Бомбардировка

Через образовавшуюся брешь открылся сказочный вид на кремлевские постройки, не менявшийся с XVII века: над зубчатыми крепостными стенами возвышаются цветные шатры Теремного и Потешного дворцов и золотые главы колокольни Ивана Великого, Успенского собора, Филаретовой звонницы, 8 куполов дворцовых храмов (Спасов "за золотой решеткой" и "на сенях").

По плану реконструкции квартал на Моховой улице отдают музеям Кремля. Корпуса дома № 10 предполага ется объединить. Таким образом, исчезнет не только память о героических днях Великой Отечественной войны, но и красивейший вид на Кремль.

Моховая улица, 10. Упавшая бомба разрушила среднюю часть дома. Здание разделили на два корпуса, в просвет между которыми виден Кремль.


Источник: https://www.nkj.ru/archive/articles/6077/ (Наука и жизнь, СЛЕДЫ ВОЙНЫ)

Вид на центр города в конце XIX века

В самом конце января 1945 года советская армия вышла к Одеру, критически приблизившись к Берлину. Был захвачен город Бреслау, из которого началось спешное отступление немецких войск. 25 января в ответ на отчёт разведки о том, что советской стороне может понадобится помощь с воздуха в разгроме отступающих войск, Черчилль потребовал разработать план атак бомбардировочной авиации по территории Восточной Германии. В изначальном ответе на данный запрос было предложено произвести рейды на ряд нефтеперерабатывающих заводов, причём используя лишь штурмовую авиацию с малых высот в прифронтовых зонах. Премьер-министр Соединённого Королевства был раздражён столь ограниченным планом и потребовал проработать высотные бомбардировки крупных городов на территории восточной Германии: Берлин, Дрезден, Лейпциг, Хемниц. 27 января приказ уже был готов. Оставалось только дождаться подходящего момента.

Ситуация на фронтах Второй мировой войны в начале февраля 1945 года и карта с расположением Дрездена по отношению к Берлину

Он настал 4 февраля. Именно в этот день началась Ялтинская конференция при участии делегаций СССР, Соединённого Королевства и США. Одним из первых вопросов, обсуждавшихся на ней стал вопрос поддержки советского наступления в восточной Германии. Необходимо было максимально затруднить переброску частей путём уничтожения транспортных коммуникаций в Берлине и Дрездене. На этом этапе уже возникает одна несостыковка в документах: ни в одном из протоколов нет прямой просьбы СССР бомбить Дрезден, хотя в американских сообщениях, передававших нашу просьбу, город уже фигурирует в списке основных целей.

8 февраля Дрезден был официально включён Верховной ставкой экспедиционного командования войск союзников в Европе в список бомбардировочных целей, о чём были уведомлены Королевские ВВС (RAF), ВВС США (USAAF) и советская сторона. Через 5 дней английские пилоты получили меморандум: «Dresden, the seventh largest city in Germany and not much smaller than Manchester is also the largest unbombed builtup area the enemy has got. In the midst of winter with refugees pouring westward and troops to be rested, roofs are at a premium, not only to give shelter to workers, refugees, and troops alike, but to house the administrative services displaced from other areas. At one time well known for its china, Dresden has developed into an industrial city of first-class importance.... The intentions of the attack are to hit the enemy where he will feel it most, behind an already partially collapsed front... and incidentally to show the Russians when they arrive what Bomber Command can do (Дрезден, седьмой крупнейший город Германии, чуть меньше Манчестера, является крупнейшим не подвергавшимся бомбардировкам городом. В середине зимы, наполненный беженцами, бегущими на запад, и войсками, находящимися в поисках зимних квартир, крыши являются роскошью, ведь требуется разместить не только жителей, беженцев и военных, но и весь административный корпус. В своё время, известный своим фарфором, Дрезден смог вырасти до важнейшего промышленного центра… Целями атак являются: нанести удар противнику там, где это будет больнее всего, то есть в тылу рушащегося фронта, … и показать русским, на что способна бомбардировочная авиация [Соединённого Королевства])».

