Bahara

Bahara

Пикабушница
поставилa 1681 плюс и 30 минусов
отредактировалa 0 постов
проголосовалa за 3 редактирования
Награды:
5 лет на Пикабу
41К рейтинг 761 подписчик 20 подписок 36 постов 30 в горячем

Мороженое и машина

Гуляем сегодня с сыном во дворе. Нормально так гуляем, в нашей манере. Человек носится, падает, орёт, снова носится, снова падает, издаёт возгласы восторга от машин и их колёс, падает, орёт, несётся нюхать цветочки, потом поливать их, падает... В общем всё как всегда в нашей Телемилитряндии ноющей поясницы и оттянутых рук под названием "декрет".
Встречаем знакомую пару - Папу с сыном Егором. У Егора с моим Костиком всего десять дней разницы в рождении, но диаметральная разница взглядов на жизнь и на её проведение. Егор сидит в коляске и ест мороженое, которое совершено не хочет держать, поэтому это делает Папа. Вид у Егора во время трапезы крайне не довольный,но, так и быть, он делает огромное одолжение отцу и облизывает предлагаемый ему пломбир. Папа вздыхает и говорит нам: "Вот же дети теперь избалованные, в моём детстве был стаканчик и эскимо. И покупали мне что-то одно на выбор раз в месяц и я рад был до безумия. А Егору вот не тот вкус взяли, поэтому приходиться уговаривать, чтоб съел"
Я смотрю на них и вспоминаю резко, казалось бы вообще не к месту, как мы с мужем год назад машину покупали. Была у нас до этого семь лет калина 2007 года выпуска. Мы к ней прикипели, конечно, как к честно заработанной первой машине. Она нас и на фестивали возили, и в отпуска, и на свадьбы, и меня всю беременность и из роддома. Мы на ней оба учились водить и всё такое. Но сыпаться она начала дико, да и прогнила знатно. Пора было прощаться с Пельмешкой (у нас даже имя для неё было, есессно) В общем выбор пал на 301 пежо. Соотношение цены и качества былодля нас оптимальным. Он ещё и внешне прям понравился, форма что надо, цвет красивый - зелёный. В общем взяли! Поехали сразу обкатать чуть и домой на парковку ставить. Едем довольные, радости, конечно, море! Но с радостью ещё одно чувство пришло, что у меня, что у мужа. Чувство, что не для нас эта машина, что слишком она для нас хороша, нам вот по уровню калина в самый раз. Напоминаю, едем мы на самом обычном пежо 2013гв, механика. Ничего такого, в потоке не заметит никто. И мы это понимаем, но всё равно полное ощущение, будто мы самозванцы, на угнанной тачке. Это прошло конечно, норм в пежо ездится, но чувство это никогда не забуду. И никогда не захочу, чтоб мой ребёнок его испытал.
Поэтому говорю я Папе Егора: " Да и Слава Богу, что у них выбора масса. Что можно купить, что хочется, а не то, что дали. Что можно решить потом, что ты заслуживаешь большего, а уж, что это надо самим заработать мы их научим, на то мы и родители "
Папа Егора смотрит на меня несколько удивленно. Ну а что я, я уже на другом конце двора, потому что сын там в луже плещется. Да и пусть, резиновые сапоги для этого и покупались, хотя надо было по хорошему водолазный костюм сразу брать.

Левушка

Мороженое и машина Машина, Дети, Мысли, Длиннопост

Пельмешка

Мороженое и машина Машина, Дети, Мысли, Длиннопост
Показать полностью 2

Лето

Летоооо. Слово-то какое! Круглое, будто пятачок, который мама достает из своего красного блестящего кошелька и протягивает мне. На пяточок можно много чего купить: можно взять семечек, деловито выбирая их у бабулек на остановке, а можно пончиков, мучительно решая посыпать их сахарной пудрой или нет, можно набрать чупа-чупсов, жевачек и шипучек, можно взять эскимо или мамин любимый пломбир, а лучше несколько штук фруктового льда, вишнёвого и сладкого-сладкого. Фруктовый лёд будет таять на солнце и капать, стекая по деревянной палочке. А я буду его есть, смешно отставив руку, чтобы не испачкать новый джинсовый сарафан, ужасно модный и очень неудобный для лазанья по деревьям. Что это если не лето?
Летом всегда происходит что-то замечательное. Что-то самое-самое. Когда мне было 7, летом со мной случилось море. Грязный от водорослей пляж крымской Учкуевки, казался мне землёй обетованной. Там можно было разыскивать цветные стеклышки, так крепко омытые морем, что я не уставала пропускать их сквозь пальцы, щурясь от искрящихся на солнце отблесков. А ещё можно было играть в догонялки с прибоем. Подбегаешь близко-близко к кромке воды, чтобы вот-вот и лизнуло тебя море солёным барашком, а потом с визгом бросаешься прочь, не намочив босых загорелых ног.
Когда мне было 11 на заре лета родилась моя сестра Ксюша. Я стояла на лестничной клетке роддома и переводила взгляд то на бледную, но какую-то умиротворенно-счастливую маму в наспех завязанном халате, то на розового, будто сахарная вата, младенца, смешно таращившего на меня глазки и не верила... Не верила, что она наша, что можно вот так просто взять и дотронуться до неё. И даже домой принести и оставить навсегда-навсегда.
А когда мне было 15, летом со мной случилась настоящая первая любовь.
Звали ее Артем Поляков) и я совершенно уверена, что это была она. Настоящая, наивная, смешная и чистая любовь. Познакомились мы на местном пляже с многообещающим названием "Озеро Светлая Жизнь", по-хорошему говоря, все орловчане зовут это место - карьер. Коим оно и является, просто его затопило водой и получился такой себе водоем. Каждое лето Карьер становился Меккой для всех от мала до велика. А для нас, только пробующих жизнь на вкус, недетей ещё и возможность познакомиться с кем-то. Мы стеснялись входить в воду без парео, потому что нам казалось, что у нас ужасные фигуры, и из-за этого же гулять в джинсовках по тридцатиградусной жаре не казалось нам чем-то диким. Мы глупо хихикали, когда на нас заинтересованно смотрели ребята, и почему-то считали, что они не видят, как мы сами, перешептываясь, косимся на них.
Познакомились. Их трое и нас тоже. Надо же, конечно, на пары поделиться. Кто кому больше нравится. А мне нравится Артем. Я высокая уже. Во мне 180 сантиметров роста без малого, а он выше меня. И в 15 этого вполне достаточно для Самой Настоящей Большой Любви. А ещё он на год меня старше и это просто ИДЕАЛЬНО)))
Все лето мы дружили, украдкой целовались при прощании. Это же целое событие, требующее серьезной подготовки, настроя и отваги. Жили мы на разных концах города, где-то полтора часа езды друг от друга, но нас это совершенно не смущало, хотя в том возрасте такое расстояние казалось непреодолимым. Ребята один раз возили нас на шашлык на автобусе, все сами подготовили, жарили мясо, деловито поливая его вином))) потом приезжали ко мне в лагерь проведать. Прекрасное чисто лето, полное смеха и веселья. Каких-то смешных намеков и стеснений, когда встречаются компанией, потому что по-одному страшно и когда ты ещё сам не знаешь, что ощущаешь, будто пробники чувств тебе выдали. И ты нюхаешь их, и не совсем вообще уверен, чем они пахнут. А когда выясняется, что у запаха оказывается какие-то передние ноты есть, задние и шлефы и вообще их не нюхать надо, а слышать.... Да, Господи, вы серьезно вообще?)
Все закончилось, как и началось одномоментно. Подружке наскучила компания ребят, уж и не вспомню почему, а по-отдельно мы быть совершенно не умели, да и не хотели, и решение расстаться с Артёмом пришло само собой. Ох какое это было расставание! Полное слез и обещаний. Я говорила: "Ты ещё сотню таких найдешь, как я в городском парке". Он мне отвечал: "Нет, ты одна такая". А потом я шла, опустошенная по обочине дороги домой, а он шел рядом, чтобы прикрывать меня от машин. Тогда это была трагедия. Нет. ТРАГЕДИЯ! Самая Настоящая и Большая-Большая...
Снова лето, а мне почти 32. Я замужем, у меня сыну полгода. И я не могу не замирать от ожидания чего-то самого-самого и настоящего-настоящего.

