У моего друга жена загляденье ! Молодая , красивая , стройная модель !
Ненарадуюсь за него . Такой молодец ! Урвал !👍

Вот только ... она немножко недовольна его зарплатой , что они живут не во дворце , что он там 12 часов на работе бездельничает и не отвечает на её смс !!! Как так можно ??? Когда приходит усталый не спрашивает как прошёл её день... в тик токе !? И сколько новых видео запилила и сколько новых подписчиков ! И представляете ОН ДАЖЕ НЕ ЛАЙКАЕТ ЕЁ ВИДОСЫ ! Как так можно ?😨

А ещё она иногда выносит ему мозг ... по поводу ... ВСЕГО ! Почему 14 айфон не того цвета , почему пьяную из клуба долго забирал , почему ОН готовит сам ? "мы что нищие не можем заказать из ресторана ?" 😁


На мой вопрос а почему ты не перестанешь "мешать ей развиваться" и "быть в ресурсе" и не разведешься с ней нах¥й ...😁 Он отвечает что он её сильно любит и она красивая и моложе и где он такую найдет ??? 🤔

А ещё мне нравится за ней наблюдать когда она пьяненькая - она любит присесть на уши и рассказать прикольную историю !

Рассказывает : Она из богатой семьи жили они в Подмосковье в частном доме и у них в её детстве были : гувернантка , уборщица , кухарка и т.п . А потом папу перевели по работе в наш город и они купили 4х комнатную квартиру (две соединённые двушки) в обычном не богатом районе чтобы папе было близко до работы . И с ней никто не дружил ни в школе ни во дворе потому что она была довольно высокомерной , любила командовать и выёживаться ! Типа вокруг все слуги , а она королевишна ! За что не раз получала скакалкой по балде !😁

И её родители дабы ублажить детей из не богатых семей и они с ней играли накладывали ей полные карманы конфет ! Такая вот дворовая детская коррупция !😉
Как конфеты заканчивались с ней опять не играл никто ...

Я резонно задаю вопрос другу : "а скока и каких конфет тебе её родители дали чтобы ты с ней играл !?"😁

Он грустно ответил что однажды во время страстной близости у нее дома ... их застал её папа ... а папа у неё оказывается прокурор ...
И он тут же радостно ему и говорит " сынок , добро пожаловать в семью , завтра я покажу тебе как проводят время настоящие мужчины ! " ... и взял его на охоту ... там показывал своё огромное ружье ... Скинул его с лошади и орал на весь лес : " беги олень беги !" 😆

...И тут он понял ... ЧТО ЭТО И ЕСТЬ ЛЮБОВЬ ! любовь к собственной жизни ... !😁

После завтрака в местной столовой, Олег решил позвонить в адвокатскую контору, чтобы предупредить коллег о том, что его приезд в Ленинград откладывается на один день. На почте, где имелся один единственный телефонный аппарат для связи с областным центром, он подошёл к окошку для оплаты, но сотрудница сказала, что из-за аварии никакой связи нет. Вернувшись в гостиницу, ему ничего не оставалось, как готовиться к предстоящему походу по болотам, к месту обитания отшельника, куда согласился его сопроводить уже знакомый ему дед. Компас, складной перочинный нож, спички, фотоаппарат, блокнот, авторучка и несколько завёрнутых в газету бутербродов уместились в небольшой спортивной сумке. Из одежды, разве что спортивный костюм. Не было лишь самого главного – сапог, но эту проблему он пока отложил, надеясь на то, что у его проводника найдётся что-то из необходимой обуви.

Наблюдая в бинокль, как неосмотрительно та передвигается по болотной трясине, где любое неосторожное телодвижение может стать для неё последним, леший, спешно схватил висевшую на дереве финскую трёхлинейку образца 1939 года, длинный шест, и спустившись в болото направился наперехват беглой девицы. По достижению своих лет, он мог спокойно смотреть на всё, что угодно, кроме одного: на взгляд человека, затягиваемого топью. Страшнее такой смерти, он не желал бы никому. Иногда он останавливался, опять доставал бинокль, всматривался сквозь окуляры в болотную панораму, и убедившись, что она ещё не утонула, продолжал двигаться в её сторону, с трудом вытягивая ноги из засасывающей трясины.

