Она продолжила шуметь уже в коридоре, выкрикивая что-то вроде: «Как вы все, сволочи, спите спокойно по ночам?!» — а в кабинете как ни в чём не бывало продолжился допрос.

Лазарев вёл себя спокойно, ни один мускул не дрогнул на его лице, словно этого цирка одной актрисы и вовсе не было. А я долго не могла собраться с мыслями и понять, что вообще произошло. Однако спросить напрямую при всех не решалась, а возможность поговорить выдалась, лишь когда Семён вёз нас обратно в бюро.

— Не хотите пообедать, Ева Сергеевна? — спросил Денис вместо ответа.

Я кивнула, потому что и правда успела проголодаться.

Вскоре мы оказались за столиком ресторана на верхнем этаже высотки, соседней с нашим бизнес-центром. Всё вокруг было верхом эстетики и совершенства: облицованные деревом стены, тяжёлые портьеры панорамных окон, накрахмаленные скатерти на круглых столах и сверкающая чистотой фарфоровая посуда. Это, пожалуй, напоминало бы свидание, если бы не разговоры, которые мы вели:

— Кем была эта женщина? — снова спросила я, когда нам принесли заказанные салаты.

— Жена погибшего потерпевшего в том уголовном деле, которое вы фотографировали сегодня, — флегматично отозвался Лазарев. — Даже странно, что вы не догадались.

Не то чтобы не догадывалась, просто уголовных дел в его производстве достаточно много, потерпевших по ним — тоже. Я могла её понять. Когда погибает близкий человек, желание найти виноватых вполне объяснимо, а до содержащегося в изоляторе обвиняемого женщине было не дотянуться. Но зачем вообще следователь, зная её настрой, позволил им с адвокатом встретиться?

— Вам что, не захотелось ничего сказать ей в ответ? Оправдаться как-то? Это выглядело как… — запнулась я, подбирая подходящее слово.

— Трусость? Унижение? — любезно предложил варианты он, а я, доев и позволив официанту забрать пустую тарелку, пожала плечами. Денис усмехнулся: — Так выглядит достоинство, Ева Сергеевна.

— И вам совсем не хотелось ответить ей что-нибудь столь же оскорбительное? Эмоции всё-таки никто не отменял.

— Ответив, я лишь затянул бы этот конфликт до бесконечности. Я ведь не первый год работаю и успел испробовать разные варианты. Можно сыпать ответными оскорблениями, можно оправдываться и объяснять, что просто делаешь свою работу, но игнорировать — лучшее решение из возможных. Ругаться и драться нужно с равными, а с такими, как она, это лишено смысла.

Подали горячее, и я позволила себе насладиться истекающим соком говяжьим стейком, какой точно не сумела бы приготовить сама. Да что там сама! Такой бы, наверное, даже Аллочка не приготовила.

— И всё же, наслушавшись подобного, наверное, непросто спать по ночам? — полюбопытствовала я, вспомнив, что он обычно допоздна переписывается с Яной, которая на самом деле — я.

— После нескольких лет работы приобретаешь определённую толстокожесть и перестаёшь воспринимать все эти заявления близко к сердцу. Адвокатом вообще редко бывает кто-то доволен, и людская злоба со временем воспринимается как неотъемлемая часть профессии.

— А как же подзащитные?

— Они — в первую очередь, — хмыкнул Лазарев, разрезая ножом свой стейк. — Получив обвинительный приговор, считают, что виноват адвокат, а не их признательные показания, лица на видеозаписях и откровенные разговоры с подельниками по прослушиваемому телефону. Мягкий им обычно тоже не нравится — значит, адвокат недостаточно постарался и приговор мог бы быть оправдательным.

— А оправдательный? Слышала, в вашей практике и они не редкость.

— Оправдательный подзащитные считают своей заслугой, мол, это означает, что они невиновны, а адвокат срубил с них денег и ничего особенного не сделал, — усмехнулся Денис, пожав плечами.

Я позволила себе улыбнуться, потому что его слова звучали как анекдот, хотя после сегодняшнего представления я не сомневалась в их правдивости. Лазарев говорил отвлечённо, даже с некоторым цинизмом, словно ничего из сказанного его не касалось. Хотя всего пару часов назад я была свидетелем того, что касалось, и ещё как.