Показать полностью

Имена

Как Вам нравится, чтоб Вас называли?
Меня зовут Богдана, но вообще-то коротко Дана. Хотя часть моих друзей называет меня исключительно полным именем. Меня оба варианта устраивают.
А вот что всегда бесило, так это "зайки" и "слОнышки". Ну ей Богу, не дом, а зоопарк какой-то.
Но муж мой очень любит всякие нежности. Поэтому он "котик", а я, мать ее, "зайка". Никуда не денешься...
Настоящий юмор мне при рождении не выдали, зато иронией укомплектовали сверх меры, поэтому у Евгения моего прозвииииищ, что у дурака мохорки. Он у меня и Шахматист (за выбитые через один зубы) и Долгоносик (тут и так понятно), и Лютик (назван был до эпохи "Ведьмака"), и Юде (да, в нашей семье нет запрещенных тем). На его жалкие попытки обозвать меня пресловутой "Оле Говной", он есессно стал "Ссанычем". Вот такая вот загогулина. Жить со мной весело, хотя бывает и обидно.
Когда я сажусь за руль, во мне периодически включается мой внутренний дальнобойщик. Тогда я врубаю погромче «ДДТ» и подпеваю... Нет! Подгорланиваю "Белую реку", или "Родину", или "Ночь Людмилу, или.... да, Господи, все я песни знаю... все) Так вот Шевчук для меня навсегда "дядя Юра" и точка. А математичка, которая учила меня в 9 классе до сих пор "Эсэска", и не только потому что её зовут Светлана Станиславовна.
Когда моя мама забеременела сестрой, и родители выбирали ей имя, какое-то время пальму первенства занимала Лада. Я писала это имя на полях тетрадей, часто произносила, будто катая во рту каждую букву, пробовала его на вкус. Но потом всё-таки выбрали Ксению. И тут не надо было ничего "катать", ёжику было ясно, что Ксююююша, Ксююююшенька! Идеально же.
Хотя у мамы мы частенько Ксюнильда и Богдаленция, мне нравится.
Свекровь я не могу называть мамой, хотя она чудесная женщина. Мама у меня всё-таки одна. Поэтому Валентина Владимировна - не обессудьте, я Вас люблю, конечно. А вот дядя моего отца и для меня "дядя Олег", потому что папа его всегда так называл.
К чему я все это? Ребят, я почти три месяца назад сына родила. 6 лет детей не получалось. Константином назвали!

Пы. Сы: делала ЭКО, если надо могу пост написать, но не уверена, что "надо"

После пы.сы.: перед родами схлопотала ковид, рожала в "ковидарии". Тож могу пост...но тож не знаю надо ли. Напишите, если чё..

После после пы.сы.: для постоянных читателей фоточка) Сами знаете ни один мой пост без них не обходится

Имена Имена, Прозвища, Рассуждения
Показать полностью 1

Жил-был на свете один человек

Жил-был на свете один человек, которого я никогда не знала...
Звали его Жилкин Алексей Павлович. День рождения у него было аккурат на Покров - 14 октября 1907 года. Характером он был спокойный, обстоятельный и расторопный. Так уж повезло ему родиться, что за свою молодость умудрился он три войны пройти: Финскую, Великую отечественную и Японскую. Со всех войн он вернулся живой и с медалями, а несколько контузий считал малой платой за сохраненную жизнь. Когда добрался до дома, оказалось, что дома-то больше нет. Все было разрушено. И пришлось ему остановиться у матери с братом, которые вместе жили в маленькой комнатке, как и многие люди тогда. Брат за годы войны женился на девушке по имени Полина, которая была не сильно рада ещё одному человеку в их небольшом доме. Не сказать, что Алексей Павлович сильно стеснял ее, но жить новая родственница решительно хотела своей семьёй. Что для этого можно сделать? Праааавильно! Женить деверя, тем более невест вокруг было хоть отбавляй. Да только как-то не складывалась личная жизнь Алексея, пока, уже отчаявшись, Полина, не познакомила его с Клавдией Петровной. Та была высокой кареглазой блондинкой, справной и хозяйственной. Муж ее погиб в первые дни войны, поэтому ребенка она растила одна. Худенькую, большеглазую девочку Валечку. Нрав у Клавдии Петровны был крутой, но неожиданно для себя Алексей Павлович влюбился, да и девушка ответила взаимностью. И стали они жить вместе.
Алексей устроился на часовой завод слесарем, там его очень ценили. А Клава работала парикмахером. Как-то надумали они расписаться, назначили дату, близких позвали отпраздновать и пошли в ЗАГС, да только он закрыт оказался. Но пара не расстроилась, отметили дома, будто поженились все-таки и больше вопрос этот не поднимался.
Потихоньку росла и Валечка, а на вопросы людей: "Почему больше детей не заводят?", Алексей Павлович всегда отвечал: "Клавочке нельзя, у нее здоровье слабое". Да и Валю он любил без памяти, считал ее родной дочерью. Бывало выпьет немного с мужиками после работы, на следующий день мучается головной болью. А дочке, которая то водички ему принесет, то по голове погладит, говорит шутя: "Всех убью, всех убью, одну Валю не трону".
Жили они все сначала в совсем небольшой комнатке на переулке Володарского, а позже собрали немного денег и купили часть дома на улице Пушкарной, во флигеле которого жила весьма интеллигентная семья, много читающая и знающая. Валя к ним тянулась, они и привили ей любовь к литературе. Хотя Алексей Павлович и Клавдия Петровна почитать тоже любили. Алексей особенно уважал исторические романы и, смеясь, называл их "беллетристикой".
Чем мог точно гордиться Алексей Павлович, так это золотыми руками. В доме, который они купили, он в первую очередь сделал водяное отопление от печки. Сам, никто его не учил. Понаблюдал за печником, порасспрашивал его, подумал. А потом взялся и вот оно... зимой тепло и хорошо. Да и вообще по дому многое делал, не делил работу на "мужскую" и "женскую", все умел.
Как-то, совершенно незаметно, из большеглазой смешной девочки Валя выросла в молодую красавицу. Девушкой она была крайне серьезной. Училась на заочном в московском институте и работала на швейной фабрике размеловщицей, много читала.
Ребята, конечно, к ней проявляли интерес. Кто-то письма писал, кто-то на танцы приглашал, кто-то в гости забегал. Но больше всех выделялся Юра. Красивый, молодой парень, молчаливый и с загадочным строгим лицом. А ещё у него был мотоцикл, что добавляло ему ещё больше мужественности.
Со всеми кавалерами Валя поддерживала исключительно платонические отношения, а когда поняла, что Юра больше всех остальных ей по душе, другим ухажерам моментально дала отворот-поворот.
Вскоре они поженились и Валя забеременела. С Юрой жить оказалось сложно, а ещё сложнее с его матерью, Валиной свекровью. Во всем она невестку поучала, все она, по ее мнению, делала не так. После тяжёлых родов и без того уставшая Валя, ежедневно выслушивала упрёки и придирки. Девушка терпела и даже назвала свою новорожденную дочку не Юлечкой, как хотела, а Людой, как мечтала мать мужа. Но это не помогло, дело дошло до того, что свекровь начала влезать в их постельные дела с мужем. Не прошло и трёх недель после родов, как женщина кричала на весь дом: "Ты ему не даёшь! Не даёшь!"
Такого Валя уже стерпеть не могла, собрала в момент свои и дочкины вещи и ушла назад, в отчий дом.
Когда Алексей Павлович пришел с работы, то застал дочь с женой за столом, разговаривающих, и видно было, что беседа тяжёлая и болезненная. Рядом лежали, сложенные аккуратной стопкой вещи, а на руках у Вали дремала Людочка. Оценив ситуацию, Алексей быстро прошел к раковине, помыл руки. Подошёл к дочке, мягко ей улыбнулся и забрал младенца. Тихо напевая малышке, ушел с ней сад, дав двум женщинам спокойно поговорить. И никогда больше не спросил Валю, почему она ушла от мужа. Как будто не было ничего.
Тот, кстати, так и не пришел к жене. А когда Людочке исполнилось три года, Валя выхлопотала коперативную квартиру в новой только-только построенной панельной пятиэтажке на краю города. Туда они и переехали всей семьёй. Алексей Павлович моментально принялся обустраивать новое жилище: нарастил батареи и подоконники во всех комнатах, сделал антресоли и кладовку. А еще по просьбе Вали смастерил красивый двухстворчатый шкаф со стеклянными дверцами для книг. Во дворе он с энтузиазмом сажал деревья и ставил лавочки. Соседи быстро смекнули, что Алексей Павлович на все руки мастер и частенько обращались к нему с просьбами починить что-нибудь или сделать. Тот не отказывал, всегда был рад помочь.
Людочка подрастала на его глазах так же быстро, как и когда-то Валя. И так же как и дочь, Алексей, теперь баловал внучку. А когда, бывало, Люда дерзила или не слушалась, и Валя начинала ее отчитывать, всегда останавливал ее, говоря: "Не ругай ее, она такая и всё".
Шли годы, начинали давать о себе знать армейские раны и контузии. Ночью Алексей Павлович все чаще кричал и вообще чувствовал себя плохо.
Однажды Люда шла домой из школы, а ей навстречу соседский мальчишка. Остановились поговорить, а он ей и рассказывает: "Ой, Люда, дед твой сейчас шел домой тааааакой пьяный!"
Как пьяный? Дедушка? Да, никогда он не шел домой качаясь! Опрометью Люда кинулась домой. И, правда, оказалось. Никакой дед не пьяный. Инсульт ударил на работе, а Алексей как всегда, никому не сказал, не пожаловался, закончил смену и кое-как через весь город сам добрался до дома.
Ох и ругали за это его девочки. Слава Богу все обошлось, и по-тихоньку Алексей Павлович начал поправляться... Да не тут-то было, скоро случился и второй инсульт. И снова он не жаловался. Бывало ночью Люда, которая спала в проходном зале, просыпалась от того, что дед, двигая перед собой стул, пытается потише добраться до туалета. Люда всегда делала вид, что не проснулась, а Алексей Павлович, что не заметил этого. Немыслимо для него было быть для кого-то обузой. После нового года Алексей обмолвился дочке: "Валечка, я через неделю умру. А у тебя и водки-то для поминок нет, не успели достать. Как же ты, бедная, будешь?" Валя замахала на него руками: "Да ты что! Какой "умру"? Какие "поминки"? Выздровеешь, как и в первый раз!"
А через неделю он всё же умер..., мой прадед....
Жил-был на свете один человек, которого я никогда не знала... И иногда мне очень горько от этого…

