— Да, конечно, — Гарри с удовольствием отложил надоевшее эссе. Если что, его можно будет дописать завтра на перемене.

Малфой вытащил из сумки сложенный холст и развернул его. Несмотря на привычку Гарри сдерживать свои эмоции, он всё же не смог сдержаться, глядя на грубо сложенные углы и помятую бумагу.

— Драко, ты чего?! — он воскликнул. — А… А ничего что твоя родословная так помялась?

— Отец прислал лишь дубликат, не доверив сове оригинал, — Драко развернул огромный холст на столе, закрыв им книгу по истории магии и исписанный лист с эссе. — Если хочешь, то на каникулы можешь приехать к нам, посмотреть, как выглядит сама родословная. Но это точная такая же, так что не переживай. Кстати, где-то был чехол под неё, — Малфой принялся возиться в сумке. — Ну и ладно, — бросил мальчик, когда не нашёл искомое. — Как ты знаешь, мой предок — великий маг Арманд Малфой — дружил с самим королём Англии Вильгельмом Великим. Они вместе прибыли в Англию из Франции в одиннадцатом веке и…

Гарри склонился над родословной, не особо вслушиваясь в болтовню Малфоя. На самом верху родословной был изображён сам Драко Малфой (05.06.1980), чуть ниже его родители. От Нарциссы Малфой (11.11.1955) вела ниточка к её родителям — Сигнусу Блэку (12.06.1934 — 01.04.1992) и Друэлле Блэк (06.06.1934 — 20.10.1987). Но продолжение ещё ниже, к родителям самих двух Блэков не было, хотя у Люциуса Малфоя (04.04.1954) были указаны и мать с отцом, и дедушки с бабушками, и более древние предки. Мальчик мимоходом снова отметил, что у миссис Малфой дата рождения такая же, как у Фарли — одиннадцатое ноября. Только она старше её на пару десятков лет. Ей в этом году исполняется тридцать восемь лет. Но всё его внимание было приковано к двум одинаковым фамилиям. Блэк.

— Отец сказал, что можно тебе её подарить, — словно оказывая ему честь, под конец заявил Малфой и Гарри очнулся.

— Можно мы поговорим наедине? — спросил он, бросая взгляд на остальных.

Питер быстро закивал и, сложив книгу и тетрадь в сумку, пошёл к выходу, а Крэбб и Гойл, помедлив, потянулись за ним. Малфой горделиво смотрел на уходящих слизеринцев.

— А здесь есть Поттеры? — дождавшись, когда закроется дверь, издалека начал Гарри.

— Эмм, ну должны быть, — растерянно протянул Малфой, явно не ожидая такого вопроса.

— Что-то я не вижу. А почему у тебя линии прерываются? Почему не указываются дальше? — он провёл пальцем от Нарциссы Малфой к её родителям. — Только твои бабушки и дедушки по… линии твоей мамы. А их родителей уже тут нет.

— Потому что это родословная Малфоя, — как само собой разумеющиеся ответил Драко.

— Разве у твоей мамы не фамилия родителей?

— Нет, она Малфой, как и я, — не задумываясь, сказал Малфой.

— Но при рождении у неё была другая фамилия.

— Ах да, конечно. Но видишь ли, Гарри, в родословной такое не указывается. Даже у моей бабушки Друэллы Блэк не указана фамилия…

«Блэк» — вот и прозвучала ненавистная фамилия его злющего врага.

— …хотя она до этого носила другую фамилию, — не замечая, как лицо Поттера немного побледнело, продолжал медленно и вальяжно рассказывать Малфой, — Розье. Она давно уже умерла. Я… — голос слизеринца вдруг утратил торжественные ноты. — Я её почти не помню.

Фамилия Розье кольнула Гарри, но он не мог вспомнить, где слышал её.

— Мы очень тесно связаны с семейством Розье, — продолжал Малфой. — Тут этого нет, но мой прадед женился дважды. Его первая жена умерла после родов, и он взял в жёны какую-то Феркл, — мальчик фыркнул, явно вспоминая свою ссору с четверокурсницей Феркл. — Родственницу той глупой девочки.

Поттер с трудом подавил раздражение. Четверокурсница Альдива Феркл, на которую озлобился Драко, была кем угодно, но точно не глупой, обладая живым умом и сообразительностью.

— Сигнус Третий и Друэлла, — тихо прочитал Гарри имена Блэков. — Двенадцатое июня тысяча девятьсот тридцать четвёртого, а умер первого апреля тысяча девятьсот девяносто второго года. Это же в прошлом году! — удивился мальчик. — А твоя бабушка Друэлла родилась шестого июня тысяча девятьсот тридцать четвёртого, а умерла двадцатого октября тысяча девятьсот восемьдесят седьмом.

Он помолчал. Блэки. Родные той твари, что предала его родителей. Проклятое семейство самых тёмных и ужасных волшебников.

— А Сириус Блэк здесь есть? — спросил он, пронзительно посмотрев на Драко.

— Нет… Но я вот что хотел сказать, — таинственно, понизив голос, начал Малфой.

Драко горделиво встал, расправляя мантию и чуть помедлил, словно набираясь торжественности, а потом, неожиданно повысив голос, громко продолжил:

— Есть кое-то, о чём я должен тебя предупредить. Это крайне важные сведения и очень серьёзные. Но ради нашей дружбы я их тебе раскрою. Как ты знаешь, Сириус Блэк — опасный преступник, сбежавший из Азкабана. А вот что ты не знаешь, так это то, что Блэк попал туда из-за того, что гнусно предал твоих родителей. Именно он сообщил… — тут голос у мальчика дрогнул, чуть просев, но всё же справившись с собой, Драко продолжил, хотя торжественность пропала: — Тёмному Лорду про твоих родителей. И именно из-за него они погибли.

Малфой замолчал, уставившись на Гарри, явно ожидая каких-то эмоций и благодарности за предоставленные сведения. Но сидящий слизеринец продолжал на него холодно смотреть, и лишь зелёные глаза пронзительно блестели на побледневшем лице.

— Да… Ну вот… — замялся Драко, не дождавшись ответа.

— Я знаю об этом, — негромко сказал Поттер, — но спасибо за то, что сообщил. Я это ценю.

— Пожалуйста, Гарри. — Драко заулыбался, а потом выпалил: — А я ещё хотел спросить… Ну я же тебе рассказал… Теперь ты… Ну… Что с Уизли?

Гарри молча смотрел на него. Он понял, что тот имеет в виду пропавшую Джинни Уизли.

Молчание затягивалось.

Нетерпеливое выражение на лице Малфоя дрогнуло. Поттер вдруг понял, что и сам не знает, как реагировать на такой совершенно неуместный вопрос. Его улыбка была холодной, а сам он чувствовал, как внутри него всё окоченело.

— Думай, какие вопросы ты задаёшь, — тихо прошипел Поттер, сидя за столом и смотря на стоявшего перед ним Малфоя.

Злоба разгоралась в нём. Он молчал, просто смотря на Драко. Это явно проняло Малфоя, и тот сделал шаг назад. Драко только теперь в полной мере осознал угрозу, словно сгустившуюся в кабинете. В кабинете, в котором он был наедине с… угрозой.

— Да-да, — тот закивал, побледнев. — Прости, я не хотел… Просто, я… Извини меня.

Тишина стала почти осязаемой. Давящей.

— И ещё, Драко, — подымаясь с места и смотря тому в глаза, Поттер подвёл черту под разговором, — прежде, чем спрашивать, подумай дважды, хочешь ли ты на самом деле узнать ответ на свой вопрос.

— Гарри, прости меня, — повторил Малфой.

Поттер молча покинул кабинет, оставив Драко в полной тишине.

Дни медленно текли друг за другом. Трейси по его поручению сходила в совятню и отправила письмо в Литтл Уингинг. Гарри нравилось командовать и смотреть, как его друзья выполняют поручения. Однако, мальчик чувствовал, что есть какая-то грань, которую пересекать не стоит. Только в отношении Трейси Дэвис он такую черту не ощущал. От Петуньи пока не пришёл ответ, но слизеринцы так и не обратились к нему насчёт даты рождения его мамы, а обсуждая с Бёрком и Феркл, которые занимались составлением родословной и переданным документом от Драко, мальчик заметил, что на холсте с его собственной родословной появилась фотография Лили Поттер, которая связывала нитью с Джеймсом Поттером и вела к его имени. И дата была верной, совпадая с той, которую сообщил ему профессор Люпин. Да и фотография была точь-в-точь, как со школьного альбома из библиотеки.

Они выбрали самый большой стол в углу гостиной. На нём стояли сразу две волшебные лампы, дающие рассеянный светло-зелёный свет и отражающийся от каменной стены из облицовочного камня, к которому он вплотную и был придвинут. Этот участок стены был темнее других.

— Как жаль, что нет ничего про предков Арманда Малфоя, — сетовал, сидящий слева Бёрк.

Гарри пристроился между ним и Феркл. Хрупкая темноволосая девушка была вынуждена прижаться к его правому боку, так как заставила свободный стул сбоку и часть стола перед собой историческими справочниками и толстыми книгами, один из которых прямо сейчас сосредоточенно читала. Несмотря на тёплый воздух в гостиной, она и не подумала снять мантию, даже не расстегнула её. И лишь поправляя свои кудрявые волосы, когда те лезли в глаза, и изредка цокала, отмечая что-то в своей тетрадке.

— Я надеялся, может у Малфоев есть какие-то сведения, — продолжил Бёрк, — но нет. Жаль, жаль. Этот мистер Малфой прибыл из Франции, но на этом все сведения о нём теряются, обрываются. Неизвестно ни кем были его родители, ни чем он сам занимался во Франции. Гарри, а ты знаешь, что слово «мистер» происходит от праиндоевропейского слова «мэг», что значит сильный, большой? Так, а тут что указано? — отвлёкся пятикурсник, разглядывая пергамент. — У меня такой даты нет.

С Гальфридом Бёрком мальчик быстро нашёл общий язык, и они стали обращаться друг к другу по имени. А вот Феркл почему-то продолжала говорить уважительно-отстранённое «Поттер», хотя тот уже несколько раз назвал её Альдивой, показывая неформальное и близкое отношение к ней. Он был совсем не против получить её в друзья, так как она была весьма умна и полезна; эта четверокурсница импонировала своей собранностью, умением упорно работать, как и манере спокойно общаться, поддерживая интересную беседу без взрыва эмоцией, чем-то очень напоминая его подругу Гринграсс.

Может даже именно поэтому он сразу стал относиться к ней доброжелательно и с некоторой симпатией. Только в отличии от Дафны, Альдива обладала мягким характером, не скупилась ни на улыбку, ни на теплоту в голосе, а также куда хуже могла постоять за себя. Тот конфликт с Драко чуть не довёл её до слёз. Так что мальчик резонно считал, что раз он тогда её защитил и теперь они занимаются вместе его родословной, что явно было очень интересно самой девушке, то легко подружатся. Но похоже, что Феркл предпочитала более уважительное обращение к Гарри Поттеру. А вот Бёрка она панибратски называла Гальфридом, хотя тот был старше её на один курс.

Пока Бёрк сверял свои сведения с родословной Малфоя, добавляя недостающие моменты и изредка обращаясь к Феркл, Гарри разглядывал часть своего древа, где разрасталась ветвь семьи Малфоя. По словам Драко, его бабушка по матери была Друэлла Розье, а рассматривая вторую бабушку — мать Люциуса Малфоя — Камесинну Малфой (15.11.1927 — 02.05.1981), он отметил, что родители у той тоже значились Розье: Трэвис и Мэрилин. А значит, что Люциус Малфой и Нарцисса Малфой приходились друг другу родственниками как минимум по линии Розье. И покопавшись в своих записях, Гарри легко отыскал, почему фамилия Розье была ему знакома. Эван Розье был обозначен в старых газетах, которые принесла ему летом Джемма, как опасный Пожиратель Смерти, и убит более десяти лет назад мракоборцем. Но на родословной Малфоев его не было.

Само генеалогическое древо Малфоев было сильно урезано, полностью отображая родственные связи лишь колдунов. Их жёны были указаны без других родных — без братьев, сестёр, дядей и тётей — только с родителями. Сравнивая с родословной семьи Поттеров, которую прямо сейчас делал Бёрк, Гарри видел огромную разницу между ними. Оказывается, что у Нарциссы Блэк были ещё две сестры — Беллатриса Лестрейндж и Андромеда Тонкс. Первая посажена в Азкабан давным-давно. Вообще-то Джемма говорила ему о них обоих, только не упоминала их родство с Драко Малфоем. Но сейчас отсутствие даты смерти у Беллатрисы шокировало мальчика. Ему почему-то казалось, что раз она в Азкабане, то значит умерла, на ней можно поставить крест. Тогда их с Джеммой обсуждение касалось вопроса, можно ли доверять Нимфадоре Тонкс из-за её родства с Блэком и Лестрейндж. Про вторую сестру из Блэков — мать Драко — Нарциссу он не знал ничего. И совсем недавно выяснилось то, что она носила эту проклятую фамилию. Только мальчик решил, что она какая-то очень дальняя родственница. Выходит, он ошибся. Получается, Сириус Блэк приходится двоюродным братом матери Драко. Точь-в-точь, как Дадли является его кузеном. Так мерзко. Но знал ли об этом Малфой? А дальше… Беллатриса приходилась родной тётей самому Малфою. Гарри помнил, что именно она запытала родителей Долгопупса до безумия. И прекрасно помнил свой ужас при мысли, что мог повторить их судьбу. Куда там его отвращению к собственной тёте Петунье! У Драко тётя была куда ужаснее!