Одна из городских площадей в конце XIX века

Первый ход в начинающейся кровавой партии был за восьмой воздушной армией USAAF, однако, погода не позволила им вовремя нанести удар, и вся инициатива перешла в руки британского командования. У этих ребят были очень масштабные планы по рассеиванию сил немецкой противовоздушной обороны:

- 360 тяжёлых Ланкастеров и Галифаксов атаковали завод по производству синтетического масла в Бойлене, располагающийся в окрестностях Дрездена;

- средние Москито бомбили Магдебург, Бонн и Мисбург.

При этом все тяжёлые зенитные орудия были изъяты на восточный фронт, оставив город без хоть сколько-нибудь значимой защиты. Таким образом прикрыть город ночью могло лишь 28 тяжёлых истребителей BF 110, обладавших специальным оборудованием для использования в ночных условиях. И что они вообще могли сделать, когда на город уже шла первая волна из 254 Ланкастеров, нёсших в себе около 500 тонн фугасных и 375 тонн зажигательных (с напалмом) бомб? Первые из них упали на город в 22:14. Часть города исчезла в мареве пожаров. Дальше было только хуже. Через три часа пришла вторая волна (в сумме 1800 бомб всех типов). Как раз в тот момент, когда пожарные команды тушили горящие дома и искали выживших.

Самолёты, принимавшие участие в налёте на город: Lancaster, Halifax, Mosquito, B-17 и P-51

К полудню до города добрались и американские самолёты с истребительным прикрытием. На город упала ещё 771 тонна бомб, а на следующий день ещё 466.

Всё это время центр города был объят пламенем пожаров. В отдельных местах возникал огненный шторм, буквально испепелявший всё на своём пути благодаря температуре, доходившей до 1500 градусов Цельсия (почти что температура плавления железа). Подобный ад был обусловлен особой тактикой ВВС Союзников. Самыми первыми сбрасываются фугасные бомбы, уничтожающие крыши и коммуникации, затем зажигательные, которые очень быстро превращают в пепел деревянные дома, а затем всё это довершается ещё волной фугасных, чтобы спасатели и спасающиеся не смогли уйти. При этом в городе банально не хватало нормальных бомбоубежищ. В основном люди спасались в подвалах, которые были соединены с подвалами соседних домов. Таким образом, если пламя проникало в один из них, то вскоре оно добиралось и до соседнего, заставляя людей в панике бежать или ещё дальше по лабиринту подземелий, или на улицу, где они могли элементарно погибнуть под обломками здания, задохнуться в огненном лабиринте или просто сгореть заживо, став очередной безымянной жертвой британских бомбардировщиков (американцы в основном атаковали сортировочную станцию на железной дороге). При этом стоит особо подчеркнуть, что заводские кварталы, располагавшиеся не в центральной части города, стояли абсолютно целыми вплоть до 17 апреля 1945 года. То есть становится очевидно, что одной из целей этого налёта было уничтожение мирного населения города, а вовсе не обширных промзон.

Тела погибших в Дрездене: 1,2 — на улицах города, 3,4 — в бомбоубежищах

Воспоминания очевидцев:

- Цитируется по материалам сайта timewitnesses.org. Перевод выполнен автором статьи.

«It is not possible to describe! Explosion after explosion. It was beyond belief, worse than the blackest nightmare. So many people were horribly burnt and injured. It became more and more difficult to breathe. It was dark and all of us tried to leave this cellar with inconceivable panic. Dead and dying people were trampled upon, luggage was left or snatched up out of our hands by rescuers. The basket with our twins covered with wet cloths was snatched up out of my mother's hands and we were pushed upstairs by the people behind us. We saw the burning street, the falling ruins and the terrible firestorm. My mother covered us with wet blankets and coats she found in a water tub.