Жил-был на свете один человек Длиннопост, Реальная история из жизни, Семья, Дед, СССР, Мужчины, Текст
Показать полностью 1

Овчинный полушубок

У моего мужа Евгения было детство полное воронежских деревень, речек, лесов и полей. Каждое лето, начиная с двухлетнего возраста, он проводил на малой родине матери. Жил у бабушки Марфуши в совсем небольшой избе. Марфа Никоноровна еще по молодости с мужем развелась, но хозяйство держала основательное: корова, козы, птица всякая. Помочь ей было особо некому, но она вполне себе справлялась. Надо сказать, деревня эта была единственное, что электрофицирована. Ни газа, ни канализации там по сей день нет. Да и от деревни в наше время осталась всего пара домов.
С маленьким ребенком хозяйством не займешься, одного его тоже не оставишь. Соседи все сами по уши в работе. Марфуша нашла выход из положения. Закутала Женю в овчинный полушубок, он там и заснул, пригревшись. Затем она сделала потрясающую вещь. Кулек, со спящим внуком, она посадила на цепь во дворе. Ну чтоб в огороде работать, и за Женькой следить. А если тот проснется, а она сразу не заметит, уйти не смог. Вполне себе разумный подход, для женщины, у которой забот и дел не считано.
Дремал Женя пару часов, потом проснулся. И так как с младых ногтей был крайне спокойным и уравновешенным человеком, без криков и истерик аккуратненько из овчинного свертка вылез. Марфуша глаза подняла, а внука нет. Только полушубок привязанный стоит. Все побросала, кинулась искать. Ну куда только начинающий ходить малыш мог деться? Нет нигде... Что она тогда пережила, одному богу известно. На уши подняли всю деревню! Где только не искали, даже к речке бегали, которая в километре была... С ног сбились, а найти не могут. Начали по домам искать, вдруг заполз куда. И правда! В одном доме был небольшой подпол, там собаки от летней жары прятались. Вот Женька к ним и притопал. Наигрался с псами, пригрелся и опять заснул. Вот что-что, а со сном у него всегда полный порядок был.
Так его, посапывающего на собачьем боку, и нашла Марфуша.
Женя рос и шкодничал, проводя ранее детство, а потом и школьные каникулы у бабушки. С ним на пару недель обязательно приезжала и мама. Марфуша тоже часто гостила у дочери, оставаясь у нее все зимние месяца. Но время шло, бабушка старела. Ей трудно было уже переносить дорогу, ездить в Орел она перестала. Но все так же два раз в год ее дочь и внук приезжали к ней в маленький домик на самом краю деревни.
Женя вырос, женился на мне. И мы тоже на майские поехали к Марфуше. Она встретила нас парным молоком, дымящимся от жара рассыпчатым картофелем, даже часть барашка приготовила к нашему приезду. Я человек на сто процентов городской, к сожалению, не было у меня ни одного родственника в деревне. Поэтому для меня несколько ночей в сельском доме стали почти что откровением. Узенький диван на двоих, поскрипывание старого дома, месяц в окошке со ставнями, а ночь — черная, как сажа, только в небе звезды, будто кисточкой нарисованы. В настоящем восторге я осталась и от Марфуши. Стойкая, сильная, смекалистая, душевная, с невероятно тонким чувством юмора. Мы разговаривали с ней до поздней ночи и смеялись, смеялись. Особенно она любила рассказывать разные истории из своей жизни, а любимая была про Женьку и овчинный полушубок. Каждый день к ней приходили односельчане. Кто совета спросить, кто пожаловаться, кто просто поговорить. Когда пришло время уезжать, я очень хотела в комфорт, но ужасно не хотела оставлять Марфушу. Навсегда в моей памяти немного покосившийся домик, низенький забор и грустная бабушка, стоящая у калитки.
Через пару лет стало понятно, что Марфуше уже одной жить трудно. Ей, конечно, помогали все вокруг. Соседи одни так вообще, ее за родную считали. Печку помогли перебрать, воду ей носили и продукты. Но все равно пришло время перебираться бабушке в Орел. Как же плакали все, когда мы ее забирали из родной деревни. Я остро чувствовала, что люди прощаются на веки вечные, без всякой надежды увидеться вновь. К зиме Марфуше стало еще хуже со здоровьем, очень сильно ее мучала поджелудочная. Да и вообще трудно ей было в городе. Жутко она тосковала по своей деревне, дому, саду, соседям. Мы, честно сказать, уже начали переживать за нее, но пришла весна и Марфуша будто тоже вновь расцвела. Начала потихоньку ездить с нами на дачу, а к лету вообще набралась сил для поездки в родные места.
Едем мы тихонько по проселочной дороге и, вооон уже, виднеется соседский дом. На пригорке рядом пасется толстобокая корова, а около забора стоит женщина, перехватив одной рукой ведро, она пытается перевязать поудобнее косынку. И тут она поворачивается, видит нашу машину и понимает, что в ней едет Марфуша. А сидящая в салоне Марфуша понимает, что у забора стоит ее соседка, та с которой они лет пятьдесят бок о бок прожили. Что тут началось!
Соседка откинула ведро и платок и бросилась в сторону нашей машины. Одной рукой она махала нам, а другой утирала слезы, катящиеся градом по ее лицу. Марфуша же начала лихорадочно дергать дверь, силясь открыть ее на ходу машины. «Лена, Леночка»: причитала она...
Женя ударил по тормозам, я спешно открыла дверь, разделяющую соседок. Две женщины крепко-крепко обнимались прямо так, в заведенной машине, плача и утирая слезы друг другу. Да что говорить, я и сама еле сдержалась, чтоб не зареветь, глядя на них...
Три недели Марфуша с дочкой оставались на малой родине. Собирали ягоды, варили варенье из них, ходили в гости и принимали гостей, домой они ехали довольные, загорелые и с кучей гостинцев.
А на другой год поехать не получилось, и на следующий тоже. Марфуша все реже вставала и этой весной даже перестала вязать. До этого она всю семью, включая моих родителей и бабушку, исправно снабжала носочками и следками собственного производства. Восемьдесят семь лет, шутка ли. Тяжелое военное детство, работа в колхозе, операция на ноге, хозяйство. А сейчас старость и поджелудочная, которую и надо бы оперировать, да никто не возьмется. Да Марфуша и сама уже не хочет.
Больно смотреть, как такой светлый человек угасает. А когда это родной человек — невыносимо. Когда обнимаешь её и чувствуешь, как все более хрупкой становится её спина, замечаешь, какая сухая кожа на её ладонях. Невыносимо жаль, что ты ничего не можешь с этим сделать.
И все также при каждой нашей встрече Марфуша шутит, гладит 38-летнего Женю по голове («мой хороший»), шепчет мне на ухо - «Дана, будь аккуратнее». И так горько смотрит нам в след, когда мы уходим.
Но сегодня мы ее точно порадуем! Женя берет бабушку за натруженную худую руку:
- Бабуль. Дана беременна. У нас будет малыш.
- Ох! Сейчас, сейчас!
Марфуша всплескивает руками и силится встать с кровати. Мы помогаем ей. И что это? Из плотного бумажного свертка, который достала бабушка показывается старый овчинный полушубок, тот самый, в котором Женя на цепи сидел. Марфуша протягивает его мне. «Вот! Теперь надо жить, понянчить внучка»: улыбается она. А я плачу. Сейчас слез сдержать совершенно не получается.

