Слизерин

Лишь на секунду встретившись взглядом с Поттером, она тут же отвела глаза.

Гулкая тишина повисла в кабинете.

Мальчик, стоя менее чем в двух метрах, рассматривал Стоун вплотную, чуть ли не впервые с того момента, как увидел её на перроне первого сентября. Короткое каре тёмных волос, нос с горбинкой, аккуратный зелёный галстук, длинная чёрная мантия.

— Привет, — он прервал тягучее молчание и начал накладывать чары на дверь.

Разговор предстоял серьёзный, и лишних ушей ему не нужно. Этот кабинет использовался третьекурсниками для выполнения домашней работы, если в гостиной было шумно, а в библиотеку идти не хотелось. Вся доска была исписана законами трансфигурации.

— Привет, — тихо сказала Эмилия.

Опять наступило молчание, которое не устраивало Гарри — до обеда оставалось менее получаса.

— Я хотел поговорить насчёт тебя, Эми, — прямо сказал Поттер. — И нашей дружбы.

Тишина была ему ответом. Она не поднимала голову.

— Джемма интересовалась, как у тебя дела, — зашёл он с другой стороны.

Девочка неопределенно пожала плечами, продолжая смотреть в пол.

— И о Непреложном обете.

Эмилия вскинула взгляд, встретившись глазами с Поттером.

— Я… я не знаю, что такое Непреложный обет, — нервно выпалила она. — Я хотела… хотела спросить у папы. Думала, раз он не волшебник, то ничего страшного не будет. Но не смогла. Мне стало плохо, больно, когда я лишь думала о… Я… Не знала, что делать. Искала в библиотеке, но не нашла. Что это за чары? Что будет, если я их нарушу? Почему мне становится плохо?

Гарри от её вопросов ощутил странную смесь стыда и решимости.

— Разве ты не помнишь объяснение Джеммы? — спросил Поттер. — Если ты нарушишь обет — умрёшь.

Девочка вздрогнула и шагнула назад.

— Ты… ты хочешь?.. — еле прошептала она.

— Что? — не понял Поттер.

— Чтобы я умерла? — в ужасе закончила Эмилия.

— Нет, с чего ты взяла?! — удивился мальчик.

— Эти чары. Они ужасны. Ужасны! — почти как в лихорадке заговорила она, в её голосе появился гнев. — Фарли сказала… Сказала. Если я их нарушу, если не стану тебя слушать, то умру. Это… Я… Я…

— Стой! — прервал её Поттер. — Твоё недоверие меня обижает. Разве я причинял тебе когда-нибудь вред? Обижал тебя когда-нибудь? В тот день ты выполнила мою просьбу, помогла мне, но разве я тебя как-то мучил или проклинал? Почему ты мне не доверяешь? Разве получив с помощью этого обета над тобой власть, я заставлял тебя делать что-то плохое? Нет. Хоть что-то по моему приказу? Нет. Ты спокойной ходила на уроки, совсем забыв про меня.

Мальчик прервался, ощутив, что начинает злиться. Это лишнее. Его задача выяснить, чего она хочет, а не запугать её.

— Ты сама понимаешь, что именно я тебя защищал. В прошлом году. Защитил тебя от Малфоя. А ты могла стать одним из изгоев, особенно когда Малфой на тебя так взъелся. Но нет, я тебя защитил от него, несмотря на то, что он мой друг. Просто захотел тебе помочь, когда ты чуть не расплакалась посреди всей гостиной. И это у всех на глазах. А мы тогда друг друга не знали. Так почему сейчас ты платишь мне чёрной неблагодарностью и ранишь своим недоверием?

— Нет-нет, я не хотела тебя обижать, — заторопилась Эмилия. — Просто я не понимаю… Да, ты мне так помог, я очень-очень-очень тебе благодарна. Но зачем тогда нужен был этот обет?

— В смысле «зачем нужен»? А ты не помнишь, что было до этого? — вопросом на вопрос ответил Гарри. — Какой секрет ты узнала? Всё нужно было ради сохранения этого секрета.

— Я поняла, — кивнула девочка, чуть побледнев.

Воцарилось молчание. Мальчик понял, что цель так и не достигнута.

— С этим разобрались, — продолжил он, — но вот с нашей дружбой нет. Ты избегаешь меня. Боишься. Теперь всё стало по-другому.

Эмилия явно хотела возразить, открыв рот, и он замолчал. Но девочка так и не нашлась что сказать.

— И сейчас у факультета появляются вопросы, — продолжил Гарри, — «почему подруга Гарри Поттера с ним не общается, избегает его?» Это не только вредит тебе, но и бросает тень на меня. Все всё видят, понимаешь?

— Да… — протянула она.