Ещё он обратил внимание, что дочери семьи Малфоев, выходя замуж и меняя фамилию, словно утрачивали важность для Малфоев. Указывались лишь их дети, а потом линии прерывались. Например, Элизабет Малфой — прапрабабушка самого Поттера, которая связывала их две семьи и умерла более полувека назад, — на родословной Малфоев имела двоих детей и всё. Ни её единственная внучка, ни папа Гарри, ни он сам не был обозначен. И это касалось всех других бывших Малфоев. Единственная троюродная сестра Драко была показана, как умершая и не имела детей. Зато изящным почерком напротив многих Малфоев было обозначены их выдающиеся достижения. Наверное, это Люциус Малфой написал, когда делал дубликат своей родословной. Древо Драко по глубине веков уступала родословной Поттеров, и была намного, чуть ли не в десятки раз, уже по горизонтали.

Чуть позже пришла сова от Тонкс. Её письмо он прочитал поздно вечером, устроившись на кровати в своей комнате. Девушка живо интересовалась, чем он занимается, как у него дела, снова спрашивала не обижает ли его кто-нибудь. Гарри остановился на этих строчках. Он почувствовал угрызения совести из-за того, что в прошлом письме специально надавил той на жалость. И теперь мракоборец переживает из-за него. Похоже, так и выглядит пуффендуйская взаимовыручка и верность. Если, конечно, у Тонкс нет какого-нибудь хитрого умысла, и она не связана с Блэком или не руководствуется другими корыстными мыслями. Поттер дочитал письмо до конца, и тут же сел за ответ.

Между ними завязалась переписка. Его догадка оказалась верной — мракоборец днём находилась в Хогсмиде, патрулируя деревушку, поэтому Букля доставляла его письма ей моментально. Упомянутое ранее имя Нимфадора вызвало с её стороны просьбу не обращаться к ней так, а лишь по фамилии, но не потому что она за более официальное общение, а просто ей так больше нравится. Что это значило, мальчик так и не понял. Но у него не было возможностей долго ломать над этим голову.

Гарри с огромным трудом удалось сопоставить расписание, чтобы все его вечерние занятия пересекались как можно меньше. Тренировки по квиддичу раз в неделю, два раза в неделю обучение по Защите от Тёмных искусств с пятикурсниками, через каждые семь дней — встреча с Люпином. И каждый день жёсткие дуэли с семикурсницей Селвин, которая прикладывала все силы, чтобы одержать верх в магическом поединке. А ещё занятия танцами с Паркинсон три раза в неделю. Это более чем тесное общение с Пэнси позволило ему лучше узнать девушку. Она оказалась не настолько легкомысленной, как он считал ранее. И за её простоватым характером обнаружилась неординарная личность со своими увлечениями и мыслями. А в какой восторг пришла волшебница, когда он на их занятии снял мантию и она увидела под ним вместо стандартной белой рубашки коричневую рубаху и подпоясанным кожаным ремешком серые штаны, которые носили древние кельты. В комплекте, что прислала Фарли, был ещё тяжёлый плащ, но его мальчик не стал брать с собой.

— Ой как здорово! — вертелась вокруг него девушка в своём синем танцевальном платье, непринуждённо разглядывая несколько необычную и явно старомодную одежду.

— Ай! — воскликнул Поттер, когда Пэнси неожиданно ущипнула его за плечо.

— Какая необычная ткань, грубая, но крепкая, — Паркинсон не обратила внимание на его сердитый взгляд. — И ремешок. Такой тонкий. А что, они мантию не носили? Ну древние колдуны Британии.

— Есть ещё плащ и несколько странных ремешков, но я их не стал брать с собой, — сдался под её напором, недовольный Гарри. — Может начнём уже?

Взяв с него обещание принести остальные вещи на следующее занятие, девушка приступала к новому уроку танцев.

Незаметно прошёл день рождение Уильяма Причарда. Гарри, заваленный горой дел, лишь коротко его поздравил, а потом незаметно ушёл на занятие с Люпином. Несмотря на договорённость с профессором заниматься ещё и дуэльной магией, мальчик снова и снова сражался с боггартом, но своего первого успеха достичь никак не мог. Ему удавалось сдерживать чудовище, обратившееся дементором, но прогнать не получалось. Полные боли мольбы мамы и жуткий, ледяной смех Волан-де-Морта словно лишали его сил, и взгляд зелёных глаз тускнел. После этих поединков Поттер чувствовал себя очень уставшим и изнеможённым, и уже сам понимал, что ему не хватит сил, чтобы ещё сражаться с Люпином. А ведь потом его ждала боевая тренировка с Селвин. Каждодневные дуэли с семикурсницей несколько примиряли его с отсутствием того же у профессора по Защите от Тёмных искусств. Сейчас главное — уничтожить свою слабость. Быть достойным.

Однако успехов в вызове Патронуса совершенно не наблюдалось. У него то получалось вызвать белое серебристое облако и сдерживать дементора, то даже лёгкой дымки не было, и профессору приходилось вмешиваться, защищая его.

«Блэк… — несмотря ни на что, Гарри никак не мог выбросить его из головы, опять вставая перед шкафом с боггартом и пытаясь сосредоточиться на воспоминании о походе в очаровательный зоопарк Стоунхенджа. — Надо собраться, сейчас… если всё получится. Я сильный. Люпин увидит. И не будет сомневаться в моей силе. Никто не должен сомневаться».

Но невольно мальчик всё никак не мог выбросить из головы то, что будет, когда дверца откроется. Он услышит голоса мамы и Тёмного Лорда. Услышит, как эта тварь убивает маму. Его маму… Неужели он снова это услышит?

И дементор опять одерживал верх.

После Люпин угостил его шоколадом. Вкусняшка медленно растворялась во рту, согревая. Голову словно перестало сдавливать металлическими тисками, а сознание очистилось. Мальчик бросил взгляд на профессора, который сидел за учительским столом напротив него и искал что-то в ящике.

— Сэр, а Вы можете, пожалуйста, рассказать про моих родителей? — негромко спросил Гарри.

— Про родителей?.. — мужчина поднял голову и взглянул ему в лицо. — Эм, хорошо… Ты… чаю не хочешь?

— Можно, — скромно ответил мальчик. Он почему-то на какой-то крошечный момент испугался, что профессор откажет. Что стоит тому опустить глаза чуть ниже, на зелёный галстук, и лицо мужчины затвердеет. И именно в это долю мгновения Гарри почувствовал стеснение, словно зелень, украшенная серебром, его тяготила.

Но…

Минула секунда, другая.

И это чувство растворилось.

Глядя, как мужчина заваривает чай, а затем баюкая горячую кружку в руках, пытаясь согреть озябшие пальцы от холодного дыхания дементора, Гарри ощутил, как тепло от шоколада медленно распространяется изнутри. Напряжение окончательно отпустило его.

— Джеймс… Он никогда не унывал, — вздохнув, начал Люпин. — Какие бы беды не случались, он всегда находил выход. Не терял бодрость духа. Это дорогого стоило в те времена. А учился твой отец просто отлично, но не всегда соблюдал школьные правила. Наверное, как твой профессор, я не должен такого рассказывать, — с еле заметной смешинкой заметил мужчина, смотря на Гарри.

«Сказать, что я тоже не всегда соблюдаю правила? Из-за прошлого инцидента он насторожится. Нельзя».

При взгляде на профессора, Поттер невольно вспомнил свою стычку с ним. Он тогда ошибочно решил, что профессор служит Блэку или даже является им. И чуть не попал под исключение из Хогвартса, лишь благодаря умелым словам смог выкрутиться.

— Продолжайте, прошу, — добавил в голос Гарри живой интерес.

— Ну что ж. Твой отец был очень храбрым. И верным другом, готовым на всё ради своих друзей. А смелости его я даже завидовал… Знаешь, Джеймс словно делился ею, тянул людей за собой. И никогда не боялся выступать против тех, кто сильнее его.

«Это он про Тёмного Лорда», — пронеслось в голове у Гарри.

Люпин чуть сгорбился, сидя на старом стуле, погрузившись в воспоминания.

— Сэр, а что дальше? Вы с ним близко дружили?

— Он был одним из моих лучших друзей в Хогвартсе, — твёрдо сказал Люпин. — Мы проводили много времени вместе. Дурачились и учились. Твой отец был отличным игроком в квиддич, он играл за гриффиндорскую команду Хогвартса в качестве ловца. Ты можешь им гордиться, он ни разу не упускал снитч. Как я узнал, ты в этом весь в него, — губы Люпина осветила мягкая улыбка. — Твоя команда ни разу не проиграла. Он был словно рождён в воздухе. А как он баловался со снитчем…

— Баловался?

— Да… Отпускал, а потом снова ловил. Снитч очень шустрый, я с трудом уследить за ним мог, а Джеймс отпускал его всё дальше и дальше, и каждый раз снова ловил…

Оказалось, так легко вывести профессора на разговор.

— И он был очень независимым…

Мальчик отпил чай из кружки, внимательно слушая.

— А сила духа… Он стремился стоять за справедливость. И разумеется, больше всего он любил разные шалости. Помнится, мы даже специальную карту составили замка, где были изображены все волшебники. И использовали её, чтобы для своих приключений и…

Люпин улыбался, вспоминая прошлые дни.

— А твоя мама… Лили была добрая. Очень добрая и чуткая, готовая помочь всем и каждому. Она умела видеть свет в других, даже если они сами его в себе не видели. И храбрая, она всегда отстаивала свои взгляды, не боясь ничего и никого… А Джеймс был очень харизматичным парнем, Гарри. Но они не сразу нашли общий язык. Но нашли. Такое случается. Её доброе сердце и мягкость позволили ему самому стать более спокойным, ответственным…

Глаза профессора наполнились горечью и гордостью одновременно. Зелёные очи напротив молчали наблюдали за ним, отражаясь в стёклах очков.

— Вы с мисс Дэвис быстро нашли общий язык, — улыбнулся Люпин. — Она хороший друг и тепло отзывалась о тебе.

«Это он про её слова о том, что в Хогвартсе у неё есть тот, кто может её защитить? — с ехидцей подумал Поттер. — Знали бы Вы, как я «оправдал» её доверие».

Профессор не стал углубляться в это, продолжив рассказывать про Джеймса и Лили. Не умолчал он и про не особо положительные черты, как импульсивность, безудержный нрав. Беседа продолжалась. Мальчик узнал, что у Люпина не осталось родных. Мать профессора умерла ещё до рождения самого Гарри, а отец через несколько лет после. Римус Люпин был таким же сиротой, как и он сам.

Пользуясь его добродушным состоянием, Поттер предложил ему показать какие чары можно использовать для защиты.

— Самое важное в противостоянии с другим волшебником, это понимание ситуации, — принялся объяснять профессор. — Ты должен понимать кто перед тобой: друг, с которым у вас товарищеское состязание, другой ученик или профессор во время урока или настоящий противник. Исходя из этого ты должен выбирать, какие заклинания стоит применять, а какие — нет.

Несмотря на то, что Гарри привык стоять на дуэлях против многих волшебников, когда те направляли на него волшебную палочку, ему всё равно было не по себе, когда профессор достал свою и направил остриём в его сторону. Взгляд Люпина скользнул к его правой руке. Поттер сам не заметил, как уже вытащил палочку.

— В нашем случае это учебный поединок, — пояснил учитель. — И я постараюсь показать именно чары для защиты. И это будет сделано так, чтобы ты не угодил в больничное крыло.

Мальчик с трудом сохранил беспристрастное выражение лица, вспомнив близнецов, которых он отправил в больничное крыло. Сказанное было не в манере профессора, а значит тот его специально провоцировал, наблюдая реакцию.

— Следующее. Волшебная палочка — это не просто деревяшка. Это, можно сказать, твой друг, с помощью которого ты творишь магию. Это твой инструмент. И ещё твоё оружие. Ею можно чинить сломанные предметы, создавать что-то новое, варить зелья или еду и даже спасти кому-то жизнь. Но на другой стороне, — колдун повёл свободной рукой в левую сторону, словно показывая где, — что?.. Ею можно причинять вред. Поэтому никогда не направляй палочку без веской причины на человека. Даже если ты хочешь пошутить, облить его водой или решил призвать за его спиной сладости. Сначала скажи об этом вслух. Это ты понимаешь? — мальчик кивнул. — И из этого следует разумный вывод. Какой?

— Никто не должен направлять палочку на меня, — ответил Поттер.

— Именно! Не позволяй никому направлять палочку на тебя! Ну кроме людей, которым ты доверяешь, — добавил Люпин, заставив всё же мальчика дёрнуться. — Наведенная палочка — это угроза. И это возвращает нас к уже сказанному. Ты должен уметь оценивать ситуацию, понимать есть ли угроза или нет. И реагировать правильно.

— Хорошо, сэр, — послушно согласился Гарри.

— Итак, теперь касаемо заклинаний…

Они провели несколько коротких дуэлей, где преподаватель подробно объяснял, как и когда лучше применять «Экспеллиармус», «Протего» и другие чары, чтобы найти брешь в обороне противника. Гарри с трудом подавлял раздражение, когда Люпин объяснял азы, которые он сам и так прекрасно знал. Однако некоторые узкие места в применениях заклятий заставили его смириться, а про рассказ про удачные совмещения разных атакующих чар тут же завладели всем его вниманием.

Но больше всего Гарри радовало то, что у него получилось найти общий язык с Люпином. Надо было только расспросить про своих родителей. Сначала было непросто, профессор словно заставлял себя говорить, вспоминая прошлое, но потом его было уже не оставить, и он оживлённо рассказывал множество историй и часто интересовался неужели тётя Петунья сама ничего не рассказывала мальчику.

