Предыдущие главы читать здесь:

@ZoyaKandik

Глава 7

-1-

Неожиданно выяснилось, что на Хондаре ей придется провести не менее трех лет.

- Сколько? – ужаснулась Юлька.

- Три года, - повторила Лилайна. – Может, четыре. Меньше не имеет смысла.

Юлька представила бабушку с дедушкой. Как они мечутся в поисках любимой пропавшей внучки, как ходят по моргам, по больницам…

- Исключено, - сказала Юлька.

Очень твердо сказала, но голос ее предательски дрогнул – уж очень жалко было расставаться с мечтой, с великолепным будущим. Но у бабушки слабое сердце… Впрочем, очень скоро выяснилось, что на Земле и Хондаре время течет по-разному.

- Я не знаю точных цифр, - сказала Лилайна, не подозревая, какую тяжесть только что сняла с Юлькиной души, - но примерно – примерно! – год на Хондаре равен вашей неделе. Так что в общей сложности ты будешь отсутствовать около месяца.

Это меняло все дело! Три-четыре недели, это пустяк, и нетрудно придумать убедительную легенду, почему она, Юлька, не сможет в течение месяца звонить родным. Бабушка и дедушка гордятся своей талантливой внучкой, которая сама, без денег и связей, сумела поступить в институт, они доверяют ей и не станут задавать лишних вопросов. С Дашкой будет сложнее… но, в конце, концов, кто такая Дашка? Ну, подруга… верная и единственная… ну и что? Даже близкой подруге она не обязана докладывать о каждом своем шаге! Напишу записку, решила Юлька.

Мол, влюбилась без памяти, уезжаем с любимым на море, а драгоценный Игорек может катиться на все четыре стороны… Конечно, Дашка умная, очень умная и знает подругу как облупленную, она может не поверить в этот романтический бред. Ну и что? Главное, не кинется на поиски, не забьет тревогу. А большего мне и не требуется. Потому что через месяц я вернусь.

Правда, там, на Хондаре, придется прожить реальные годы. Юлька наскоро прикинула: сейчас мне восемнадцать, когда я вернусь, мне будет двадцать два… И ничего страшного, подумаешь! Зато я там такому научусь!

Как-то раз Лилайна показала ей очередной фокус – так она называла свои невероятные способности. Щелкнула пальцами, прошептала что-то и моментально преобразилась: вместо некрасивой немолодой женщины рядом с Юлькой вдруг оказалась потрясающая красавица с роскошным бюстом. Проходившие мимо мужики замедляли шаг, и глаза у них были ошалевшие.

На вопрос девушки, почему Лилайна не ходит в таком образе день и ночь, та равнодушно ответила, что ей это не нужно.

- Доживешь до моих лет, девочка, и у тебя появятся другие интересы, кроме мужиков. Если ты, конечно, не полная дура.

Юлька представила, как она возвращается в свой мир - повзрослевшая, опытная, обладающая возможностями, которые все остальные люди и вообразить себе не могут. Как выбирает и примеряет на себя новый облик: рост, объем груди, талия, бедра... глаза, губы, волосы… Волосы, это обязательно! Пусть будут золотисто-пшеничные, как у Игоря, густые и длинные.

И вот я, такая вся из себя раскрасавица, захожу в институт, поднимаюсь по лестнице, а навстречу – ОН! Смотрит на меня и понимает, что я – та единственная, которую он искал всю жизнь. А потом мы рука об руку уходим, а все вокруг провожают нас восхищенным молчанием.

Правда, имелась в этом безупречном плане одна закавыка. А именно: вряд ли Игорь узнает в этой красавице именно ее, Юльку. Да и никто не узнает, даже верная Дашка. Для всех она будет не Юлькой, а некоей таинственной незнакомкой, невесть откуда явившейся в этот мир. А Юльке почему-то было крайне важно, чтобы Игорь ее узнал. Именно ее, Юльку, бывшую серую мышку.