— Я понимаю твой страх. Вижу его, вижу, как ты смотришь на меня. И мы оба понимаем, что я могу заставить тебя делать, что хочу. Но… В прошлом году мы друг другу помогали. Я не успевал поужинать из-за тренировки по квиддичу — ты приносила еду на поле. Тебе нужна была помощь по трансфигурации — я вместо своей домашней работы объяснял тему тебе. Мы постоянно друг друга поддерживали. И для меня это было важно. Действительно важно, — эмоционально и искренне сказал он. — Я считал, что мы с тобой друзья. Друзья… — Поттер помолчал. — Это была взаимовыгодная помощь. Как принято на нашем факультете. Однако, после того, как ты заключила обет помогать мне и выполнять мои просьбы, я мог просто всё требовать с тебя, не давая ничего взамен. Но я не стал это делать, потому что ценил тебя, как друга. А чем ты ответила мне? Уже пользуясь преимуществами моей дружбы, ты отвернулась от меня. И оказалось, что ты теперь ещё и боишься меня.

Мальчик опять замолчал, размышляя, как правильнее сказать то, что у него на душе.

— Да, я мог бы приказать тебе и всё было бы, как и прежде. Но не так. Не так! Ты превратилась бы в мою слугу. Но мне этого не нужно. Поэтому мы можем закончить здесь и сейчас. Наше общение. Я хочу быть честен с тобой, и пускай это будет твой выбор, — он наконец поймал взгляд её синих глаз и больше не разрывал зрительный контакт.

— Мы можем полностью прекратить общаться, и я не буду тебя ни к чему принуждать, ничего приказывать. И я не сочту это за предательство, ведь мы с тобой сейчас договоримся, правильно? Ты ведь не чувствуешь, что клятва тебя принуждает? Это моё предложение. Оно исходит от меня. Я это говорю, — прижав руку к груди, проникновенно сказал Поттер. — И это не будет предательством, обет тебя никак не покарает. Ты же это чувствуешь?

Эмилия ошарашенно кивнула. Вид у неё был пришибленный.

— Мы не будем общаться. Я ничего тебе не буду приказывать, — повторил Гарри. — Никогда! Будешь, как обычная второкурсница, лишь хранящая мою тайну, вот и всё. И со своими проблемами будешь разбираться сама. Я заявлю факультету, что ты перестала быть моей подругой. Дружба со мной — это не только обязанности, но и привилегии.

Она стояла, переминаясь с ноги на ногу и теребя пальцами левый рукав мантии, и не знала, что сказать.

— Разумеется, я не буду это говорить при всех. Это не будет выглядеть, как объявление травли или привлечение внимания к тебе. Нет, скажу лишь Трейси и Пэнси. Да, скорей всего ты потеряешь всё свое влияние на других, особое отношение, которое у тебя было, когда все считали, что ты моя подруга. Но это будет твой выбор. И ты должна знать. Да, — он улыбнулся, — ты потеряешь очень много, что ты считаешь должным.

— Что? — не поняла она. — Что я потеряю?

— Сейчас ты пьешь чай с чистокровными, — принялся объяснять Гарри. — С тобой общается Пэнси, Булстроуд, Вудс и Брэди. Ты ничуть не хуже Трейси, которая числится в моих друзьях с первого года обучения. Про тебя даже Селвин знает. А если ты перестанешь быть моей подругой, то ты превратишься в обычную полукровку, и тебе придётся самой завоёвывать себе место. А оно ведь пошатнётся.

Мальчик начал мерить шагами класс, собираясь с мыслями.

— Ты же знаешь, что я занимаю одно из лидирующих положений на факультете и изменение в моём близком окружении вызовет большой интерес. Очень многие будут пристально и внимательно наблюдать, узнав об этом. А другие захотят понять, какую позицию займёшь теперь ты.

Всё может быть ещё хуже — она общалась с чистокровными девочками, которые приняли её в свой круг, то теперь многие из них сочтут себя оскорбленными, поняв, что она стала обычной полукровкой, а не приближённой к Поттеру. Кто-то от неё просто отвернётся, кто-то попытается сохранить общение с ней, если всё же зародилась настоящая дружба. Но Гарри знал, что будут те, кто оскорбится от такого поворота и изменит к ней отношение на кардинально противоположное. А кто-то захочет её попробовать на зубок. И он понимал, что Эмилия, скорее всего, не справится под таким напором. Слишком она расслабилась, пользуясь неприкосновенностью, привыкла к этому. Она слаба. Но, с другой стороны, то, что он её предупредит, позволит ей подготовиться и даст возможность хоть как-то отразить грядущую атаку. Возможно, что её ждёт судьба Лизы, тем более что та в этом учебном году выпускается и нужна будет замена ей. Возможно, что она попадёт под чьё-то крыло. Или Малфой, который может закусить удила, не успокоится, пока не сделает из неё настоящего изгоя.