— Тогда не проще ли было бы выбрать работу поприятнее?

— Может, и проще, но я не любитель искать лёгкие пути. Адвокатская профессия позволяет не нуждаться ни в чём, какой бы она ни была. Я не привык упускать очевидную выгоду. К тому же порой бывает интересно.

Отрывок из книги «По ту сторону экрана». Автор — Татьяна Миненкова. Издательство — Империя Илин.

— Отойди от него и лапы свои убери. — Гостомысл наклонил голову и исподлобья посмотрел на Кожемякина.

Злат размахнулся, но его удар не достиг цели: магическая энергия вырвалась из руки Гостомысла прямо в лоб Кожемякину. Вымогатель игрушек отлетел, снося телом стол и скамейки, и грузно упал. Гостомысл посмотрел на свою руку — и в ней вспыхнул магический огонь. Он шагнул к Кожемякину, присел возле него и произнёс:

— Тронешь хоть кого-то или отнимешь что-то — сотру в порошок. Можешь быть уверен.

Гостомысл не кричал, в его голосе не было угрожающей интонации, но все сразу поверили, что так и будет.

На следующий день всё училище сходило с ума из-за Гостомысла, который пробудил в себе магию в восемь лет. Мастера что-то проверяли, смотрели и восхищённо кивали головами. Теперь все хотели подружиться с юным талантом, только тот не впустил никого в своё окружение. Так и были они втроём: Гостомысл, Наволод и Светлояр.

А вот Злат Кожемякин остался один. Те, кто крутился вокруг него, моментально исчезли. Все знали, что Гостомысл Белозёров не шутит и если пообещал, то слова не разойдутся с делом. Места за обеденным столом вокруг Кожемякина опустели, а каждый, кто ещё вчера восхвалял его силу, сегодня язвил и старался унизить мальчика.

***

Лето вступило в свои права. Трое друзей расположились на заливном лугу возле излучины реки. Наволод показывал, как формирует рунные круги. Светлояр и Гостомысл пытались за ним повторить.

— Вы их совсем не чувствуете? — Наволод удивлённо посмотрел на друзей. — Руна же… Она как живая! В ней стихия заключена.

— Не чувствую, — своим спокойным голосом ответил Гостомысл. — Покажи мне готовую, я её повторю и активирую, а вот эти все художества не моё.

— А мне нравится, — не согласился Светлояр. — Наволод, покажи ещё.

Гостомысл Белозёров развалился на траве, подставляя лицо солнцу. Наволод и Светлояр были рядом, рисовали свои руны, ругаясь из-за их последовательности в печатях. День обещал быть прекрасным: им дали разрешение через две недели посетить свои семьи. Однако скоро бубнёж друзей, от которого у Гостомысла возникло стойкое желание спать, перекрыл шум, идущий от реки. Трое мальчишек пристали к кому-то, кто ловил рыбу на небольшом, устроенном на реке мостке. Один из них пинком сбил корзину с уловом в реку. Раздался смех.

Гостомысл встал и направился к реке: очень ему хотелось взглянуть на смельчаков, нарушивших его отдых. Двое любителей рунной магии сразу последовали за ним. К их удивлению, тем, кто остался без улова, оказался Злат Кожемякин. И сейчас он рассматривал троих напавших.

— Ну и? Что ты нам сделаешь? — открыто веселился мальчишка лет одиннадцати. — Белозёров тебя быстро тонким слоем раскатает.

— Что сделаю? — Кожемякин задумался. — Всех троих в речку кину.

Злат так быстро сгрёб их в охапку и швырнул в холодную воду, что веселящаяся компания и пикнуть не успела.

— Всё, Кожемякин! Конец тебе! — вынырнув, крикнул самый старший из троицы. — Я всё Белозёрову расскажу!

— Можешь не утруждаться, я тебя и так слушаю, — раздался сзади знакомый спокойный голос.