We saw terrible things: cremated adults shrunk to the size of small children, pieces of arms and legs, dead people, whole families burnt to death, burning people ran to and from, burnt coaches filled with civilian refugees, dead rescuers and soldiers, many were calling and looking for their children and families, and fire everywhere, everywhere fire, and all the time the hot wind of the firestorm threw people back into the burning houses they were trying to escape from.

I cannot forget these terrible details. I can never forget them.

(Это невозможно описать! Взрыв за взрывом. В это невозможно было поверить, хуже самого ужасного кошмара. Так много людей было сожжено и ранено. С каждой минутой становилось труднее дышать. Было темно, и мы пытались покинуть этот подвал в неописуемой панике. Мёртвые и умирающие были затоптаны, вещи забыты или выдернуты из рук спасателями. Корзина с нашими близнецами, укрытая мокрой одеждой, была вырвана из рук моей матери, и мы были вытолкнуты наверх людьми, напиравшими сзади. Мы увидели горящие улицы, падающие развалины и ужасный огненный шторм. Моя мать укрыла нас мокрыми одеялами и куртками, которые нашла в ванне.

Мы видели ужасные вещи: кремированные взрослые, высохшие до размеров маленьких детей, куски рук и ног, мёртвые, чьи семьи погибли в огне, горящие люди, пробегавшие мимо, сгоревшие автобусы, наполненные беженцами, погибшие спасатели и солдаты. Многие кричали и искали своих детей и семьи. И везде огонь, везде огонь и всё время горячий ветер огненного шторма отбрасывал людей обратно в горящие дома, из которых они пытались бежать.

Я не могу забыть эти ужасные детали. Я никогда не смогу их забыть)».

- Лотар Метцгер

Дым над сортировочной станцией Дрездена

«To my left I suddenly see a woman. I can see her to this day and shall never forget it. She carries a bundle in her arms. It is a baby. She runs, she falls, and the child flies in an arc into the fire.

Suddenly, I saw people again, right in front of me. They scream and gesticulate with their hands, and then—to my utter horror and amazement—I see how one after the other they simply seem to let themselves drop to the ground. [Today I know that these unfortunate people were the victims of lack of oxygen]. They fainted and then burnt to cinders.

Insane fear grips me and from then on I repeat one simple sentence to myself continuously: "I don't want to burn to death". I do not know how many people I fell over. I know only one thing: that I must not burn.

(Слева я неожиданно увидела женщину. Я отчётливо вижу её и сейчас и уже никогда не забуду. Она несёт в руках свёрток. Это ребёнок. Она бежит. Она падает, и ребёнок по дуге улетает в огонь.

Неожиданно я увидела людей прямо перед собой. Они кричат и размахивают руками, а затем, к моему глубокому ужасу и удивлению, я вижу, как они ложатся на землю. [Сейчас я понимаю, что тем людям не повезло и они стали жертвами нехватки кислорода.] Они теряют сознание и сгорают.

Охваченная безумным ужасом я начинаю повторять одно простое предложение раз за разом: “Я не хочу сгореть”. Я не знаю о скольких человек я споткнулась. Я знаю лишь одно: я не должна сгореть).

- Маргарет Фрейер

Развалины одной из улиц города

Цитируется по рассказу Петера Кирстена «Бомбардировка Дрездена – воспоминания об аде». Перевод на русский выполнен Натальей Пятницыной.

«Тогда я пережила что-то страшное. Я жила в центре города, в доме, где я жила, почти все погибли, в том числе и потому, что боялись выйти. Мы ведь были в подвале, примерно шестьдесят три человека, и там я сказала себе — нет, так здесь можно погибнуть, так как это не было настоящим бомбоубежище. Тогда я выбежала прямо в огонь и перепрыгнула через стену. Я и еще одна школьница, мы были единственными, кто вышел. Тогда я пережила нечто страшное, а потом в Гроссен Гартен пережила еще больший ужас, и мне понадобилось два года, чтобы его преодолеть. По ночам, если во сне я видела те картины, я всегда начинала кричать.» - Грет Палукка.

