Наконец-то она стала взрослой и сама верила с трудом свершившемуся чуду. Вся жизнь прошла в предвкушении великого момента, и вот он настал. Мелкие неприятности, связанные с детством, остались далеко позади. Нет больше уроков французского языка и ненавистных походов в Лувр в сопровождении мадемуазель, и не надо подолгу сидеть за круглым столом в гостиной, пряча английский роман под учебником истории.

Годы, проведенные в пансионе, уже сейчас подернуло дымкой тумана, будто их и не было на самом деле. Маленькая девочка, что засыпала в слезах из-за выговора, полученного от мадемуазель, стала вдруг чужой, растворившейся в прошлом тенью. И болтовня подружек, с жаром обсуждавших свои маленькие секреты, когда-то казавшаяся такой важной, утратила всякий смысл и стерлась из памяти.

Ведь она стала взрослой, а впереди ждет удивительная жизнь. Теперь можно говорить все, что захочется, ходить, куда душа пожелает, и танцевать до трех часов утра. Может быть, даже выпить шампанского. Возможно, красивый молодой человек возьмет такси и проводит до дома, а по пути попытается поцеловать. О, разумеется, она не допустит подобной вольности.

А на следующее утро он пришлет цветы. Ах, появится множество новых друзей, новых лиц и развлечений. Конечно, нельзя без конца бегать по театрам и танцам, и чуть позже она всерьез займется музыкой, но сейчас так хочется окунуться в обволакивающую теплом, полную волнующего трепета незнакомую атмосферу. Уподобиться бабочке, беззаботно порхающей с цветка на цветок ясным майским утром. Да, надо петь и танцевать!

«Я взрослая! Я взрослая! - напевал в голове сладкий голос, и стук вагонных колес подхватывал мотив, повторяя его все громче и громче. - Взрослая! Взрослая!»

Она с нетерпением ждала встречи с родными. Мама. Ослепительно прекрасная, в изысканном наряде, небрежно обнимает и шутливо взъерошивает волосы: «Детка, ты похожа на толстенького щеночка. Иди поиграй». Но сейчас мама не произнесет этих слов, потому что дочь с их последней встречи во время каникул сильно похудела, а благодаря завивке лицо уже не кажется таким круглым. Новое платье усиливает приятное впечатление, как и слегка тронутые неяркой помадой губы.

Наконец-то мама сможет ею гордиться. Ах, как славно они повеселятся! Везде станут ходить вместе, заниматься одними делами, встречаться с теми же людьми! Наверное, именно этого она и ждала всю жизнь - всегда быть вдвоем с мамой. Как настоящие подруги. Милая мамочка, всегда такая великодушная и убийственно расточительная. За ней непременно нужен присмотр. И заживут они как две сестры.

Да, есть еще дядя Джон… Уже и не вспомнить то время, когда его не было рядом. Нет, он не родственник, но создается впечатление, что именно таковым является. Впервые они с мамой встретились с дядей Джоном во Фринтоне. Она тогда была маленькой девчушкой и плескалась с мамой на мелководье. Как же давно все это случилось. Дядя Джон на долгие годы стал неотъемлемой частью их семьи и приносил маме огромную пользу. Именно он отвечал на все письма и препирался с лавочниками, получив заоблачные счета, заботился о билетах, когда собирались в путешествие, и бронировал номера в отелях. Жил дядя Джон отдельно, но без него обходилась редкая трапеза, а если и отсутствовал во время обеда или ужина, значит, повел маму в ресторан или театр. Это дядя Джон в разное время заставлял маму покупать множество машин, но, надо признать, водитель он отменный.

Да, маме без дяди Джона не обойтись. К тому же он довольно милый, правда, несколько староват. Наверное, хорошо за сорок. Бедный старенький дядя Джон! Постой, как же его назвала одна из девочек в пансионе, когда они летом направлялись из Парижа в Канны? А, она спросила: «Вон тот тип, кто он, котяра твоей матери?»

Какое меткое сравнение! Да-да, полосатый домашний кот. Дядя Джон и правда похож на славного, безобидного старого кота. Мурлычет себе тихонько в уголке, никогда не выпускает когти и знай лакает молоко из блюдца. Ладно! Дядя Джон будет носить за ними пальто, выводить в театр и служить в качестве партнера на танцевальных вечерах. Как счастливо заживут они вместе с мамой и дядей Джоном.

