Продолжаем знакомиться с книгой Тима Бувери. Все части выложены в серии.
Трудно быть ненавистным колонизатором
Коротко для ЛЛ:Дела в ЮВА у Британии шли неважно. Потеряны Сингапур и Бирма, а Индия была на грани.
На азиатском театре военных действий события развивались драматическим образом. Ещё до Перл-Харбора японцы высадились на Малайском полуострове. Начали бомбить Сингапур. На Филиппинах американские бомбардировщики были уничтожены на аэродромах. В Рождество пал Гонконг. К концу января 1942 года союзникам пришлось откатиться до Сингапура, но и там они потерпели поражение, несмотря на призывы Черчилля держаться до конца. 85 тысяч военнослужащих Британии, Индии и Австралии капитулировали перед более, чем вдвое уступавшими им по численности японскими силами.
19 февраля японцы разбомбили порт австралийского Дарвина, потопив восемь кораблей. Неделей спустя они разбили объединённый флот союзников в Яванском море. 8 марта сдалась голландская Ост-Индия. Генерал Макартур был вынужден покинуть свои войска на Филиппинах, а в Бирме оказалась перерезана дорога снабжения чанкайшистского Китая. Японская империя простиралась теперь до Новой Гвинеи на юге, Индии на западе и островов Гилберта на востоке.
Изначально американцы призывали англичан сопротивляться японской экспансии, но материальной помощью эти призывы подкреплены не были. Под давлением Японии Британия закрыла бирманскую трассу в июле 1940 года, чтобы снова открыть её в октябре после присоединения Японии к Тройственному союзу. И уже после этого роли поменялись: Лондон призывал к сдержанности, в то время как Вашингтон вёл секретные переговоры с Токио. Оккупация Индокитая и последующее решение Рузвельта ограничить нефтяной экспорт подорвали этот процесс. Токио решил воевать.
Даже самые горячие головы Японии не надеялись победить мирового промышленного гиганта. Они всего лишь надеялись искалечить американский флот, что позволило бы им закончить завоевание Юго-Восточной Азии. Они предполагали, что «декадентные» американцы не пойдут на жертвы, необходимые для завоевания победы, и согласятся на переговоры.
Конечно, и в стане их противников были шапкозакидательские настроения. Черчилль предсказывал, что Япония схлопнется, подобно Италии. Он считал японцев, как и всех азиатов, низшей расой, и в этом убеждении он был совсем не одинок в Британии. Когда они стали понимать реальное положение вещей, было уже поздно. Надо сказать, что японцы пользовались значительной симпатией среди многих тысяч малайцев, тамилов, китайцев, бирманцев... В течение недели после Перл-Харбора колониальным властям пришлось упрятать за решётку бирманского премьер-министра по причине участия в прояпонском заговоре.
Справедливости ради стоит заметить, что и японцы считали себя превосходящей расой. Но, тем не менее, американцы, глядя со стороны, считали, что дряхлеющая Британская Империя заслужила такую судьбу. Как бы то ни было, события на Востоке явились следствием военных и стратегических факторов, и в первую очерень низкого приоритета театра военных действий. 27 января 1942 года Черчилль поставил вопрос о доверии своему правительству. Он устоял, а тремя дням спустя Роммель взял Бенгази.
Ситуация в Индии тоже была неблагоприятной: подняли голову националисты. Туда из Москвы отправили Криппса, чтобы тот договорился и с Мусульманской Лигой, и с Индийским Национальным Конгрессом. Первые были за участие в войне, а вторые в этом вопросе расходились во мнениях. Кто-то видел кризис как возможность изгнать британцев. Кто-то был более лоялен, несмотря на всю антипатию к колонизаторам. Махатма Ганди, тот вообще летом 1940 года посоветовал британцам сложить оружие и сдать их «прекрасный остров» Гитлеру. 29 марта Криппс представил план индийского самоуправления, согласно которому после войны выборный орган напишет новую Конституцию с полным переходом ответственности в руки индусов. Условиями англичан были право любой провинции не вступать в новый союз (привет Пакистан) и договор с Британией с гарантией прав меньшинств. Ну а до того – извольте сотрудничать с вице-королём.
Старые подозрения одержали верх: Конгресс отверг план англичан. Они предпочли статус-кво возможному расколу движения. Но этим приблизили раскол своей страны. Черчилль указал пальцем на индусов, в то время как Рузвельт обвинил Британию в неудаче переговоров. В августе Ганди запустил движение Вон из Индии, что разогнало хаос в стране. На волне роста насилия англичане ответили без малейшей жалости. Последовали массовые аресты, Ганди и Неру были брошены за решётку. 2500 человек было расстреляно. Мусульмане неодобрительно отнеслись к протестам, а армия осталась на стороне колониальной администрации. Но, несмотря на фантазии лондонских политиков о восстановлении Империи, последней был нанесён в Азии удар, от которого она уже не оправилась.
