Псы улиц. Роман. (6)
Продолжение...
3
Я никуда не выхожу из дома уже несколько дней. Просыпаюсь в обед, так как обычно зачитываюсь какой-нибудь книгой до поздней ночи. Чтение помогает мне отвлечься от голода. Чтение и рисование. Если у меня оказывались последние деньги, я покупал на них дешёвые сигареты и еду. Самая дешёвая и питательная еда — это перловка. Она ужасно невкусная, но с голодухи заходит, особенно если есть немного масла или маргарина — тогда её можно после того, как сварил, поджарить до корочки.
Вообще мне нужны были постоянно три вида пищи: еда, сигареты, книги. Если денег хватало на всё, я покупал макароны, консервы, сигареты с фильтром и новую книгу. Если денег было мало, я покупал перловку или пшёнку (тоже питательно и дёшево), консервы, сигареты без фильтра и книгу. Если денег совсем мало, то только сигареты и книгу. Если я мог наскрести последние копейки (сдать бутылки, например) — то сигареты без фильтра, и тогда я голодал. Если денег не было совсем, я ходил по этажам и собирал бычки.
Мне всегда было чем заняться — я изучаю творчество Гайто Газданова. Мне кажется, что в своих романах он оставляет некие ключи к пониманию сути. И его мистические и загадочные отсылки не просто так — за ними скрывается некая разгадка к пониманию картины.
Его язык прекрасен — слог как поэзия, наслаждаешься каждым предложением. Чем-то напоминает Набокова. И вообще у писателей и поэтов этой эпохи есть нечто общее — какое-то стремление заглянуть за занавес реальности. Гайто Газданов попался мне случайно, ещё в то время, когда я жил в деревне. В библиотеке, в одном из литературных журналов, прочитал его роман «Возвращение Будды». Недавно я нашёл ещё несколько его произведений. Его герои говорят таким языком — красивым, утончённым. Мне казалось, что это такое особое время, когда люди могли так разговаривать, так мыслить, совершать такие поступки. Может не всегда благородно, но зато изысканно и красиво.
Я думаю о том, что ты можешь быть преступником, обольстителем женщин, человеком, выпадающим из стандартных рамок, принятых в обществе, но никто не должен знать твоих мотивов. Во всех твоих действиях и поступках должна быть какая-то спрятанная мотивация, известная только тебе одному. И тогда ты будешь выше, чем те, кто тебя окружает и с кем тебе приходится делать эти грязные дела.
Очень хотелось жрать. Я открыл сахарницу и наскрёб сахара на одну чайную ложку. Налил полстакана кипячёной тёплой воды, размешал и выпил. Хотелось курить, а бычки я, кажется, уже все собрал в подъезде. Ладно, схожу к Лёне Болту.
С Болтом меня познакомил Комар, который сейчас сидел в тюрьме, с которым меня, в свою очередь, познакомил Макар. Он был невысокого роста, с коротко стриженной головой, на которой были набиты корявые зоновские татуировки. Маленькие бегающие глазки на круглом хитром лице. Так же, как и голова, его руки, ноги, шея и туловище были забиты татуировками. На плечах и на коленях были набиты звёзды, на стопах он сам себе набил корявыми буквами adidas, а на животе «А ну ка девушки». Когда он говорил, то непременно жестикулировал, демонстрируя свои колотые перстаки. Он имел несколько ходок, начиная с малолетки, никогда не работал — то барыжил наркотиками, то что-то воровал или они с компанией ходили ночью по улицам и грабили прохожих. Кроме всего прочего он имел обширные связи с разными босяками, барыгами, наркоманами и просто уголовниками.
Я постучал в дверь, так как звонка у него не было.
— Кто там? — через несколько секунд услышал я испуганный голос Лёни.
— Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, открывай, — крикнул я.
Ещё через несколько секунд дверь открылась, я увидел испуганную физиономию Болта.
— А, Артём, это ты? — пробормотал он, впуская меня в квартиру.
— А ты кого ожидал увидеть, пресвятую Богородицу? — спросил я, и отправился на кухню следом за ним.
Лёня жил с матерью и отцом в двухкомнатной квартире. Мать работала посменно санитаркой в какой-то больнице, а отец просто бомжевал. Ходил по городу с такими же, как и он, бомжами и собирал бутылки и банки из-под пива. Пили исключительно одеколон или настойку боярышника. Домой он приходил редко.