Овчинный полушубок Реальная история из жизни, Детство, Семья, Бабушка, Деревня, Длиннопост

Фото сделано 7 июля 2018 во дворе Марфушиного дома в деревне Левашовка Анинского района Воронежской области.

Показать полностью 1

О любви к еде и еде в любви

Немного (или много) о жранинке). Тема, на которую я могу разглагольствовать бесконечно долго, это, однозначно, еда. Да и что уж греха таить, у меня даже большинство воспоминаний с ней связано. Начнемс…
Мне пять лет: мама разрешила мне выбрать «слойку» с кремом в парке, а их, Боже мой, так много разных на прилавке (о, это опьяняющее чувство выбора). И я выбираю ее, хрустящую красотку с ванильным кремом и колотым орехом. Шесть лет: я сижу на кухне и жду, когда бабушка опалит над конфоркой курицу и разделает ее, потому что после мне поджарят печенку на мини сковородочке. Семь лет: колючая зима, а я дома, забравшись на старенький диван с ногами, уплетаю, обжигаясь, домашнюю вкуснющую пиццу, да еще и мультики сразу смотрю.... Вооооот) Но ближе к теме поста.
У моего Жени тоже легкая степень пищевой зависимости. С соображалкой у него все отлично, поэтому быстро смекнув, что мне дороже любых цветочков кусочек сочной шашлычины, он начал меня активно потчивать яствами разными. А лучший подарок он какой? Ага, сделанный своими руками. Вот три раза он пытался состряпать мне вкусняшек. Ну как вкусняшек... Я лично, уверена, что он не накормить меня пытался, а убить. По крайней мере, два раза точно. Но лучше расскажу по-порядку.
Начало отношений. Я, как могу, вымахиваюсь своими кулинарными возможностями. И борщ фирменный (знаю, что он у каждой второй фирменный), и картофельные зразы с мясом, и рубленые котлеты, и пасты-ризотты всякие. В общем, стараюсь во всю. Женя понимает, что пора и ему блеснуть умениями в приготовлении пищи. Да чтоб не просто вкусно, а еще и эффектно. Его выбор падает на “голову мумии” (по факту круг из куриного фарша, обмотанный фетучини, вместо глаз оливки). Спорная красота, но кто я такая, чтобы обижать художника. Ем, нахваливаю, Женька рад. Вкус был средненький, но блюдо в целом выглядело съедобно. Проходит где-то пол часа, час и я понимаю... Мне нужно...хм... в туалет.... Нет, не так. МНЕ НУЖНО!!! в туалет. СРОЧНО!
А это, напомню, Начало Отношений, девочки не какают и т.д. А мне, простите, даже не какать, а разорваться на триста хомячков хочется. В общем, улетела я на унитаз на коричневых крыльях адской диареи. Попутно разрушив навсегда флёр хрустальной феи. Надо сказать, Женька знатно перепугался, бегал за лоперамидом в аптеку, отпаивал меня крепким чаем. А что я? Я думала, что прям на этом унитазе и уйду к праотцам. Но как видите жива.
Вторую попытку фантазийной кулинарии Евгений предпринял в первую неделю нашей полноценной совместной жизни. Героем становится фруктовый салат. Там же невозможно накосячить. Ноль термической обработки, сладенькие фрукты, мороженка. Ха! Нет ничего невозможного в руках умелого мастера.
И так, рецепт. Берем нежно-зеленые мандарины (я вообще не понимаю, где он их нашел), кислый виноград, зеленые яблоки, твердые пресные груши. Заливаем все это биойогуртом без добавок и сахара. Сверху трем горький шоколад. Мороженое не добавляем. Подаем в пивных кружках.
Ребят, я честно съела немного, но от уровня кислотности у меня слезы выступили из глаз. Женя удивился, съел тоже ложку, скривился и произнес (теперь уже крылатую фразу в нашей семье): «Банана, конечно, не хватает». На слове «не хватает» голос его предательски дрогнул, осветив все гамму вкусовых ощущений. Поржали, в общем, в итоге и выкинули, решив, что готовлю полностью я, а Женя посуду моет.
Не тут-то было. Беда пришла откуда не ждали. Я заболела. Да лихо так, с температурой за 39. На скорой меня с работы забрали, но от больницы я отказалась и приползла, аки труп, домой. Уложив меня спать, Женя решил сварить суп. Куриный бульон — выбор слабаков и в ход пошла тяжелая артиллерия. И вообще-то все полезно, что в рот полезло. Поэтому суп был сварен из: куриных булдыжек, моркови, лука, картофеля, грибов, фасоли, куриных сердечек, риса, горошка зеленого, макарон «спиральки» и вермишели «паутинка».
Знаете что? Когда у тебя высокая температура, треплет озноб и вообще состояние «Когда я уже сдохну?» и тебе дают тарелку такого супца... Мне лично почудилось, что вместо паутинок в тарелке червяки или длинные опарыши. И состояние «когда сдохну» обрело в моем сознании твердый ответ «сейчас». Но опять, как можете заметить, жива.
Все это шутки, конечно. Женя так-то крайне заботлив, и вообще у нас все здорово уже почти 8 лет. Я тоже не без супервозможностей, и умею создать нежданчик. Но об это как-нибудь в следующий раз.
С некоторых пор я в каждый пост стараюсь фоточки приложить. Но рядом с едой у нас фотографий нет. Мы ее предпочитаем поглощать, знаете ли, а не снимать. Но традициям не изменяем, поэтому держите фото, как мы за едой идём.