Злат обернулся: да, сзади стоял Гостомысл Белозёров собственной персоной, величественный и невозмутимый, что лично Кожемякина несказанно бесило.

— Он на нас напал! — увидев подмогу, моментально заголосила плавающая в реке троица. — Кожемякин так и не перестал задирать всех!

— Серьёзно? — На губах Гостомысла появилась злая ухмылка. — По-вашему, я настолько туп, что даже ничего не видел?

Гостомысл резко взмахнул рукой, в воздух взлетели разрезанные, словно мечом, листья кувшинок.

— Если произнесли моё имя, готовьтесь принять последствия, — сказал Белозёров. Ещё один взмах рукой — и волна отнесла троих мальчишек от берега. — Это первое и последнее предупреждение.

— Слушай, красиво сказал, — неожиданно подал голос Кожемякин и расплылся в улыбке. — Надо будет запомнить.

— А ты почему позволяешь им так с собой поступать? — Гостомысл хмуро поглядел на Кожемякина.

— Скучно было, — пожал плечами тот, — все что-то учат, а мне это не интересно. Я бы лучше на охоту сходил или хоть на рыбалку.

Гостомысл молчал: в его голове созревал безумный план. Он взмахом руки вытащил из реки сброшенную корзинку, подхватил удочку, кивнул Кожемякину и сказал:

— Идём, покажу, где лучше клюёт.

— Да запросто. — Кожемякин расплылся в улыбке. — А ты рыбу-то готовить умеешь?

— Наволод умеет, — не оборачиваясь, произнёс Гостомысл.

Наволод со Светлояром переглянулись, но спорить не стали: Гостомысл никогда не принимал необдуманных решений. И если он решил добавить в их компанию наглого, несносного драчуна Кожемякина, значит, в этом тоже был какой-то сакральный смысл. Ребята просто не знали, что Гостомыслу тоже было скучно и ему нужен кто-то, с кем можно сходить на рыбалку и померяться силой, а не только учиться.

Отрывок из книги «Зов разлома», том 1. Автор — Ольга Титова. Издательство — Империя Илин.

И, открыв бутыль, полил её содержимым рану на спине. Гостомысл сморщился, вокруг раны зашипела белая пена. Светлояр дождался, пока шипение не исчезнет, и повторил снова. Когда рана, по его мнению, стала достаточно чистой, Светлояр нанёс на неё мазь и перемотал холщовой лентой.

— Пару дней не снимай, — убирая лекарства в мешок, произнёс Светлояр. — Должно быстро зажить.

— Здорово у тебя получается, — улыбнулся Наволод. — А я вот подорожник от лопуха не отличу.

Светлояр изумлённо взглянул на мальчика.

«Такое вообще может быть?»

— Наволод, ты помоги ему, не зря ведь он сюда пришёл, — распорядился Гостомысл.

— Понял, — кивнул толстячок. — Ну, что ты тут искал?

— Да я сам справлюсь, — смутился Светлояр. — Вы отдыхайте.

— Э нет, друг, так не пойдёт, — усмехнулся Наволод. — Гостомысл не любит в должниках быть. Так с чем помочь?

— Да мне всего лишь кора ивы нужна на отвар кровоостанавливающий, а река разлилась — не подойти, — пояснил Светлояр. — Приду через неделю, как вода спадёт.

— Идём, покажу тебе ивы, — надевая рубаху и вставая с земли, ответил Гостомысл. — Может, и нам ещё не раз твой отвар понадобится. Продашь?

— Да я и так дам, — ответил Светлояр. — Мне всё равно лечить некого, да и лекарь я ещё не настоящий.

— Не скромничай. — Наволод, расплывшись в улыбке, хлопнул его по спине. — Слышал я, как травницы тебя хвалят. Из всех нас ты в этом лучший.

— Это они так шутят. — Светлояр покраснел, но внутри радовался: никто ему такого никогда не говорил.

— Вот в мою сторону они так не шутят, молча терпят, — хохотнул Наволод. — А Гостомыслу так вообще только котёл мыть доверяют.

— Зато он всё знает! — возразил Светлояр. — В прошлый раз он аж через два дня слово в слово повторил всё, что рассказывал мастер зелий. А теория магии? Там мастера только при одном его виде стоят в восхищении.