А сейчас невозможно усидеть на месте от волнения. И не имеет значения ни промозглый сумрачный вечер, ни душный спальный вагон. А поезд уже подъезжал к вокзалу «Виктория». Сердце готово вырваться из груди, и его удары отдаются в висках. Ласкающий слух дружелюбный рокот Лондона, грохот автобусов и желтые огни украшенных по случаю Рождества магазинов. Если все это и есть взрослая жизнь, то девушка чувствовала себя как никогда юной, ослепленной сияющей ярким светом надеждой, которую порождает неискушенность. И вот наступает долгожданный, ни с чем не сравнимый момент - поезд въезжает на станцию «Виктория».

Трепеща от волнения, с разрумянившимися щеками, она вышла на платформу. Синие глаза ярко блестят, бархатный беретик сдвинут набок.

- Мамочка, милая, как я рада, что вернулась!

Но тут происходит что-то непонятное, чего никак не должно быть. Во взгляде мамы застыло изумление сродни испугу. А потом она заговорила таким тоном, будто сердится или чего-то боится.

- Беби, с какой стати… - начала она, но голос неуверенно дрогнул, и мама улыбнулась, только слишком уж лучезарно и весело. - Что это ты с собой сделала? - И тут же перешла на обычный небрежный тон: - Наверное, у тебя груда багажа. Джон, иди и все уладь. Я замерзла и подожду в машине.

Девушка смотрела вслед матери с болезненным чувством разочарования в душе, а потом повернулась к стоявшему рядом мужчине, который почтительно держал в руках шляпу и не сводил глаз с ее лица.

- Привет, дядя Джон!

Но что означает этот пристальный взгляд? От прежнего сонного выражения не осталось и следа, оно стало оживленно-настороженным и каким-то странным.

Встреча прошла совсем не так, как ожидалось. Захватывающее дух чувство радостного предвкушения улетучилось, а на смену пришло ощущение затхлости и чуть ли не скуки. Девушке было одиноко и неуютно, и она замкнулась в себе. Все переживания связаны с мамой. С ней творится что-то неладное. Со дня возвращения из школы держится с дочерью холодно, все время раздражается и придирается к каждой мелочи.

А та изо всех сил старалась угодить матери, тщательно следила за внешностью, надела новое платье, которое ей так к лицу, непринужденно и весело болтала и смеялась с мамиными друзьями. Казалось, она уже давно выходит в свет. Взрослые вели себя очень мило, приглашали на танцевальные вечера, уик-энды, растянувшиеся на несколько дней вечеринки. Именно о такой жизни и мечталось в поезде. Но теперь мамино вечное недовольство все портило.

С самого начала мать держалась холодно. С первого же утра, когда они, как всегда, в сопровождении дяди Джона отправились покупать вечернее платье и дочь облюбовала прелестный бархатный наряд персикового цвета с глубоким вырезом на спине.

- Беби, милая, ну нельзя же быть такой глупышкой! Оно для тебя слишком вычурное и взрослое, - заявила мама, не обращая внимания на робкую просьбу. - Нет, Луиза, - обратилась она уже к продавщице. - Что-нибудь менее затейливое, и в белом цвете. А ты что глазеешь? - накинулась мама на дядю Джона. - Вероятно, хочешь вырядить ребенка, как уличную девку?

Никогда прежде мама не разговаривала подобным образом.

- Да-да, купим белое, оно чудесно смотрится, - задыхаясь от смущения, пролепетала девушка, ненавидя в душе проклятое платье с лентой на талии и широкими бретелями, как у школьниц. Но она была готова надеть любой наряд, лишь бы исчезло с маминого лица сердитое выражение и пропали недовольные морщинки в уголках рта.

А потом, когда мама отвернулась, дядя Джон прошептал на ухо:

- Ах, какая жалость! В бархатном платье ты была бы обворожительна. - Он улыбнулся и тихонько погладил девушку по руке, будто сообщник по тайному заговору. - Если что-нибудь понадобится, обращайся ко мне, - сказал он чуть позже в тот же день, увлекая ее в угол и воровато оглядываясь на приоткрытую дверь. - Не беспокой маму по мелочам, сразу иди ко мне.

Она с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Дядя Джон так походил сейчас на упитанного и гладкого домашнего кота. Вот-вот замурлычет, выгнув дугой спину.

- Спасибо, дядя Джон. Вы просто душка, - улыбнулась девушка и в порыве благодарности поцеловала его.

К великому изумлению, дядя Джон густо покраснел и, чуть помедлив, поцеловал в ответ.