Её преследователи слава богу отстали, очевидно испугавшись утопнуть без следа, потому хаотично постреливали, не жалея патронов, три из которых будто пчёлы, прожужжав рядышком с «лешим» улетели восвояси. Судя по всему, девка, то ли охваченная адреналином, то ли по бабьей везучести, добежала целёхонькой до середины болота. И ей бы остановиться да оглядеться, но подстёгиваемая страхом, дурёха, сделав ещё несколько шагов погрузилась до мочек ушей в чернеющую заводь, едва успев ухватиться за стебли пушицы, одиноко растущей на моховой кочке. Именно такой взгляд, наполненный ужасом и безысходностью, запомнившийся «лешему» ещё с войны, когда на его глазах бойцы умирали от осколочного ранения в живот, придерживая руками вывалившиеся кишки и органы, он увидел и сейчас.

- Эка ж тебя пустоголовая угораздило! - выругался он в сердцах, бросив перед ней длинную, подсушенную, словно оглобля телеги в толщину, ветвь ивы. Обхватив в кровь содранными от наручников руками спасительный шест, Ольга попыталась на него влезть.

- А ну не балуй! Сам вытащу! – гаркнул на неё «леший». Подтащив девушку поближе, он, изловчившись схватил её за воротник кофты и подтащил к себе. Она тут же как клещ вцепилась пальцами в его болоньевый плащ и надрывно откашлявшись, в изнеможении прислонила голову ему на грудь.

- Отдышись-ка, - запыхавшимся голосом сказал ей он. – Малость передохнём и будем выбираться.

Олег шёл к деду. Проходя мимо отделения милиции, решил зайти и спросить, в котором часу Ольгу отправили в областной следственный изолятор. Со слов дежурного, машина выехала не в восемь утра, а на пятнадцать минут позже, поскольку конвой ждал судью, чтобы довезти её до другой станции, на которой она пересядет на проходящий поезд. Но прибытие конвоя с арестованной в изолятор, пока не подтверждено, так как связи с городом нет, а по радиостанции они не отвечают. Также он добавил, что неизвестные лица ранним утром подожгли щит телефонной связи и устранить аварию возможно удастся только к вечеру. Олег понятливо кивнул головой и направился дальше, а дойдя до дома, где жил знакомый ему дед, вдруг остановился как вкопанный.

«Странное совпадение, - мелькнуло в его голове. - Ольга и судья в одной машине. Почему?». Олег сел на скамейку у чьей-то изгороди, пытаясь сконцентрироваться. «Одна защищая своего ребёнка убила двух подлецов, - рассуждал он дальше, - а другая, являясь законным вершителем её судьбы, в силу сложившихся обстоятельств, предположила, что убийство всё-таки было не умышленным и не стала торопиться выносить приговор. А вот теперь ответь мне, — всё также в мыслях, спросил он себя. - Допустим существует некая группа, о которой деду рассказывал «леший». Их главарь отслеживает судебный процесс над Ольгой, поскольку в деле были замешены его люди. Она молчала во время следствия, молчала и в суде. Ему это нравилось. И вот он узнаёт о решении судьи направить дело для дополнительного расследования в прокуратуру.

А это значит, что приедут новые следователи, начнут рьяно копать, допрашивать всех подряд и в итоге кто-то обмолвится о банде подростков, которая держит в страхе население станции. Их задержат, но те молчать не станут и сдадут его с потрохами. Вот тут и прояснится истинная ситуация. Люди, терпевшие их беспредел расскажут про их мотоциклетные марши, переодевания в солдат вермахта, погромы на рынке, угрозы, избиения и о без вести пропавших местных жителях. Да, да, и о единственном свидетеле Мячине тоже, которого заживо сожгли на одном из болотных островов. Дело получит большую огласку. И что же предпримет этот главарь сейчас? Правильно. Пользуясь тем, что уехать отсюда в область можно только по одной непролазной дороге между болот, он дождётся милицейскую машину на самом труднопроходимом участке и избавится от Ольги. Ведь она начнёт говорить, а если говорить начнёт она, тогда заговорят и все. Получается, что телефонный щит загорелся не зря? Чтобы местные менты не запросили помощи? Что же делать? Идти в милицию и рассказать им о моём предположении почему загорелся этот чёртов щит? А если я ошибся, и моя версия не подтвердится?».