Гарри надеялся, что Люпин будет относиться к нему положительно и тогда поможет изучить сильные чары. Однако в последующих поединках Поттер неожиданно понял, что профессор не так уж и сильно может ему противостоять. В отличии от Фарли, тот был скован антитрансгрессирующим заклятием, накрывающий весь замок и его окрестности, и не мог постоянно перемещаться, заходя Гарри за спину, что всегда проделывала Джемма, делая поединок чрезвычайно динамичным и неприятным для него. Так же профессор явно сражался, не используя мощных заклинаний против своего ученика, а вот Гарри, который уже продемонстрировал раньше свой немалый арсенал чар, не был ограничен этим. Поэтому их поединок превратился в мастерство фехтования, поединок скорости и не был таким быстротечным, как с Джеммой, которая использовала куда больше заклятий, в особенности, из области трансфигурации.

Но, с другой стороны, Гарри отметил отличия в стиле боя этих двух волшебников. Если Джемма пыталась просто забросать его разными чарами и созданными опасными вещами или животными и, подловив его в какой-то момент, обезоружить, то профессор Люпин использовал более плавный стиль, иногда предпочитая мягко переходить в оборону, наблюдая, как Гарри будет эту защиту вскрывать. Он словно предоставлял мальчику возможность раскрыть себя, давал поле для деятельности, не подавляя. И профессор ничего не говорил про те сомнительные заклинания, которые Гарри нет-нет, да использовал. Но сам Поттер не демонстрировал самых тёмных чар, которые были ему известны. Более того, спустя неделю после их первого поединка Гарри ухитрился впервые обезоружить профессора.

Но его радостное настроение, когда он уже выходил из кабинета и, кивнув ждущей его Трейси, направился в гостиную, омрачило понимание, что Люпин сам ему поддался, чтобы понаблюдать, что он будет делать с безоружным противником. В мельчайших подробностях вспоминая их дуэль, Гарри осознал этот момент с особой чёткостью. Он бы и не догадался, если бы не их дуэли с Джеммой, а наоборот, преисполненный триумфом от победы, стал бы заниматься ещё более усердно. Всё же, несмотря на его усилия, Люпин явно не доверял ему полностью.

«Безусловно буду с ними «что»? В родстве?» — но глаза мальчика зацепились за знакомую фамилию. Фарли! Эделина Поттер (Фарли) значилась матерью Карлусу Поттеру.

— А, родственница нашей бывшей старосты, — Эйвери сразу увидела, где остановился взгляд Поттера. — Годы жизни: тысяча восемьсот восемьдесят шестой по тысяча девятьсот сорок девятый. К сожалению, её родословную мы дальше не смотрели.

Мальчик просто кивнул, но волшебница как-то сразу поняла его интерес к этой фамилии.

— Фарли ещё встречаются. Вот здесь, — она ткнула на середину листа. — Фарли Марджери тысяча семьсот шестьдесят четвёртого года рождения. И ещё вот одна Фарли, тысяча семьсот сорокового года рождения.

Но мальчик лишь взглянул на них, а потом вернулся обратно, разглядывая снова часть древа со стороны мамы Джеймса. Он зацепился за фамилию Малфой. Его прадед или прапрадед Маклагген Бонифэйс взял в жёны Элизабет Малфой. Значит он в родстве с Малфоями? С Драко и его отцом, Пожирателем Смерти, Люциусом Малфоем? Он повёл пальцем вниз, от её отца — Мелвина Малфоя, — спускаясь до Осгорода Малфоя (1813 — 1883).

— А это уже шестое поколение до тебя, — кто-то подсказал сбоку, а палец мальчика повёл вправо, к брату Осгорода — к Валькелину, — а затем пошёл вверх, чтобы через несколько поколений замереть на Люциусе Малфое (04.04.1954) и его жене Нарциссе Малфой (11.11.1955), в девичье Блэк.

«Блэк! — вспыхнуло у него в голове. — Я и не знал, что мать Драко родственница убийцы. Хотя если её муж Пожира…»

— Это мои мама и папа, — раздался манерный голос Драко, который незаметно подошёл к ним. — Я помог их добавить сюда.

— Да, — вклинился Забини, — но зато ты так и не сказал даты жизни своих дедушки и бабушки.

Поттер обратил внимание, что только у родителей Драко были указаны даты рождения, а у остальных Малфоев только годы. Абраксас Малфой — дед Драко — умер два года назад, а его жена Камесинна Розье более десяти лет назад. С удивлением, Гарри заметил, что у Нарциссы Малфой день рождение в точь-в точь, как у Джеммы — одиннадцатого ноября. Родителей мамы Драко не было на древе.

— Я хотел ещё добавить фотографии, — обиженным тоном сказал Драко, хмуро посмотрев на Блейза, — но…

— У нас не хватило времени, — продолжила за него Эйвери.

— Да, непросто было всё это рисовать, — добавила Роза Мэтлок.

Мальчик посмотрел на неё и кивнул, показывая, что запомнил её старания. Поттер окинул взглядом холст, ощущая трепет и благоговение. Неужели у него тоже появится родословная, как у Джеммы? Такая же как у неё или даже лучше?

— Ну а это я, — озвучил очевидное Малфой, тыкнув в прямоугольник с «Малфой Драко (05.06.1980)». — Мой род ведёт от величайшего мага — Арманда Малфоя. Он был близким другом нашего основателя — Салазара Слизерина и…

Гарри не мог не заметить, как при этих словах Бёрка чуть передёрнуло от возмущения, но пятикурсник благоразумно промолчал.

— Так в каком мы родстве? — Поттер покосился на Драко.

— Ну… э-э, — замялся тот.

— Я же тебе говорила, Малфой, — вклинилась четверокурсница Альдива Феркл.

— Не очень близкая родня, — нашёлся Драко.

— Он приходится тебе семиюродным братом, — сказала Феркл, глядя на Малфоя несколько снисходительным взглядом.

«Друзьям Малфоя такое пренебрежение от неё не понравится».

— А я прихожусь тебе, — обратилась она к Гарри, — Поттер, шестиюродной племянницей и одновременно пятиюродной сестрой. Вот здесь я, — Феркл ткнула в область далеко от центра, в правой части родословной. — Мой прапрапрапрадед, — девушка загибала пальцы, считая «пра», — Беренгарий Феркл приходился твоему прапрапрапрапрадеду Бурингарию Ферклу родным братом, а общий наш предок — это Бенегер Феркл, родился в тысяча семьсот сорок седьмом году. Кстати, ещё вот что интересно, твой предок Бурингарий Феркл приходится мне одновременно двоюродным и родным родственником, — она ткнула на линию, ведущую от Ферклов к Шафикам, далее к Малфоям, затем к Эйвери, и вернувшуюся обратно к Ферклам. — Перехлёст образовался. Это иногда происходит, поэтому часто линии родословной пересекаются, путаются. Так же мой прапрапрапрадед по линии Эйвери…

— Над вашим семейством проклятие веет, — обижено выпалил Драко, перебивая её.

Гарри промолчал, краем глаза видя, что кто-то кивнул. Но его взгляд зацепился, что женой Бенегера Феркла была Гундреда Лестрейндж.

«Лестрейндж».

— Никто из Ферклов не живёт больше шестидесяти лет, — растягивая слова, протянул Малфой, зло улыбаясь.

— Вообще-то не больше шестидесяти шести, — вклинился Бёрк. — И это не распространяется на колдуний, которые вышли замуж.

— Мы про это не говорим, — севшим голосом сказала Феркл.

Гарри увидел, как её глаза наливаются слезами.

— Вроде у её одного предка было сразу семь сыновей сквибами… — раздался негромкий шёпот.

«Ну да, как я и думал. Накинулись»…

— Да, Феркл превратил их в ежей и оставил в таком в…

— Главное, что проклятие не задевает тебя, — попытался успокоить её мальчик, чуть улыбнувшись ей, что сразу прекратило споры.

Девушка закивала, благодарно улыбнувшись. Мальчик не смог не отметить, что сейчас её отцу было сорок два года, а значит он умрёт через двадцать четыре года или раньше, если слухи про проклятие верны.

— А годы жизни знаменитого Арманда Малфоя не знаешь, — раздался голос старосты Кэрроу, явно обращаясь к зачинщику спора.

Малфой покраснел.

— Я напишу отцу, — это прозвучало, как угроза. — И он пришлёт родословную.

— Ты лучше посмотри сюда, Поттер, — торжественно произнёсла Эйвери, показывая вниз листа. — Ты в родстве с знаменитыми Певереллами.

Поттер опустил взгляд в самый низ древа. Речь шла уже о тринадцатом веке. Бледный палец девушки указывал на Поттера Хардвина (1242 — 1323), который взял в жёны Певерелл Иоланту (1257 — 1330).

— Певерелл, — прошептал Гарри, словно пробуя на вкус. Он никогда не слышал про такую фамилию.

— Ага, — улыбаясь, весело подтвердила Эйвери. — Знаменитые и страшные Певереллы из сказок.

— Вот это самое важное, — Бёрк повёл ниже палочкой по Иоланты, указав на её дедушку. — Игнотус Певерелл, родился двенадцатого июля тысяча двухсот четырнадцатого года, а умер восемнадцатого мая тысяча двухсот девяносто первого года. Один из трёх братьев.

«Что за братья?»

— Ну это больше легенда, Поттер, — сказала Феркл. — Сказка. Нет никаких точных фактов, — Бёрк явно хотел возразить, но та ему не дала. — Линия Певереллов прервалась давным давно. Зато вот здесь… — она задержала дыхание, но Гарри и сам увидел куда все смотрят.

Салазар Слизерин (930 — 1319).

— Салазар Слизерин. Наш основатель.

— Он женился на одной из Певереллов, — возбуждённо говорила Эйвери, — а потом их потомки снова соединились с Поттерами.

«Неужели всё-таки я в родстве со Слизерином? Ну это логично, я же владею змеиным языком».

— Жаль, что точные даты рождения и смерти основателя неизвестны, — сказала Феркл.

— Они упоминаются же в легенде, — раздался звонкий голос Астории Гринграсс.

— Да, только легенд не одна и не две, поэтому и никто точно не знает дат, — спокойно парировала Феркл.

Пэнси тоже склонилась над холстом, её тёмно-зелёные глаза быстро разглядывали фамилии.

— А Паркинсон здесь нет.

— Зато фамилия Причард присутствует, — гордо сказал Уильям, обращаясь к Поттеру. — Теперь ты будешь знаком со всеми Причардами.

— Ну это только начало, будем ещё дополнять, — Феркл улыбнулась Пэнси. — И вроде бы твоя фамилия где-то точно была.

Поттер снова посмотрел на свой портрет, чувствуя гордость. Десятки, сотни его предков буквально ввели вглубь веков. Самый первый Поттер родился в 1194 году, отец упомянутого выше Хардвина.

Но что-то не хватило. Не было его матери. Лили Поттер. Правильно, его мама маглорождённая.

«И что?!» — злобно подумал Гарри.

Неужели он её стесняется?

«Только не Гарри! Только не Гарри!» — жуткие слова словно вкрутились в голову раскалёнными иглами, заставив мальчика побледнеть. — «Пожалуйста, я сделаю всё, что угодно…»

— Хорошая работа. Только ещё добавьте мою маму, — он взглянул в глаза каждому слизеринцу. — Лили Поттер.

— Э, хорошо, — отозвалась Феркл.

— Всё сделаем, — растерянно кивнула Эйвери.

— Да, ещё множество чего можно добавить, — живо отозвался Бёрк. — Фотографии и фамилии, даты… Я многим написал. Можно вообще составить родословную всего Слизерина.

— Было бы прекрасно, — улыбнулся Гарри.

Он взглянул на часы, с удивлением увидев, что прошла уйма времени.

— Просто превосходная работа, — Поттер оглядел стоящих рядом слизеринцев.

Похоже, что Бёрк с Феркл занимались поиском в учебниках и справочниках родословной, Мэтлок рисовала всё найденное, перенося на холст, а Эйвери и остальные… наверное, помогали.

— Спасибки, — тут же отозвалась Эйвери.

— Ну чтож, время ужина, — чуть улыбнувшись, Гарри направился в свою комнату. Ему хотелось как можно быстрее похвастаться Джемме Фарли.

— Я решил тоже сделать свою родословную, — гордо сообщил он, смотря в её чёрные глаза в зеркале. — Оказывается мы с тобой в родстве. Карлус Поттер женился на Фарли.

— Как интересно, — Джемма забралась с ногами на стул, поправив юбку, чтобы та полностью закрывала её колени, лодыжки и носки. — Карлус, говоришь? Так это не совсем родство же. Карлус приходится тебе родственником, а не его жена. И погоди-ка…

Видя, что она нахмурилась, собираясь возразить, Гарри вспомнил обсуждение в гостиной и понял, что ошибся, перепутав фамилии.

— Я неверно сказал. Карлус женился на какой-то Блэк, а вот его отец, вроде бы, на твоей родственнице.

— Не на какой-то, а на Дорее Блэк. А его мать звали Эделиной. И да, — Джемма холодно улыбнулась, — в девичестве она была Фарли.

— А ещё мой прадед в семнадцатом веке женился на Фарли, — живо выпалил Поттер. — И ещё один тоже в том же веке.

Джемма молчала кивнула, явно не впечатлённая.

— Я ещё и предок Слизерина, — заявил Гарри, пытаясь хотя бы этим её поразить. — Поттеры с ними породнились.

— Предок? — склонив голову, переспросила волшебница. — Ты хотел сказать «потомок»? Странно. А где ты нашёл об этом упоминание?