- Ведь мы с тобой подружимся, беби, верно? - шепнул он, крепко сжимая ей руку.

- Но мы и так друзья, - откликнулась она, впервые в жизни испытывая неловкость, как перед посторонним.

Дни, которые полагалось заполнить радостью и интересными новыми делами, тянулись медленно, как в прежнее время школьные каникулы. И сама она будто и не покидала пансиона, так как мама под разными предлогами отказывалась от многочисленных приглашений.

- Потом, потом, может быть, попозже, - неопределенно говорила она и уходила вместе с дядей Джоном, оставляя дочь в одиночестве. И та в очередной раз звонила школьной подруге и тратила полкроны в «Плазе».

Рождество, как обычно, они провели у бабушки в деревне и после традиционного сытного обеда отправились на прогулку под дождем. Второй день Рождества, когда обмениваются подарками, скрасил поход в цирк, а на ужин пригласили одну из кузин. А потом потянулась унылая, безрадостная предновогодняя неделя. Боже, только бы ничего не случилось и не испортило еще и Новый год!

Мамино странное настроение непременно пройдет, и дядя Джон снова станет самим собой. Ведь намечается грандиозное торжество в отеле «Савой» в ее честь, на котором все узнают, что она уже больше не ребенок, а взрослая девушка. Беби страстно молилась, чтобы первый бал прошел успешно и мама, как прежде, беспечная, любящая и нежная, гордилась дочерью, которую принимают за ее младшую сестру. И она непременно наденет новое платье, пусть даже несколько широковатое и девчоночье.

- Господи, молю тебя, только бы все прошло хорошо! - с жаром шептала беби перед сном, раскачиваясь на коленях, а потом шла к окну и, откинув штору, смотрела на небо, где сияла яркая звезда. Вот так будет блистать и она сама, затмевая всех в новогодний праздник.

В канун новогоднего бала мама рано легла спать и попросила принести на подносе ужин в спальню. Сказала, что чувствует себя измотанной и разбитой. Правда, выразила надежду, что к завтрашнему дню поправится, а если нет, торжество придется отменить. Даже если это расстроит беби. Уж лучше так, чем все в доме слягут с гриппом. А судя по усиливающейся боли в горле, ее сразил именно грипп. В это время года лишняя предосторожность не повредит. Поцеловав ее на ночь, убитая горем девушка побрела в гостиную, где села за рояль и стала тихо наигрывать какую-то мелодию, чтобы не потревожить мамин сон.

Нет, мама не может заболеть. Ну не так же внезапно и не в ночь перед балом! Иногда ей казалось, что мама все устраивает нарочно и по какой-то неведомой причине не хочет, чтобы дочь была счастлива. Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату зашел дядя Джон, с разрумянившимся лицом, сильно возбужденный.

- Ну же, не будем терять время, - с таинственным видом обратился он к девушке. - Без кота мышам раздолье…

Он что, был в гостях на коктейле и выпил лишнего? Бедный дядя Джон.

- В чем дело? - удивилась она. - Маме нездоровится, она легла спать, разве вы не знаете?

- Разумеется, я в курсе. Именно потому и пришел. Хочу пригласить тебя на ужин.

Мгновение она смотрела на дядю Джона, ничего не понимая, а потом вдруг улыбнулась. Как мило с его стороны. Вспомнил, что она сидит здесь одна. Догадался, что Рождество прошло ужасно, и теперь хочет развлечь ее, чтобы появился повод надеть вечернее платье и все такое. Дяде Джону ее просто жалко. И потом ему, должно быть, скучно слушать весь вечер болтовню какой-то девчонки, когда можно провести время в обществе гораздо более интересных и приятных людей.

- Куда пойдем? - спросила она, охваченная внезапным приливом счастливого волнения. - А можно надеть вечернее платье? И не сходить ли еще и в театр?

Девушка побежала наверх, своевременно вспомнив, что мимо маминой двери лучше проскользнуть на цыпочках. Разглядывая себя в высоком зеркале, она решила, что выглядит весьма привлекательно, и дрожащей рукой чуть больше, чем требуется, накрасила губы. Дядя Джон ждал внизу в холле и как никогда напоминал сытого домашнего кота, едва не мурлыча от удовольствия и подергивая тоненькие усики.

- Ах ты, маленькая обезьянка! - воскликнул он. - Тебя научили в Париже некоторым штучкам, верно? - Потом он без устали повторял эту фразу весь вечер, рассчитывая выудить откровенное признание. Не сомневался, что девушка понимает, о чем идет речь.