«Гроссен Гартен, простиравшийся вплоть до центра города, пострадал в ночь с 13-го на 14-е февраля. Жители Дрездена искали спасения от огненного смерча в нём и прилегающем к нему зоопарке. Английский ас-бомбардировщик, круживший над целью, увидел, что большая территория непосредственно возле центра города не горит, как все остальные его части, и вызвал новую колонну бомбардировщиков, которая превратила в огонь и эту часть города. Многочисленные жители Дрездена, искавшие убежища в Гроссен Гартен были убиты фугасными бомбами. А животные, бежавшие из зоопарка, после того как их клетки были разрушены, — как писали потом об этом газеты, — блуждали по Гроссен Гартен.» - Вольфганг Фляйшер – историк Музея военной истории Бундесвера в Дрездене.

Букеты цветов показывают предполагаемое место гибели двух жителей

Как показал дальнейший анализ случившегося половина жилых зданий города была полностью уничтожена, ещё 30% серьёзно повреждены, в то время как промышленность лишилась только 23% производственных мощностей в городе. При этом железнодорожные коммуникации были непригодны для использования на протяжении ещё нескольких недель, что безусловно помогло Красной армии в продвижении на запад. Но вот насколько была высока цена для обеих сторон?

Английская сторона потеряла 7 бомбардировщиков, из которых только два были уничтожены немецкой противовоздушной обороной. Остальные были потеряны из-за технических неполадок или столкновения с союзным самолётом.

Потери немецкой стороны продолжают быть дискуссионным вопросом и в наше время, потому что самой первой оценочной цифрой было 100-200 тысяч человек, названная рейхсминистром просвещения и пропаганды Геббельсом в конце февраля 1945 года. При этом буквально через месяц муниципальные власти города выпускают Tagesbefehl no. 47, в котором сообщают о подтверждённых 20204 и общих 25000 жертв. Дальше всё становится очень странно. В послевоенных исследованиях, зачастую ссылающихся на Геббельса, называются числа от 135 до 250 тысяч, хотя почему исследователи называют такие цифры мне не очень понятно. Дальше, начиная с 60-х годов оценочные потери начали неуклонно падать, а в 2008 году благодаря решению специальной комиссии из 13 профессиональных историков в споре была поставлена официальная точка: от 18 до 25 тысяч погибших. При этом интересно отметить причину созыва данной комиссии: в 2004 на выборах в Парламент Саксонии Национал-демократическая партия (идейные приемники НСДАП) получила несколько мест, после чего начала откровенно оправдывать нацизм, холокост, называя цифры вплоть до миллиона погибших.

Развалины Дрездена через некоторое время после бомбардировки

Но, по моему мнению, 25 тысяч погибших мирных жителей на самом позднем этапе войны, когда разгром Германии уже был очевиден – слишком высокая цена. Хотя и с эффектом, который возымела данная атака на позиции Третьего рейха трудно спорить. Оживлённые дискуссии на данную тему возникли в самом Соединённом Королевстве уже буквально через несколько дней:

- Позиция коммодора британских ВВС Колина МакКея Гриерсона, высказанная на пресс-конференции Верховной ставки экспедиционного командования войск союзников в Европе:

«First of all they [Dresden and similar towns] are the centers to which evacuees are being moved. They are centers of communications through which traffic is moving across to the Russian Front, and from the Western Front to the East, and they are sufficiently close to the Russian Front for the Russians to continue the successful prosecution of their battle. I think these three reasons probably cover the bombing».

(Во-первых, они [Дрезден и близлежащие города] являются центрами эвакуации. Они являются центрами коммуникация, через которые траффик идёт к русскому фронту, и с западного фронта на восток. К тому же они достаточно близки к русскому фронту, благодаря чему русские теперь смогут успешно продолжить своё продвижение. Я думаю, эти три причины могут оправдать бомбардировку).