Мне бы твои заботы, сказала Лилайна, когда девушка поделилась с ней своими мыслями. Держать иной облик день и ночь, это очень утомительно, отнимает массу сил и внимания. Надо постоянно следить за собой, иначе рискуешь, что сквозь красивую оболочку проступят твои истинные черты. И, по закону подлости, это случится в самый неподходящий момент. Про сон я уж вообще молчу, самостоятельно контролировать себя во сне ты не сможешь. Только представь: засыпает твой Игорь с раскрасавицей под боком, а просыпается рядом невесть с кем.

А как же тогда быть? – расстроено спросила Юлька. Если и Хондар, и все остальное - только ради него?

Положим, не ради него, возразила Лилайна. Ради себя ты это делаешь и для себя. Это ты хочешь любви Игоря, а он-то как раз прекрасно без тебя проживет. Но в любом случае, есть такая штука, называется ступенчатое изменение. Как раз для таких, как ты. Будешь на Хондаре, специально поинтересуйся.

Они часто встречались в последнее время, Юлька и Лилайна, практически каждый день. Юлька наивно полагала, что ведьма будет учить ее чему-то, пусть не колдовству как таковому, но хотя бы способу, как попасть на благословенный, полный чудес и волшебства Хондар. Ну или просто расскажет о Хондаре поподробней: несмотря на свою показную храбрость, Юлька отчаянно боялась оказаться одной в незнакомом мире. Но ничего такого не было, они просто бродили по улицам, болтали о пустяках или молчали, а на вопросы о самом важном, о Хондаре, ведьма отмалчивалась.

- Ты пойми, - как-то сказала она в ответ на особенно настойчивые расспросы Юльки, - ну, расскажу я тебе о своем мире. И чем это тебе поможет? Все не смогу, извини, на это целой жизни не хватит. А какие-то отдельные факты лишь запутают тебя, собьют с толку. Нет, будет гораздо лучше, если ты сама все увидишь, непредвзятым взглядом. Ты мне поверь, девочка, я знаю, о чем говорю.

И все же, несмотря на неразговорчивость Лилайны, Юлькина копилка сведений о Хондаре постепенно пополнялась. Так, она узнала, что в колдовском мире, кроме эльфов, живут оборотни и драконы, причем и о тех, и о других Лилайна высказывалась непочтительно и с пренебрежением.

Кукушкин зов навсегда лишает человека памяти, и перед этим бессильны самые могущественные маги. Заговор полной сумы можно приобрести только в кредит. Вынутый след нужно сушить в собственной тени или, в крайнем случае, на болотных гнилушках. Поднятого мертвеца ни в коем случае нельзя называть по имени. Заговор от муравьев надо произносить на закате, а от тараканов на рассвете.

Юлька и сама не знала, пригодятся ли ей эти крохи знаний, но с жадным интересом впитывала все подряд. Однажды она спросила Лилайну, сколько времени та живет на Земле. Лилайна пожала плечами.

- Не помню. Лет десять, наверное.

Десять лет это сто двадцать месяцев. Сто двадцать месяцев это, упрощенно, четыреста восемьдесят недель… или четыреста восемьдесят лет, которые прошли на Хондаре! Юлька ужаснулась. Бедная Лилайна! Значит, все ее родные и любимые, все те, кого она знала, давно уже умерли и обратились в прах!

- Да нет, - рассеянно ответила Лилайна, когда девушка неуклюже попыталась выразить ей свое сочувствие. – Живы и здоровы, я полагаю.

И тут же, словно осознав, что сболтнула лишнего, рассердилась и накричала на опешившую девушку. А потом исчезла.

Это она отлично умела - исчезать. Особенно, когда разговор, по ее мнению, сворачивал не туда. Вот только что была рядом, а вот ее уже нет. Поначалу Юлька очень переживала, она боялась, что обиженная Лилайна больше никогда не появится. Но она появлялась, и все шло по-прежнему.