О любви к еде и еде в любви Реальная история из жизни, Отношения, Еда, Брак (супружество), Семья, Длиннопост
Показать полностью 1

Мария. Память

Знаете как раньше было? В каждой семье куча детей, не то что сейчас. Один, ну максимум двое и хватит. Нет, в моем детстве семьи были большие и многоголосые. Зайдешь в дом, а там щебет девочек, хохот мальчиков, пахнет теплом и уютом. Сразу хорошо становится на душе. Всю жизнь эти воспоминания раннего детства грели мою душу.
Я родилась в семье Бородиных Андрея Дермидонтовича и Прасковьи Алексеевны. В нашей семье было пять детей, я самая младшая. Два брата и две сестры у меня имелось. Совершенно обычное дело по тем временам. Отец мой участвовал в гражданской войне и там получил серьезные ранения. Здоровье его стало совсем слабым, он чувствовал себя с каждым годом все хуже и хуже. Прошло совсем немного времени после моего рождения, как его не стало.
Маме в одиночку предстояло вырастить нас пятерых. Мы жили в селе Казацкое, совсем небольшим оно было. Райцентр казался крупным городом, где намного проще было поставить детей на ноги. Почти перед самой войной мы переехали туда. Мамочка стала работать уборщицей. Тянула лямку изо всех сил. Бралась за любую работу, что ей предлагали, но, конечно, зарплаты на такую ораву катастрофически не хватало. Жили мы очень бедно, питались скудно, мама была одна, а нас у нее было много.
Грянула война. В каждый дом она ворвалась, в каждую семью, сметая все на своем пути. Рухнуло все то, что было привычно. Мне было тринадцать лет, когда в город вошли немцы. Да как вошли... Ввались, будто хозяева к себе домой. До всего им было дело, все было нужно. Даже наша крохотная жилплощадь. Нас выгнали жить в подвал. У людей было отнято буквально все: квартиры, хорошие вещи, мебель. А у нас и брать особо нечего было, но даже самые крохи забрали. Начались долгие-долгие месяцы оккупации, непрекращающегося голода и парализующего душу страха. Жители, чтобы выжить, меняли оставшиеся или припрятанные вещи на еду. А так как нам нечего было менять, то одна надежда была на хлебные карточки, которые давали маме на нас всех. На сутки был положен крохотный кусочек хлеба. Я его прямо сразу проглатывала. Хлебный вкус яркой вспышкой чувствовался на языке какое-то время, и я закрывала глаза, представляя будто все еще ем.
Однажды мама принесла бидончик молока и малюсенькую горсточку крупы. Где достала, одному Богу известно. Мы, как галчата, стояли вокруг стола. Сейчас будем варить кашу! Помню, как медленно мама разбавляла молоко водой, чтобы можно было еще после допить его. Каша получилась такая жидкая, что напоминала больше кисель. Брат смеялся и говорил, что в ней крупинка за крупинкой бегает с дубинкой. Но было так вкусно, просто невероятно. Боже мой! Настоящая горячая еда. Мы обжигались этой кашей, и ели-ели... Я надолго это запомнила.
Честно признаться, я не знаю, как мы выжили. Все кто прошел через эти жуткие условия не смогут ответить на этот вопрос. Я тогда была такой слабенькой и худенькой, мамочка говорила, что я в свои тринадцать внешне едва дотягивала до восьми лет. Мы всего на свете боялась. Жили, будто по минному полю шли. Очень страшно было, что среди жителей были полицаи, которые издевались ещё больше, чем немцы. Я совершенно не могла этого понять. Всего год назад мы с ними на улицах здоровались, а они нам улыбались. А теперь в глаза им смотреть страшно было, не осталось в них ни капли знакомого и человеческого. Будто племя другое поселилось рядом с нами, выглядящее как прежде привычные люди. За каждую легкую провинность были истязания, а то и казни. Порой жителей отправляли в Германию на работы. Часто весь город выводили на площадь для показательных расстрелов или повешений, тела потом долго не убирали с виселицы, дабы остальным не повадно было. Я пробегала мимо них, стараясь не смотреть. Щурила глаза, но все равно в солнечный день тень от виселицы падала на мое лицо, и я кожей чувствовала сковывающий меня ужас. Зверства невероятные творились.
В нашем доме поселили местных жителей, глава этой семьи работал на немцев. Вынужден был, я думаю. Многие тогда не прочь были работать на врага. У всех были дети, родственники. Все выживали, как могли. Разве есть что-то плохое в том, чтобы оберегать свою семью? Тот мужчина нас жалел, старался помочь. Бывало давал кусок мыла хозяйственного, мы его очень экономили, а иногда нам перепадало немного муки и сахара. Благодаря ему, совершенно незнакомому до войны человеку, мы кое-как справлялись.
Весной и поздней осенью нам разрешалось собирать остатки овощей с полей. Они лежали гнилой темной массой, так что порой и не понятно было, где земля, а где овощи. Но выбирать не приходилось. Мама из них делала драники, чтобы хоть как-то прокормить нас. Помню, как на сковородке из этого месива прыгали червяки. Какие смешанные чувства невыносимого голода, когда слышишь сковорчание готовящихся овощей, и ужаса, когда видишь что из них вылезает! Но нам приходилось питаться этими драниками, чтобы не умереть с голоду. Поэтому сейчас я никогда не ем их.
Как-то раз, когда я шла по городу худая и изможденная, один из немцев окликнул меня. Я, конечно, подошла. Ослушаться приказа было невозможно. Иду, а у самой сердце при каждом шаге замирает. Страшно! Он смотрит на меня, улыбается, а глаза странные какие-то, мокрые что ли. Немец руку за пазуху сунул, я сжалась как струна, зажмурила глаза, колени затряслись от ужаса. Но вроде ничего не происходило. Я заставила себя приоткрыть один глаз. Смотрю, а мне шоколад протягивают. Раньше я никогда его не пробовала, и хоть мне не хотелось брать еду из рук врага, но так сильно хотелось есть, а шоколад выглядел таким вкусным, будто из другого мира в моем появившийся. Я схватила его и тут же засунула в рот. Пока я ела, немец смеялся.
Во время войны мои сёстры были уже взрослые. Одной девятнадцать, другой двадцать лет. Мне казались они невероятно красивыми. И видимо не одной мне, потому что мама их, как могла, прятала. Лишний раз из дома старалась не выпускать, а уж если приходилось, мазала им лица сажей, чтобы выглядели, как замарашки, и не понять было их внешности. Очень боялась, что их изнасилуют. Сплошь и рядом такое было же. Однажды и в наш подвал ввалились пьяные немцы. Мама успела нас спрятать, но ей пришлось самой лечь под врага, чтобы они не стали искать сестер. Самый страшный день в моей жизни...
Через какое-то время восстановили занятия в школах, я начала ходить на уроки. Учеба мне нравилась, я получала хорошие отметки. Но было сложно, иногда мысли становились тягучими, как кисель, голова кружилась нещадно. Мама всегда нам говорила: "Учитесь, девки, не ленитесь, а то будете как мать, полы мыть. Получайте образование." Помню ее стертые костяшки пальцев, и вечно потрескавшиеся от воды и хлорки руки. Она заботилась о нас изо всех сил, верила в наше будущее, готова была сделать для этого все. Почти сразу после войны мамы не стало, в 1947 году. Видно надорвала оно свое здоровье тяжелой работой, голодом и болезнями. Ничего тогда не было, все доставать надо было невероятным трудом. Но брат нашёл телегу и лошадь, чтобы похоронить её с достоинством.
Мы выучились, как она мечтала. После войны мы с сестрами пошли в техникум. Я стала воспитателем, а они библиотекарями. Моя старшая сестра Вера жива до сих пор и живет в городе Фурманов. Это в Ивановской области находится. Всех нас жизнь раскидала по стране. Оленька тоже уехала из родных земель и жила в Петропавловск-Камчатском. Только брат Вася остался в Обояни. Ах, какие вкусные яблоки он мне присылал бывало! Старший брат Ваня не пережил войны, не вернулся с фронта.
Мой брат и сестры заботились обо мне не хуже мамы. Они ж считай все погодки были. Всегда все вместе, а я самая маленькая была. После окончания техникума меня распределили на работу воспитателем в Киренск Иркутской области. Сёстры мне пошили пальто, купили чулки и одеяло. В общем, собирали в дорогу. А она предстояла очень длинная. Сначала надо было ехать поездом, потом паромом по реке Лена. Меня снабдили едой: хлебом и отварной свеклой. Больше и не было ничего. Со мной в поезде ехала моя однокурсница Клава, её семья жила зажиточно, и ей в дорогу дали отварную курицу и меда целый трехлитровый бидончик. Она не делилась ни с кем, ела одна. А мне так хотелось попробовать ее еды, но, конечно же, попросить я никогда бы не осмелилась. Чувство голода сопровождала меня все время, что я помнила. И во время войны и после. Это чувство настолько сроднилось со мной, что стало уже почти нормальным.
Я приехала в Киренск и в детском садике впервые наелась за все годы лишений. У нас была очень добрая повариха, которая меня сильно жалела и всегда старалась подкормить.
Потом за мной стал ухаживать Иван Иванович Калганов. Он работал в отделе кадров на Киренской пристани, а потом выучился на капитана. Мы поженились и прожили с ним долгую жизнь, переехали в Иркутск, а затем в Усть-Илимск, поближе к выросшим детям. Их у нас двое было: дочь Ирина и сын Виктор, на два года младше сестры. Была у нас еще старшая дочка Галечка, но она умерла в годик. Навсегда место для нее у меня в сердце осталось. Мужа не стало в 2004 году. У нас большое продолжение: четверо внуков, правнучка и правнук.
Помню, как мама иногда грустно смотрела на меня, как я мучаюсь в голоде, и в сердцах говорила: "Слабенькая ты, Маша, младшенькая, хоть бы Бог прибрал, нам и так есть нечего, и тебе так не страдать". А я смогла. А я выжила. Меня не стало 24 июля 2018 года в возрасте девяноста лет. Но я рассказала дочери свою историю, и она навсегда останется в ее душе, так же как и я. Я проходила по тем же дорогам, что и она, смотрела на то же, что и она, вдыхала тот же воздух и пела те же песни. Я была и буду в своей семье всегда