Так и не приняв никакого решения он встал со скамейки и поднявшись на крыльцо дома постучал в дверь.

До острова, где он жил, было подать рукой, виднелся уж и его шалаш, но девица походу обессилила и с каждым разом еле-еле передвигаясь, запрокидывалась то влево, то вправо, а то и вовсе оседала в воду. «Оно понятно, не жравшая, не спавшая», - с сочувствием размышлял «леший». Взвалив её к себе на спину, он продолжил опасный путь по зыбкому тягучему травянистому ярусу из переплетённых меж собой стеблей осоки, вахты трёхлистной, сабельника и калужницы. «Эка проклятье…» - повторял он не раз про себя, выдёргивая поочерёдно запутавшиеся в траве ноги, когда останавливался чтобы перевести дух. Завидев прилегающую к острову мочажину, в душе обрадовался. К ней, как охотник «леший» был привыкший. Идти с такой ношей, куда легче будет между кочками, грядами да буграми, нежели по сплавине, где ямы попадаются дюже глубокие, заполненные кашеобразным торфяным илом. Наконец, едва выбравшись из болота и ступив на остров, уже и сам изнемогая от дикой усталости, он осторожно опустил Ольгу на устланный подорожником берег, после чего буквально упал, распластав руки.

Внимательно осмотрев старые болотные сапоги, дед протянул их Олегу.

- На-ка вот обуй, да подвязки потуже затяни чтобы не болтались на ногах.

Нашлась для Олега и брезентовая куртка со штанами. Собрав свой рюкзак, дед закрутил самокрутку, указав ему на табуретку.

- Сядем на дорожку. Путь-то, не сладкий будет. Умаемся паря.

Олег сидел молча, ни проронив ни слова, наблюдая как тот, обволакивая себя густым дымом о чём-то размышлял с серьёзным выражением лица. Через минуту, дед, слегка хлопнув себя по коленкам, словно подведя итог в своих раздумьях, глубоко вздохнул:

- Коли надо, значит надо.

У порога он снял с крючка приготовленную заранее двухстволку, закинул за плечо, перекрестился. Они вышли.

Обхватив и сжав длинными цепкими пальцами шею Ганса, Геббельс прижал его к стене, задирая всё выше и выше.

- Я же тебе сука сказал, чтобы вы шли за ней до конца! Почему ослушался?!

Тот пытался что-то ответить, но не успел. Последовавшие друг за другом два удара по его лицу отключили парня, и он рухнул на пол. Кровь, брызнувшая из носа Ганса, окропила несчётным количеством красных точек белую футболку Геббельса с изображённым на груди идеологом предвоенной Германии. Вне себя от злости он несколько раз ударил лежащего подростка ногой.

- А вы куда смотрели? – Геббельс обратился к Ерёме и Бороде. – Где она?

- Шеф, Ганс просто не успел тебе рассказать, - виноватым голосом, произнёс один из них. – Мы увидели, как какой-то мужик увёл её по болоту. Мы стреляли, но без толку. А догонять по трясине, сам знаешь, не разбежишься.

Геббельс замер, будто вспоминая что-то важное. Затем цинично улыбнувшись, тихо произнёс: «Леший…Ну, конечно. Как же я мог забыть о тебе?

Он беглым взглядом оглядел стоявших перед ним в оцепенении пацанов. Те испуганно смотрели то на него, то на лежащего в крови Ганса.

- Ну что встали! Разбираем оружие, берём побольше патронов и идём за этой тварью! Живо!