— Я… я не знаю, — пробормотала девочка. — Говоришь, на меня обрушится травля со всех сторон?

— Нет, вовсе нет, — покачал головой слизеринец. — Старшекурсникам до тебя дела нет. Моим одноклассникам тоже. Ну, кроме Малфоя, но уже год прошёл с того момента, когда он хотел тебя унижать. Про то, как решат поступить твои «друзья», — выделил последнее слово мальчик, — тебе лучше знать. Те, кто дружит с тобой только из-за меня… Они передумают с тобой общаться. А остальные, если такие есть, останутся. А вот Роули может и заинтересоваться тобой. Она крайне мстительна. Наверняка она была очень зла на меня за то, что я помешал ей издеваться над Трейси год назад, и вообще взял младшие курсы под свою опеку. Трейси вообще очень повезло, — он ухмыльнулся. — Когда она была на первом курсе, то её не трогали, так как существует негласное правило: не обижать первокурсников. А на втором курсе её прикрыла дружба со мной. То же самое вышло с тобой. Сначала тебя на первом курсе никто и не думал трогать, хотя те агрессивные… Эм… Вопросы? — сам себя спросил Гарри не в силах точно охарактеризовать действия Малфоя, — которые Драко задавал тебе. И это бы плохо кончилось. Но я за тебя вступился, а потом взял под защиту. Но сейчас… Ты лишишься моей защиты, и тогда уж Роули может постарается за всё отыграться.

Мальчик задался вопросом: сможет Эмилия устоять или нет? Её позиция куда сильнее, чем в начале прошлого года. Она знает факультет, освоилась здесь, появились какие-то друзья. Но хватит ли этого? Если бы Поттер без этого разговора просто отказался от её дружбы, то это было бы неожиданным ударом и ей пришлось куда тяжелее. Но сейчас, когда он полностью раскрыл карты, заранее её предупредил, ситуация изменилась. Она может подготовиться. На какой-то момент ему даже захотелось так сделать, просто уйти, лишив её выбора между им и свободой, и посмотреть, оправдаются ли его размышления.

— Дарлин Роули? — спросила Эмилия.

— Да, она, — подтвердил мальчик. — Я знаю изнанку жизни факультета. И могу тебе её рассказать. Например, твоей однокласснице Бойд достаётся за полноту и страшные очки. Ты и сама это знаешь. Картер — она на курс старше меня — ненавидят за жестокий характер, и многие мечтают наложить на неё какой-нибудь сглаз. Над пятикурсницей Бэгшот потешаются все, кому не лень. У неё слабый характер. Она дура, — грубо вынес вердикт Гарри. — Пятикурсники презрительно сравнивают её с гениальной родственницей Батильдой Бэгшот.

Девушке попадало то за нудные уроки у Бинса, на которых учились по учебникам старшей Бэгшот, то ещё за что-нибудь. Многие обзывали её глупым призраком, предрекая ей заменить профессора по истории магии после окончания Хогвартса.

— Я слышала, что кто-то наложил на неё сглаз, — сказала второкурсница. — Это правда? Это сделала Роули, да?

— Да. Пэнси говорила, что ужасные прыщи обезобразили всё её лицо, из-за чего ей пришлось несколько дней пролежать в лазарете. Мне такое не нравится, — пояснил Гарри, — но всех защищать я не собираюсь.

В этом была и его вина — взяв под защиту самых слабых учеников второго и третьего курса — полукровок Эмилию Стоун и Трейси Дэвис — он буквально лишил Роули объектов для нападок. И та неожиданно переключилась на ученицу, которая была старше её. Гарри не стал уточнять, что по рассказам Паркинсон, Бэгшот разрыдалась, когда та её навещала. Девушка тряслась от ужаса, что прыщи никогда не пройдут, и она останется уродиной на всю жизнь. А когда мадам Помфри всё же справилась с проклятием, и её выписали, многие открыто стали проявлять свою неприязнь к Бэгшот. Шёпотки про то, что «её унизила четверокурсница» и «Бэгшоты уже не те» преследовали девушку повсюду. Больше всех усердствовала Роули, а её высказывания, которые она смела говорить чуть ли не в лицо, становились всё более и более грубыми. Даже одноклассница Бэгшот и подруга Поттера — Эйвери — что-то шипела на неё, явно радуясь чужому унижению, которое затмило то, что пост старосты достался не ей.