Мария. Память Реальная история из жизни, Война, Вторая мировая война, 9 мая - День Победы, Детство, Длиннопост
Показать полностью 1

Барбос

Больше чем вкусно покушать, я люблю только умничать. Поэтому зарегистрировавшись в 2012 году на, тогда еще не оскорбляющим нос нафталином, ТоpFace, я не нашла ничего лучше, чем указать в анкете, что «читаю книги, смотрю умные фильмы и развиваю мелкую моторику, вышивая». Мне казалось это крайне остроумным в двадцать с гаком лет. Фото я выложила игривое, но с максимально сложным лицом. Это у всего моего семейства наследная черта) Да и вообще-то, других лиц в провинциальной России особо не выдают... Географически не положено.
Писали мне разные личности, обитающие в большом диапазоне интеллектуальных и внешних данных. Но ничего серьезного как-то не клеилось. И вот в один из дней от аккаунта с «фоткой» длинноволосого лохматого парня приходит мне сообщение: «Привет! 2+2*2=?»
Ээээээ... Неужто этот «Барбос» пытается проверить не идиотка ли я?! Мысленно оскорбляюсь и пишу: «6, год крещения Руси?». Он тут же отвечает: «988». И как-то общение завязалось. Внешне он мне вот совершенно не понравился, но то, что парень явно не дурак, было очевидно. А я поговорить, знете ли, ой как люблю, особенно с «не дураками».
Мы мило беседовали с неделю, а потом TopFace решил провести тестирование для увеличения, так сказать, счастливых пар. Смысл был прост. Задавался вопрос: «Как на счет секса с ним?» Ниже было фото человека, который находился у Вас в друзьях. Далее надо было выбрать из трех вариантов: 1 — готов хоть сейчас, 2 — возможно после пары бокалов, 3 — ни за что на свете. Если двое опрашиваемых отвечали одинаково, то им показывались ответы друг друга, если нет — всплывало сообщение, что варианты не совпали.
Ну вот и приходит этот вопрос на «Барбоса» и выбираю третий ответ. Буквально через пару минут он сам мне пишет
- Ты какой ответ выбрала: второй или третий?
- Ну ты вообще не палишься, - смеюсь я, конечно же, вся из себя дельна, меры нет.
- А чего скрывать? - логично спрашивает он.
- Не скажу.
Ох и дурой же я была... Зато «Барбос», как я уже говорила, дураком точно не был. Он все понял и общение сошло на нет.
Прошло с неделю после этого. Я уже успела разболеться простудой, но чахла ею на работе. Хоть и вид я имела плачевный, температуры у меня не было. Я работаю в банке, сижу в кассе на обслуживании клиентов. Ковыряюсь в бумагах, чувствую к окошку кто-то подошел. Поднимаю глаза, смотрю - «Барбос» стоит. Только он больше не «Барбос», волосы аккуратно подстрижены. У меня в голове пролетело: «Слава Богу, другое дело».
Он смотрит на меня, будто тоже своим глазам не верит.
- Привет, Жень, - говорю я.
- …, - его губы беззвучно двигаются.
- Что? - пытаюсь понять я.
- Привет, - откашливается Женя, - мне вот деньги внести.
- Давай, - улыбаюсь я.
Пока провожу операцию, чувствую, как он на меня смотрит.
- У тебя есть перерывы? – спрашивает.
- Есть, - отвечаю.
- Пойдем тогда, кофе возьмем.
- Пошли...
Ну что сказать, ребят... 8 лет вместе и 6 лет я за Евгением замужем. И грех мне на этот брак жаловаться. Не сказать, что это очень много, конечно. Но событий трогательных и забавных у нас было предостаточно, я, бывает, даже пишу об этом здесь. Вот, например Билеты на концерт

А! И операжая вопросы в комментариях, скажу. Знаю) Вы любите фоточки, да и вообще с иллюстрациями всегда лучше же. Так что вот!

Барбос Отношения, Знакомства, Реальная история из жизни, Брак (супружество), Романтика, Судьба, Сайт знакомств, Длиннопост

Мой выбор на аватарку в Тopface. Спорный, но что было, то было

Барбос Отношения, Знакомства, Реальная история из жизни, Брак (супружество), Романтика, Судьба, Сайт знакомств, Длиннопост

Женина фотография на сайте. Вроде она, тут не ручаюсь наверняка.

Барбос Отношения, Знакомства, Реальная история из жизни, Брак (супружество), Романтика, Судьба, Сайт знакомств, Длиннопост

Ссссссвадьба) Так и ржем по жизни)

Показать полностью 3

Везучая

Маленькая преамбула.
В том году Павел Гушинец (@DoktorLobanov) начал собирать материал для второго сборника о детях войны. Я для него написала несколько рассказов, один из которых вы сейчас, надеюсь, прочитаете. Не судите строго)


Афонина Валентина. На начало войны 22 года (село Пулково, сейчас южная часть Санкт-Петербурга).
Написано на основе записей, сделанных Валентиной и найденных в семейном архиве Степана Корнеевца в 2017 году. Валя была приемной сестрой его прабабушки по маминой линии.