(Продолжение следует)

Дорогие подписчики! Совсем недавно Вы прочли на Пикабу мою книгу о девушке - инвалиде Тане. Для тех, кому она пришлась по душе сообщаю, что данная книга под названием "Шестнадцать секунд" появилась в торговой сети Читай-Город". Буду рад, если Вы приобретёте её. Авторские роялти я направлю родителям нуждающимся в операции для ребёнка. Всего вам доброго!

Скрежет, лязг запора и звон цепи, издаваемые при открытии тяжёлой металлической двери в камеру, не разбудил Ольгу, она проснулась куда раньше, чем дежурившие в изоляторе милиционеры, чей храп она слышала всю ночь через вентиляционное отверстие в стене под потолком.

- Оленька, умывайся, прихорашивайся скоро поедем, - по-отцовски шутливо, почти скороговоркой, произнёс с порога ей дядя Митя, самый старый конвоир в районной милиции. Его она знала с самого детства. Ещё когда мама была молодой, он всегда шёл на службу мимо их дома и видя, как та копается в маленьком огородике у дома, всегда останавливался, здоровался с ней, и они несколько минут беседовали. К людям в форме мама относилась с уважением, потому и во время разговора с дядь Митей вела себя стеснительно и робко, словно это и не он был вовсе, а самый что ни на есть Брежнев, которого кстати она обожала до беспамятства. Портрет Леонида Ильича, купленный на базаре у местного художника, мама повесила рядом с иконами и крестясь всё время приговаривала: «Господи, пошли ему здоровья и долгих лет жизни».

Ольга собрала волосы на затылке скрепив их резинкой, но та в самый последний момент порвалась и непослушные, немытые с самого ареста густые пряди, безжизненно повисли вокруг плеч. Увидев такой конфуз, дядя Митя принёс аптечку, достал из неё бинт, оторвал небольшой кусок и протянул ей.

- На-ка вот, обвяжи. До города-то ехать далече, уж лучше так, чем совсем ничего.

Ольга послушно взяла бинт.

- Спасибо, дядь Мить.

Она уж было собралась, но конвой за ней в указанное время не пришёл. Через всё то же вентиляционное окошко до неё доносились обрывки фраз милиционеров, из которых она поняла, что нарушена всякая телефонная связь и нет возможности предупредить начальника областного следственного изолятора о выезде с арестованной. В конце концов, Ольгу вывели из камеры и повели к милицейской машине. Она тогда подумала, что связь появилась и не придала значения ворчливости дядь Мити, который уже посадив её в клетку, расположенную в будке грузовой машины ГАЗ-66, продолжал обвинять ремонтников телефонных линий в нерасторопности и бездействии.

- Шёл бы ты дядь Мить в кабину, - громко, чтобы перекричать рёв мотора, сказала Ольга. - Там хоть подремлешь, да и не так трясёт. - Я ведь не сбегу, ты же вроде, как приковал меня. – Она демонстративно показала ему пристёгнутые на запястьях рук наручники. – Да и клетка закрыта на замок, а ключи у тебя.

- До следующей станции красавица побуду с тобой, - ответил он. – Там с водителем села судья. Начальник попросил подвезти её до вокзала соседней станции.

Ольга понятливо закивала.

- А…Тогда ясно дядь Мить.

Машина въехала в лес и поймав колёсами две старые колеи, заполненные дождевыми и стекающими с болот водами, крадучись, бросаемая из стороны в сторону, словно неидентифицированный объект типа НЛО, двинулась по лесной дороге разбрызгивая водное препятствие. Ольге и пожилому милиционеру – конвоиру чтобы не упасть и не удариться обо что-то головой, приходилось держаться за железную клетку, которая слава богу была намертво закреплена к днищу кузова. Но иногда мотало так, что дядь Митя не выдерживал и крепко ругался. Подъезжали к плотине. Лес стал более густым, почти дремучим, а болото, что по обеим сторонам размытой дороги, выглядело мрачным. Внезапно позади машины раздался треск падающего дерева. Дядь Митя вскочил со скамейки припав глазами к стеклу на окошке, расположенного сбоку дверцы. Увидев там непонятно кого и что, он с тревожным выражением лица кинулся к переговорному устройству с водителем, закреплённому рядом, и нажав на кнопку, сквозь хрип в голосе громко и надрывно закричал:

- Сеня! Гони сынок! Гони! Мы в западне! Газуй! Не останавливайся!