Староста Монкли в такое не вмешивалась. Но у мальчика, глядя на унылую Бэгшот, появилось желание побеседовать с Роули, хотя и основные события прошли мимо него. Но его опередили. Монкли почему-то передумала и переговорила с Роули, явно сделав той внушение, так как попадание слизеринки в больничное крыло — это выход происходящего за пределы факультета, что было недопустимо, несмотря на то, что Бэгшот соврала мадам Помфри, что она сама всего-навсего неправильно наложила чары.

— В моём классе самый слабый — это Питер, — продолжил Гарри.

Пайка никто не уважал и не считал за равного. Крэбб и Гойл подвергались шуткам из-за своей тупости, но благодаря физическим данным и дружбой с Поттером и Малфоем, к ним вообще не лезли.

— На шестом курсе достаётся Салливан из-за того, что её фамилия неволшебная и многие намекали или грубо шутили, что у неё в предках маглы, — рассказывал мальчик. — Семикурсница Лиза Шаурли явно смирилась со своей ролью быть на побегушках. Но она не изгой. И она намного умнее той же Бэгшот, чтобы хорошо выполнять поручения. А Бэгшот вообще доверить ничего нельзя, она чуть умнее Крэбба. Обычно наш факультет лишь наблюдает за такими выяснениями отношений со стороны, редко вмешиваясь, и лишь когда определялся победитель и статус побежденного, принимает новый расклад дел. Так вот, — продолжил Поттер, — ты будешь плыть по своей воле. Одна. Без моей защиты. И покажешь сама на что способна. Без моей помощи. Сможешь ты стать кем-то особенным или займёшь позицию Лизы, тем более, что она скоро выпускается. Может ничего не изменится и факультет никак не среагирует. А может и тебя ждёт роль одного из изгоев. Всё будет зависеть только от тебя самой.

— От меня? — переспросила девочка, которую такой расклад явно не привёл в восторг. — Но я ж ничего не сделала, за что ко мне могут придраться?

— Салливан тоже ничего не сделала, лишь обладает неправильной фамилией, — хмуро заметил Поттер. — Так-то многим не нравится полукровка, которая получила неприкосновенный статус. Скорей даже не то, что не нравится… А, эм… Когда ты лишишься моей защиты, они захотят узнать, кто ты и что из себя представляешь.

Сам Гарри приблизительно представил, что её ждёт. Ей будет ой как непросто противостоять Роули, которую до ужаса боится куда более храбрая Трейси, что старше Эми на год. А в случае поражения издевательства сильно ударят по моральному духу и самооценке двенадцатилетней девочки. Мальчик словно наяву увидел, как тяжело ей будет, как она, не сдерживая слёзы, будет горько и безутешно плакать в подушку, чуть не сломавшись совсем. Такое не устраивало его. При мысли об этом он ощутил всплеск ненависти к Роули и остальным. Никто не будет обижать Эми! Это не её судьба! Так жить она не будет! Но… Он не собирается защищать всех и каждого просто так. Выбор она должна сделать сама.

— А можешь попытаться восстановить моё доверие, став моей подручной, — негромко сказал Гарри. — Тогда тебя ждёт другое будущее. Будущее со мной. Ты не будешь прозябать или бороться против факультета. Но и простой жизнь тоже не будет, как и восстановление моего доверия к тебе. Тебе придётся сильно потрудиться над этим.

Эмилия задумалась. Мальчик не торопил её, подойдя к окну и смотря на пасмурное небо. Он бы выбрал бороться. Не подчиняться никому.

«Она не уверена. Не может решить. Её гложут сомнения».

— Я… я хочу остаться твоим другом, — наконец раздался голос, и он обернулся.

В глазах у неё стояли слёзы, но вид был решительным.

— Не хочу быть одна, не хочу бороться с Роули, — просто сказала она. — Я не смогу… Ты же меня защитишь от неё?

— После того, как ты отвернулась от меня, мы уже не друзья, — жёстко отрезал Поттер. — Право дружбы тебе ещё придётся завоевать. Своей преданностью. Запомни, это очень важный выбор в твоей жизни. Ты или со мной до конца, или одна.

— По… пообещай, что не будешь меня унижать, — попросила Эмилия, заглядывая ему в глаза. — Как Бэгшот. Её прыщи… Это ужасно.

— Если не подведёшь меня, то тебе нечего бояться, — кивнул Поттер.

— Я буду с тобой, Гарри, — хрипло и решительно сказала Стоун. — Буду преданной. До конца.

— Что ж, очень хорошо, — мальчик хладнокровно кивнул, делая вид, что её решение не вызвало у него огромное облегчение. — Начни с того, что приходи на тренировки по квиддичу, будешь зрителем. И таскать мою метлу. Ещё Полумна. Полумна Лавгуд. У тебя с ней должны быть сдвоенные уроки. Подружись с ней. Это будет твоей задачей, — деловито начал он. — Так же я начну, наверное, тебя тренировать вместе с Трейси. Когда у меня появится время. Ты должна стать сильнее и иметь возможность постоять за себя. Это будет мой знак доверия к тебе.