— Да, Гостомысл такой, — кивнул Наволод.

— Ну если вы мной восхищаться закончили, то, может, пойдём? — спросил Гостомысл. — Хотя я могу и подождать, пока вы не выговоритесь.

— Вот ты деревянный какой! Тебя хвалят — хоть бы улыбнулся, что ли, — надулся Наволод.

— Я себя знаю лучше вашего, так что хватит языком чесать, идёмте, — ответил Гостомысл.

Он направился вниз по реке, Светлояр и Наволод поспешили вслед за ним.

На ужине Наволод помахал Светлояру рукой, приглашая его за их с Гостомыслом стол. Все стали переглядываться: первый раз за всё время своенравный Белозёров и его друг пригласили кого-то за свой стол. И этим кем-то стал маленький травник Светлояр, трусливый и вечно плачущий от любого грубого слова. «Бесполезное приобретение», — подумали дети.

Отрывок из книги «Зов разлома», том 1. Автор — Ольга Титова. Издательство — Империя Илин.

Стоило только взрослым удалиться, как состоялась первая драка между Златом и Гостомыслом. Причём начало положил именно последний. Светлояр тогда совсем приуныл: один задира — это терпимо, но два — перебор. Однако впоследствии выяснилось, что Гостомысл никого не трогал, на чужое не претендовал, учился даже лучше тех, кто был старше, и никогда не позволял обижать Наволода. Светлояр завидовал, ведь сам он так и не нашёл себе друзей, и свободное время проводил у травниц, запоминая лекарственные травы и рецепты отваров из них. Жизнь у юного Светлояра была довольно унылой, а Кожемякин всё так же отнимал у других понравившиеся ему игрушки, раздавая оплеухи несогласным.

Так прошла зима, наступила весна, и тогда на учебной площадке снова сцепились Кожемякин с Белозёровым. В ход пошли деревянные мечи, которые им выдали для тренировки. Только вот сила Гостомысла и рядом не стояла с силой Злата, и будущему князю Белозёрову изрядно прилетало, пока их не растащили взрослые.

Отрывок из книги «Зов разлома», том 1. Автор — Ольга Титова. Издательство — Империя Илин.