Иногда они выбирались за город, каждый раз в новые места, и там, в лесах, поведение Лилайны менялось. Дрожа от возбуждения, принюхиваясь, как хищный зверь, ведьма металась по чащобам, перебиралась через завалы, переходила вброд мелкие речушки и бесстрашно пересекала топкие заболоченные низины. И Юльке ничего не оставалось, как покорно следовать за ней. Вопросов девушка давно уже не задавала.

А время, между тем, шло. Бездарно шло, по мнению Юльки. Ничего не происходило, только Игорь, сдав сессию на «отлично», уехал на какой-то дорогущий курорт, куда его пригласила очередная влюбленная красавица. Юлька, конечно, ревновала, но не слишком. Раз появившись, в ней с каждым днем крепла спокойная уверенность, что никуда Игорь от нее не денется.

-2-

Дашка стояла за киоском с мороженым и мучилась. От стыда. Потому что, вопреки своим принципам, решилась на отвратительный поступок. Да еще при этом чувствовала себя вправе сделать это.

Поведение Юльки, и без того загадочное, в последнее время сделалось совсем уже таинственным. Она целыми днями пропадала где-то, возвращаясь домой только чтобы переночевать, и при этом ничего не объясняла, не рассказывала. Она была молчаливой и сосредоточенной, словно решала какую-то очень трудную задачу и не желала, чтобы ей мешали.

А на все Дашкины расспросы, осторожные или настойчивые, только раздраженно отмахивалась.

А еще она стала совершенно равнодушна к Игорю, и все это, вместе взятое, было совершенно непонятно и вызывало у Дашки тревогу за любимую подругу.

Дашка не считала себя высокоморальным человеком. При необходимости она могла соврать, легко и непринужденно. Без зазрения совести пользовалась шпаргалками. Ездила в электричках «зайцем», выпрашивала у родителей дополнительные деньги на якобы необходимые ей для учебы книги. И вообще облегчала себе жизнь, как могла. Но некоторые жизненные принципы для нее были так же нерушимы, как константы мироздания. Например, она никогда бы не позволила себе шпионить за кем-нибудь.

А вот теперь, видимо, пришло время нарушать собственные запреты.

Для начала она, пользуясь отсутствием подруги, внимательнейшим образом осмотрела ее вещи. И ничего криминального не нашла – никаких тебе пакетиков с подозрительным содержимым, никаких тщательно спрятанных таблеток или странных брошюр. Потом изучила телефон Юльки – дождавшись, пока та уснет. И снова пусто, самая обычная переписка, которую та никогда и не думала скрывать. Даже наоборот, иногда просила Дашку прочитать пришедшее сообщение, если у нее были заняты руки. Только одно показалось странным – некий неопределившийся номер, с которого Юльке довольно часто звонили. И сама она на него звонила тоже. Но в список контактов почему-то не вносила, номер так и оставался анонимным. На всякий случай Дашка записала его.

Она испытала некоторое облегчение – Юлька не стала наркоманкой или жертвой какой-нибудь секты. Но ведь поведение ее изменилось, да еще как! И этому должна быть причина! Которую она, Дашка, обязана выяснить. Не из любопытства, а чтобы окончательно удостовериться, что с подругой все в порядке.

Оставался один способ, и Дашка без колебаний к нему прибегла. Чего уж там! Коготок увяз, всей птичке пропасть, как говорится.

Проследить за Юлькой оказалось неожиданно легко, та явно не ожидала такой подлости от подруги, поэтому шла быстро, уверенно и ни разу не оглянулась. Спустилась в метро, проехала две остановки, вышла у детского сквера и встала у входа, нетерпеливо оглядываясь. Она явно кого-то ждала.