- Да нет же, честно, мы никуда не ходили, - твердила она в десятый раз. - Все время уроки да лекции.

- Ох, только не надо… - не верил дядя Джон и снова наполнял ее бокал. - Я же вижу: ты стала совсем другой.

Какой глупый! И улыбается, как Чеширский Кот из «Алисы в стране чудес»! Может, рассказать, как его назвали котярой? Нет, дядя Джон обидится, а ведь он действительно старается порадовать, и сегодня самый счастливый вечер с тех пор, как она вернулась домой.

Шампанское ударило в голову, и девушка все время хихикала и слишком много болтала. Дядя Джон не возражал и громко смеялся над каждым словом.

- Да-да, понимаю, - повторял он. - Хорошенькой девушке вроде тебя хочется весело проводить время. Собственно, почему бы и нет? В наше время девушки могут поступать, как им заблагорассудится. Ты ведь и сама знаешь, беби, верно? И уж я об этом позабочусь, несмотря на… - Он не договорил, оборвав речь на полуслове, и отвел взгляд в сторону.

Когда выходили из ресторана, девушке казалось, что все ей улыбаются. Люди знают, что она мамина дочь, вот и останавливают дядю Джона с просьбой их представить.

- Я помню вас совсем крошкой. Вы стали настоящей красавицей!

Пожалуй, слишком откровенно и несколько смущает, но все равно очень мило с их стороны.

- Ну как, нравится? - поинтересовался дядя Джон, и она улыбнулась в ответ, вспыхнув от удовольствия.

- Чудесный вечер. Жаль, мамы нет с нами!

Он с глуповатым видом уставился на девушку, приоткрыв рот и слегка склонив голову набок. Но, сообразив, что она, должно быть, шутит, разразился громким надтреснутым смехом.

- Должен сказать, ты несколько наивна для своих лет, да уж!

Но беби уже не слушала дядю Джона, осматриваясь по сторонам, впитывая новые образы и звуки. Мысли летали далеко-далеко, и рядом находился не пожилой мужчина, а красивый молодой незнакомец. Ах, как здорово сидеть в третьем ряду партера, выходить в антрактах из зала и курить сигареты. Во время последнего посещения театра они сидели в тесной ложе вместе с мадемуазель и еще тремя девочками из пансиона и смотрели пьесу «Скупой».

А потом наконец позволили угоститься шоколадными конфетами! Как отвратительно по-детски! А в этой пьесе звучит чудесная музыка, на сцене танцуют, и златокудрая девушка кружится на фоне звезд. Стройный темноволосый юноша поет обращенную к морю песню, и скрипка наигрывает западающий в душу лихой задорный мотив, который невозможно забыть.

О Господи! Нельзя все принимать к сердцу так близко! Чудо не может длиться вечно. Сколько красоты и романтичной любви. Как она радовалась, когда в конце спектакля влюбленные воссоединились после бурной ссоры во втором действии! И вот заиграли гимн «Боже, храни короля». Так печально и трогательно. К горлу подступили рыдания, и девушка подумала, что без малейших колебаний с легкостью отдаст жизнь за родину. Но через минуту все забылось. Вместе с толпой они вышли из театра, сели в такси и поехали в потоке других машин по сверкающей огнями Пиккадилли. Резко затормозили у ночного клуба, и швейцар в фиолетовой ливрее распахнул дверь.

Что там бормочет под нос дядя Джон? Кажется, спрашивает, не слишком ли тут спокойно после Парижа. Вот упрямец! Такая настырность начинала надоедать, но, должно быть, подобные странности свойственны пожилому возрасту. Оркестр заиграл мелодию, что весь вечер звучала в голове, и от нетерпения по телу пробежала дрожь. Казалось, из-за переполненных столиков на нее смотрят сотни сияющих лиц.

Повсюду мелькают обнаженные руки и белоснежные манишки, блестят серебром вечерние платья, светятся весельем темные глаза. Вокруг стоит шум и гам, слышится радостный смех. Наконец-то они идут танцевать. Свет становится чуть менее ярким, и девушка вертит во все стороны головой, стараясь рассмотреть лица проплывающих мимо пар.