— Это не совсем я нашёл, — с лёгкостью признался Поттер, скрывая недовольство, что Джемма так быстро перешла к этому. — Попросил пятикурсников.

— Вот как, — протянула Джемма. — А спроси-ка их, как они сопоставили ваше родство. Что-то я не помню такого ни в одном из архивов и переписей.

Мальчик уставился на неё.

— Хорошо, как раз до ужина об этом поговорим. После ужина снова свяжусь с тобой.

В гостиной Гарри отозвал Бёрка в сторону, чтобы свободно обсудить без лишних ушей.

— Я хотел спросить, а как моя линия… Ну Поттеров… пересекается с линией Слизерина?

К удивлению мальчика, пятикурсник замялся.

— Ой, ну я… я не знаю, — он огляделся, словно ища спасения. — Сейчас позову Эйвери.

— Нет, — хмуро остановил его Поттер. — Говори ты.

— Только не говори Эйвери, ладно? — взмолился Бёрк, не отрывая бегающего взгляда от пола. — Но сколько бы я книг не пересмотрел, Слизерин и Поттер не были в родстве. Пожалуйста, только не злись, ладно? А?

Поттер промолчал.

— Да, — тихо продолжил Бёрк, — наш основатель взял в жёны одну из Певерелл, но Аделина Певерелл — это правнучка Певерелла Кадма, родного брата Игнотуса.

— Так, — Гарри нахмурился, сказанное ему ничего не говорило. Он несколько запутался во всех этих именах, но постарался не показать этого.

— Ну я… — забормотал Бёрк. — Это она попросила так сделать. Ну что ты… ты будешь доволен… И…

Он замялся, не находя слов, судорожно вздрагивая, опустив голову. Гарри понял: ещё чуть чуть и тот разревётся как девочка.

— Я тебя не виню, успокойся. Я поговорю с ней. Ты всё правильно сделал. С родословной.

— Да, да, — радостно зашептал парень. — Спасибо.

— Только в следующий раз мне не лги.

— Да, я понял. Хорошо, — кивал пятикурсник. — Я не хотел.

Понемногу Бёрк успокоился.

— Но Эйвери же говорила, что я в родстве с Певереллами, — скрывая своё непонимание, снова спросил Гарри. — А они в родстве со Слизерином. Так что не так?

— Ну э-э-э… Смотри, по легенде, которую так гнусно отрицает Альдива, было три брата Певерелла. Антиох, Кадм и Игнотус. Внучка Игнотуса вышла замуж за Поттера, а правнучка Кадма за Салазара Слизерина. Это не делает родственниками Поттеров и Слизерина. И это… чтобы их потомки пересекались, этого нигде нет. Это, безусловно возможно, — испуганно сказал Бёрк, — ведь с тех пор минуло семь столетий, но даже на уровне легенд такого нет. Это Эйвери сказала, чтобы мы так сделали. Но подтверждений нет.

«Эйвери?!» — мальчик посмурнел.

— И это… Ещё хотел сказать. Малфой говорил про дружбу его предка с основателем. Это всё выдумки, — Бёрк понизил ещё сильнее голос. — Салазар Слизерин очень чутко выбирал друзей. Арманд Малфой прибыл в Британию с Вильгельмом, который потом стал королём. И Малфои придерживаются того, что Вильгельм был лучшим другом их предка. И магом, мало уступающим всем четверым основателям. Они всё преподносят так, что Вильгельм и Малфой сделали немало для основания Хогвартса, чуть ли не нарекая их пятым и шестым основателем. Но это всё выдумки. Вообще-то Вильгельм был маглом и Арманд Малфой был у него в подчинении, — чуть ли не шёпотом закончил Бёрк. — И вроде бы Слизерин, наоборот, был в большой вражде с ними.

— Понимаю, — протянул Поттер. Родословная Малфоя его нисколько не интересовала, хотя покушение Драко на то, что он тоже как-то связан с его предком Салазаром Слизерином мальчику не понравилось. — Ну ничего страшного, ты ведь продолжишь работу над этим. Может ещё что найдёте. И родство Поттеров со Слизерином может подтвердиться. И ещё, Бёрк, — Поттер постарался придать твёрдость своему взгляду, — я всё проверю, что у вас получилось. Надеюсь, больше таких приписок не будет?

— Нет-нет! Не будет, — затряс головой пятикурсник. И после молчания сказал: — И это… Насчёт родства.

— Да? — вкрадчиво спросил мальчик, ощущая, как угольки злости потихоньку разгораются ярче.

— Ну… — замялся Бёрк. — Мы ещё поищем, но боюсь, что род Слизерина исследован вдоль и поперек. Но мы ещё внесём в Древо даты рождения и смерти твоих более дальних предков. Мэтлок пока не успела это сделать, хотя я уже нашёл всё в справочнике. И это… Если не найдём… — пятикурсник поправил свои очки. — Поттер, если не найду подтверждение родства, то... Эм, а линию со Слизерином оставить?

Мальчик задумался. Это позволит ему сохранить легенду о Наследнике, но…

— Раз Эйвери это указала, то будет неправильным что-то менять, — с хитринкой вывернулся Поттер. — Но! Когда будет готова вся родословная, то сделаешь мне вторую копию. Версию, где всё так, как в книгах. И никому про это не скажешь ни слова.

— Я понял, — послушно кивнул Бёрк.

— Ну и убирай родословную к себе. Я не хочу, чтобы все её рассматривали.

— Эйвери её забирает. Сказать ей?..

— Нет, пусть она забирает к себе тогда. И добавьте остальных. Б… — мальчик споткнулся на фамилии врага. — Блэков тоже. Мне это интересно.

— Видишь? — воскликнула Фарли, когда он ей всё рассказал после ужина. — Ты можешь верить только мне!

— Но зачем ей это? — спросил Гарри, сидя в своей в спальне и беседуя с волшебницей по сквозному зеркалу.

— Ну Эйвери хотела подольститься к тебе. — Джемма ухмыльнулась. — Старостой её не сделали, Монкли спокойно обошла её. Естественно, она недовольна такой ситуацией. А учитывая твоё частое общение с Монкли, помощь ей: всё это порождает зависть. Вот и она тоже решила попробовать подружиться с тобой.

— Подружиться? — зло воскликнул Поттер. — Вписав Слизерина, когда его там нет, тем самым испортив родословную? Я вот начинаю думать, не вписали ли остальные своих предков в мою родословную, чтобы потом…

Гарри не договорил, рассерженно дыша.

— И так было понятно, что целью этого было завязать с тобою крепкие отношения, — миролюбиво продолжила волшебница. — Но ты не переживай так сильно. Принесёшь в Хогсмид свою родословную, я заберу и на выходных всё посмотрю. Может будет что-то, что можно и в мою родословную добавить оттуда. А неверные «приписки» я сразу замечу.

Джемма замолчала, а Поттер никак не мог успокоиться, неожиданно сильно разозлясь на Эйвери за такой обман.

— А если она специально так сделала? Эйвери. Ну чтобы я поверил в это и стал рассказывать, , — он хотел сказать «болтать», но продолжительное общение с Джеммой невольно научило его правильной речи, — про своё родство со Слизерином, а другие ученики, ну те, кто разбираются в древней истории, это увидели и подняли меня на смех?

— Не вижу какую выгоду это принесёт ей. А чтобы другие нашли ошибку… Ну зависит от того, насколько умело она это обставила. На твоём месте я бы не стала подчёркивать или как-то называть своей составленную родословную. Поменьше говори о родословной, пока я её не проверю, а если будут спрашивать, то не забывай подчёркивать, что писал родословную не ты, а другие люди. Это будет правильно. И если она сделана топорно, то позор получат уже они. — Джемма сделала паузу, устраиваясь поудобнее и опять забираясь с ногами на стул, поправляя чёрную юбку. Положив руки на колени, она снова посмотрела прямо Гарри в глаза и спросила, с трудом скрывая интерес. — А как там показано родство Поттеров и Слизерина?

— Эм-м, — протянул мальчик. Бёрк подробно объяснял, но он уже запутался в фамилиях. — Вроде бы какой-то Поттер женился на одной из Певерелл, а на другой женился сам Слизерин. На другой Певерелл, я имел ввиду.

— И?.. — вопрошающе протянула колдунья. — Всё так и было, но это не даёт тебе родство с самим Салазаром Слизерином.

— Да-да, Бёрк так и сказал. А вот как было написано в родословной, я уже не помню. Вроде бы уже потомки Слизерина снова женились на Поттерах. А что за Певереллы? — спросил Гарри. — Какие-то три братья. Чем они знамениты?

— Как, ты не знаешь? — непритворно удивилась Джемма. — Это же такая сказка.

— Нет, не знаю.

— Ладно, зато теперь я знаю какой подарок купить тебе на каникулы, как раз всё и узнаешь, — улыбнулась девушка, её глаза подобрели и мальчик ощутил, как напряжение внутри него прошло. — А на самом деле это вымысел. Детская сказка. Эти трое Певереллов. Нет, самая такая семья существовала, — погромче сказала она, словно Поттер собирался ей возразить, — как раз сказка и пошла из их истории.

Она покачала головой. Поттер с грустью подумал, что он не знает ни одну волшебную детскую историю. От Дурслей вообще сказок глупо было ждать.

— Значит ещё Бёрк занимался твой родословной, — Фарли вернулась к обсуждению. — Вряд ли он тебе солгал, чтобы подставить Эйвери. Что ж, такая версия, которую он сделал, более искусная. Многие волшебные семьи считают, что Слизерины пересекались с ними. Не сами Слизерины, а их потомки по женской линии. Однако никаких подтверждений нет, но это позволяет им потешить своё величие. Но Поттеры… Нет, не с Поттерами, так как твои предки…

Джемма запнулась.

— Да-а? — спросил Гарри.

— Ну в давние века Поттеры не были особо зажиточными или очень влиятельными, а Слизерины же ставили власть и чистоту крови выше всего. И их род давно прервался. Родство Поттеров и Слизеринов — эта сказка настолько же правдива, как про троих братьев Певереллов, — рассмеялась Джемма. — Последний Слизерин умер в пятнадцатом веке. Его звали Ларвуз Слизерин. Он женился на своей сестре Валириане, но так и не продолжил род. Последние потомки Салазара Слизерина, уже не сохранившие фамилию, это семьи Мраксов и Сейров, но и они вымерли. Кстати, именно Сейры сначала мешали присоединить Ирландию к нам, а потом, наоборот, помогли. Очень сильная семья. Когда-то была. — Джемма покачала головой. — Я прекрасно знаю родословную Слизеринов. Род Слизерина очень древний, корнями уходит глубоко за эпоху до нашей эры. — Она замолчала, проведя левой ладонью по своим волосам, разглаживая их. — Знаешь, меня злит это обозначение «до нашей эры». Это не наше. Не наше! — зло бросила Фарли. — Это маглы придумали. А волшебники послушно используют магловское исчисление, — голос девушки засочился ядом. — О да, великие маги вместо того, чтобы взять за начало исчисления хотя бы дату основания Хогвартса или Александрийской библиотеки, решили следовать за жалкими простецами. Оторопь от этого берёт. Какое жалкое ничтожество до этого додумалось, хотелось бы знать?..

Девушка перевела дух, успокаиваясь. Гарри внимательно слушал, не проронив ни звука. Она рассказывала очень интересно, с эмоциями и живописно, куда там скучному профессору-призраку по истории магии!

— Ладно, — продолжила она. — Так вот, Слизерин — это древнейший род. Но в шестнадцатом веке что-то произошло и все записи, архивы и родословные о них были уничтожены. Всё утеряно. Ужасное событие. И восстановить родословную Слизерина стало невозможно, хотя многие пытались. Да, этому посвящено множество трудов. Однако портрет Салазара Слизерина за прошедшие века с момента его создания уже всё забыл и смог сообщить очень немногое — лишь про своих родителей. Дальше он уже не помнит, да и разговаривать особо не желает. Остались лишь косвенные упоминания, по которым не удаётся восстановить практически ничего. К примеру, Пифагор упоминает какого-то Слизерина, с которым проводил исследования в шестом веке «до нашей эры» — с долей яда произнесла последние слова Джемма. — А толку-то? Только родословную после Салазара Слизерина удалось сохранить, а что было до него оказалось утерянным. У Салазара Слизерина от Аделины Певерелл было трое детей, но всего единственный мальчик Пейрис Слизерин, который мог сохранить его фамилию. Его имя означает чистый. А две дочери Салазара Слизерина — Праймила Слизерин и Сангила Слизерин, — девушка с каким-то предыханием называла их имена. — Салазар Слизерин изо всех сил стремился сохранить чистоту крови, поэтому и своего сына Пейриса, и свою дочь Праймилу женил на Певереллах. Певереллы, Мраксы и Сейры сочетали самое ценное и важное, а именно — были могущественны, влиятельны и благородно блюли чистоту драгоценной волшебной крови. Разумеется, каждое из этих трёх семейств было могущественно в своё время. При жизни Салазара Слизерина это были Певереллы, затем, уже после его смерти, стали Мраксы. А первый известный Поттер жил в начале двенадцатого века и никак не мог похвастаться ничем из этого. Да и потом Поттеры в течении многих веков не выделялись, в отличии от десятка богатейших и влиятельнейших семейств, тех же Мраксов, Гринграссов, Сейров, Малфоев, Пуффендуев, Смитов и многих других. Однако, несмотря на это, Салазар Слизерин всё же не желал разбавлять свою кровь даже кровью Певереллов, поэтому свою дочь Сангилу хотел отдать замуж за сына её брата или сестры, но к, сожалению, Праймила родила только дочь Тарен, — Джемма скосила взгляд в сторону, наверное освежая память по какой-то книге, — которая вышла замуж как раз за единственного сына своего дяди Пейриса — Квалитуса Слизерина. Квалитус приходился ей двоюродным братом. Так вторая дочь Слизерина — Сангила — и умерла бездетной, ненадолго пережив отца. Сам Пейрис Слизерин унаследовал долголетие своего отца, как и его силу, но не хитрость.