Подошедшую женщину Дашка разглядывала с откровенным недоумением. Что за кошмарная баба? Старая, страшная, в неописуемой пестрой хламиде. И, главное, что у нее может быть общего с Юлькой? Мелькнула мысль о шантаже, но Дашка от нее сразу же отказалась. Во-первых, она даже в страшном сне не могла представить, чем можно шантажировать Юльку. А, во-вторых, Юлька явно обрадовалась, увидев это страшилище, аж просветлела вся, подбежала к бабе, и дальше они пошли вместе. Ну и Дашка следом, куда же деваться? Хоть и чувствовала себя при этом ужасно глупо. Ну, гуляют люди, что в этом такого? А что женщина намного старше Юльки и вообще как-то не соотносится с ней… так этому, наверное, тоже есть свое объяснение?

Может, она родственница? Или землячка? А что, очень даже может быть! Приехала по делам в Москву, решила навестить студентку, посмотреть, как у нее дела, расспросить о житье-бытье… наверняка Юлькина бабушка ее об этом и попросила! Все-таки тревожно за родную внучку, которая одна, в огромном городе, полном соблазнов.

Все так и есть, уверила себя Дашка, продолжая тащиться за странноватой парочкой. Только вот зачем надо было скрывать эти встречи? Глупо как-то. И совсем не похоже на Юльку.

Или это никакая не родственница? Тогда кто? Знакомая? Просто случайная знакомая, с которой Юлька подружилась? Встретились, разговорились… нашлись какие-то общие интересы… это странно, ведь она намного старше Юльки, какие там могут быть общие интересы? Хотя…

У Юльки, считай, не было матери, та слишком рано умерла. Но Юлька о ней часто вспоминала. Рассказывала, какая она была. Представляла, какая бы она стала. У нее замечательная бабушка, и дедушка тоже, они друг друга очень любят, но Юльке очень не хватало мамы. Всю жизнь не хватало. И если в незнакомой женщине она вдруг увидела – пусть даже частично – образ матери, то…

Психолог, с удовлетворением подумала Дашка. Провалиться мне на этом месте, психолог! Которого Юлька отыскала в интернете. Я ведь сама посоветовала ей обратиться к специалисту. Вот она и обратилась. Правда, для психолога эта тетка выглядит, мягко говоря, странновато…

Дашка не знала точно, как должны выглядеть психологи, но уж точно не так, как эта… Баба-Яга! Ведьма, просто вылитая ведьма из сказок! Небось, клиентов не густо, вот она и вцепилась в Юльку.

А ведьма, между тем, отколола номер, от которого у Дашки отвисла челюсть, - она исчезла! Вот только что шла рядом с Юлькой, а потом вдруг раз, и нет ее!

Дашка подобрала челюсть, потерла глаза, потрясла головой. Потом внимательно огляделась. Бабы-Яги нигде не было, в этом девушка могла бы поклясться. Уж эту невообразимую хламиду, в которую была одета женщина, она бы заметила в любой толпе. Зрение, слава богу, у нее было отличное. А сейчас и толпы-то никакой не было, так, отдельные прохожие, среди которых просто невозможно было затеряться.

И, тем не менее, Баба-Яга как сквозь землю провалилась! Только Юлька стояла, понурив плечи и опустив голову. Потом повернулась и медленно, нога за ногу, поплелась в обратную сторону.

Дашка успела спрятаться за припаркованную машину, и Юлька прошла мимо, не заметив шпионку. Лицо ее было грустным и задумчивым. Впрочем, останься Дашка стоять столбом на тротуаре, результат был бы тот же – погруженная в свои невеселые мысли Юлька по сторонам не смотрела. Отпустив подругу метра на три от себя, Дашка без колебаний последовала за ней.

Они снова спустились в метро, долго ехали, сделав две пересадки, и вышли на станции,

название которой Дашка не запомнила. Потом проехали три остановки на автобусе и оказались в мрачном райончике, сплошь застроенным приземистыми жилыми домами из темно-красного кирпича. А зеленые тополя, в немой мольбе тянущие к небу свои уродливо обрубленные ветви, не только не разгоняли общую угрюмую атмосферу, а наоборот, словно бы придавали ей особый зловещий смысл. Ни за что бы не согласилась здесь жить, с содроганием подумала Дашка.