В ту же секунду, в том месте, где за деревянной перегородкой в кабине сидел водитель, раздался глухой удар. Испугавшись, Ольга машинально села на пол, заметив образовавшееся на стене отверстие размером с блюдце, по краям которого стекала кровь с желеобразными сгустками серого цвета. Понимание того, что пуля попала водителю в голову, пришло к ней сразу же после душераздирающего женского крика, донёсшегося из кабины. Какое-то время машина продолжала ехать вперёд. Ольге показалось, что время замедлилось, что всё происходящее ничто иное, как страшный сон, прервать который она не в силах.

Пребывая несколько секунд в растерянности, словно не зная, что ему предпринять, дядь Митя в конце концов спохватился, вытащил из кармана ключи, спешно открыл трясущими руками замок железной клетки, где находилась Ольга, и вытянув её оттуда, буквально вытолкнул из кузова машины, сопровождая криком:

- Беги девка в болото! Беги и не останавливайся! Убьют они тебя!

Спрыгнув вниз и очутившись по колено в вязкой жиже, она услышала выстрелы. Пули с визгом просвистели над её головой и с противным звоном, подобным звуку рвущихся гитарных струн, вонзились в деревянный борт машины, которая, лишившись управления на полном ходу всё глубже и глубже въезжала в зыбкую трясину.

Боясь оглянуться назад, Ольга бросилась в растущий на мелководье зелёной стеною рогоз, а уж из него в самую глубь болота, распугивая из насиженных гнёзд на моховых кочках укрывшуюся дичь. Падая и вставая вновь, проваливаясь с головой в бездонные ямы и выбираясь из них, мокрая и грязная, Ольга, исцарапав в кровь обе руки, скованные наручниками, с огромным трудом вскарабкалась на крошечный болотистый островок из пересохшего на солнце торфяного пласта.

Приподняв голову, она увидела небольшую толпу из суетившихся у милицейской машины мужчин. Они силой вытаскивали из кабины кричавшую и звавшую на помощь судью. Та отбивалась руками, всячески сопротивлялась, умоляла не убивать её, но один из нападавших выстрелил несколько раз ей в живот. Через минуту милицейский ГАЗ - 66 был полностью объят огнём. Ольга заплакала, кусая себе пальцы рук от отчаяния, страха и безысходности. Вдруг, кто-то из бандитов что-то крикнул остальным, те подбежали к нему, и он стал показывать им рукой в сторону островка, на котором затаилась Ольга. Она почувствовала на себе рассматривающий её в бинокль жестокий и полный злобы взгляд, словно этот человек находился не там, где он сейчас, а всего лишь в двух шагах от неё. Он взял в руки винтовку, прицелился и несколько раз выстрелил. На сколько было возможно Ольга вжалась всем телом в торфяное покрытие, из которого прорвалось несколько отростков багульника.

Пули с шипеньем врезались в воду, поднимая в воздух фонтанчики. С каждым разом эти смертельные фонтанчики подкрадывались к ней всё ближе и ближе, и когда следующий выстрел по её предположению мог стать в её жизни последним, она сползла на противоположную сторону островка, погрузившись до подбородка в болотистую воду, но продолжала держаться окровавленными пальцами за всё, что только могло удержать её тело на плаву.

Геббельс опустил винтовку. Стоявшие рядом с ним члены его группы сочувственно переглядывались.

