Cryacrya

Я рос в компании бабушки. Мама у меня была архитектором. А жили мы в городе Грозном куда мама со мной переехала из Камчатки, а бабушка из Миасса. В Грозном и застала нас война. Мы уехали в декабре 1994 года, когда образовался коридор. Помню бомбежки и всякое. Ходили с пацанами после арт-обстрелов обследовали территории. Сейчас страшно даже вспоминать, а тогда норм, интересно. Самое такое, что осталось в памяти так, это то, что мы клеили кресты из газет на окна, чтобы они не разбились от взрывной волны, как громыхал град под домом, который таскали боевики по району и все это без видимых истерик.

Мы приехали в Ставрополь - тут была моя крестная и жили у нее примерно до середины февраля (когда поняли или нам сказали, что стесняем). А потом сняли времянку метров 10, в которой было две кровати с железными сетками без матрасов и печка буржуйка, которую мы топили елками. Их нам после праздников привез муж крестной. Мы клали вещи на кровать и спали на них, а утром пропахнув еловым дымом я одевал эти вещи и шел в школу. Все это время я не слышал охов и вздохов «за что это с нами происходит». Просто жили, решали проблемы. Мое дело простое, я ходил в школу. Наверняка многое обсуждалось без меня. Но снаружи без излишних страданий.

Потом была гуманитарка, какая-то помощь от государства и ситуация в Чечне начала успокаиваться. Маму как архитектора позвали в Грозный. И она поехала. Приезжала раз в несколько месяцев обратно. В один из приездов она купила маленькую квартиру в старом фонде, показывала чертежи строительства дома (собиралась купить землю и строить), за буквально пару недель самостоятельно привела ее в порядок, отремонтировала, сколотила мебель, перевезла нас и уехала. А потом вместо мамы приехали сотрудники с ее работы. Привезли вещи и сказали, что ее похитили. Маму так и не нашли, хотя мы писали везде, где можно.

В Грозном мы оставили квартиру. Большую трехкомнатную. Она пришла туда, а там какие-то люди живут. И она решила, что пора вернуть себе имущество, разобраться с несправедливостью. Пошла в милицию. Кроме работы архитектором, она торговала на рынке. Надо было как можно больше денег для семьи в Ставрополе. Оттуда ее и похитили средь бела дня на следующий день после похода в милицию.

Бабушка плакала, но не долго. Ведь у нее был я и надо было жить дальше. И мы жили дальше. Но я чувствовал и видел как даже через много лет ее это гложет, как при любом упоминании мамы или похожих историй у нее глаза становились влажными. Но она меня вырастила. Было много сложностей. И ни разу я не не слышал от нее упреков, хотя повод от меня было больше чем следовало. Она поддерживала во всех начинаниях и понимала.

Бабушка умерла в 2013 году. Я уже был женат, появилась дочь. В последние полгода у бабушки началась деменция, мы перевезли ее к себе. Она отказывалась переезжать, но я видел как ей трудно и стало возникать больше ситуаций требующие стороннего участия (сейчас кажется что зря, строки часто чахнут быстро, когда их забирают из привычного места). Пока деменция была не такой сильной она всячески поддерживала меня в моих сумасбродных идеях (как то раз даже собралась со мной на дискотеку и это в 92). Но потом быстро сдала.

На ее могиле простая надпись - «живем один раз». Так она всегда говорила, когда я что-то придумывал, хотел что-то сделать, купить, поехать куда-то, предпринять, сделать нечто сумасбродное. Возможно такой девиз не всегда применим, но все же я до сих пор им руководствуюсь. Спасибо, бабушка и мама за то, что я вырос таким какой я есть.