Под ванной кто-то есть
В тот год мои родители разошлись. Мама ушла от отца к новому мужику, и, соответственно, переехала в его квартиру. Мужик был приезжий и хату в нашем городе он снимал. По дешевке, конечно. Ну, что еще нужно одинокому холостяку, который работает с утра до вечера? Потому на тот момент это была однушка в спальном районе, поближе к работе.
Бабка, у которой Анатолий ее снял, не отличалась многословностью. Деньги взяла из рук, сказала: живите и слилась поспешно. Правда, что странно, на пороге бабулька перекрестилась. Ну, он значения не придал: у стариков свои причуды.
Он айтишник, живет как в другом измерении. Ему достаточно крыши над головой, дивана и компа. О том, что квартира реально стремная, он как-то не задумался. А напрячься там было от чего. Хотя бы от того, что у каждого из старых, не поменянных, косяков от руки нарисованы кресты и под сами косяки плотно свернутые записки всунуты. Обои – темно-синие в мелкий такой цветочек. На кухне, как в подъезде, стены покрашены: снизу синие, сверху грязно-белые. Как будто наспех замазал кто. Пахло в этой квартире затхлостью и чем-то несвежим. Но самое интересное: дверь ванной. Она запиралась на щеколду изнутри, и… все бы ничего, но и снаружи – тоже.
Но Анатолию все это было побоку: он работал допоздна, а перед сном смотрел сериалы и отрубался. С мамой у них все случилось внезапно: как именно, не знаю, но в один день она просто к нему переехала, в ту самую хату. Я же остался с отцом, хоть мы и не особо ладили. Но жить с чужим мужиком в однухе в пятнадцать лет, улыбалось мне еще меньше.
Вот с тех пор все и началось. Мама стала какая-то нервная, дерганая. Нет, это, конечно, можно бы списать на стресс при разводе и прочее. Но происходили еще мелкие странности, которые раньше были ей несвойственны. Например, она стала плотно закрывать все двери, хотя прежде всегда оставляла всё нараспашку.
Мы с мамой, несмотря на их развод с отцом, хорошо часто встречались в городе или просто созванивались. И вот, в один такой раз она обмолвилась, что квартира Анатолия – нехорошая. Я значения не придал: не верю я в это, да и мама так-то тоже. Ну точно все это на фоне развода: маме-то из просторной квартиры у парка пришлось переехать в холостяцкую берлогу, пропахшую старьем каким-то. Конечно, такая хата – нехорошая.
И вот как-то отец мой затеял ремонт ванной. Делать он это решил сам, значит, оно надолго. А мыться-то где-то надо. Ну, в общем, пришлось мне отправиться к матери с ее новым мужиком. Я, само собой, не помнил про ее эти слова, что с квартирой не так что-то. Заявился с полотенцем, мол, мне только помыться.
- Вы только снаружи не запирайте, - пошутил я и отправился принимать банные процедуры.
Громко сказано, конечно, учитывая, что все тут едва не разваливалось. Вон одна треснувшая с краю раковина чего стоит! А боковина ванной, небрежно заделанная плиткой! А еще шмонило там зверски - как будто что-то в трубах давно умерло и пованивает. Мама говорила, что сантехников уже вызывали, но те так ничего и не нашли, прочистили трубы и свалили. Да уж, квартирка!
Я включил воду, а она ржавая потекла… мама еще что-то про сантехников говорила. Видимо, тут старье такое, что уже ничего не поможет. Я присел на бортик желтоватой чугунной ванной, жду, пока ржавчина сойдет. А она минут десять лилась и вонь эта как будто усилилась.
Но, наконец, цвет ее стал более приемлемым, хотя забираться в этот пережиток совка не хотелось совершенно. Но я ж помыться приехал, а не интерьер заценить. Так что я занырнул под бабулин душ, задвинув за собой шторку с пошлыми рыбками. Вода, что ожидаемо, перепадами шла: то горячая, то вообще холодная. От особенно резкой смены температуры я дернулся и шторку эту чуть не снес. Выключаю внезапный кипяток и слышу, как будто скребется кто-то под самой ванной. Под ней за самодельной боковиной пространство такое, ну, там обычно средства всякие, тряпки хранят. А кто-то просто хлам какой-то ненужный.
Ну, думаю я, кот Анатолия, может, забежал? Точно, у него же был такой, полосатый. Хотя я не видел, чтобы он сюда забегал. Коты вообще ванные не очень жалуют обычно. Но да ладно. Моюсь дальше, а оно скребется. И настойчиво так, что мне как-то даже не по себе стало.
Я чуть приглушил воду и отчетливо услышал скрежет этот. Как ногтями по твердой поверхности. Да что за херня такая?! Надо заканчивать ванные процедуры и валить отсюда! Я вновь врубил воду и... мне показалось, что о боковину снизу, там, где дверца, что-то... стукнуло.