Расчистка завалов, весна 1946

- Первая реакция премьер-министра Уинстона Черчилля, который, во многом, и устроил эту бойню:

«It seems to me that the moment has come when the question of bombing of German cities simply for the sake of increasing the terror, though under other pretexts, should be reviewed. Otherwise we shall come into control of an utterly ruined land… The destruction of Dresden remains a serious query against the conduct of Allied bombing. I am of the opinion that military objectives must henceforward be more strictly studied in our own interests than that of the enemy. The Foreign Secretary has spoken to me on this subject, and I feel the need for more precise concentration upon military objectives such as oil and communications behind the immediate battle-zone, rather than on mere acts of terror and wanton destruction, however impressive.

(Мне кажется, наступил момент, когда вопрос о бомбардировке немецких городов только ради повышения уровня страха, хоть и под другими предлогами, должен быть пересмотрен. В ином случае мы просто придём на полностью выжженную землю… Уничтожение Дрездена остаётся серьёзным доводом против продолжения бомбардировок, проводимых авиацией Союзников. Я считаю, что в дальнейшем военные объекты должны быть изучены в значительно большей степени в наших собственных интересах. Я обговорил данный вопрос с министром иностранных дел и думаю, что мы должны больше сконцентрироваться на военных объектах, таких как нефтяная промышленность и коммуникации рядом с зоной боевых действий, а не на устрашении и беспричинном уничтожении, в независимости от того, насколько они впечатляющие)».

Два старика, Густав и Альма Плитц, помогают в разборе завалов, весна 1946

- Чёткая, но от этого не менее циничная, позиция маршала RAF Артура Харриса:

«I ... assume that the view under consideration is something like this: no doubt in the past we were justified in attacking German cities. But to do so was always repugnant and now that the Germans are beaten anyway we can properly abstain from proceeding with these attacks. This is a doctrine to which I could never subscribe. Attacks on cities like any other act of war are intolerable unless they are strategically justified. But they are strategically justified in so far as they tend to shorten the war and preserve the lives of Allied soldiers. To my mind we have absolutely no right to give them up unless it is certain that they will not have this effect. I do not personally regard the whole of the remaining cities of Germany as worth the bones of one British Grenadier. <…> The feeling, such as there is, over Dresden, could be easily explained by any psychiatrist. It is connected with German bands and Dresden shepherdesses. Actually Dresden was a mass of munitions works, an intact government center, and a key transportation point to the East. It is now none of these things.

(Я полагаю, что спорная точка зрения звучит как-то так: бесспорно, что мы раньше оправдывали бомбардировки немецких городов, но делать так было ужасно, да и к тому же сейчас немцы почти разбиты, поэтому мы можем прекратить подобные атаки. Это решение, под которым я не подпишусь ни при каких обстоятельствах. Бомбардировки городов, так же, как и любое другое военное решение, являются безнравственными, если не оправданы стратегически. Но они оправданы стратегически, они сокращают войну и спасают жизни солдат Союзников. Я думаю, что у нас нет совершенно никакого права смягчать напор, пока не увидим реальный результат. Я лично не верю, что все оставшиеся города Германии стоят жизни одного британского гренадёра. <…> Все споры, связанные с Дрезденом, могут быть элементарно объяснены любым психиатром. Они связаны с немецкой музыкой и дрезденскими пастушками. В целом, Дрезден был огромным складом боеприпасов, неповреждённым правительственным центром и ключевым узлом коммуникаций на востоке. Сейчас он не является ничем из перечисленного)».

Разборка развалин здания, весна 1946 года

В завершение лишь хочется сказать, что все военные действия можно рассматривать с совершенно разных точек зрения, от чисто практических до глубоко моральных, но при этом мирное население, не принимающее участия в войне, не должно страдать в той степени, как это было во времена Второй мировой войны, Тридцатилетней войны и других крупных конфликтов. Хотя я прекрасно понимаю, что войны будут всегда и мирные граждане тоже продолжат гибнуть лишь ради устрашения, но всё-таки хочется, чтобы наш мир был добрее и гуманнее, ведь сколько судеб уже было сломано за прошедшие века ради чьих-то зачастую корыстных интересов.