— Пейрис — это единственный сын Слизерина? — уточнил Гарри, чтобы снова не запутаться в этих многочисленных именах.

— Да. Пейрис Слизерин слишком кичился своим могуществом, постоянно искал ссоры и был убит в возрасте ста тридцати лет. Женился он, как я сказала, на своей двоюродной сестре из Певереллов — на единственной дочери своего дяди. Одна дочь Пейриса Слизерина вышла замуж за Мракса, а вторая за волшебника, фамилию которую история не сохранила, но у неё была знаменитая дочь Морригана, которая умела превращаться в ворону. Сейры считают её за основательницу своего рода. А сын Пейриса — Квалитиус — боялся, что род Слизерина прервётся на нём, так как он опять остался единственным Слизерином. Поэтому у него было много детей. Но, как я уже сказала, к сожалению, был всего один сын — Ларвуз Слизерин, который и должен был продолжить род. Ларвуз Слизерин — это правнук Салазара Слизерина. Ларвуз взял в жёны свою родную сестру Валириану Слизерин. Только вот такой союз оказался бесплодным. Ещё у Ларвуза Слизерина было четыре сестры, кроме жены, которые так же выходили за самых чистокровных, а именно за Мраксов. А их дети, которые приходились друг другу двоюродными, женились друг на друге. Из интересного, как я помню, в тысяча четыреста девятом году у Мраксов родились двое близнецов — брат и сестра. Которые потом стали мужем и женой. Вот так и прервался род Салазара Слизерина, — подытожила, вздохнув, Джемма. — Певереллы прервались ещё раньше. Остались только Мраксы и Сейры — единственные потомки Слизерина, но и их роды прервались. Так что…

— Да, — кивнул Гарри, перебивая её, — только ты кое-что забываешь. Я же владею змеиной речью. И ты знаешь об этом. А это…

— Дар самого основателя, — прошептала Джемма. — Значит где-то в глубине веков Поттеры и потомки Слизерина породнились, и ты действительно в родстве со Салазаром Слизерином.

— Я превратила своего боггарта в лысую Роули. Боюсь, если она об этом узнает, то даже страх перед Гарри не удержит её от мести. Я мечтаю и придумываю планы, как подставить или выставить в плохом свете Гринграсс и Малфоя перед Гарри, чтобы тот их унизил, поругался с ними или выгнал из Хогвартса, или отдал мне в подчинение, но даже когда появляются какие-то возможности для этого, я слишком боюсь хоть что-то сделать. Мечтаю, чтобы Роули не было в Хогвартсе. В детстве меня обидел папа, за что-то наругав. В отместку я взяла его наручные часы и забросила за шкаф. Он не смог их сразу найти, но к моему ужасу применил волшебство, и они сами прилетели к нему из-за шкафа. Но он не видел, где они были, от удара, когда я кидала их, они сломались, и так как были волшебными, то чарами папа не смог их починить. Они были дорогим подарком, и я рада, что он не понял, что это я их сломала. Мама незаметно от папы водила меня в свою школу, где я сидела у неё на уроках. Папа был на работе и не мог об этом знать. Домашние уроки мне приходилось делать втайне от него, пока он не возвращался с работы. Несмотря на запрет родителей я привела моих подруг — Ирму и Мелиссу — домой, так как они не верили, что у меня есть говорящее зеркало. Они так этому удивились, что у меня колики начались от смеха над их лицами. Ещё их поразили светильники, которых достаточно погладить, и они светятся. А потом мы залезли в кабинет отца, и я им показала Самопишущее перо. Отец про этот случай ничего не прознал. Но один раз он выходил из камина и застал нас. Мои подруги были шокированы тому, как он появился в свете зелёного пламени. Папа долго ругался, а потом ни Ирма, ни Мелисса ничего не помнили про визиты ко мне. В детстве я украла игрушку в магазине. Меня разозлил Дэвид — сосед магл — когда ругал меня, что нельзя кидать камни в ограду. Из-за этого у меня случился выплеск магии, и ему в голову прилетела большая ветка, разбив лоб. Мне показалось это мало, и через пару дней я разбила ему окно на втором этаже. В пять лет я описалась, когда мы ходили на аттракционы. Соседский мальчик Майкл бросил новорождённого котёнка в бочку с водой, а я просто смотрела, как он тонул, громко пища. Через пару дней я сама кинула другого котёнка в бочку с водой, но не выдержала и вытащила его оттуда, расплакавшись. Несколько раз снились кошмары с тонущим котёнком, его жалобный писк; после этого я терпеть не могу котов. Мне было лет шесть или семь, когда я нечаянно выпила бокал с вином; сначала меня стошнило, а потом я уснула. В прошлом году Роули назвала меня в спину «тупой полукровкой» и злобно засмеялась, а я ничего не смогла сказать, испугалась и сделала вид, что не услышала её. Я подслушала разговор Гринграсс с Харли; Харли плакала и рассказывала про своих родителей, что они очень строгие и её отец несколько раз наказывал её розгами. Я обманула Гарри, сказав, что хорошо отношусь к Гринграсс, просто мало с ней разговариваю. На самом деле я её ненавижу и завидую, и мы никогда не разговаривали. Два месяца назад слышала, как мои родители занимались любовью. В прошлом…

— Стой, всё хватит! — поторопился прервать Гарри, услышав последнее. — Проклятый Мерлин… Ты… Пожалуйста, лучше расскажи про себя, пока действие Сыворотки не кончилось. Всю свою историю.

— Меня зовут Трейси Камила Дэвис. Второе имя мне дали в честь моей бабушки, матери отца. Родилась я…

— Это я уже слышал, — перебил её Гарри, от всей души надеясь, что её рассказ заставит его самого забыть сказанное только что про её родителей. — Рассказывай дальше.

— Моё первое воспоминание: я бегу куда-то с группой подруг, мы смеёмся, а потом спотыкаюсь и расшибаю коленку. Плачу. Мама меня куда-то несёт. Колено болит. Шрам до сих остался.

— Н-да, я бежал с Дадли — это мой двоюродный брат — наперегонки, а потом Мардж меня ударила тростью по ноге за то, что я первым добежал, — мальчик невольно потёр коленку через штанину. — Но вроде шрама не осталось, лишь синяк. Покажешь свой шрам? Зато потом я хорошо отомстил Мардж.

Он невольно вспомнил умершего пса маглы и ощутил сухость во рту. Девушка на его просьбу никак не отреагировала; его воображение невольно нарисовало коленки четверокурсницы-гриффиндорки, ей достаточно поднять край юбки выше колен, чтобы показать коленки… То есть шрам на них… Он тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли.

— Ладно, — пожал плечами мальчик, — продолжай.

— Моя мама не волшебница. И мы много раз ездили в Лондон на машине. Почти совсем не общаемся с родственниками отца. Я потом догадалась — он боялся, что из-за того, что взял в жёны маму, за ними могут прийти Пожиратели Смерти, поэтому ещё до моего рождения мы переехали в маленький магловский город, разорвав все связи. А после гибели Сам-Знаешь-Кого так и остались в нём жить. А другие родственники то ли обиделись из-за того, что во время войны мы их бросили, то ли есть ещё какая-то причина. Живём мы в небольшом двухэтажном доме. Как я подозреваю, отец нарушил закон и Статут о Секретности, заколдовав бывшего хозяина, так как дома весьма дорогие, а столько денег у нас не было на покупку богатого кирпичного дома. Перед домом растут два красивых дерева и клумба с множеством цветов, над которыми мы с мамой сильно трясёмся, с любовью ухаживаем. Я живу на втором этаже, а родители на первом. У меня очень милая спальня, хоть и небольшая. Уютная кровать со слониками, письменный стол. Сплю я с Фредди — это мой плюшевый жёлтый единорожа. Он волшебный, растёт вместе со мной. Когда его подарили, я не помню, он всё время со мной. Когда я вырасту, то он станет ослепительно белым. Уже сейчас он чуть белеет. Справа от дома пристроен большой гараж из кирпича на две машины. Но машина у нас одна, марку я не знаю. Она тёмная и очень быстрая. За домом большое поле с газоном. Я быстро подружилась с соседскими детьми, мы всегда играли у нас во дворе в снежки, строили укрепления или снеговиков. Джоди, Ирма, Мелиcca (я называю её Мели) и Грэг. Отец не разрешал приглашать их домой, меня это сильно обижало, но потом он объяснил, когда я нарушила его приказ, что маглам нельзя видеть волшебные вещи, так как за это будет суровое наказание. За это меня лишили всех игрушек на месяц, а также запретили выходить из дома. Мне тогда было шесть лет. Но мама с ним поговорила и запрет не продлился и недели. К моему удивлению, мои подруги не помнили о том, что они заходили ко мне, как и о том, что я показывала им свои игрушки. С тех пор я играла или у них во дворе, или была в гостях у них дома. К себе больше не звала. Мама хотела сначала отправить меня в младшую школу, но отец не разрешил, сказав, что меня ждёт Хогвартс. Свои первые магические выбросы я не помню. Лишь помню, что папа подарил мне что-то чудесное, я смеялась, а он принялся подкидывать к потолку. А я взяла и зависла там, радостно хохоча. Потом мы праздновали…

Гарри внимательно слушал, иногда задавая уточняющие вопросы и попросив рассказывать основное. Но вскоре его внимание расфокусировалось, он начал думать о своём, особенно, когда она начала повторять уже рассказанные секреты.

— В десять лет у меня начала расти грудь, — равнодушно сказала Трейси, привлекая внимание Поттера как к рассказу, так и к упомянутой области тела.

В отличие от той же Селвин, она не могла похвастаться внушительным бюстом, тем более за чёрным джемпером и белой рубашкой ничего не было видно.

Одежда скрадывала размер, делая её плоской. У Пэнси грудь точно была больше… По крайней мере, в том платье, в котором она танцевала с ним.

— Начали появляться волосы в интимных местах. А потом появились волосы подмышками. Пришло письмо из Хогвартса. Мои родители были счастливы. В основном папа. Устроили грандиозный — по нашим меркам — праздник, а потом мы направились в Косой Переулок за покупками...

Девушка подробно рассказывала про посещение всех магазинов, заставляя лицо мальчика гореть, когда описывала примерку волшебных предметов одежды у мадам Малкин.

— ...Своим друзьям я сказала, что отправляюсь в закрытую школу. Я так волновалась, отправляясь в Хогвартс. Но папа потребовал, чтобы мы не ехали на машине, а добрались магическим способом. Он из-за этого долго спорил с мамой, которая не умела пользоваться каминной сетью. Папа настаивал, что так будет лучше. Поэтому я с ним отправилась через камин в «Дырявый котёл». Чемодан и остальное должна была привезти к вокзалу мама на машине. Мы очень долго шли до вокзала, я устала. Мама нас уже там ждала, мы чуть не опоздали. Я расплакалась, когда мы прощались у поезда. Мама на прощание крепко обняла меня. В поезде я сидела с какими-то незнакомыми девочками, которые были старше меня. Я их не запомнила, так как сильно устала, а ещё распереживалась, что никак не могла успокоиться. Меня трясло, потом я снова расплакалась уже в туалете. Когда мы приехали, Хагрид сопроводил нас до лодок. Когда я увидела прекрасный замок, то была в восторге. Перед распределением я очень нервничала. Я не знала, куда отправит меня Распределяющая шляпа. Грейнджер что-то рассказывала, я поняла, что она очень умная и решила отправиться на факультет с ней. Мне хотелось быстрее с кем-то подружиться, а она могла бы помочь с уроками и домашними заданиями. Но по алфавиту я шла первая, и Шляпа отправила меня на Слизерин, а Грейнджер на Гриффиндор. Меня не особо радостно встретили за столом Слизерина, но всё внимание было приковано к Гарри Поттеру. Его Шляпа распределяла дольше меня и тоже отправила на Слизерин. После этого началась учёба, но я ни с кем не смогла подружиться. Девочки будто меня не видели, словно я была призраком. Из-за этого я очень сильно расстраивалась и часто плакала в туалете или в своей спальне. Чтобы понять, чем я отличаюсь от чистокровных, я стала ходить в библиотеку…

Девушка на одной ноте рассказывала про свою жизнь. Она, как безостановочная лавина, говорила-говорила-говорила, рассказывая буквально всё. Живительный и чистый поток правды. Коктейль противоречивых чувств, охвативший Поттера, заставлял сердце бешено биться, а ощущение власти и силы, понимание, что он подчинил её и теперь она полностью в его власти, рассказывает самое сокровенное, что никому бы не сказала ни при каких условиях, опьяняло. И можно будет весьма многое добавить в его записную книжку, где он отмечал сведения про всех учеников.

— …На дверь ванной комнаты они прикрепили расписание, где указано время, когда они принимают душ или ванную. Моей фамилии там нет. Полагаю, что всё остальное время моё. Это расстроило меня, я плакала в спальне…

— …На второй неделе я увидела в ванной комнате корзину, куда были сложены какие-то вещи. Заглянула туда: сверху лежала блузка. Подпись на воротнике «Дафна Гринграсс». Похоже, что грязные вещи необходимо было складывать в эту корзину для стирки. Блузка была аккуратно сложена, под ней лежали трусы. В другой части корзины лежали ещё вещи, явно других девочек. Я не стала рыться в грязном белье, а после приёма душа принесла свои грязные вещи, положив их аккуратно сверху. На следующий день ко мне подошла Милисента и потребовала, чтобы я не складывала свои «вещички» в их корзину. Я зашла в ванную комнату. Корзина с вещами была уже пуста. А мои вещи лежали на полу. Они были постираны, но похоже, что Милисента или кто-то из первокурсниц, забирая своё из корзины, выкинули мои. Но куда мне тогда складывать грязные вещи, корзинка ведь одна для всех?..