- Ганс, - тихо произнёс он, - возьми с собой Ерёму и Бороду, подлиннее шесты и идите за ней. Далеко она не уйдёт, тут куда не плюнь одни мочажины. Враз утопнет. А мне она нужна живая, хочу снять с неё шкуру. – Геббельс скинул с себя широкий офицерский кожаный ремень с висевшей кобурой, в которой находился немецкий сигнальный пистолет, подарок его деда, и протянул парню. – Вот ещё это возьми, - он положил на протянутую ладонь Ганса два патрона к пистолету. – Как найдёшь её, дай мне знак. Мы сразу же все подойдём. Сам не трогай даже пальцем. Она моя. Ты понял?

Ганс ехидно усмехнулся:

- Хорошо шеф.

- Громыхало, - Геббельс подозвал рыжего толстяка с веснушками на лице. – Пулей на станцию. Пронюхай, нет ли шума по ментам и судье. А заодно узнай, наладили ли они телефонную связь с городом или нет. Оттуда иди в крепость и труби общий сбор. Пусть вытаскивают со склада всё оружие и боеприпасы.

Заинтересовавшись раздающимися гулкими одиночными выстрелами, Леший бросил в ведро не дочищенного лиманного карася, вытер руки о штанину и взяв свой трофейный ещё с войны морской бинокль, направился к восточной стороне острова. Оттуда хорошо просматривался участок лесной дороги, по которой можно было доехать из одной станции в другую, либо на автомобильную трассу союзного значения. Но кроме геологов, да разве что милиционеров, ею редко кто пользовался, а уж в распутицу, когда болота заполняются ливнями и выходят из берегов, здесь кроме зверья уже и не встретишь никого. Редкий случай кто отважится себе беду накликать. Однако, уж года как два, в гиблых местах хозяйничал Геббельс. Да кто же его не знает, все знают. Для простых людей он единственный спаситель, пусть даже и корыстен, но без его гробов и без кладбища, которое он выкупил, живому верующему человеку никуда. Так или иначе, Леший знал о Геббельсе, а тот знал о нём, как о живущем на болоте отшельнике, как об опытном охотнике, способным попасть и белке в глаз.

Их дороги никогда не пересекались, и никто из них не шастал по территории, где они не считали себя полновластными хозяевами. Именно это и устраивало обеих. По звуку выстрелов Леший узнал старую немецкую винтовку «Маузер», которую имел Геббельс. «Неужто поохотится вышел, - подумал Леший. – Али как…». Разглядывая в бинокль кромку леса у дороги, он заметил снующих туда-сюда «молодняков», так Леший называл пацанов, которые состояли в окружении главного похоронщика. Поймав в окуляры бинокля догорающий милицейский ГАЗ-66, Леший взволнованно встрепенулся.

- Господи, да как же так…

Он безошибочно мог бы узнать эту машину даже под водой. Повернув бинокль чуть в сторону, отшельник увидел и самого Геббельса, тот прицельно стрелял по моховым кочкам. Осмотрев по направлению его винтовки болотистую поверхность, Леший заметил передвигающуюся по трясине фигуру человека.

- Никак баба… - произнёс он.

Сопоставляя всё увиденное им, он уже не сомневался, что беглянка, в которую стрелял Геббельс, это та самая девчонка, что порешила двух его бандюганов.

Глава 3

- Откуда эта сука адвокатская взялась?! – громогласно произнёс подвыпивший прокурор, плюхнувшись в кресло, стоявшее рядом с журнальным столиком, на котором в хаотичном беспорядке на трёх тарелках смешались остатки разношёрстной и наспех нарезанной закуски.

- Ты чё разорался как мясник на базаре! –закуривая, осадила его судья. – Нажрался, значит веди себя достойно! Ты не в своём гадюшнике, а я не у себя дома! В этой гостинице у меня какая никакая репутация и я не собираюсь её портить. Потому что по долгу службы я останавливаюсь здесь стабильно раз в полгода, да и то только по твоим вонючим делам, которые ты так успешно стряпаешь.