— Спасибо, я буду стараться, — серьёзно сказала Эми.

«Всё стало как раньше. Всё наладилось».

Вышла моя новая статья на канале Омута Памяти против Северуса Снейпа. Проведён анализ его деятельности, как профессора.
Объём колоссальный, как и сам труд. Просьба проголосовать.

Суд над Северусом Снейпом. Один из худших учителей Хогвартса.
https://m.dzen.ru/a/ZoZ0NGLSGgtbE9Wb

---------

Буду благодарен, если будете предлагать иллюстрации к главам в комментариях. Найденные самостоятельно или нарисованные тем или иным способом.

Вот и вышла последняя готовая глава Слизеринца. Следующие главы будут реже.

На всю страницу был огромный заголовок.

ПРОИЗВОЛ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ ИЛИ ПЕРЕГИБЫ В ПОИСКЕ СИРИУСА БЛЭКА?

Вчера поздно вечером повторились кошмарные прошлогодние обыски, которым подверглись многие достопочтимые члены магического сообщества. Как известно, благодаря неудержимому и бестолковому рвению Арнольда Уизли из Комиссии по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов в прошлом году был проведён бездарный рейд по домам многих волшебников. Совершенно непонятно, что именно искали эти сердитые волшебники, с упорством, достойным лучшего применения, перерывая вверх дном каждую комнату, однако совершенно ясно, что эта агрессивная акция не имела ни малейшего успеха.

Однако на этом неприятности Министерства Магии никак не закончились. Словно задавшись целью переплюнуть прошлогоднее беззаконие Арнольда Уизли, вчера вечером десятки мракоборцев бесцеремонно ворвались в почти сотню домов. Обыску подверглись такие уважаемые волшебники как Малфой, Нотт, Крэбб, Гойл, Фарли, Паркинсон, Макнейр, Эйвери, Картер и многие другие. Распоясавшиеся стражи не делали разницу, вторгаясь в дома как и своих собственных сотрудников Министерства, так и обычных волшебников. Не пощадили даже судей Визенгамота! Испуганные волшебники и колдуньи, вынужденные вместо сна отвечать всю ночь на бесконечные вопросы мракоборцев, которые, наверное, их всячески запугивали, разумеется сейчас гадают, для чего нужна такая служба безопасности, которая вместо защиты собственных граждан, занимается таким произволом? По слухам, в ходе операции был задействован экс-мракоборец, печально знаменитый Аластор Грюм по прозвищу Грозный Глаз, который имеет обыкновение нападать на любого, кто резко повернётся в его присутствии. Насколько можно судить, экс-мракоборец окончательно помешался и забыл, что времена, когда можно было использовать Непростительные заклятия во время допросов, давно прошли (читайте на второй странице: «Тёмные времена мракоборцеского беспредела во главе жёсткого и кровожадного Бартемиуса Крауча»). Точное число пострадавших в результате такого безобразия ещё неизвестно, как и справится ли с таким количеством больница Святого Мунго.

Цель поисков неизвестна, но поступила информация из надёжного источника, который пожелал остаться неизвестным, что искали сбежавшего из Азкабана Сириуса Блэка. Что стоит за этим? Реальная зацепка или отчаянная выходка Руфуса Скримджера? С момента побега ужасного тёмного мага прошло уже почти четыре месяца, а ни он сам, ни его отдел не показал никаких результатов, лишь демонстрируя полную некомпетентность. Неужели это, рискну предположить, чудовищная попытка, на грани нарушения закона, чтобы скрыть собственную некомпетентность? Чего стоят мракоборцы, если за такой длительный срок не могут найти одного единственного тёмного мага? И читателям остаётся задавать вопрос, зачем Министерство Магии опять погрузилось в эту недостойную и чреватую судебным разбирательством историю и собирается ли дальше запугивать своих граждан?

Рита Скитер

Мальчик, нервно сглотнув, изумлённо покачал головой. Такого он не ожидал. Он оглядел зал. Его удивило, что все сейчас не обсуждают эту новость. Обыскивали Малфоя… Но почему попал под обыски дом Теодора? А Пэнси и Эйвери? Фарли… Как Джемма могла допустить, чтобы и в её дом зашли мракоборцы?! И совершенно ничего не написали про декана Снейпа! Неужели он ошибся и Блэка не поймали?

Гарри ощутил, как завибрировала его сумка. Наверняка Джемма пыталась связаться с ним.

Мальчик поспешил из Большого зала и достал зеркало только в пустом классе. В нём возникло взволнованное лицо Джеммы.