Обстановка в квартире была очень бедная. Как и во всех квартирах, где сын или отец — наркоман или алкоголик, всё более-менее ценное давно продано, а что-то новое покупать не имело смысла. Мебель, посуда, занавески и скатерти, домашняя утварь были настолько старыми, что, казалось, это принесли сюда со свалки. Складывалось ощущение, что вещи, которые давно отслужили своё и должны уйти из мира людей в небытие, по какой-то причине продолжают жить на границе между двух миров, где время остановилось.
Он был не один, за кухонным столом сидел Костыль. Внешне он был похож на Лёню — тоже коротко стриженный, невысокого роста, из наколок я видел только перстни на пальцах. Впервые я его встретил их вместе, когда они с Болтом шли по улице и наводили ужас на прохожих. Косой тогда только освободился и набрасывался на каждого встречного, кто, не дай бог, посмотрит на него. Мне надолго запомнилась его фраза «Чё палишь, грач?», когда кто-то имел неосторожность посмотреть ему в глаза. Конечно, прохожие просто отворачивались в ужасе, стараясь побыстрее уйти подальше.
Сейчас Костыль и Болт вели себя спокойно и рассудительно. Но я знал по опыту, что как только они напьются, то звери внутри них выйдут наружу, подмяв под собой всё человеческое.
На столе стояла бутылка палёной водки и лежала пара кусков серого хлеба. Мне предложили выпить, и я не отказался. Выпив и закусив, я взял сигарету из пачки, лежащей на столе, и закурил.
— Ну, что интересного расскажете, бродяги? — спросил я, наслаждаясь долгожданной сигаретой.
— О, Артём, пойдём с нами? — предложил вдруг Костыль.
— Это куда это? — спросил я.
— Нужно одного барыгу кинуть, — продолжил за него Болт. — Короче, точка, где продают герыч. Там лаврухи жопой ешь.
— А ты откуда знаешь? — спросил я.
— Помнишь Саню Бурого? — спросил меня Лёня. — Его закрыли.
Саня Бурый — это, наверное, единственный из их компании, который умел держать себя в руках, даже будучи пьяным. По крайней мере, такое впечатление о нём у меня сложилось. Он в свои двадцать лет никогда нигде не работал, и у него уже было три ходки, начиная с четырнадцати лет. Он был крепкого телосложения, широкоплечий и всегда смотрел прямо, говорил без суеты и рассудительно. Вёл себя всегда уверенно, не понтовался, и не было у него любимой в этой среде «распальцовки». Но когда дело доходило до рамсов, он один разговором мог заткнуть любого гопника.
— Да ладно? Я же недавно его видел, — удивился я.
— Он пришел на точку за герычем, — начал рассказывать Костыль, — и на выходе оттуда его взяли. Ну и говорят, мол, за сотрудничество и помощь следствию типа можем скостить срок, ну как обычно. Короче, предложили сделать контрольную закупку.
— Ну и что дальше? — перебил я.
— Ну он, короче, берёт деньги у ментов, а дальше на эти деньги просто идёт бухать.
— Нихрена себе, молодец какой, — я рассмеялся, — а потом что?
— А потом, — продолжил Лёня, — его опять забирают и спрашивают: «Где деньги?», а он: «Извините, я не удержался и пропил их».
Я представил выражение их лиц и снова рассмеялся.
— Ему, короче, дают опять деньги и говорят: «Смотри, на этот раз не кинь нас», — продолжил Костыль, — и он идёт на точку, берёт героин и вмазывается.
— И после этого его закрывают, — закончил Лёня.
— Да, жалко пацана, — сказал я и спросил: — Ну а при чём тут барыга?
— Ну, короче, перед тем, как его закрыли, — начал опять Костыль, — он рассказал нам, что у барыги, у которого он брал герыч, видел кучу бабок.
— И чё, вы думаете, что придёте туда и там будет лежать эта куча бабок и ждать вас? — я не удержался от сарказма.
— Ну, на крайняк можно взять дурь, а потом толкнуть, — сказал Костыль.
— Хорошо, если мы возьмём деньги или дурь, — продолжал я высказывать своё недоверие, — то потом нас же найдут бандосы, которые держат эту точку.
— Да никто не найдёт, — включился в разговор Лёня. — Барыг много и торчков каждый день столько, что хрен там кто запомнит кого.
— Ну не знаю, — протянул я, — вы, конечно, парни отмороженные на всю голову и вам нечего терять, но я подумаю. Зайдите за мной, как соберетесь.
Мы выпили ещё по одной, я стрельнул пару сигарет и попрощался. План, конечно, мне казался диким — по факту мы кинем не барыгу, а бандитов. Но чем больше я об этом думал, тем сильнее мне хотелось в этом участвовать.
Продолжение следует...
Роман Псы Улиц. Автор Андрей Бодхи.