Здесь же повеситься можно от тоски и безысходности. Я бы точно повесилась. Ну, или бы спилась, как вариант.

Юлька свернула в неухоженный замкнутый дворик между домами и села на лавочку возле подъезда. Она явно кого-то ждала. Осмотревшись, Дашка выбрала себе наблюдательный пункт – точно такую же лавочку, но у соседнего подъезда, за спиной у подруги. А густой, давно не стриженый кустарник давал неплохое укрытие на тот случай, если Юлька вдруг обернется.

Время шло, но ничего не происходило. Юлька сидела, не шевелясь, напряженно выпрямившись, и только по легкому повороту головы было понятно, что она провожает взглядом каждого, кто шел мимо.

Нет, не каждого! Дашка пригляделась внимательней. Ну, точно! Любимую подругу интересовали только женщины, на мужиков, даже молодых и красивых, Юлька не реагировала. Вдруг девушка вскочила – за тесно стоящими машинами мелькнуло что-то пестрое. Раз мелькнуло, другой, а потом вдруг взлетело вверх и оказалось большим воздушным шаром. Шар поднимался все выше и выше, сопровождаемый обиженным ревом какого-то малыша, а Юлька отвернулась и снова села на лавочку.

Так это она свою Бабу-Ягу высматривает, догадалась Дашка. Как-то узнала, где та живет, вот и приперлась зачем-то, дурочка.

Внезапно налетел резкий холодный ветер, небо как-то очень быстро затянуло темно-серой неопрятной рваниной туч; двор, и так не слишком приветливый, стал совсем мрачным и зловещим. Какое-то время Дашка, дрожа от озноба, стоически терпела, но когда упали первые крупные капли дождя, не выдержала. Подруга пусть себе как хочет, а она, Дашка, не собирается мокнуть тут в ожидании неизвестно чего! Домой, скорее домой!

А с Юлькой я еще поговорю, подумала она. Причем сегодня же!

-2-

Юлька вернулась около восьми вечера – насквозь промокшая, замерзшая, отчаянно шмыгающая носом. И такая несчастная, что у Дашки духу не хватило устроить подруге допрос с пристрастием.

- В ванную, быстро, - распорядилась она, глядя, как Юлька стаскивает с ног хлюпающие кроссовки. – Шмотье прямо тут бросай, потом разберемся.

- С-с-пасибо, - просипела Юлька, стуча зубами. – Й-я-я н-нена-д-долго.

- Иди уже, отогревайся, - сердито сказала Дашка. – Заболеешь еще, возись потом с тобой.

Пока Юлка отмокала в ванной, пока, закутавшись в одеяло, пила горячий чай с лимоном и медом, Дашка ломала голову, как бы половчее начать разговор на интересующую ее тему.

Собственно, об этом она думала с той самой минуты, когда покинула негостеприимный двор: и всю дорогу, и дома, прислушиваясь, не повернется ли ключ в замке. Выстраивая мысленный диалог с подругой, она отрепетировала несколько вариантов начала разговора: от легкого, ироничного, до жесткого, требовательного. Она была полна решимости довести дело до конца, но сейчас, когда Юлька оказалась дома, Дашкина решимость куда-то испарилась, а на ее место пришла необъяснимая робость. Все заготовленные слова вылетели из головы, язык отказывался повиноваться, а глаза смотрели куда угодно, только не на раскрасневшуюся подругу.

И тогда Дашка разозлилась. И ухнула в разговор, как в ледяную воду с обрыва.

- Я тут сегодня тебя с одной теткой видела, - сказала она, изо всех сил изображая беззаботный интерес. – Чудная такая тетка.

Юлька настороженно зыркнула на подругу, но промолчала.