— Ты никому не говорил про это? — выпалила она. — Ты один? Где сейчас?

— Один, в пустом классе, — быстро ответил мальчик.

— Запри дверь и наложи чары, надо поговорить наедине, — потребовала девушка и Гарри послушался. Дождавшись, пока конфиденциальность будет соблюдена, Джемма напряжённо спросила. — Ты никому не говорил про это?

— Нет.

— Никому об этом не говори! — с напряжением потребовала Фарли. — Ни Паркинсон, ни Гринграсс, ни Малфою, ни единой душе!

— Я понял. Хорошо.

— Министр был в ярости, — тихим, звенящим от напряжения голосом, начала волшебница. — Его об этом не предупредили. Что будут такие обыски. Да и он бы такое не одобрил. Это полностью инициатива Скримджера! Я даже не уверена, что Боунс была в курсе. Обыску подверглись более полусотни семейств. Полусотни домов! — нервно воскликнула Джемма. — Я не ожидала такого. Фадж орал на Скримджера и на Бруствера. Как хорошо, всё это упало на них. Какой ужас. И самое обидное, что Блэка не нашли.

— Не нашли?! — громко поразился Гарри.

— Нет, — убитым голосом подтвердила Джемма. — Всё было в пустую. Эту тварь ищет вся страна. Весь мракоборческий корпус в полном составе, другие отделы. Даже простецов заставили носом рыть землю. А проку вообще нет. Меня это пугает. И ещё эта Скитер, проклятый Мерлин! Перечислила в газете только те фамилии, какие ей удобны, а тех же Лестрейнджей или Руквудов, которые сидят в Азкабане, даже не упомянула! Создаёт нужное впечатление. А ты… Ты же говорил, что Блэк прячется у Малфоев!

— Я… — растерялся мальчик. — Нет, я предполагал, что Люциус Малфой мог помочь ему бежать из Азкабана. А где он прячется, я не знаю.

Джемма недовольно засопела.

— Они… и твой?.. — нерешительно начал Поттер.

— В газете прочитал? — нервно спросила Джемма. — К сожалению. Я вообще представить не могла, что так получится. Я же это совсем не контролировала, для меня важно было сохранить инкогнито. А они пришли к моим родителям! К моим! Гадость какая.

Джемма скривила губы.

— А то, что творили мракоборцы… — тихо произнёс мальчик. — Этот Грюм и Непростительные заклятия.

— Враки Скитер, — отрезала Фарли. — Всё это ложь. Не стоит верить всему, что пишут в газетах, Гарри.

— Я и не верил! Хотел у тебя узнать…

— Ладно, хорошо. Значит так, Гарри, — девушка склонилась ближе к зеркалу, впиваясь чёрными глазами в мальчика, неприятно напомнив тому Скримджера с колдографии. — Ты ни о чём не в курсе, просто ходи на уроки. Я пошла, сейчас самое удобное время навалиться на Боунс. Амбридж вся в предвкушении. Береги себя!

— Ты тоже, — растеряно сказал мальчик.

Девушка кивнула ему, и изображение погасло. Из зеркала теперь глядело на него только его собственное отражение. И как так вышло, что он ошибся с советом и подвёл свою подругу?

Несколько дней только и были разговоры об обысках, которые прокатились по всей Британии. Даже всегда жизнерадостная Селвин, в доме которой тоже побывали охотники на тёмных магов, сейчас ходила раздражённой и чуть ли не шипела в спину встречающимся в коридорах замка мракоборцам. Зато теперь никто не вспоминал про нелицеприятные подробности, открывшиеся при составлении родословной Поттера, и его команда могла спокойно заниматься поиском оставшихся родственников. По словам Бёрка, его древо уже набрало более десяти тысяч магов и в полностью разложенном состоянии перестало вмещаться в любой комнате и теперь они ломали голову над тем, какие чары наложить на холст, чтобы можно было удобно изучать и писать на нём. Сейчас им приходилось постоянно наращивать холст, магией склеивая без малейшего шва дополнительные полуметровые листы.

Наконец-то пришёл ответ от семейства Гойла на письмо, которое написал Грегори под диктовку Гарри. Вместо конверта родители здоровяка прислали целый саквояж, который притащили три совы. Однако Гойл с лёгкостью доставил тяжёлый чемодан в гостиную. Внутри оказалось много книг, сотни писем, бережно обёрнутых вместе в впечатляющую конструкцию, три шкатулки с записками и несколько десятков дневников, а также воодушевлённое письмо мистера и миссис Гойл, которые были рады интересу Грегори и к чтению, и к истории магии, и к родословной семьи. Гарри, прочтя письмо, хмыкнул и передал Гойлу. Родители одноклассника были в таком восторге, что ничего не написали про посещение их дома мракоборцами. Мальчик оглядел заваленный предметами стол, на который Грегори положил распечатанное письмо, поленившись даже его прочесть. Похоже, что здесь изложена вся многовековая история семейства Гойлов. Гарри пришлось звать на помощь, так как он сам не смог бы прочесть всю эту колоссальную охапку документов до самого Рождества.