А что касается как ты выразился той суки, так для меня это тоже большая неожиданность. Ну, а что прикажешь делать? Повесится? Я когда его соглашение в руки взяла, то сразу же название адвокатской конторы прочитала. Эту шарагу вся воровская каста знает. С их помощью не один вор в законе из крестов вышел. Дела словно карточные домики разваливают и ментов вертят, на чём хотят и как хотят. Выгнать из зала я его не могла. Ты же сам видел, как он вошёл. Так только блатные в хату заходят. Это не тот адвокат, каких ты сучишь на своих заседаниях, когда охотникам сроки впаиваешь за убитого лося и не тот случай, когда конторской буфетчице сиськи мнёшь у неё в подсобке. Тут хорошенько подумать надо и не спешить, чтобы дров не наломать. – Изрядно набравшийся коньяка прокурор ехидно заулыбался и вытянув впереди себя руку с задранным вверх указательным пальцем сделал несколько колебательных движений.

- Соскочить, уважаемая моя Елена Васильевна не получится. Бабки мы с тобой уже хапнули, а Геббельс обратно деньги не берёт. Я же тебе сразу сказал, за смерть любимого племянника он всю станцию раком поставит. Знаешь, что они с моим свидетелем…Мячиным сделали?

- Догадываюсь.

Прокурор прикурил сигарету и словно замаскировавшись в дымовом облаке демонстративно продолжал держать у себя перед носом горящую спичку.

- Правильно мыслишь…Они его живьём сожгли. Там, - он мотнул рукой позади себя, - на болотных островах, где их грёбаный рейхстаг.

Очевидно, представив себе на секунду этот костёр с живым человеком, судья Елена Викторовна налила в рюмку коньяк и залпом выпила.

- А я ведь тоже, как и ты ничего сделать с этим не могу, - продолжил Сергей Викторович, - хотя и пытался ранее. Хотел, так сказать, в законодательные закрома Родины свою лепту внести. Ментов контролировал, проверки по нарушению законности

проводил. – Сергей Викторович протяжно рассмеялся, его тело от смеха запрыгало, в итоге весь коньяк из стакана, который он неуклюже держал в руке, просто вылился на пол. Поставив пустой стакан, он уже без смеха добавил:

- Крути не крути, а бабло нам с тобой отрабатывать придётся. Если ты, конечно, моя дорогая судья ещё планируешь пожить...

Та глубоко вздохнула, достала из пачки сигарету и закурила.

- Серёжа, я, конечно, понимаю, что бабло нужно отработать, но только делать это нужно осмотрительно. Сам же видишь какие людишки здесь? У них не жизнь, а одно мытарство, ни работы, ни денег. Злые как волки. Эти терпеть несправедливость не станут, и чтобы казнить на острова не повезут. Прямо на площади и сожгут, ну а если повезёт, то на худой конец повесят. И кому ты потом докажешь, что ты не сам себя по пьянке поджог или не сам в петлю залез, служитель закона. Ладно, время у нас есть, будем кумекать.

Находясь в прокуратуре, где под присмотром сотрудника ведомства знакомясь с делом Ольги, Олег был настолько шокирован всеми нарушениями уголовно-процессуального законодательства, что ему приходилось изредка отвлекаться от изучения документов, чтобы просто прийти в себя от увиденного беспредела. Он был рад лишь одному: с самого начала следствия Ольга отказалась давать какие-либо показания, она даже отказалась принимать участие в следственных действиях, где было нужно не только рассказать, но и показать при понятых, как она применяла оружие. Единственными уликами против неё были, это показания свидетеля Мячина, живущего напротив Ольги и следы от крови убитых, найденные в её квартире. Ну и соответственно пистолет, брошенный Ольгой в траве недалеко от дома. По заключению экспертизы на его рукоятке следы её пальцев. Оставалось узнать, каким образом тела убитых и их мотоциклы оказались на болоте. Всё это ему предстояло выяснить у Ольги, которую он планировал навестить в камере предварительного заключения при отделе милиции, сразу же выйдя из прокуратуры.