До встречи в новых частях моих рассказов о войнах и запоминающихся личностях прошлого!

Источник: Cat_Cat. Автор: Андрей Лебедев.

Личный хештег автора в ВК - #Лебедев@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

Столица Саксонии

До февраля 1945 года Дрезден бомбили буквально несколько раз, и не особенно (по меркам других городов) серьёзно. Доходило до того, что осколки бомб массово шли на сувениры, а разбомбленные улицы стали объектом экскурсий, организованных ушлыми предпринимателями. Некоторые даже считали, что прошедшие бомбардировки — результат навигационных ошибок, и всерьёз за город браться не будут.

Причиной была небольшая для такого крупного города военная ценность Дрездена. Да, тут хватало заводов, и транспортным узлом столица Саксонии тоже была. Но общий вес всего этого богатства не стоил затраченных на него средств разрушения. Город находился слишком далеко на юге, требовалось лететь через ряд районов ПВО, времени на раздумья для точного бомбометания оставалось бы мало. Хорошо нагруженный бомбами «Ланкастер», попавший по пути в непогоду, мог бы позволить себе повисеть над Дрезденом не более 15-20 минут.

Но условия успели поменяться к 1945 году. Стратегическая авиация союзников наработала опыт. Немцы потеряли ряд территорий — а значит, и систему раннего предупреждения о налётах. ПВО рейха слабела с каждым месяцем — опытные пилоты выбивались, зенитки растаскивались на фронт. И соотношение «выгода/затраты» больше не выглядело таким однозначным.

А потом ещё и случилась Ялтинская конференция. К её началу за плечами у русских успел образоваться солидный багаж военных успехов. Черчилля волновали вопросы послевоенного передела Европы. Требовалось обозначить какой-нибудь решительный успех в деле поддержки советских наступлений. И Дрезден из всех транспортных узлов, потенциально имеющих отношение к снабжению Восточного фронта, был выбран из-за размеров (седьмой город Германии) и своей «нетронутости» — такой успех был бы заметен сильнее.

Правда, погодные условия сложились так, что налёт не смогли осуществить до конца Ялтинской конференции. Но отменять не стали.

День Святого Валентина

Чтобы Дрезден точно не смог опомниться от бомбардировки, рейд разбили на три волны — две британских и одна американская. Начинать должны были «летающие крепости» и «либерейторы», но погода перетасовала карты — первыми к делу приступили «ланкастеры» и «Москито», искавшие цели на малых высотах и маркирующие их зажигательными бомбами разных цветов.

Их бомбы начали падать на Дрезден в районе 22 часов 13 февраля. Сирены, предупреждающие о налёте, начали завывать в 21:51, когда для многих людей уже поздно было разбегаться.

Успех первого налёта был очевиден — зарево от пламени было видно с самолётов даже за сотни километров. К этому моменту в городе уже было создано несколько сот, если не тысяч очагов пожара. Вторая волна прибыла несколько часов спустя и накрыла стянувшихся в Дрезден пожарных со всей Саксонии, заодно расширив площадь возгораний. К тому же электричество вырубилось после первого удара, так что сирены почти не работали, массу людей второй удар застал врасплох.

Завершили бомбардировку американцы — они избавились от своего смертоносного груза около полудня 14 февраля. Из-за плохой погоды многие бомбили неприцельно, бомбы летели примерно в город.

Рейд отмечен фантастической беспомощностью германской ПВО, и особенно — истребителей. Всё-таки на дворе стоял уже 1945 год, и состояние рейха было давно не тем, что раньше. Германские лётчики смогли сбить лишь один британский и два американских самолёта — всё остальное ушло на счёт зениток, ошибок пилотирования в плотном строю и ранней выработки топлива.

Всё усугублялось организационной неразберихой — на одном из аэродромов истребителей ожидалось прибытие эвакуационных транспортников из Бреслау. Поэтому разрешение на взлёт упорно не давалось, несмотря на падающие на город бомбы. Пилоты сидели в самолётах и чуть ли не плакали от беспомощности. А транспортники? Транспортники так и не явились.