- И сама такая страшная, и одевается, как чучело, - не унималась Дашка. – Слушай, кто она такая? Откуда взялась? Это что, знакомая твоя? Или родственница?

Вопросы подруги застали Юльку врасплох, и она запаниковала. Все пропало, все! Дашка видела ее с Лилайной, значит…

А ничего это не значит, возразил голос Лилайны, и так уверенно он прозвучал, что Юлька немедленно приободрилась. Что она знает, твоя Дашка? Ну, встретилась ты с кем-то… тоже мне, событие! Да ты можешь миллион сказочек придумать, чтобы задурить голову подруге… и, между прочим, пора бы уже! Рано или поздно тебе придется как-то объяснять, почему и куда ты должна будешь уехать на целый месяц, так почему бы не сегодня?

И на Юльку снизошло вдохновение.

- Родственница, - сказала она. – Э-э-э… сестра отца. Мне, значит, родная тетка. Тетя… тетя Лиля.

Дашка во все глаза уставилась на подругу.

- Да ну? – ошарашено воскликнула она. – Правда, что ли? – И тут же нахмурилась: - Нет, подожди. А как она тебя нашла? И, главное, зачем? Ты меня прости, но вы же чужие, в общем-то, люди. Столько лет не виделись, и вдруг…Чего она от тебя хочет?

- Она написала бабушке, - объяснила Юлька. – Ну, то есть, позвонила… приехала… Ну, да, сначала позвонила, потом приехала. А бабушка позвонила мне. И сказала, что Ли… э-э-э… что тетя Лиля хочет увидеться со мной.

- Но зачем? – продолжала допытываться Дашка.

А действительно, зачем? – подумала Юлька. Глупая какая-то история получается, как в сериалах.

Сериалы? Хм, а ведь это идея!

- Отец очень плох, - печально сказала Юлька и вздохнула. Не слишком скорбно, чтобы не переигрывать. – Ему предстоит сложная операция, он боится, что не перенесет ее, ну и вот… Захотел попросить у меня прощения.

- Бред какой-то, - подумав, сказала Дашка. – Так не бывает. Какой-то отец, какая-то тетя…

Юлька изобразила оскорбленную невинность:

- Ты мне не веришь?

- Тебе – верю. Но ведь тебе голову задурить – раз плюнуть! Тебя же кто угодно вокруг пальца обвести может!

- Зачем? – ехидно поинтересовалась Юлька, возвращая подруге ее же вопрос.

На это Дашка не нашлась, что ответить. С одной стороны, что взять с нищей студентки, серой мышки? А с другой…

- Ты хоть документы у нее смотрела? – жалобно спросила она. – Понимаешь, уж очень все это странно.

- Дедушка смотрел, - веско ответила Юлька. – А дедушка у меня знаешь кто? Бывший следователь, вот!

Против авторитета следователя, пусть и бывшего, Дашка возразить не посмела. Хотя ей всегда казалось, что у Юлькиного дедушки менее героическое прошлое. Зато от встречи с якобы умирающим отцом попыталась отговорить.

- Это же типичный поступок махрового эгоиста, - горячась, доказывала она. – Всю жизнь он прекрасно жил без тебя, ты для него не существовала, а когда жареный петух в задницу клюнул… Думаешь, он ради тебя эту кашу заварил? Ха, держи карман шире! Это он ради себя, любимого. Мол, покаюсь перед брошенной дочкой, прощенья у нее попрошу, глядишь, Бог мне шансы повысит. Вот увидишь, он еще помолиться за себя попросит! И потом, у него же, небось, семья: жена, дети. Думаешь, они тебе рады будут? Как ты вообще собираешься с ними общаться? Слушай, Юлька, ну брось ты эту затею ко всем чертям, а? Вот нафига оно тебе?

Но Юлька уперлась – поеду, и точка! Имеет право взрослая дочь встретиться с постаревшим отцом? Выяснить, почему он бросил ее во младенчестве? Может, этот вопрос мучил меня всю жизнь, и теперь я решила выяснить все окончательно?