— …С мальчишками тоже не получалось подружиться, я не знала, о чём с ними говорить, да и стеснялась. Единственный, кто со мной общался, это был Гарри Поттер. У него была какая-то ссора с Малфоем, из-за чего они не общались, кидая друг на друга злые взгляды. Уроки оказались весьма непростыми. На уроке полётов разбился Уизли, а Малфой и Гарри подружились и стали вместе летать. После этого в классе стало легче дышать, а мне удалось начать разговаривать ещё и с Блейзом.

— …Тролль пробрался в Хогвартс и убил Грейнджер. Я была так напугана, что ничего не помню из того дня, лишь то, что Малфой меня тоже обидел и я побежала плакать в туалет. И лишь потом только поняла, что почти так же была убита Грейнджер. После этого я вообще боялась ходить одна хоть куда-то, и даже в туалет шла только когда кто-то шёл, из-за чего на меня недовольно и зло смотрели Гринграсс и Милисента. В школе были какие-то министерские маги, что-то искали. На рождество я поехала к родителям…

— …Сидели вместе с Гарри, читали в библиотеке про драконов. Я была очень счастлива, что у меня появился такой хороший друг…

— …Шестого апреля мне исполнилось двенадцать лет и Гарри с Блейзом подарили мне замечательные сладости, такие вкусные, что мы вместе съели их за десять минут…

— …Дом лесника Хагрида сгорел. Малфой и кто-то ещё говорили, что это из-за того, что тот напился и не уследил за огнём в печи, но Гарри мне недавно сообщил, что это из-за дракона, которого теперь держат где-то в скрытом загоне рядом с домом Хагрида…

— …Экзамены были такими сложными, что я очень переволновалась и даже не смогла ответить на…

— …Хотя было достаточно сложить эти числа, но каждый раз у меня получались разные значения, так как я никак не могла успокоиться и сильно переживала…

— …В последний день был пир…

— …Дамблдор объявил, что это профессор Квиррелл привёл тролля в замок. И погиб из-за этого. Я была в таком ужасе. Затем…

— …Когда мы отправились в Лондон, ко мне в купе зашли Гарри и Блейз. Я была так рада, что у меня есть друзья…

— …Родители устроили грандиозный праздник с огромным вкуснейшим бисквитным тортом и…

— …Я встретила своих друзей. Но не смогла правильно солгать о своей школе…

— …Мы отдалились, мне стало неинтересно с ними. Почти всё лето провела одна, Гарри мне не писал, хотя я отправила ему на День рождения замечательную книгу. Потом выяснилось, что он куда-то уезжал и мой драгоценный подарок затерялся. Это так ужасно, что…

— …Великолепный Локонс стал у нас профессором. Это просто чудесно и…

— …Мерзкие пикси были повсюду, я была в ужасе, но Гарри вытащил меня из класса. Блейз рассказал, что его подарок тоже не дошёл до Гарри…

— …Малфой стал ловцом команды и ещё больше начал раздражать меня…

— …Гарри купил себе дорогую метлу, завидую его богатству. Он звал меня на ней полетать, но я побоялась, прекрасно помня, как быстро и страшно он летал на уроках полёта. Локонс…

— …Очень мужественный. Гарри раздобыл его автограф для меня, я была так счастлива. На Хэллоуин было нападение Наследника Слизерина на кошку Филча. Меня это напугало до ужаса. Гарри близко сдружился с Гринграсс. Ненавижу её и завидую её красоте и богатству, а также её положению. Какой же у неё противный голос. А её голубые глаза такие страшные, когда смотрит на меня, но будто сквозь, не видя…

— …Гарри защитил меня от гадкой Роули, которая явно хотела надо мной поиздеваться, а потом превратить во вторую Лиз, которая выполняет все приказы старосты Фарли. Назвала меня «тупой полукровкой» и злобно засмеялась, а я ничего не смогла сказать, испугалась и сделала вид, что не услышала её. Но потом увидев, что я дружу с Гарри, Роули оставила планы, но продолжает меня буравить взглядом. Боюсь её до ужаса. Даже сильнее, чем Фарли. Локонс объявил об открытии дуэльного клуба. Я справилась, но…

— …Гарри мастерски победил Уизли, показав всем, что он самый сильный. Я горжусь им. Вскоре он стал охотником. Ходят слухи, что именно Гарри является Наследником Слизерина. Я не верю, что милый Гарри может быть этим жутким Наследником. Я отправилась на Рождество домой…

— …На день Святого Валентина я получила две открытки! От Гарри и от Блейза! Они такие милые! Но другие девочки получили куда больше поздравлений, кроме Милисенты. Я тоже написала поздравления Гарри и Блейзу…

— …Мне кажется, что у меня самая маленькая грудь среди всего класса. Может, только у Харли меньше. В школьной форме груди не видно, из душа они выходят полностью одетыми, по нашей части гостиной тоже ходят полностью одетыми, никаких футболок или ночнушек. Единственное, что понятно, так это что у Милисенты грудь больше, чем у любой девочки, даже больше, чем у третьекурсниц. Её грудь даже строгая мантия скрыть не может. И эта толстуха стала стесняться своей груди и сутулиться, пытаясь скрыть размеры. Но это потому что она такая толстая…

— …На мой день рождения пришли не только Гарри и Блейз, а куда больше людей. Даже Гринграсс, чему я очень рада. К моему облегчению, она не говорила ничего обидного мне и даже пару раз улыбнулась. Я рада, прекрасный день…

— …Новое нападение…

— …Отец Малфоя отправил Дамблдора в отставку, теперь директором стала строгая и мерзкая МакГонагалл. Теперь я не сомневаюсь, что Гарри Наследник Слизерина. Но мы с ним друзья, он мне ничего не сделает. Но немного страшно.

— …Я в ужасе. Гарри похитил девочку Уизли, а школу закрывают…

— …Мои родители задержались, они не смогли встретить меня вовремя у поезда, так как новость о том, что школу закрыли и ученики отправились домой опоздала. Пришлось целый час ждать их на волшебном перроне, так как одна я бы не донесла тяжёлый чемодан. Зла на Гарри. Каким бы великим Наследником ты ни был, но друзей забывать нельзя. Мог бы и позвать к себе. Рада, что он далеко. Если бы он прознал мои мысли, то был бы недоволен.

— …Из Азкабана сбежал убийца Блэк…

— …На отце лица нет, настолько он испуган и белый. Мне страшно, никогда не видела отца в таком состоянии…

— …Однажды ночью я хотела попить воды, стала спускаться вниз по лестнице. Похоже, что дверь в спальню родителей была открыта, так как, не дойдя до конца лестницы, я услышала стоны мамы. Не сразу поняла, что они с папой занимаются любовью. Я со стыда и смущения чуть на месте не умерла, побежала обратно в свою комнату…

— …Мама решила поговорить со мною о мальчиках, об отношениях, о правилах поведения, о девичьей чести, о  гигиене и о том, как я должна вести себя, чтобы не попасть в беду. Ужасно смущающе и я...

— …Подозреваю, что она догадалась, что ночью я их слышала. Но на...

— …День рождения Гарри. Я обдумала за этот месяц всё случившееся и решила, что не мне его судить. Он мой друг, много раз мне помогал и раз считает, что Уизли должны быть наказаны, то так и надо. Главное, что ко мне он хорошо относится. А эти Уизли всегда меня раздражали. Да и я не уверена на все свои деньги, что это он Наследник. Это же просто слухи, а сам он мне ничего не говорил. Отправила ему совой шоколад, так как в прошлый раз книга не дошла. Надеюсь, что он вспомнит, как мы на мой День рождения вместе кушали сладости…

— …Много переписываемся с Гарри. Удобно, когда есть сова, я прошу её подождать и тут же пишу ему ответ. Её зовут Букля. Она очень умная. Мне очень нравится её гладить, она так забавно и мило жмуриться. Я скучаю…

— …Хогвартс всё же открыли. Мама не хотела меня туда отпускать, папа, что странно, не знал, что ей ответить. Но я решила — я еду…

— …Дементоры оказались настолько страшными, что я весь вечер никак не могла прийти в себя. Гарри их прогнал, и я так рада, что он мой друг. Завидую ему, вот бы мне так уметь…

— …Гарри помог мне подружиться с Пэнси. Она оказалась такой весёлой и смешной. Я рада…

— …Наверное, у Харли вообще груди нет, думаю, что она ходит без лифчика. С Пэнси такое не обсудить, а сама определить я не могу…

— …Пэнси позвала меня к себе в спальню, посмотреть её новое платье. Меня впервые к себе позвала одноклассница, волнуюсь. Её комната почти не отличалась от моей, но на столе стоит большое зеркало и куча всяких флаконов. Я села на кровать, разглядывая плакат «Ведуний» на стене, а она вытащила из гардероба бордовое платье. Оно просто изумительное, но полностью закрывающее и грудь, и плечи.

— …Пэнси открыла дверь шкафа, зашла за неё, закрываясь от меня, и принялась переодеваться в это платье…

— …Определённо у неё грудь больше, чем у меня. Но, может, это платье создаёт такое впечатление…

— …А у неё на кровати куда больше плюшевых игрушек: жираф, единорог, носорог…

— …Я её тоже позвала к себе, но вот у меня выбор платьев куда более скромный. Фредди я спрятала под одеялом. Пэнси была шокирована магловским платьем, которое купила мне мама без ведома папы, из-за того что плечи были открыты, как и перед, тем самым открывая декольте, а ещё и длиной, которая выше колен…

— ...Мне удалось оправдаться, что это мама такое купила и она не разбирается в волшебном мире, но Пэнси так странно на меня посмотрела. Она сказала, что колени всегда должны быть закрыты и ни одна уважающая себя волшебница не позволит никому лицезреть такое...

— …Мой боггарт превратился в Роули. Её взгляд настолько страшен, что я чуть не пустилась бежать. Лишь благодаря профессору Люпину мне удалось собраться, хотя она меня оскорбляла и обещала такие издевательства. Я сделала её лысой, но даже посмеяться над этим не смогла. Профессор Люпин поинтересовался, нет ли у меня проблем с ней, но я ему сказала, что у меня есть кому защитить меня. А он хороший человек. Очень интересно, какой боггарт у Гарри. После урока плакала в туалете. Если Роули узнает, что я её превратила в лысое страшилище…

— …Профессор Трелони сказала, что мне стоит опасаться Блейза. Теперь я его боюсь. Надеюсь, что наша дружба не дала трещину…

— …близнецы Уизли напали на Гарри. Тот их просто размазал, они теперь в больничном крыле. Я была права, они плохие, так им и надо. Недавно начались женские дни. Хорошо, что мне мама дала средства для этого. Мадам Помфри аккуратно спрашивала об этом на медосмотре, но тогда я её не поняла, сказав, что у меня всё хорошо. Пэнси…

— …Гарри попросил помочь во время встречи с Селвин. Я подозревала, что у них свидание, но потом поняла, что это что-то другое. Очень любопытно, наверняка обсуждают эту Ночь Морганы. Пэнси все уши прожужжала про это. Вот бы хоть краем глаза взглянуть. Домашняя работа…

—…Гарри позвал меня встретиться, а тут столько сладостей. Как это здорово!

Под конец девушка уже осипла после своего бесконечного монолога, рассказав всю историю своей жизни.

— Какие заклинания ты знаешь? — мальчик решил задать нейтральный вопрос. — Расскажи, что умеешь по Защите от Тёмных искусств.

Трейси вдруг мигнула и повесила голову, еле слышно захрапев.

— Трейси? — испугался Гарри. — Трейси?!

Он вскочил, оббежал стол и затряс её за плечо так сильно, что её голова закачалась, как у китайского болванчика.

— А? Что? — девушка осоловело закачала головой, оглядываясь; взгляд Гарри зацепился за её бокал, где на самом дне были остатки сливочного пива с Сывороткой правды. Мальчик ловко взмахнул рукой, переворачивая его так, чтобы всё до капли вылилось на стол.

— Ты взяла и заснула, — он не отпускал её плечо, внимательно следя за её реакцией.

— А… аргх… — прохрипела Трейси. — Пить хочется, горло пересохло.

— А тебе можно? — нервно спросил Поттер. — Ты после сливочного пива уснула.

— Ну Гарри, — хрипло взмолилась девушка, глядя на него снизу вверх. — Ну пожалуйста. После сладостей во рту очень сухо. Я так хочу пить.

— Ну ладно, — отряхнув бокал так, чтобы и капли не осталось, мальчик потянулся к бутылке сливочного пива, но передумал. — Хотя нет, — он вытащил волшебную палочку. — Агуаменти! — бокал наполнился наполовину, но Гарри слил это на пол. — Агуаменти! — и протянул ей воду. — Думаю, сливочное пиво тебе пить не стоит. Лучше…

— Спасибо! — Трейси выцарапала у него бокал и судорожно стала пить. — Уф! Ещё.

Гарри снова наполнил бокал.

— Вообще-то ты и сама знаешь заклинание, — сказал он, забирая бутылку. Девушка в считанные секунды одолела второй бокал.

— Но ты уже вытащил палочку, — улыбнувшись, протянула ему снова пустой бокал. — Какое же это наслаждение. Спасибо. Пожалуйста, наколдуй ещё воды.