— Надо найти что-нибудь про Селену Гойл, — пояснил он собравшимся слизеринцам вокруг его стола — Её мать зовут Линда. Линда Гойл.

Компанию ему составили Трейси, Блейз и Элизабет. Почти сразу присоединились Энтони Корнфут и Mэpиaн Эйвери. Последняя после их беседы на поле для квиддича больше не просилась на тренировки, а Гарри ловил на себе её изучающий взгляд с ноткой страха. Он её так сильно напугал? Или она смущалась самой тренировки, когда чуть не упала с метлы, а её юбка задралась? Мальчик не понимал причины её поведения, как и того, почему со временем её взгляд изменился, став благодарным, а на лице опять появилась улыбка. Может она боялась, что он будет кому-то рассказывать про этот не совсем приличный случай?

Как бы то ни было девушка как-то сумела просочиться в их коллектив. Ну и само собой был и Гойл, хотя пользы от него не было, но прогонять его Гарри не посмел, ведь читали документы про его семью. Можно было ещё позвать других слизеринцев, которые продолжали заниматься родословной, но Поттер не стал.

— Я нашла, — тихо сказала Элизабет через полтора часа, протягивая Гарри дневник.

Дневник принадлежал колдунье Фрэнсис Гойл, которая жила в прошлом веке. Мальчик принялся за чтение. Фрэнсис описывала быт в доме своих родственников весьма подробно и не скупясь на детали. Как оказалось, Гойлы были волшебной семьёй со старыми порядками, жившими все вместе в одном особняке. У восьмилетней Фрэнсис была двоюродная сестра по имени Селена, которая старше той на один год. Отцы юных волшебниц приходились родными братьями. Девочки дружили, так как росли с детства вместе. Но у Селены никак не проявлялась магия. Напряжённое и безрезультатное ожидание её первых магических выбросов постепенно настроило бабушку и маму самой Фрэнсис против девочки. Но надежда всё ещё жила, до тех пор как Селен не пришло письмо из Хогвартса на её одиннадцатилетие. Фрэнсис писала, как её сестра безудержно рыдала, а она пыталась её успокоить, но безуспешно. Она оказалась сквибом, что привело к очередному большому скандалу в семье. Когда Фрэнсис на следующий год поехала в школу, то Селен осталась дома. Несмотря на то, что они переписывались друг с другом в течении года, в частности обсуждая рождения братика Селены — Террелла, — постепенно девочки отдалились друг от друга.

Однако картина получалась другая, чем раньше представлял Гарри, которого очень сильно увлекла эта история и он искреннее переживал своей дальней родственнице. Узнав, что Селена была лишена магии, мальчик решил было, что они вдвоём очень похожи, что оба оказались чужими в своих семьях, только наоборот: его ненавидели маглы за то, что он владеет магией, а Селену презирали волшебники, за то, что у неё нет колдовского дара. И жила она ничуть не лучше, чем Поттер в чулане, на позиции слуги. И Гарри даже успел решить, что ей ещё повезло, ведь зная тех же сумасшедших Блэков, он представлял всякие ужасы, от которых девочка точно бы сбежала в мир маглов.

Однако воображение подвело его. Оказалось, что Селену защищала мать, и девочка жила в своей большой и уютной комнате, а не в чулане. Бабушка явно презирала свою внучку-сквиба, но ничего в отношении её не предпринимала. Очень мало можно было узнать о том, как всё было с точки зрения Фрэнсис, тем более, когда она уехала в Хогвартс. Но постепенно ситуация устаканилась, и в их доме воцарился мир. По крайней мере Фрэнсис больше писала о том, как готовится к очередному году в Хогвартсе, хвасталась своим новым самопишущим пером, с нетерпением ждала похода в Хогсмид, а про Селену почти ничего не было. Но новые строки зацепили Гарри, когда Фрэнсис диктовала своему перу о скандале между своей бабушкой и матерью Селены, которое она подслушала перед пятым курсом:

«Сегодня был ужасный скандал. Бабушка сказала про Селену, что лучше бы её утопили. «Зачем нужна такая, которая в Хогвартс не пошла?»

В гостиной воцарилась тишина. Я аж испугалась. А потом:

— Я предлагаю всем успокоиться, — это был дедушка.

— Линдa, стой, — дядя явно испугался.