Огненный смерч

Своего рода визитной карточкой союзных бомбардировок стал феномен «огненного смерча» — физического явления, возникающего в результате возникновения большого количества крупных пожаров одновременно. Взаимодействие нагретого и холодного воздуха приводит к появлению торнадо, всасывающего в себя всё, чему не посчастливилось находиться рядом.

Разбуженная «зажигалками» стихия порождала фантасмагорично ужасные картины, которые можно увидеть разве что в каком-нибудь современном хорроре. В том же Дрездене один человек видел, как воздушный поток протащил по улице женщину с коляской, в итоге зашвырнув её в бушующий огонь. Другие рассказывали, как страшный ветер сдувал железнодорожные вагоны.

Ещё зажигательные бомбардировки были коварны тем, что от них совершенно не помогали бомбоубежища. Мало того — они делали только хуже: скопившиеся там люди практически неизбежно погибали от удушья. Так, множество беженцев из восточных районов Германии погибли в подвалах вокзала, где они прятались. Лишь немногие из них умерли в огне и взрывах, большинство — от удушья.

Для сравнения: в октябре 1944 года пожарным Брауншвейга удалось спасти 23 тысячи человек, запертых в убежище. Они проложили к нему дорогу с помощью «водяной аллеи», прорываясь через пожары с помощью множества бесперебойно работающих пожарных рукавов. Но это было большое везение — количество и сила пожаров были недостаточными для того, чтобы на пути храбрецов образовался полноценный «смерч». В Дрездене всё было намного хуже — сказались как большая сила пожаров, так и тройной характер авиаудара.

Цена

Потери сторон, конечно, непропорциональны. Союзники недосчитались восьми «ланкастеров», восьми «крепостей» и четырёх «мустангов». Часть этих самолётов погибла по небоевым причинам — столкновения и даже повреждения бомбами, сброшенными с машин, идущих выше.

А вот с потерями германской стороны сложнее. Всё дело в том, что город был наводнён беженцами из Силезии и Восточной Пруссии, которые не всегда где-то отмечались — могли как самовольно уехать, так и пропасть без вести, превратившись в кучки пепла или обгорев до полной неузнаваемости. Да и документация в 1945 году уже велась откровенно слабо.

Поэтому точной цифры погибших в бомбардировке не знает никто. Нижняя граница находится в районе 18 тысяч убитых. Верхней не существует — Геббельс говорил о 200 тысячах, отдельные правые политики Германии нашего времени доходили в своих подсчётах и до полумиллиона. После войны бытовала цифра в 135 тысяч, хотя современные немецкие исследователи считают её завышенной. Согласно немецким данным на настоящий момент, число жертв доходит до 25 тысяч. Это, в любом случае, огромные жертвы. Зачастую жители целых улиц оказывались в списках погибших почти в полном составе. Имелись многоквартирные дома, в которых не уцелел вообще никто.

Уже в наши дни, в 2005 году, открылась заново одна из погибших в огне церквей — Фрауэнкирхе. В стенах отстроенного храма можно видеть заметно более темные камни — это обломки того самого здания, уничтоженного бомбёжкой. Так что в случае с Дрезденом оборот «камни помнят» — не метафора.

Бомбардировка Дрездена имела один неожиданный эффект. Бомбы полностью разрушили здание гестапо со всей документацией, и вообще официальные органы сильно пострадали, так что под ударами смогли разбежаться ещё не убитые евреи. Около семидесяти из них пережили войну. Парадоксальным образом, разверзшаяся преисподняя стала для этих людей спасением от уже намеченного на ближайшие дни «окончательного решения».

Уничтожению Дрездена так и предстоит остаться политическим вопросом. Сегодня его острота тщательно сглаживается германскими властями, но забыть его совсем вряд ли получится. И тогда — кто знает, на какой щит и под какими сопутствующими лозунгами будут подняты ужасы заживо сгоревшего города.

Источник