"Мои родители умерли в 1919 году, мне только-только тогда исполнился годик. Мы с сестрой остались сиротами. Никому мы не были нужны, и нас отдали в приют, который находился в городе Павловск. Я и не помню его толком, слишком маленькой была.
Вскоре меня на воспитание взяли чужие люди в село Пулково Ленинградской области, я очень этому радовалась. Думала, как же мне повезло, у меня будет настоящая семья. Да еще и полная! Мама и папа! Разве всем такое счастье достается? Я точно особенная! Жила я у этих людей до десяти лет, а там у них родились собственные дети и оказалось, что я им теперь не нужна. Опять... Они меня и выставили.
Куда деваться? Пошла по людям зарабатывать свой кусок хлеба. Кормить-то меня некому было. Скиталась я по чужим дворам, где поработаю, там и переночую… Бралась за любую работу: со скотом — накормить коров, коз подоить, хлев почистить, курицам даже головы крутила, на земле тоже все могла - посадить, окучить, собрать, вскопать, по дому - убираться, воды натаскать, стирать, приготовить что-то. Было бы сил побольше, то и дрова бы колола. Поэтому по хозяйству с ранних лет все умею. Кто же за красивые глаза кормить будет, хлеб заслужить надо. Разные люди попадались. Кто-то меня жалел: у некоторых я прям подолгу жила и даже в доме со всеми могла спать. Такие люди частенько мне давали одежду и кормили хорошей едой. У других я спала во дворе, в сараях, а порой и со скотом, кормили меня как зря, но я и этому была рада. Все лучше, чем по улицам на дожде и холоде мыкаться. Бывало попадались и совсем плохие люди. У таких всю работу поделаешь, а тебя не то что не накормят, а выгонят взашей и побьют... или того хуже. Вспоминать страшно. Детство у меня было очень тяжелое.
Совершенно неожиданно для себя я вышла замуж. Опять мне повезло! Я и не думала, что в моем мире такое возможно. Я уже, можно сказать, свыклась со своей участью. Но нашелся человек, который захотел со мной создать семью. И она была у нас. Я родила мужу двоих сыновей — старшего Серёжу, а позже младшего Олега. Мой мир, совсем недавно такой маленький, стал невероятно большим и полным. Я не могла насмотреться на лица своих детей, когда они были еще совсем маленькими, прижимала их к своей груди и вдыхала, вдыхала запах их волос. Как же мне повезло! Я же до их рождения ничего о счастье не знала! А теперь у меня столько его, что дышать больно! Верно за годы лишений мне мои сыночки достались.
Жили мы по прежнему в Пулково. Хотя та семья, которая взяла меня на воспитание, оставила меня, со своими сводными братом и сестрой мы общались хорошо. Они то ни в чем виноваты не были.
Когда началась война, мужа практически сразу забрали на фронт, я осталась одна с детьми. Все село стало каким-то ненастоящим, будто не нашим. Одни бабы, старики и дети кругом. Но мы справлялись, было тяжело, конечно. Но разве меня удивишь этим после детства, полного лишений и скитаний. А тут мне было для кого стараться. У меня были сыновья! Для них я была готова пойти на все. И шла! Не было ничего, чего я бы не сделала для них. Кровиночки мои. Самое важное в жизни! Муж мой, как и многие в то время, пропал без вести в водовороте войны. Я даже не знаю, что лучше: точно знать, что он погиб или надеяться будто он, где-то на чужбине выживает, и не имеет возможности сообщить о себе. Не знаю...
Однажды у нас в селе был страшный бой, немец бил беспощадно со всех сторон. Мы будто посередине ада оказались. Все прятались кто где, старались, конечно, успеть убежать за территорию деревни, шансов выжить там было куда больше. Сражение было таким долгим и страшным, что наши дети уже даже не плакали, а тихо выли, обессиленные. Мои сыновья утыкались в мои худые плечи и крепко-крепко сжимали меня, будто боясь, что кто-то отнимет их. В их глазах было столько ужаса, что мне самой становилось еще страшнее. На их немой вопрос: «Мама, когда это закончится», мне нечего было ответить и я только сильнее прижимала их к себе. Нам повезло, и мы пережили эту бойню.
Когда бой затих, мы обнаружили, что дома наши все разбиты и сожжены. Так что нам пришлось жить вместе с армией, с солдатами в землянках. Положение было очень тяжёлое. Людей катастрофически не хватало, а уж про медикаменты, еду и другие необходимые вещи я вообще молчу. Нам приходилось помогать медсестрам перевязывать раненых, ухаживать за ними. Мы стирали и зашивали гимнастерки, иногда готовили бойцам еду, в общем, старались сделать нашу трудную жизнь, хоть немного более сносной. Чем больше проходило времени, тем становилось тяжелее и тяжелее, было ясно, что в родных местах выжить мы не сможем и, чтобы спасти детей, оставшиеся жители, нашей когда-то большой деревни, бежали в Ленинград. Это было очень трудным решением, так как постоянно были обстрелы. А некоторые поля на нашем пути были заминированы. Мы бежали через них и многие люди на наших глаза взрывались и погибали на минах. Я шептала, своим сыновьям: «Ребятки, не смотрите по сторонам, только вперед!». Я слышала рядом их прерывистое дыхание, знала, что они бегут рядом со мной изо всех своих сил, которых оставалось совсем немного, и молилась, чтоб их хватило, чтобы добраться до спасительного города.
Повезло! Невероятно, но мы с детьми достигли Ленинграда, и ещё несколько односельчан, среди них была и моя сводная сестра. Нас разместили в эвакопункте. Со всех ближайших к городу мест туда стягивались несчастные люди. Все они были в кошмарном состоянии, многие из них потеряли своих близких и родных. Вскоре после нашего приезда Ленинград начали обстреливать и бомбить пуще прежнего. Люди гибли, как мухи, и тут начался голод. Я думала, что раньше голодала в детстве и теперь, но как же я ошибалась! Ничего я не знала о голоде, ничегошеньки. Хлеба давали очень мало — 125 граммов на человека. Дети плакали и просили есть, но кормить их было нечем. Начались холода, дров не было, воды не было, потому что водопровод замёрз, света тоже не было. Некому было за этим следить, да и постоянная бомбежка не оставляла сил ни на что. Люди ходили, как тени, голод, холод… Все окна в нашем эвакопункте были разбиты, мы спали на нарах, утром, когда просыпались, вставали, а на одеялах был снег. Некоторые умирали ночью в своих кроватях, иногда я им завидовала. Их страдания закончились...
Воды не было, мы ждали, когда растает снег и пили его, но и снега не хватало, так как зима была очень морозной. Разводили мы снег со сладкой землёй, чтобы немного насытится. Сладкая земля была оттого, что разбомбили недалеко склад, в котором был сахар, тот сгорел и земля пропиталась им, мы и ели, и пили ее. Верю, что это помогло нам выжить.
Еда, которую удавалось достать, вся была плохая, люди умирали и умирали, город был усеян трупами. Большинство - это были старики и дети. Чтобы набрать снега, порой проходилось пробираться через тела. До сих пор в кошмарах вижу эти раскинутые холодные руки и пустые, будто бесцветные глаза несчастных, умерших во времена этой страшной блокады. Движения по улицам не было никакого, трамваи стояли обледенелые, люди бродили грязные и немытые ( о какой гигиене могла идти речь, когда даже напиться воды не хватало), но все-таки, как ни тяжела была наша участь, мы жили надеждой на Красную Армию и ждали, когда она разобьет врага. Мы видели, как дрались наши бойцы и командиры, с какой ненавистью они рвались в бой. И этот огонь давал силы жить и нам. Наши герои прорвали блокаду и через Ладожское озеро стали вывозить детей и матерей, кто остался жив, хотя и живые больше походили на трупы. Когда людей сажали в машину, они не могли сидеть, не было на это сил, и тогда их клали лежа. Я, моя сестра и сыновья выжили в этом аду. Настала и наша очередь спасаться.
Транспорт подъезжал быстро, мешкать было некогда. Людей спешно сажали в машины, и они тут же трогались с места. Так вышло, что мы с младшим сыном сели в одну машину, а сестра со старшим в другую. Я начала нервничать и просить пересадить их к нам, но мне сказали: «Не беспокойтесь, машины пойдут рядом». Так оно и было. Я прижимала к себе Олега и зорко глядела в окошко, следя за машиной рядом.
Когда переезжали Ладожское озеро, фашист сильно бомбил. Машина, в которой я сидела с младшим сыном, проехала, а вторая где были моя сестра и Сереженька ушла под лед. Мир будто остановился для меня. Я чувствовала каждый сантиметр машины, который проваливался в эту черную воду. Смотреть было очень страшно: эти крики, стоны и плач… до сих пор не могу забыть! Мне казалось, что я слышу крики сестры и сына. По инерции губы мои шептали: «Тише, тише», как они делали все жуткие дни и ночи в Ленинграде. Бесконечно долго машина тонула, а я даже не могла кричать. Нас увозили все дальше и дальше от места гибели близких, но я вперилась глазами в окно, боясь моргнуть. Будто это могло спасти их...
Через какое-то время приехали, не помню, на какую станцию. Тех кто выжил, погрузили в товарный поезд и повезли дальше. Я от такого горя и переживаний потеряла сознание. Когда очнулась, стала кричать, звать детей. Потом я вспомнила, что Сережа погиб, стала плакать. Но младшего же я к себе всю дорогу прижимала, где он?! Подошедшая медсестра сказала, что всех детей сняли с поезда, потому что они были в ужасном состоянии и отвезли в больницу: "Это было в Ярославле, а про Вас подумали, что Вы мёртвая, и скинули с поезда. Но специальная бригада, которая находила и хоронила тела (а среди умерших находили живых, только без сознания, в том числе оказались и Вы) вас нашла и привезла в больницу".
Пролежала я в том госпитале два месяца. Олежек у меня тоже умер в больнице, не смогла я его спасти. Вот так и осталась одна, а когда немного поправилась, меня направили в Горьковскую область, а оттуда демобилизовали в Горький. Там меня многие называли "везучей", я же в Ленинграде выжила. Я то выжила, а детки мои нет. Зачем мне такое везенье?! Я работала на Автозаводе, где делали траки для танков, но по состоянию здоровья, я была ещё совсем слаба, вынуждена была перейти на более лёгкую работу, и тут уже началась совсем другая жизнь!"