Ну точно кошара забрался и вылезти не может. Ведь как еще это понимать? А мне из-за мохнатого этого пришлось по-быстрому закончить плескаться и вылезти из ванной.
Я вытерся, склонился к дверце этой, и... с удивлением обнаружил защелку на ней. Крепкую такую, железную. И она была... закрыта. Да что за фигня?!
Тут в дверь из коридора резко постучали, и я поспешно отвел взгляд от дверцы этой.
- Сынок, мы в магазин, скоро вернемся! - сообщила мама.
- Ага!
За дверцей под ванной снова зашуршало. И мне не показалось же! Ну точно!
- Эй, котяра, это ты там?
В ответ мне послышалось приглушенное кошачье мяуканье, и я как-то выдохнул. Ну, не досмотрели пушистого, с кем не бывает? Я открыл защелку, и на меня пахнуло так, будто я головой в помойку с тухлятиной нырнул. Вот гадость! Я позвал кота, но тот не вышел, и там не видно ничего: только мешки какие-то черные напиханы. Ладно, думаю, может, боится меня - я ж чужой, потопчется и выйдет. А нюхать мерзость эту ноль желания. Я оставил ему дверцу открытой и стал вытираться, шмотки натягивать.
Мама с Анатолием еще не вернулись, а я вернулся в комнату, и смотрю - котяра на кресле клубком лежит. Когда только успел? Я пошел уже, было, к нему, как он дернулся, подскочил и зашипел.
- Мда, такая себе благодарность за спасение! А ну кыш!
Я махнул рукой, и котяра спрыгнул с кресла, спину выгнул и шипит такой. Только вот... не на меня. А в коридор как будто. Как будто там... есть кто-то. Я обернулся, и... и завопил в голос, отскакивая назад.
В коридоре, напротив дверного проема, стояло... нечто. Скрюченное, какое-то все неправильное, как будто его перерубили по всем конечностям и заново слепили! Оно все синюшное, в пятнах гнили, плесени какой-то, и вонь такая от твари этой исходила, что меня затошнило конкретно. Оно... стояло и рот открывало жутко, издавая хриплые мычащие звуки, а затем... затем на меня двинулось ломаной походкой такой: урывками, дергаясь, как под эпилептическим припадком каким! Оно явило свою рожу жуткую на свет, и это... это тетка мертвая, искромсанная вся! Нижняя челюсть оторванная, на шее гнилая рана, а руки... руки, мать ее, от локтя как отрезанные и заново под неправильным углом приделаны.
Кошак сиганул под диван, а она надвигается - на меня, надвигается, и звуки эти мычащие издает своей дохлой глоткой! А мне бежать некуда - сзади стена, и защититься нечем! Разве что... я схватил мамину вазу и запустил в тварь эту! Попал куда-то по роже, но ей - хоть бы что: она, наоборот, зарычала и рванула на меня, с одной вывернутой ноги на другую переваливаясь.
Я в панике непослушными пальцами набрал 112, хотя, ****, чем они мне помогут сейчас?!
Оно рванулось на меня, и я смутно услышал свой вопль, а затем провалился, видимо. Последней мыслью стало: «Мне конец!»
Я пришел в себя от легких похлопываний по щекам, и, кое-как разлепив глаза, увидел над собой обеспокоенное лицо матери. На заднем плане офигевший Анатолий, и... менты шарятся. Голова раскалывалась жутко, а я судорожно осматривался в поисках... да, тварюги этой стремной. Но ее не было нигде.
- Что у вас произошло? Это ты в трубку кричал, парень? - обратился ко мне один из стражей порядка.
- Я... наверное... там оно... из ванной выбралось.
Наверное, они бы мне не поверили, никто из них, решили бы - розыгрыш, и уехали бы. Но второй мент все же заглянул в ванную. И его безэмоциональная рожа вытянулась.
- Что там, Козлов?
- Лужа вон, и смердит так... тьфу ты!
Мент этот, Козлов, нагнулся, стал осматривать пространство под ванной, то и дело, матерясь. Пока второй с сомнением осмотрел записки в косяках дверей и нарисованные кресты.
А затем Козлов этот извлек покрытый плесенью черный пакет. И... твою мать, я до сих пор хочу забыть этот эпизод: когда они мешок этот вскрыли, там руки и ноги, отрезанные от тела, сгнившее все уже, ссохшееся. Я дальше не смотрел, и едва снова не отключился.
С квартиры той мама с Анатолием съехали, конечно. А вот хозяйку хаты, бабку ту тихую, по судам затаскали, ведь в трупе том ее невестку опознали. Жуткая история, о ней потом в СМИ нашего города долго трепались. Мол, муж жену зарубил топором, а труп под ванной по частям спрятал. Правда, сам он умер при загадочных обстоятельствах спустя полгода. Мать его там тоже жить не смогла и стала квартиру сдавать. А айтишник Анатолий жил себе и не подозревал, что у него тетка зарубленная прямо под ванной лежит...