Давайте ненадолго отвлечемся от повседневности и пофантазируем. Поиграем в предположения таким образом, чтоб получить из них более-менее связную цепочку, когда одно звено тянет за собой другое. Исключительно ради собственного удобства буду вести повествование от первого лица.
Предположим, что я- некое живое существо, называемое условно "человек", и я живу на теле живого существа другого порядка, условно названного "планета". Моя жизнь не ограничена старением, но неразрывно связана с планетой, так как вне ее мое существование невозможно, последует неминуемая гибель.
И вот, живая планета входит в стадию изменений и роста. Возможно, это естественный процесс или, может быть, причиной послужило ранение извне, причины и механизм которого опустим, так как они не существенны для дальнейших рассуждений.
В какой-то момент выясняется, что у планеты в процессе роста выделяются продукты жизнедеятельности, которые не утилизируются естественным путем. А накопление отходов при определенной концентрации в таком случае просто убьет планету. Процесс, конечно, довольно долгий с нашей точки зрения, занимающий столетия, но достаточно быстрый по космическим масштабам.
Тогда мы (я не одинок, у нас имеется некое сообщество людей), как и полагается симбиотам, решаем помочь организму-носителю. Выясняется, что для успешной утилизации отходов требуется сложная самоуправляющаяся система с высоким уровнем адаптации к изменяющимся условиям, послушная единой воле, которую можно регулировать и направлять с помощью внедрения общих концепций. Кроме того, расчеты показывают, что, спустя несколько столетий, период роста закончится, сменившись на период стабилизации, после которого массовое выделение отходов сильно сократится, и система должна быть с легкостью свернута, заморожена до возможного применения в будущем. Мы, люди, решаем создать такую систему из собственных потомков, для чего предполагается кардинально изменить их природу. Для начала, внедрить механизм старения, ограничивающий срок жизни отдельных особей. Это необходимо для того, чтобы повысить уровень адаптации в процессе естественной эволюции вида и заодно предотвращает случаи развития индивидов до уровня предков-создателей, то есть нас, что может сделать систему неуправляемой. Кроме того, краткость человеческой жизни предопределяет технократический путь развития социума. Прививаются подходящие инстинкты, рефлексы и биологические механизмы, взятые от других животных организмов.
И вот у меня новый разумный человеческий вид. Мы компактно расселяем их по разным регионам, чтоб те начали плодиться и размножаться. В основном, они приживаются и человечество окончательно разделяется на две неравные части: Людей Изначальных и Людей Новых, смертное большинство (строго говоря, мы тоже не безсмертны, наша жизнь ограничена сроком жизни планеты, о которой мы обязаны заботиться). Обе части сосуществуют рядом друг с другом, но большая не имеет адекватного представления о меньшей.
В новосозданное общество смертных внедряется концепция религии с идеей послушания и служения "богам" (т.е. нам). Следом-концепция денег, чтобы подстегнуть развитие технологий. Что хорошо в самоуправляющихся системах, так это то, что, приняв некую концепцию, разумные дальше сами начинают ее развивать, интерпретируя на разный лад. Некоторые из моих питомцев называли меня Зевсом, другие Амоном, Одином, Перуном и даже Сатаной.
Попутно я продолжал экспериментировать, выводя новые породы людей с разными особенностями: черных, желтых, красных, коричневых. Это разнообразие должно было добавить устойчивости системе.
Новое человечество крепло и развивалось. Но и время поджимало. Отходы жизнедеятельности планеты уже накопились в огромных количествах и начали изливаться на поверхность, образуя нефтяные и битумные озера (как вы догадались, речь идет о нефти).
Теперь в общество внедряется концепция национальных государств, вся поверхность планеты делится на различные по размерам загоны для "говорящего скота". Идея состоит в том, чтобы новообразованные загоны-государства развивались, соперничая, конкурируя, и, наконец, воюя друг с другом, поглощая нефть в качестве основного ресурса. Для закрепления системы национальных государств мы развязываем одну за другой две мировые войны, в которых попутно одномоментно утилизуется огромное количество нефти. Еще раньше в общество сбрасывается идея, будто нефть является одним из самых ценных ресурсов, и запасы ее ограничены, что превозносит "черное золото" на уровень объекта поклонения.

Дальнейшее в общих чертах всем известно. По прекращению мировых войн строится общество нарастающего потребления, нефти требуется все больше, дела идут прекрасно. Последующие войны стали просто кровавыми спектаклями, имитациями. Посмотрите на любую, обратите внимание на странности и, зачастую, нелогичность и даже глупость участников. Дело в том, что любая государственность, любой политический строй, любая идеология-это по сути бутафория, декорации к спектаклю, не имеющие никакого реального значения. Главная цель-создать ажиотаж вокруг энергоносителей со всеми вытекающими последствиями. Процесс похож на партию с одним игроком, играющим сам с собой. И этот игрок-мы, Люди Изначальные.

Теперь можно подвести итоги сказанному. Основная цель существования большей части человечества, так называемых "смертных"-это утилизация продуктов жизнедеятельности живого существа-планеты, с чем оно прекрасно справляется. Некоторые спросят насчет попутного экологического загрязния. Основные два пункта-это выбросы углеводородов в атмосферу и пластиковые отходы. Первое не стоит даже подробного рассмотрения-выбросы в атмосферу всего человечества ничтожно малы по сравнению, например, с вулканами, и ни на что не способны повлиять. Думать обратное-пример болезненно завышенного самомнения. Такое положение дел не секрет, многие, кто умеет думать, уже в курсе. Остается пластик. Это проблема такая же, как перхоть-да, весьма неприятно, но для Земли в целом не смертельно. К тому же, будет еще время заняться им плотнее. Период роста планеты практически закончился, начался период стабилизации (землетрясения, ураганы, наводнения, локальные изменения климата, извержения вулканов-это все естественные сопутствующие процессы). Насколько долго он продлится и что будет после, нам предстоит узнать в свое время.