Валентина выжила в этой страшной войне. Позже она вышла замуж за очень хорошего мужчину - Афонина Григория Михайловича. Он был родом из-под Курска. В 1935 году его призвали в ряды Советской Армии. С первого до последнего дня Великой Отечественной войны Григорий находился на фронте. За образцовое выполнение заданий командования был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.» В 1963 году стал кандидатом в депутаты Горьковского (промышленного) Совета депутатов трудящихся.
Детей больше у Вали не было, по состоянию здоровья она не могла их иметь. Работала на газе. Они с мужем были социально активными во всех сферах жизни. Валентина очень любила и много вышивала крестиком. Работы, которые она создала, до сих пор хранятся в ее семье.

Везучая Длиннопост, Война, 9 мая - День Победы, Великая Отечественная война, Реальная история из жизни
Показать полностью 1

Билеты на концерт

С Женей мы как-то очень быстро съехались. Он вообще специалист по «тихой сапе». Я пока клювом щелкаю, навожу хаоса и беспорядка вокруг, он такой «оп, а уже же все готово». Талант! Но это бывает, надо сказать, когда Евгений действительно заинтересован в результате)
В общем, въехали мы в ноябре 2012 в нашу первую съемную квартиру в хруще на краю города. Жилплощадь располагала необходимым минимумом: продавленным полутораместным диваном, платяным шкафом с расшатанными дверьми, парой табуреток, кухонным столом и старой электрической плитой. Ни холодильника, ни стиральной машинки не было. О пусодумойке, сушке и прочем я вообще молчу. Стоимость аренды была как раз по нашему небольшому карману. Рассудив, что на улице не май месяц, и вместо холодильника можно использовать балкон, да и часть вещей будем стирать руками, а часть отвозить мамам, у которых имеются стиралки (на маршрутках, естественно, машины тогда тоже не было), мы решили квартиру снимать.
Много было историй того времени... Как оказалось, что у нас всего две кружки и две ложки, и моя мама покупала нам ещё пару чашек, а его мама передавала нам столовые приборы. Как в магазине передо мной стояла дилемма: купить курицу или чистящее средство с тряпкой, потому что денег хватало на что- то одно (я в итоге купила пол курицы и средство, а на тряпки разорвала старую футболку). Как я жутко гордилась, что мы можем позволить себе купить в кредит(!) двуспальную кровать с матрасом, о котором продавец сказал искромётную фразу, что он «почти, как ортопедический»...
Денег нам не хватало. Сильно. Но мы не унывали. Женя старался подрабатывать, а я вести хозяйство экономно.
В декабре того года мы узнали, что в Орёл приезжает Кипелов. В нашем городе он редкий гость, раз в 6-8 лет даёт концерты. Не чаще. А Валерий Саныч для меня, не побоюсь этого слова, кумир детства и юности. И я НИКОГДА не была на тот момент вообще ни на каком концерте, не считая скудных развлекательных мероприятий на "День города". А тут ещё и программа была юбилейной. Десять лет группе. Женя тоже рок уважал и на Кипелова сходить был весьма не прочь. В общем, мечта мечт.
Да только мечтой этот концерт и должен был остаться. Цена билетов была для нас слишком дорогой в те времена. Поразмыслив, решили, что не в этот раз... Я, конечно, расстроилась. Только переживай или нет, но реальность никто не отменял. И знаете, как это бывает... Когда чего-то очень хочется, но получить это никак, объект вожделения попадается буквально везде. Я, наверное, увидела все афиши выступления Кипелова в городе, каждый рекламный ролик по радио мною был услышан.
Декабрь близился к своему завершению, на носу был Новый год. Серьезных подарков друг другу мы дарить не собирались, но маленькие приятности решили друг другу всё же сделать. Я приготовила Жене его любимый салат, а он в ответ протянул мне киндер-сюрприз. Я к сладкому равнодушна, в охотку, конечно, могу съесть, но далеко не всегда. Я сказала «Спасибо» и отложила киндер на полку. Но Женька, поедая салат, начал упрашивать, хоть кусочек откусить, чтоб его не обижать.
- Ну ладно, - говорю, - откушу немного и игрушку посмотрю.
- Хорошо, - улыбается Женя.
Я разворачиваю шоколадное яйцо, первым делом, конечно, надо сюрприз посмотреть. Открываю пластиковую капсулу внутри яйца и вижу туго сложенный листочек. Разворачиваю его и вижу огромные буквы «КИПЕЛОВ».
Гневно отбрасываю листок в сторону и возмущаюсь.
- Ну ты представляешь, совсем охренели! Уже из киндеров игрушки вытаскивают и рекламу концерта вставляют, сволочи!
- Посмотри получше, - смеётся Женя.
Я беру в руки уже скомканную бумажку и до меня наконец доходит. Два билета на Кипелова! Мой подарок на Новый год...
Знаете, у нас с Женей были потом десятки разных концертов, фестивалей, поездок и съёмных квартир. Но именно тогда, в далёком 2012 держа в руках эти билеты, я точно поняла, что сделала правильный выбор. Конечно, не в музыкальных предпочтениях, а в спутнике жизни... И когда нас как и всех, бывает, качает лодка жизни и что-то не получается, я вспоминаю этот концерт и благодаря кому, я на него попала, и успокаиваюсь...


P.S. Вот вам, ребятки, фотография с того приятного дня. Фотографировал Женя на какую-то допотопную мыльницу) Дорогой моему сердцу снимок.

Билеты на концерт Отношения, Концерт, Муж, Романтика, Реальная история из жизни, Длиннопост
Показать полностью 1
Отличная работа, все прочитано!