— Агуаменти!

В этот раз Трейси пила медленнее. Гарри забрал её бутылку со сливочным пивом и, чтобы она ничего не заподозрила, налил его в свой бокал. Отпивая из него, мальчик размышлял. Он узнал весьма много и Трейси теперь может пользоваться его доверием. Более того. Узнал слишком многое. Гарри покосился на девушку. Похоже она действительно ничего не помнит.

— Я хотел тебе сказать, — дождавшись, когда она допьёт и с наслаждением откинется на спинку стула, потирая живот полный воды, сказал Поттер. — Думаю, что неплохо было бы обучить тебя Защите от Тёмных искусств. Я лично этим займусь. Раз мы с тобой друзья, то ты должна будешь быть сильной. — Она уставилась на него с немым изумлением, и мальчик скупо улыбнулся ей, невольно задержав взгляд на её губах. — Разумеется, это будет моя услуга тебе. Дружеская, — Поттер отметил для неё тот момент, что он не просит, а оказывает ей этим большое одолжение. — Будешь ходить со мной и пятикурсниками Кассиусом и Ульямом. Они готовятся к СОВ, собираясь продолжить обучение Защите от Тёмных искусств на шестом курсе. Если будешь стараться, то после пятого курса пойдём вместе на углублённое изучение Защиты от Тёмных искусств. Разумеется, тебе придётся удвоить усилия и на занятиях у профессора Люпина.

— Хорошо, — тихо сказала его подруга. — Спасибо, я буду стараться.

— Нет.

— Ясно… Просто слухи, — мальчик чуть расслабился. — Это просто слухи. Ладно, продолжай, прости, что перебил тебя. Ты остановилась на том, что у меня «огромная власть на факультете».

—У тебя огромная власть среди всего факультета, и не только, — Трейси продолжала так, словно не было никакой вспышки гнева Поттера. — До перрона тебя сопровождала Фарли, которая стала большой шишкой в Министерстве Магии. Тебя уважают старшекурсники. Ты хладнокровно бросил вызов нашему декану, и он ничего не смог сделать тебе в ответ. Меня восхищает, как ты спокоен и собран в сложных ситуациях, сохраняешь бодрость духа, когда всё рушится. Из-за этого рядом с тобой спокойно и безопасно. Ты чрезвычайно сильный маг, справился с дементорами и очень во многом разбираешься. А ещё ты выше меня, отличный игрок в квиддич, а твои зелёные глаза очень милые.

— Что ещё? — тихо прошептал ошеломлённый и смущённый Гарри. Несмотря на то, что Поттер понимал, что девушка вряд ли осознает происходящее, он потупился, не в силах оторвать взгляд от кусочка шоколадного тортика на тарелке с ёлочками.

— Ещё я считаю привлекательным Теодора Нотта.

— Что? — удивился Поттер, поражённый всеми этими откровениями. — А он-то почему?

— Он милый, у него очень смешные шутки. Привлекательный. Очаровательные глаза, красивые волосы изящно уложены. И очень обеспеченный.

Девушка замолчала, и Гарри протянул:

— То есть тебе нравлюсь и я, и Нотт. Да?

— Нет. Нотт хотел отправить меня первой сражаться с боггартом. Это явно не джентельменский поступок. И он мне разонравился. Ты мне нравишься, но дружеские чувства к тебе больше. Ещё симпатичен Грэхэм Монтегю. Он капитан нашей команды, высокий, умный и сильный. Кассиус Уоррингтон. Привлекательный, с чувством юмора, сильный и спокойный. Его старший брат — староста школы Уиллис Уоррингтон. Сильный, но пугающий. И немногословный, это тоже плохая черта.

— Вот как.

Гарри задумался, Трейси тоже молчала.

— А как ты относишься к Драко Малфою? — спросил Поттер.

— Он противный паразит. Наглый и бестактный. Он мне очень не нравится и сильно раздражает. Хотя внешность весьма у него привлекательная. Завидую богатству его семьи. Я его боюсь. Боюсь, что он может начать меня обижать, а Гарри Поттер выберет его сторону, не став меня защищать. И я стану изгоем.

— Ясно-о, — протянул Гарри.

Такая честность прямо подавляла. Он покосился на карман своей мантии, где лежала склянка с Сывороткой правды. Опасная вещь. Причём убийственно опасная, не только для допрашиваемого, но и для него самого.

— Расскажи ещё что-нибудь, — вяло попросил мальчик. Сыворотка работала, это он выяснил. Теперь осталось увидеть, как поведёт себя Трейси, когда действие кончится. Можно ещё что-нибудь спросить у неё, чтобы просто молча не сидеть. — О чём вы общаетесь с Пэнси?

— О мальчиках, одежде, косметике, уроках и профессорах. Много сплетен, которые она, не стесняясь, пересказывает мне. Гринграсс не всякое будет слушать с интересом. Да и Пэнси завидует её гладким, белым волосам, их длине. Всё гадает, какой шампунь она использует, так как словам самой Гринграсс насчёт этого не верит. Ещё Пэнси выписывает множество модных журналов, касаемо платьев, шарфиков, мантий, колец, серёжек, куло…

— Дальше, — прервал её Поттер. — Про журналы не надо.

— Также ей интересно, кто с кем встречается и какие у кого отношения. Кого видели целующимися; последнее, что она рассказывала, так это как видели семикурсников Деррека и Белби, возвращающимися с прогулки вокруг озера, и то, как Деррек поправил волосы Белби у уха, а на прощание очень мило поцеловал её в губы.

Взгляд мальчика остановился на тонких губах Трейси, которые частично были в шоколаде из «Сладкого королевства»; Поттер невольно представил себе поцелуй, сердце бешено забилось.

— Ты с кем-нибудь целовалась? — Гарри засмотрелся на светло-алые губы девушки, поэтому выпалил прежде, чем подумал.

— Нет.

Несмотря на то, что и Трейси, и Пэнси (да и не только они) охотно делились с ним всякими слухами, рассказывать про поцелуи явно не хотели, наверное, смущаясь обсуждать с мальчиком такие темы. Он попытался сосредоточиться на ею сказанном. Элмер Деррек был загонщиком в команде Поттера и чуть ли не в два раза здоровее, обладая самой мощной фигурой на факультете, но в учёбе не блистал, а Розанна Белби — подруга Селвин, весьма неплоха в трансфигурации, а также одна из немногих, кто продолжил изучение Защиты от Тёмных искусств после пятого курса.

— Ладно. Надеюсь, ты не вспомнишь, когда придёшь в себя, что я спрашивал об этом, — пробормотал Гарри, пытаясь собраться, мысли прыгали туда-сюда, словно кролики на лужайке. — Так! Ты ещё что-то говорила… Сейчас вспомню. Одежда… кстати, хотел спросить насчёт неё. Я заметил… Ну ещё летом… Э-э… Что почти вырос из своей мантии. Хотя покупал её два года назад! Но сейчас я посмотрел её в шкафу, и она мне по размеру! Как раз! Совсем не отличается от той мантии, которую я купил недавно.

Трейси молчала, скованная зельем. Раз Поттер не задал вопрос, то и отвечать не надо.

— У тебя такое было? — напрямик спросил мальчик.

— Не знаю, не обращала внимания, мама и папа каждый год покупают мне одежду.

— А где? В мире магов? — заинтересовался Гарри, подозревая, что, может, в этом дело.

— Да, в магазине мадам Малкин.

— Что покупаешь?

— Мантию, юбку, джемпер, платье, блузку для школы, — девушка сделала паузу, — фут…

— Что, каждый год? — перебил её Гарри, думая, что она всё сказала.

— Да, приходится. Что-то можно магией подогнать под размеры, удлинить рукава или полы, но это долго не держится. И это может сделать только папа, в школе я не могу ни к кому с этим обратиться. А сама не умею.

— А летом прошлого года я ничего не покупал. У меня одежда с первого курса. Ты знаешь почему так?

— Нет.

— А что ещё покупаешь?

— Нижнее белье, — без всяких интонаций ответила девушка. — Ночнушки…

— Ой, — жутко смутился Гарри, покраснев как помидор. — А-а… Ну… Значит… Мм… А у маглов ничего не покупаешь?

— Нет, всё у магов. Раньше до Хогвартса с мамой часто покупали в магловских магазинах.

— А почему? — быстро спросил Гарри, после слов о нижнем белье он рассматривал Трейси, гадая, во что она одета. — Ладно, мантию можно купить только в Косом Переулке, но всё остальное можно купить в мире маглов.

— Никто из настоящих волшебников не будет закупаться у простецов. Одежду шьют магические мастерские. Ни одна уважающая себя волшебница не станет надевать лифчик или трусы, к которым прикасались руки маглов. То же самое касается и остального…

Поттер не мог прекратить задумчиво оглядывать девушку. Трейси была в чёрной шерстяной кофте с длинными рукавами, верхняя пуговица которой расстёгнута, открывая под ней белую рубашку и тёмно-зелёный галстук с серебряными полосами. Нижнюю часть тела девушки скрывала поверхность парты. Не выдержав, Гарри поднялся и обошёл стол. Чёрная юбка целомудренно закрывала ноги, а колдовскую мантию девушка сняла, повесив на спинку стула. На ногах обычные чёрные туфли или даже босоножки с застёжкой и тёмные носки.

«Нижнее белье», — мальчик ещё сильнее покраснел. Его глаза натолкнулись на пустой взгляд колдуньи, пока она продолжала рассказывать про разные магические ткани и процесс их шитья, и у него мурашки побежали по телу.

— С кем ещё ты общаешься? — выдавил он, садясь обратно и ощущая, как горит лицо.

— С Эмилией Стоун…

— Расскажи про неё.

— Эмилия Стоун, полукровка. Отец магл, мать волшебница, работает в Министерстве на низкой должности. Является твоей подругой, поэтому смогла сразу хорошо устроиться среди слизеринок своего курса, не став как я изгоем среди девочек на первом курсе два года назад. Подружилась со мной, любит смотреть телепередачи дома. Стесняется своих веснушек. После лета замкнулась, крайне неохотно разговаривает…

Гарри пожалел, что не предложил Сыворотку правды Стоун. Это было бы куда проще, он мог просто приказать ей выпить. С другой стороны, она и так связана с ним Обетом, а значит, должна отвечать правдиво? Ему не хотелось всё это смешивать, а ещё обращаться к ней… с любыми вопросами.

— …не смогла объяснить, почему летом мне не звонила, хотя свой номер я ей продиктовала. Благодаря твоей защите к ней не пристаёт Роули, — продолжала Трейси.

— Расскажи и про неё, — мимоходом попросил Гарри, размышляя о своём.

«Значит, Эми замкнулась из-за принесённого мне Обета? Даже перестала общаться с Трейси. Или дело в чём-то другом?»

— Дарлин Роули, чистокровная. Противная, злая. Из богатой семьи, много друзей. Дико мстительная, хотела меня обидеть, но ты защитил меня. И ей хватило ума не лезть против Поттера.

— Чистокровная, полукровка… — пробормотал мальчик. — Ты с таким придыханием относишься к чистоте крови?

— И да, и нет. С одной стороны, я поняла, что чистокровность не делает из тебя что-то особенное. Я ничуть не хуже Харли или Милисенты. Но, с другой стороны, факультет очень сильно давит, ты смиряешься и принимаешь правила жизни в школе.

— В этом мы похожи, — ухмыльнулся Гарри, немного придя в себя после таких откровений. — Ладно, давай другое обсудим. Что ты знаешь про Блэка?

— Ужасный тёмный маг. Сбежал из Азкабана. Правая рука Сам-Знаешь-Кого. Убил пару десятков маглов, кровожадный. Настоящее безумное чудовище. До смерти его боюсь.

Поттер хмыкнул. Вообще-то Блэк убил не десятки маглов, а всего двенадцать.

— Ты знаешь, что он охотится за мной?

— Нет.

— А что он был другом моих родителей и хранил секрет, где они прятались от Сама-Знаешь-Кого, а потом их выдал?

— Нет.

— Ясно, — потёр лицо Гарри. — Ты вот всё время говоришь, что я твой единственный друг. А я вот вспомнил про ещё одного Дэвиса. Роджер Дэвис. Он капитан Когтеврана. Это случайно не твой родственник?

— Думаю, что да. Но мы с ним никогда не общались. Мои родители никогда не интересовались дальними родственниками.

— А почему тогда ты выбрала Слизерин? — предположил мальчик. — Ты ведь могла поступить на Когтевран. И общаться с этим Роджером. Там всяко тебе было бы проще.

— Я вообще не думала, что поступлю в Слизерин.

— Хм… Я тоже… Я тоже, — пробормотал Поттер. — Всё равно ты не вспомнишь мои слова. А куда ты хотела поступить?

— У меня всё время мечты сменялись. Честно говоря, я никак не могла выбрать факультет. В какие-то моменты вообще думала, что попаду на Гриффиндор. Даже общалась с Гермионой Грейнджер, пока мы шли к Распределяющей шляпе и тогда думала, что её отправят на Когтевран. Я тоже думала попасть туда. Она очень умная, у неё можно было просить помощи с уроками и списывать. Но меня вызвали первой и сразу отправили на Слизерин, а Грейнджер вообще на Гриффиндор.