Честно говоря, к этой минуте она сама уже почти поверила в придуманную легенду. И действительно захотела увидеть горе-папашу. А почему нет? Вот смотаюсь на Хондар, подучусь там волшебству, выйду замуж за Игоря, а потом и с отцом встречусь. Или лучше так – мы с Игорем, вдвоем, приедем к нему…

- Ну, как хочешь, - холодно сказала Дашка, обрывая сладкие мечты. – Только потом не жалуйся.

- Тебе – точно не буду, - отрезала Юлька.

Спать они разошлись во враждебном молчании.

Гениальная семья

Возможно, если бы Ада не была рождена в семье такого знатного происхождения, мы бы никогда о ней не услышали. Но в этот свет она пришла под именем Августа Ада Байрон. Да, она была единственной законной дочерью лорда Джорджа Байрона — прославленного на весь мир английского поэта и Изабеллы Ноэль-Байрон, женщины со склонностью к изучению математики. Оба родителя были привилегированными представителями аристократии, одаренными и хорошо образованными. Но все же брак этот был несчастным: почти сразу после рождения девочки её родители развелись, и малышка осталась с матерью.

Из страха, что Ада может унаследовать бурный и непредсказуемый характер своего отца-поэта, математически одаренная Изабелла, постаралась дать дочери образование, основанное на точных науках. Математика и естественные науки в то время не преподавались девочкам на должном уровне, поэтому с Адой занимались приглашенные учителя. Это сформировало в ней тягу к исследованиям, хотя всерьез старания молодой девушки почти никто не воспринимал.

Судьбоносное знакомство

Примерно в возрасте 17 лет Ада познакомилась с Чарльзом Бэббиджем, математиком и изобретателем. Бэббидж был впечатлен блестящей молодой женщиной, и они переписывались в течение многих лет, обсуждая математику и вычисления. В какой-то степени он стал ее наставником. Благодаря Бэббиджу Лавлейс начала изучать высшую математику у одного из профессоров Лондонского университета и стала одной из самых умных женщин в мире. В этот период Чарльз активно работал над созданием машины, которая предназначалась для выполнения математических вычислений. Ада получила возможность взглянуть на устройство до завершения работы, и была очарована им. С этого начинается её погружение в мир изучения концепций вычислительной техники, и даже когда ей пришлось прервать свои занятия наукой ради замужества и материнства, контакт с Бэббиджем она не теряла. Не зря

Ученица, которая превзошла учителя

Уже будучи женой лорда Лавлейса и матерью троих детей, Ада никак не хотела оставлять своё любимое дело. В 1842 году ей выпадает уникальная возможность внести вклад в науку. Чарльз Бэббидж прочитал лекцию о своем изобретении аналитической машины в Туринском университете, но его коллега Луиджи Менабреа, математик (и, между делом, будущий премьер-министр Италии), записал лекцию на французском. И Аде, блестяще владеющей и французским языком, и математической базой, поручают текст этой лекции перевести на английский. Это был шанс, которым девушка не могла не воспользоваться.

Взялась Лавлейс за работу основательно: перевод занял у нее почти год, что стоило того, ведь работа превзошла все ожидания. Девушка не просто переписала слова Бэббиджа, она дополнила текст стенограммы своими идеями и комментариями, которые поразили ученых. В итоге ее статья оказалась в три раза длиннее, чем тот текст, который изначально нужно было перевести. Из дополнений Лавлейс стало ясно, что она понимала аналитическую машину так же хорошо, как и сам Бэббидж. Поэтому у Ады и возникла идея ввести данные, которые запрограммировали бы машину для вычисления чисел Бернулли. Именно это современные исследователи и считают первой написанной компьютерной программой. Наставник Лавлейс был настолько впечатлен ее вкладом в развитие машины, что он назвал Аду «чародейкой чисел».