Вот заразительно улыбнулся через плечо партнерши симпатичный юноша, и пришлось ответить на улыбку. Конечно же, они оба думают об одном и том же: «Почему я танцую не с тобой?» Молодые люди не отрываясь смотрят друг на друга. Юноша проводит партнершу за ее спиной и исчезает, словно прекрасный сон. Девушка не слышит, как дядя Джон шепчет на ухо: «Беби, мы должны вести себя крайне осторожно. Если она что-то заподозрит…»

Но когда-нибудь все хорошее заканчивается. Она не знала, который сейчас час, три или четыре утра, совсем потеряла счет времени. Так бы и танцевала целую вечность. Дома в гостиной пожелала спокойной ночи дяде Джону. Душу переполняло счастье, и разговаривать не было сил. А он удивлялся молчаливости девушки, с беспокойством всматриваясь в ее лицо.

- Что случилось? Сердишься на меня? Расстроилась?

Глупенький дядя Джон! Покорный, безропотный старичок, изо всех сил старается доставить радость, а порой ударяется в сентиментальность.

- Вы подарили мне самый изумительный вечер в жизни, - призналась она.

Вдруг наверху открылась дверь, и на лестнице послышались шаги. Дядя Джон вздрогнул и, побелев как полотно, крепко сжал плечо. Перед беби стоял другой человек. Куда подевались вкрадчивое выражение и ласковая улыбка, куда исчез умильный блеск из глазок-бусинок? Лицо сделалось хитрым, губы скривились в коварной усмешке, глаза наполовину закрыты. Настоящий кот, пронырливый и ловкий, припал к земле и знай себе крадется вдоль темной от сырости стены, прячась за собственную тень.

- Услышала. Вот и решила спуститься вниз, - прошептал он. - Во что бы то ни стало надо сбить ее со следа. Мать не должна догадаться про нас, слышишь меня? Будем врать как проклятые, придумаем какую-нибудь небылицу. Ты только молчи, предоставь действовать мне.

Девушка в недоумении уставилась на дядю Джона.

- Но с какой стати маме сердиться? - заикнулась она, однако дядя Джон остановил ее нетерпеливым жестом, не спуская глаз с двери.

- Только не разыгрывай святую. Сама прекрасно понимаешь, что положение ужасное. Господи! - Он отвернулся, теребя в дрожащих пальцах сигарету.

Из-за двери раздался мамин голос:

- Это ты, Джон? Что ты делаешь внизу? Вечер прошел ужасно, я никак не могла заснуть…

Она стояла в дверях, глядя на нервно дымившего сигаретой мужчину, что наблюдал за ней краешком глаза, и девушку, сжимающую в дрожащих руках розовую театральную сумочку, слишком детскую для ее возраста.

Мама была одета в ночную сорочку с наброшенным сверху пледом, который придерживала рукой. Лицо походило на неряшливую, второпях напудренную маску. Возле рта пролегли глубокие морщины, глаза отекшие. В этот момент от маминой красоты не осталось и следа. Просто женщина средних лет после бессонной ночи. Разительная перемена бросалась в глаза, и девушке стало жалко мать. Ужасно, что ее застали такой изнуренной и поблекшей.

- Ох, мамочка, прости! Мы тебя разбудили?

На мгновение в комнате воцарилась напряженная зловещая тишина, а потом мама вымученно рассмеялась, и звук этот был отвратительным. Ее лицо побледнело, как у дяди Джона.

- Значит, я с самого начала не ошиблась, и это не плод моей фантазии. Все эти тайные переглядывания и перешептывания по углам. Сколько же времени продолжается интрижка? С твоего возвращения из Парижа? Или она началась еще прошлым летом? Ты слишком шустрая для своих лет. Могла бы из приличия найти развлечение на стороне, не в моем доме.

- Любимая… - торопливо перебил дядя Джон и продолжил запинаясь: - Уверяю тебя… ничего предосудительного… спроси беби… попросила куда-нибудь ее сводить… я и в мыслях не держал… полная нелепица. - Ложь, облаченная в короткие отрывочные фразы, звучала неубедительно даже для стоявшей рядом молоденькой девушки.

Но разгневанная женщина пропускала мимо ушей убогие оправдания, сосредоточив все внимание на дочери. Беби - бесстыдная лгунья! - плела козни за спиной у родной матери. А мужчина здесь и вовсе ни при чем, так, жалкая тень.