— Я тебе завидую, если честно, — Гарри устало потёр лицо; она ничего не вспомнит, так что можно было раскрыться и сказать правду. — У тебя есть папа с мамой. А я совсем один. Жил с детства с маглами. Они меня ненавидят, — он каким-то потухшим взглядом смотрел в пустые глаза напротив. — Ни слова доброго, ничего… Как я рад был, вырвавшись оттуда. У меня не было ни… Хотя Джемма… Зря ты её боишься, она хорошая, — мысли мальчика путались, слова буквально вырвались неудержимым потоком. — А у тебя… Есть те, кто любят и заботятся о тебе. Папа и… мама. Эх. Они могут тебя обнять, прижать к себе. Поддержать. А каково это иметь семью? — он стеснялся своего вопроса, даже смотреть в глаза Трейси, поэтому опустил взгляд к столу, не видя на нём ничего. — Любящих родителей?

— Хорошо, они обо мне заботятся, любят, кормят, встречают с поезда, ждут меня и часто пишут, когда я отправляю школьной совой письма, они присылают ею же ответ. Не представляю, как бы я жила без них. Но их опека и внимание часто раздражают. Я уже взрослая и сама могу решать. А не подчиняться их бесконечным правилам.

— Свобода это хорошо, — кивнул Поттер. — Но… Я… тебя… Тебя мама часто обнимает? А что говорит отец?

— Летом по несколько раз в день. Когда меня обнимает мама, он молчит.

Трейси замолчала. Гарри хотел ещё спросить про семью, но не мог выразить все свои переживания словами. Эмоции бурлили в нём, болезненно стискивая сердце при мысли о родителей, которых он лишился.

— Расскажи о них… О своей семье.

— Отец у меня маг. Варин Дэвис. Он очень строгий. Мать Вероникa Дэвис, не волшебница. Моя семья небогата.

— Никогда бы об этом не подумал, это и не видно, — удивился мальчик. — В чём это выражается?

— Мне покупают учебники с рук. Перчатки из кожи дракона дорогие для моих родителей. У меня из кожи саламандры, которые куда дешевле. Не часто покупают подарки. Мы никуда не ездим на отдых.

— Что-то вроде как у семьи Уизли?

— Нет, они ещё беднее. Хотя мистер Уизли должен неплохо получать в Министерстве. Но у него огромная семья, расходов много.

— Но они выиграли приз в Ежедневном пророке, верно? — Гарри начало раздражать, что для того, чтобы услышать ответ, приходилось задавать вопрос. — Что скажешь по этому поводу?

— Да, семь сотен галлеонов. Я чуть не умерла от зависти. Мне хотелось получить хотя бы часть этих денег.

— На Слизерине много кто им завидует? — при Гарри никто не называл даже их фамилию, кроме случая с нападением близнецов.

— Не особо. Ты же убил их дочь. Но всё равно такой громадный куш. Пару разговоров я слышала, так что явно есть ученики, которые полыхали злобой и завистью из-за этого.

— Ясно…

Он попытался отогнать неприятное чувство, возникающее каждый раз, когда его подруга без обиняков называла его убийцей. Его мысли стали кружиться вокруг того, что, может, стоит как-нибудь ей рассказать, что это не он заманил Уизли в Тайную комнату. Но такое откровение вызовет такую бурю вопросов от Дэвис, что и болтушка Пэнси позавидует. Не в силах принять решение, он сердито шмыгнул.

— Хм, — мальчик задумал о том, что ещё спросить. Действие зелья не продлится до ужина. — Как ты оцениваешь наши шансы на победу против Гриффиндора? И сколько я забью им голов?

— Уверена в нашей победе, потому что у нас сильнейшая команда, которая уже одерживала победы над Гриффиндором и ни разу не проиграла. В охотниках ты, это уже залог победы. Думаю, что ты забьёшь ещё больше, чем в прошлый раз. Более пяти мячей.

— Квоффлов, — поправил её Гарри. — Ладно. А что знаешь про Селвин?

— Корделия Селвин, чистокровная. Наша староста и староста школы. Высокая, очень красивая, с шикарными белокурыми волосами, идеальным лицом и большой грудью, — Поттер прикусил губу от такого откровенного комментария про бюст старосты; такие вещи среди мальчиков никогда не обсуждались. — Носит очень дорогие вещи и украшения. Обожает сплетни. Со мной ни разу не разговаривала, чему я рада. Она меня пугает, а от её смеха мурашки по коже. Её семья очень богата и влиятельна. Всегда ходит в окружении подруг. Парня нет. Организовывает мероприятие «Ночь Морганы», в котором участвует Гарри Поттер.

Когда она начала перечислять то, что уже знал Поттер, он прервал её, задумавшись.

— А расскажи про свои мечты. Чего ты хочешь?

— Я хочу быть чистокровной волшебницей. Сильной, могущественной и красивой. Чтобы мною восхищались. И любили. Моя мама очень хорошая, я её очень люблю и мечтаю, чтобы она была волшебницей. Хочу, чтобы у меня было больше друзей. Которые зависели бы от меня и выполняли мои желания. Хочу, чтобы грудь росла быстрее. Хочу, чтобы волосы были такие же длинные, как у Селвин и Гринграсс, но чтобы их не надо было расчёсывать по несколько раз в день. Хочу, чтобы домашние задания сами по себе делались. Хочу, чтобы Гринграсс и Роули как-то сильно опозорились и все стали бы их презирать. Или чтобы их вообще исключили из Хогвартса. Хочу, чтобы то же самое случилось с Малфоей и Милисентой. Малфоя неплохо было бы сшибить с метлы во время матча, чтобы он серьёзно пострадал и из-за его плохой игры наша команда проиграла. И его все бы возненавидели. Хочу, чтобы Гринграсс и Малфой умоляли меня о дружбе и пощаде, а я заставила бы их на коленях вылизывать мои туфли. А потом бы забрала все вещи у Гринграсс: духи, платья, золото и украшения. Хочу быть богатой, чтобы у меня было много золота, например, выиграв так же, как Уизли. Чтобы могла покупать новые платья, дорогие серёжки, кулоны и украшения. Новые вещи. Прекрасные мантии. Хочу, чтобы все засматривались, восхищаясь моей красотой. Хочу, чтобы у меня был красивый, весёлый и сильный парень, который ласково целовал бы меня, держал бы за руку, выполнял мои желания и дарил подарки, чтобы все завидовали мне. Хочу, чтобы я стала самой главной и участвовала в Ночи Морганы. А Гарри и Селвин начали мною восхищаться, поэтому уступили роль Морганы мне. А после школы хочу устроиться главой отдела или заместителем министра в Министерство.

— Проклятый Мерлин, — прошептал Поттер, перебивая её. — Только за просто так ничего не бывает. Чем ты готова заплатить за свои мечты?

— Всем, что у меня есть.

— Если ты про золото, то ошибаешься. Иногда непонятно заранее, что может потребоваться взамен и сколько это будет стоить, — мальчик невольно вспомнил, чем он заплатил за свою славу наследника. — Кстати, а сколько у тебя золота? — задал он весьма личный вопрос, который был бы грубым даже среди близких друзей.

— Нисколько.

— Как? Вообще денег нет?

— Есть.

— Тогда почему ты сказа… А, ты имела в виду галлеоны, — понял Поттер, вспомнив жёлтый блеск дорогого металла. — Под золотом. Что у тебя нет ни одного галлеона. Тогда спрошу по-другому. А сколько у тебя денег?

— Семь сиклей и тринадцать кнатов. Два фунта и двести семьдесят три пенса.

— Хм… Это же, — прикинул Поттер в уме. — Еле на галлеон набирается. И это причём с учётом магловских денег. У нас же через месяц поход в Хогсмид. Ты чем там расплачиваться будешь?

— Сиклями и кнатами, — размеренно ответила Трейси.

— Да уж понятно, что не фунтами, — хмыкнул Гарри. — Их-то у тебя никто не примет. Только этого золота маловато.

Девушка промолчала, так же безучастно глядя на Поттера. Мальчик почему-то ощутил мимолётный укол стыда, словно он делал что-то неправильное.

— А откуда у тебя вообще деньги? Мне достались от родителей, — добавил он, будто бы ответная откровенность немного уравнивала их позиции.

— От папы и мамы, а также от родственников. Родные со стороны мамы дарят магловские деньги, эти два фунта пришли мне от бабушки с дедушкой; кто-то дарит и пятьдесят пенсов. Со стороны папы дарят уже нормальные деньги, но мы с ними мало общаемся, поэтому приходит лишь дядюшка Стюарт и тётя Полли. Они пару раз дарили мне несколько сиклей.

— Так мало. А в честь чего тебе дают деньги?

— Обычно на день рождение, но иногда на всякие праздники, — безжизненно ответила девушка; её голос чуть сел из-за того, что ей пришлось много говорить.

— А что подарили тебе на день рождение в этом году?

— Папа с мамой прислали портмоне. Они туда вложили целый галлеон от себя. И несколько фунтов от дедушки с бабушкой.

— Но ты уже его потратила, так? — спросил Гарри. — Раз остались только сикли.

— Да, нужно было купить тебе подарок.

— У тебя ушли почти все твои сбережения на подарок мне?

— Не все, большая часть. Ещё на множество всякого к Хогвартсу, что мне нужно самой и за что не будут платить мои родители, так как это не школьные принадлежности.

Поттер помолчал, сначала не находя слов. Даже скованной зельем Трейси он не смог признаться, что не помнил, какой подарок она ему прислала летом на день рождение.

— Не стоило так много тратить на подарок мне, раз у тебя мало сиклей, — мягко сказал он, словно она осознавала это. — Зачем такой дорогой подарок?

Но Трейси ответила.

— Мне хотелось, чтобы ты запомнил его, чтобы он не был хуже, чем подарят тебе другие слизеринки. Я не хотела, чтобы ты расстроился или разозлился на плохой подарок. Мне очень важна твоя дружба и защита, я не хотела этого лишиться. За дружбу надо платить.

— За дружбу надо платить, — повторил Поттер; в его памяти всплыла загадка на входе в гостиную Когтеврана. «Крепче стали, невидимая и дороже злата». — А насколько крепка твоя дружба? Что если та же Роули подойдёт к тебе и потребует меня предать или прекратить дружить, иначе она тебя заколдует или будет пакостничать. Ты ведь этого очень боишься. Что будешь делать?

— Не знаю.

— Как не знаешь? — удивился мальчик. — Ты же обязана честно отвечать на мои вопросы, так?

— Всё верно, но я не могу дать однозначный ответ, так как всё зависит от ситуации, и я не знаю, как буду действовать, насколько испугаюсь.

— Тогда расскажи все ситуации, подробно, — напирал Поттер.

— Если Роули будет не одна, если я сильно испугаюсь, пойму, что в случае отказа мне будет больно, то соглашусь на все её требования, но до последнего не буду выдавать твои тайны, буду лгать, а как только освобожусь от неё, то побегу к тебе, рассказав всё. За защитой. Если я испугаюсь не сильно или вообще не испугаюсь, то гордо откажу ей или попытаюсь ответить туманно, а потом поспешу к тебе всё рассказать. Ты меня защитишь, а Роули достанется. Может, ты её даже покалечишь.

— То есть если Роули на тебя насядет, то ты меня не предашь? — решил полностью разобраться Поттер.

— Нет.

— Почему?

— Ты страшнее и опаснее её. Ты мой единственный друг, который защищал меня.

— А если то же самое предложит тебе Снейп? Ну, то есть без угроз, а просто шпионить за мной, докладывать? А взамен золото? Или знания, может, защиту от меня? Или от других. От той же Роули.

— Постараюсь вежливо отказаться. Или мнимо соглашусь, а потом пойду к тебе и расскажу.

— Почему? Ты так предана мне? — без улыбок спросил Гарри. Он был почти уверен, что из его курса никто не бегает к Снейпу. Почти уверен.

— Первое: меня бросает в ужас от ситуации, если я буду шпионить за тобой, если я предам тебя, а ты узнаешь об этом. Я боюсь представить, что ты сделаешь. Второе: для Снейпа я непримечательная ученица, полукровка. Для тебя я друг, ты ценишь меня. Твоё внимание очень важно для меня.

— А если Снейп предложит взамен исключить Роули из Хогвартса? Ты же её так боишься. Предложит тебе помогать с уроками, даст знания, ты хочешь стать могущественной волшебницей. Сделает старостой на пятом курсе.

— Откажусь. Это обман. Снейп не может просто так исключить Роули.

— Нет, стой-стой. А если он действительно может всё сделать, что обещает? Что тогда? Если дело очень серьёзно и речь идёт о моём исключении?

— Откажусь. Ты мой друг, тебе я доверяю больше. Ты сможешь выбраться из любой ситуации. А если я предам твою дружбу, то жестоко отомстишь. Снейп хоть и декан, но ты Наследник Слизерина и убил…

— Хорошо-хорошо, — поторопился прервать её Поттер; затем он вспомнил, как отец Гринграсс потребовал прекратить общение с ним. — А если это будет твой отец? Если он испугается моей славы Наследника Слизерина и у… у… — мальчик не смог выдавить из себя слова «убийца», — и остального… И потребует прекратить со мной общаться?..

— Соглашусь с ним. Я не могу перечить отцу, это принесёт мне нерешаемые проблемы. Но ты не узнаешь о его требовании. Как и мой отец не узнает, что я не выполнила его требование. Без твоей дружбы и поддержки жизнь в школе для меня будет ужасна, так что я скрою требование отца от тебя, а отцу солгу. Это не его дело, с кем я дружу.

— Ясно, — кивнул мальчик; он сам не понимал, удовлетворил ли его такой ответ. — А где твой отец работает? А мать?

— Папа в магической компании по производству зелий. Мама в школе.

— Производству зелий? — переспросил Гарри. — Что за зелья?

— Да. Разнообразные, я знаю лишь про косметические зелья. «Простоблеск», «Кожа, как шёлк»…

— Понял-понял, — поспешил её прервать Поттер. — Ты почти всё сводишь ко всяким девчачьим вещам. Это не нужно.