Туман плыл с океана, как серый саван. Аэропорт трещал по швам от самолётов. Усталые пилоты нервно поглядывали на часы. 27 марта 1977 года - день, когда небо упало на землю. Два Boeing 747 превратились в огненный ад прямо на взлётной полосе Тенерифе. 583 человека просто не проснулись завтра.

Цифра чудовищная. Но ещё страшнее то, что всё могло быть иначе. Буквально пара секунд решала всё.

Райский остров превращается в западню

Канары - место, где люди забывают о проблемах. Пальмы, океан, вечное лето. Но 27 марта аэропорт Лос-Родеос стал похож на автовокзал в час пик. И всё из-за террористов, которые взорвали бомбу в соседнем аэропорту Лас-Пальмас.

Представьте: десятки самолётов в одночасье сваливаются на крошечный горный аэродром. Среди них - два настоящих монстра неба. KLM 4805 с 248 пассажирами, мол, обычный голландский рейс. И Pan Am 1736 - 396 американцев на борту. Оба самолёта - как два кита, выброшенных на берег.

Часы тянутся. Люди злятся. Пилоты устали. А тут ещё этот проклятый туман с океана - ползёт, как живой. Видимость - метров пятьдесят, от силы.

Диспетчер вспоминал, что не мог разглядеть даже огни на рулёжках. Всё утонуло словно в молоке.

Пилоты торопятся домой

Якоб Велдхёйзен Ван Зантен - звезда KLM. Лицо с рекламных плакатов, инструктор, которого все знали. Тридцать лет в авиации, но последние годы больше учил других, чем летал сам. А тут - реальный рейс после двенадцати недель в тренажёре.

Проблема была простая и жестокая одновременно. В Голландии приняли жесткие законы о рабочем времени пилотов. Превысил лимит - лишился прав. А то и в тюрьму загремишь. Ван Зантен нервничал: если сейчас не взлететь, придётся ночевать на острове. А где размещать всех пассажиров в разгар сезона?

К пяти вечера туман сгустился до состояния сметаны. Голландец принял решение: взлетаем. И его борт покатился на взлетно-посадочную полосу, на разбег, даже не дождавшись чёткого "добро" от диспетчера.

А американский Pan Am в это время всё ещё ползал по полосе. Искал удобный съезд. Командир Виктор Граббс смотрел в окна - одно сплошное молоко. Где тут, чёрт возьми, четвёртая рулежка?

Тридцать секунд до удара

17:06:20. Диспетчер дает разрешение на взлет KL4805:

" ОК, Будьте готовы к взлету, я вас вызову."

Почти в то же время, с небольшим опозданием, второй пилот Pan Am предупреждает, что они все еще на полосе.

Из-за одновременного передачи сообщения от диспетчера и второго борта, экипаж KLM услышал только "ОК" от диспетчера, и решил начать взлет.

17:06:40. Виктор Граббс замечает приближающие огни самолета KLM 4805.

17:06:41. Виктор Граббс:

Он приближается... Проклятье, этот с@кин сын приближается".

17:06:43,5. У самолета KLM прошел сигнал принятия решения V1, что означает, что преодолена "точка невозврата" и требуется продолжить взлет.

17:06:50. Удар. KLM на всех парах - 260 километров в час - вминается в американца. Металл режет металл. Топливо вспыхивает. Ад на земле.

Голландский самолёт даже в воздух поднялся на мгновение - метра три от земли - но тут же рухнул в 150 метрах дальше по полосе. Развалился на куски.

Чудесное спасение

Все 248 человек в KLM сгорели заживо. Мгновенно. Огонь пожрал самолёт быстрее, чем люди поняли, что происходит.

Pan Am - другая история. Из 396 человек 61 каким-то чудом выкарабкался. Большинство сидело в носу - там, где удар пришёлся по касательной.

Стюардесса Дороти Келли с переломанными рёбрами тащила людей к выходам.

Самолёт горел как спичка, а она всё повторяла: "Не паникуйте, просто идите за мной."

Люди выбирались через дыры в фюзеляже, прыгали с крыла на землю. Кто-то падал в грузовой отсек и выползал снизу. Картина - как из фильма ужасов. Пожилые пассажиры сидели в креслах и просто смотрели в никуда. Шок. Многие даже не пытались бежать.

Первый офицер Роберт Брэгг выжил и потом всю жизнь вспоминал эти секунды: "Время остановилось. Я оборачиваюсь - а крыши нет. Верхней палубы нет. Просто небо и огонь."

Цепочка роковых ошибок

Расследование определило целую гору ошибок:

1. Неразборчивая радиосвязь, постоянные помехи и наложения. В решающий момент все заговорили одновременно. Помехи, треск, непонятные обрывки фраз. Диспетчер не расслышал, что Pan Am всё ещё на полосе.

2. Человеческий фактор во всей красе. Ван Зантен был на сто процентов уверен - он получил разрешение на взлёт. А на самом деле диспетчер дал только разрешение на маршрут полёта. Путаница в терминах убила 583 человека.

3. Отсутствие техники для управления движением самолетов на территории аэропорта. Наземного радара - ноль. Диспетчеры работали вслепую, полагаясь только на переговоры с пилотами.

4. Давление времени. Голландец нервничал из-за жёстких законов о регламенте рабочего времени. Американцы просто хотели домой. Все торопились - и проворонили главное.

Что изменилось: уроки кровью

После Тенерифе авиация заговорила по-другому:

1. Радиообмен стал однозначным и стандартизированным. Например, слово "takeoff" теперь священное - только для прямого разрешения на взлёт. Никаких двусмысленностей.

2. Радары появились везде. Каждое движение на лётном поле отслеживается до сантиметра.

3. Иерархия в кабине изменилась. Теперь все члены экипажа имеют право голоса в случае появлений спорных решений КВС.

4. Усталость взяли под контроль. Жёсткие нормы рабочего времени, обязательные перерывы.

Лица за цифрами

583 - это не просто число. Это люди с именами, мечтами, планами.

На Pan Am летели американские туристы - многие пожилые пары на круизе мечты. На KLM - голландские семьи, которые просто хотели вернуться домой с отдыха на солнечных Канарах.

Командир Pan Am Виктор Граббс выжил, но с тяжёлыми травмами. До конца жизни мучился: "А что если бы я быстрее нашёл выход? Что если бы..."

Ван Зантен стал символом катастрофы. Хотя он был обычным человеком, который ошибся под давлением обстоятельств. Не злодей, не мерзавец. Просто пилот, которого подвела уверенность в себе.

Туман, секунды и человеческие ошибки

Лос-Родеос изменил авиацию навсегда. Не из-за одной ошибки - а потому что вся система дала трещину. Природа послала туман. Люди создали хаос. Техника подвела.

Сегодня такая катастрофа практически невозможна. Каждый самолёт под микроскопом. Каждое слово по протоколу. Каждое решение - под контролем компьютеров.

Но память о 583 погибших - это напоминание простое и жестокое: в авиации не бывает мелочей. Одно неправильное слово. Одна секунда промедления. И мир рушится.

А что если бы туман рассеялся чуть раньше? Что если бы диспетчер говорил яснее? Что если бы пилоты не торопились? Сколько судеб изменилось из-за этих проклятых "что, если"?

Источник: Авиаразбор | Артём Гилямов