- Как ты посмела! - выкрикивала мама. - Как посмела вернуться из Парижа и вести себя словно дешевая уличная девка? Не успела появиться в доме, а я уже поняла, чего ты добиваешься. По глазам прочла. Да, надо отдать должное, действовала ты аккуратно, не выставляла своих намерений напоказ! А ведь уже решила его заполучить, верно? Не могла найти кого-нибудь другого? Нет, именно он! А меня ведь предупреждали, что соплячки твоих лет вытворяют подобные штучки. Обязательно надо завоевать чужого мужчину. Думаешь, я стану его делить с тобой?

Девушка не отвечала и только с ужасом смотрела на мать, сгорая от стыда и борясь с подкатывающей к горлу тошнотой. Осознание случившего кошмара огненным клеймом жгло мозг. Мама и дядя Джон в Лондоне, в Париже и Каннах. Все эти годы он приобретал билеты, водил машины, делал покупки и оплачивал счета. Ел у них в доме, и так продолжалось день за днем, ночь за ночью. Значит, мама и дядя Джон…

Маленький прилизанный человечек с тонкими усиками носил за ними багаж на вокзалах, подавал хлеб с маслом во время чаепития, отвечал на телефонные звонки и вел запись всех намеченных встреч. Радостно потирал руки, когда пребывал в хорошем настроении, подобострастный и угодливый дядя Джон. Теперь все понятно. С утратой красоты мама превратилась в испуганную ревнивую женщину, испытывающую зависть к собственной юности. А дядя Джон, велеречивый и лживый, хотел завести новый роман.

Так, значит, взрослая жизнь - это череда грязных интимных связей, запутанных и мерзких. Ни очарования влюбленности, ни романтических отношений. И ей тоже придется играть по установленным правилам: лгать, научиться жестокости и носить ту же маску, что и мать. Девушка осталась в гостиной одна. Дядя Джон с мамой ушли наверх, откуда слышался ее визгливый, как у торговки рыбой, голос. Впервые в жизни беби видела мать такой вульгарной. А дядя Джон напрасно умолял и оправдывался, цепляясь руками за ее плечо.

- С Новым годом! С новым счастьем!

К ней тянулось множество рук, в ухо кричали чьи-то голоса, и оркестр громко играл веселую мелодию. Праздничный вечер стал полным триумфом. Оглушительный успех. Со всех сторон улыбающиеся лица и дифирамбы в ее честь.

- С каждым днем ты все больше становишься похожа на мать. Чудесно, правда? Какая радость для вас обеих, совсем как две сестрички!

Стрелки часов приближаются к полуночи, и скоро старый год уйдет в небытие. По ресторану летят разноцветные ленты: синие, оранжевые, зеленые. Пожилые люди в бумажных колпаках швыряют маленькие желтые шарики в незнакомцев за соседним столиком. Пол усыпан серпантином, который обвивается змейками вокруг ног бурно веселящихся пар. Не осталось ни клочка свободного пространства. Прижатые друг к другу разгоряченные потные тела колышутся, словно море, подпрыгивают, наклоняются над столиками, смеются через плечо партнера. Настоящее вавилонское столпотворение. Мужчины что-то выкрикивают и свистят, женщины истерично повизгивают. Словно стая крыс на тонущем корабле.

- С Новым годом! С новым счастьем!

- Правда, чудесно? Тебе нравится? - спрашивает возле уха чей-то голос.

Она пытается что-то сказать, улыбнуться в ответ, но чувствует, что все вокруг насквозь пропитано фальшью. И льстивые слова - сплошная ложь. Собравшимся здесь людям известно про маму и дядю Джона. Много лет они знают правду. Двусмысленные кивки, улыбки и приглушенное перешептывание лишний раз это подтверждают. Они все понимают и сейчас ждут следующего хода в игре: первого ревнивого взгляда и проявления соперничества.

- Какой красавицей ты стала! - А сами посмеиваются, прикрывая рукой рот. Конечно же, мать и дочь делят любовника между собой.

Взявшись за руки, они становятся в круг: мама, она и дядя Джон. «Забыть ли старую любовь и дружбу прежних дней?» - его голос выделяется из хора. Дядя Джон улыбается маме, прилизанный и до приторности слащавый, настоящий полосатый котяра.

- С Новым годом, дорогая! - обращается он к маме. - С новым счастьем! - А когда разрывается круг, поворачивается к дочери и шепчет на ухо: - Все в порядке. Удалось ее утихомирить. Поверила моим россказням. Мы с тобой как-нибудь выкрутимся, беби. Только знаешь, не надо торопиться, будем действовать осторожно, потихоньку. О, очень осторожно…

«Кукла», Дафна дю Морье, перевод Людвига Борисовна Папилина, 2012г.