Выписав для себя все несостыковки, допущенные в ходе следствия, Олег уже не сомневался, что ему удастся добиться отправить дело на доследование, а Ольгу на время следствия освободить из-под стражи, заменив ей меру пресечения на подписку о невыезде. По пути в отделение милиции он зашёл в переговорный пункт, расположенный на почте. Нашёл записанный на клочке бумаги телефон дома малютки в областном центре, где находился маленький сын Ольги. Туда его поместили сотрудники опеки. Поговорив по телефону с детским врачом и воспитателем, Олег выяснил, что с ребёнком всё хорошо и теперь он спешил поделится этой новостью с Ольгой. В допросную комнату она вошла очень грустная. Села на край скамейки, устремив неподвижный, полный безнадёжности взгляд на Олега.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил он, доставая из портфеля свои черновики, написанные в прокуратуре. – Тебе полегче?

- Да.

- Хочу тебя обрадовать. Только что звонил в дом малютки. С твоим Вадиком всё хорошо, за ним смотрят врачи, аппетит хороший.

- Правда?! – она радостно вскочила со скамейки и кинулась к Олегу.

Милиционер, сидевший рядом, схватил её за руку и рывком посадил обратно на место.

- Не трогай её! – громко, сказал ему Олег.

Ольга заплакала:

- Да я же просто хотела обнять и поблагодарить…

- Ну всё, успокаивайся, - тихо произнёс Олег. – Зато теперь ты знаешь, что с сыном всё хорошо.

Ольга закивала головой, с улыбкой вытирая слёзы.

- Да, да…Спасибо.

Олег положил перед собой чистый лист бумаги.

- Оля, я сейчас задам тебе несколько вопросов. Ты должна будешь мне искренне на них ответить. И очень тебя прошу запомнить то, что ты мне скажешь. Это очень важно. Хорошо?

Она закивала головой.

- Я поняла.

- Итак, вопрос первый. Когда ты увидела, что двое молодых людей стоят в твоей комнате и…- Олег на секунду замолчал, пытая подобрать слова, которые не приведут Ольгу к стрессу. – И.. совершают противоправные действия в отношении твоего ребёнка, ты умышленно взяла пистолет и привела его в действие, либо ты не помнишь, как это сделала?

- Не помню. У меня в голове всё потемнело, я едва устояла на ногах. Пришла в себя, когда прозвучали выстрелы. Потом я услышала, как в углу комнаты заплакал Вадик. Я сразу подошла к нему, взяла его на руки и тут заметила, что держу в руке пистолет, а у него из дула тонкой струйкой идёт дым. Оглянулась, а они оба лежат…в крови.

- Что ты сделала с пистолетом?

- Я с ребёнком подошла к окну, которое выходит на другую сторону дома, и бросила его в траву.

- А потом? Что ты делала потом?

- Потом…сейчас, я постараюсь вспомнить. – Ольга наклонила голову к коленям прижав кулаки ко лбу.

- Да, я вспомнила. Я согрела молоко и положила Вадика в кроватку. Он, как ни странно, успокоился и стал сосать молоко из бутылки. А я взяла покрывало, перекатила на него сначала одного…ну этого парня и оттащила его волоком к болоту. Потом пришла и забрала другого и тоже туда оттащила. А уже после этого я откатила к болоту их мотоциклы. Они были такие тяжёлые, что мне пришлось много раз останавливаться чтобы отдышаться. Вот…как-то так.

- Хорошо, - немного задумавшись сказал Олег. – И последнее. Когда ты всё это перетаскивала, мог ли кто ни будь видеть тебя за этим делом? Соседи к примеру?

- Даже не знаю. У меня крайний дом, в нашем подъезде кроме меня живёт только одна бабушка, все остальные квартиры брошены. А в первом подъезде живёт семья алкашей, они постоянно пьют.

- Ещё один вопрос Оля. Ты когда оттащила этих двух на болото, ты не снимала с них эту самую немецкую форму и всякого рода атрибуты? Каски? Оружие?

Ольга замотала головой.

- Нет, а зачем мне это нужно. Тогда для меня это уже не играло никакой роли. Главное, что я их убила…Мне уже только от этого стало легче.

- Ну ясно, - тихо сказал Олег. – Давай хорошенько выспись, завтра у нас с тобой будет сложный день.