— Только то, что я не хочу оставить Селенy одну, спасает тебе жизнь, старая карга, — голос тёти был полон ярости и ненависти. У меня аж всё сжалось от ужаса, когда я услышала, каким она тоном говорила. — Если бы не Азкабан, то…

— Линда! Пожалуйста, успокойся!

— Если что случится с моей дочерью… То тебе конец, ты поняла?!»

Мама Селен любила свою дочь и была готова на всё, чтобы защитить её. Поэтому бабушка отступила и больше никогда не говорила про свою внучку, даже когда они сидели за одним столом. А младший брат Селены наконец-то поступил в Хогвартс, что заставило её гордиться своим внуком и даже купить ему прекрасную метлу. Когда Селена стала взрослой, то мама помогла ей попасть в магловский мир, где она вышла замуж за джентльмена. Ещё и сменила второе имя, взяв имя матери, а не бабушки.

Гарри листал дневник, но всё они касались других вопросов. И лишь через с десяток страниц он наткнулся на одну единственную запись о двоюродной сестре. Фрэнсис больше никогда не видела Селен, но отметила, что та счастлива в браке и у неё двое дочерей.

Выходит, что эта Селена Гойл его прапрабабушка. И она сквиб. Волшебница, которая не владеет магией. И именно поэтому его мама родилась волшебницей? И что делать? Если сообщить всем, то подтвердится то, что его мама… Кто? Тоже полукровка? Или как называть ту, которая через несколько поколений маглов, получила волшебную силу? Но тогда придётся обнародовать историю с сквибом из семьи Гойлов. Они потратили столько усилий, чтобы это скрыть, что даже, похоже, и сами забыли. Много времени утекло, наверное, никто уже и жив не остался из того поколения. Так что ничего страшного нет, если он не станет это скрывать. Но не стоит всё же подводить Грегори в такой ситуации. Мальчику хотелось, чтобы его родословная была верна и для этого достаточно будет сказать об этом Бёрку, вот и всё.

Пришло письмо от его магловской родни. Петунья писала, что про Селену и её родителей — мистера и миссис Гойл — вообще ничего неизвестно. Мальчик с ухмылкой стал гадать, как бы магла отреагировала, если бы узнала правду. Он вспомнил, как тётя зло визжала про сестру, какой странной и ненормальной была она, впрочем, как и сам Гарри. Что бы она сказала, узнав, что и в её венах течёт кровь древних магов?

Поттер вернулся к чтению. Петунья писала, что выяснила ещё несколько фамилий и дат жизни предков Гарри, отдав за это уйму денег. Заодно и созвонилась со многими родственниками, чтобы узнать состав их семей, так как в архиве за деньги давали информацию только о прямых родственниках и уже давно умерших людях, но вот про своих сверстников Петунья уже не могла получить там сведения. На большом ватмане от руки было нарисовано древо. Мальчик внимательно изучил часть, что касалась Селены. У неё две дочери: бабушка Петуньи, которая давно умерла, и Элизабет, у которой детей не было. Жива ли эта её двоюродная бабушка или нет, Петунья не знала, так как несмотря на все свои усилия, не смогла найти её. Ей должно быть восемьдесят два года, если она ещё жива.

Как странно. Два мира — волшебный и магловский — пересеклись. И словно каждый стремился достроить недостающую мозаику. Дневник мисс Гойл открывал события на жизнь девочки Селены и её родителей, а сведения от Петуньи показывали уже её взрослую жизнь, детей этой волшебницы без магии. Даже дата рождения была получена от волшебников — десятое августа тысяча восемьсот шестьдесят девятый, а дата смерти от маглов — восьмое марта тысяча девятьсот пятьдесят четвёртый. Селена умерла за шесть лет до рождения мамы Гарри. Интересно, что бы она сказала бы, если узнала, что Лили владеет магией? Как она отнеслась к волшебникам? Может не желала их знать? Или с нежностью вспоминала свою мать? Почему-то Поттер ни секунды не сомневался, что мать Селены до последнего поддерживала общение с дочерью. Да даже Фрэнсис писала про её свадьбу и двух детей, хотя не виделась с ней. Значит, она от кого-то получала эти сведения.

Позже Гарри поведал Бёрку историю семейства Гойлов и показал дневник Фрэнсис. Пятикурсника этот рассказ изумил ничуть не меньше, чем родословная Гринграссов, которую Поттер уже с благодарностью вернул Дафне. Бёрк, иногда с грустью вздыхая о потерянной древности Гринграссов, принялся рассматривать документы Гойлов. Он тут же сообщил удивлённому Поттеру, что Грегори Гойл оказался его четвероюродным дядей. Мальчик ещё раз пролистал дневник Фрэнсис, пока Бёрк возился с магловскими справками. Он решил оставить её записи себе, в память о Селене — гостье из прошлого.