Следует припоминать эти жуткие репрессии британским цивилизаторам, кичащимися своей либеральной демократией. Демократия – была для кого надо демократия. Ну а что жертвы – что ж, можно оправдаться тем, что японцы с немцами были ещё более зловещими мясниками, как это делает автор. В дальнейшем он не упоминает о событиях в Индии, хоть эта страна оказалась серьёзно затронута войной в Бирме. Я имею в виду голод в Бенгалии со смертью до 3,8 миллионов человек, где колониальная администрация проводила тактику выжженной земли и даже вывозила зерно во время голода. Необязательно врать, чтобы быть необъективным. Можно просто говорить об одном и не говорить о другом.
Осень — идеальное время для чтения. Когда за окном льёт дождь, дует холодный ветер, а дома тепло и уютно, хочется погрузиться в захватывающий мир литературы. Я подготовил для вас список из двенадцати объёмных произведений, которые станут верными спутниками ваших длинных и спокойных осенних вечеров. Эти книги позволят вам забыть обо всём вокруг, насладиться атмосферностью повествования и пережить настоящие литературные приключения. Берите чашечку чая, укрывайтесь пледом и открывайте первую страницу вашего нового путешествия. Это первая часть, продолжение можно будет прочитать позже.
Объемные книги для чтения холодными осенними вечерами
1/ Кен Фоллетт «Столпы земли»
Количество страниц – 896
Когда написан – 1989 год
Жанр – исторический роман
Место и время действия – Англия, 12 век
Кому рекомендую почитать – если любите семейные исторические саги, рассказанные на фоне важных истерических событий какого-либо региона.
На какие книги похожа – на «Собор у Моря» Ильдефонсо Фальконеса, «Собор пПирижской Богоматери» Виктора Гюго
Есть ли продолжение - это первая книга из серии Кена Фоллета «Кингсбридж» - исторических романах о вымышленном английском городке
2/ Сет Викрам «Достойный жених»
Количество страниц – 1936 (оба тома)
Когда написан – 1993 год
Жанр – исторический роман
Место и время действия – Индия, 20 век – до и после получения независимости
Кому рекомендую почитать – тем, кому интересен 20 век и история Индии и то, как события прошлого века отражались на жизни обычных людей из разных каст
На какие книги похожа – грубо говоря на «Войну и мир» Толстого, но с меньшей глубиной проработки персонажей и анализа исторических событий
Есть ли продолжение - нет. Книга – самостоятельное произведение, но в 2020 году книга получила экранизацию в виде шестисерийного сериала производства BBC.
Есть фэнтези, которое зовет в другие миры, а есть такое, которое уводит вглубь уже знакомого. В своем дебютном романе «Врата пряностей» индийский писатель Прашант Шриватса создает вселенную, где специи — это не просто добавка к еде, а ось культуры, магии и кастовой иерархии. И через эту ось проходит главный герой — носитель по имени Амир, изгой и мечтатель, для которого тарелка хорошо приправленного бирьяни означает не меньше, чем свобода.
Специи как основа миростроения
Шриватса строит свой мир на основе восьми королевств, каждое из которых производит только один вид специи — от черного перца до шафрана. Чтобы существовать, королевства вынуждены торговать друг с другом через волшебные порталы — Врата пряностей, но пройти сквозь эти врата могут только носители — особая каста людей. Их способность воспринимается обществом одновременно как дар и как проклятие: они нужны, но при этом презираемы. Их путешествия через Врата болезненны, труд — осквернен, а права — почти отсутствуют.
Такое миростроение сочетает элементы не только волшебной сказки, но и социального реализма: по словам самого автора, «это не просто история о побеге, а история о стремлении к освобождению от социальной несправедливости». Магия здесь не возвышает героя — она оставляет ожоги на его коже, и он отчаянно стремится от них избавиться.
Фэнтези, полное еды и смысла
Шриватса подчеркивает, что хотел поговорить о том, как еда в Индии становится не только бытом, но и частью иерархии, дискриминации, принадлежности. Кто имеет право есть с тобой за одним столом? Кто может позволить себе шафран — самую дорогую специю? Эти вопросы и становятся ключевыми во «Вратах пряностей». В то же время эта книга для всех, кто когда-либо ощущал, что вкус чашки чая с имбирем может вернуть тебя в дом детства быстрее, чем любое заклинание.
Шриватса признается, что идея такого мира возникла из-за того, что он «слишком много времени провел на кухне», а вдохновением послужил исторический образ Шелкового пути и торговли специями. Только здесь караваны заменены порталами, а торговцы — людьми, по воле случая приговоренными к боли.
Главный герой как зеркало общества
Амир, главный герой и носитель, поначалу принимает свою участь с покорностью. Но любовь, семья, личная боль и постоянное желание сбежать заставляют его пересмотреть роль, навязанную ему обществом — через него Шриватса показывает не только личностный рост, но и своеобразное пробуждение. Это история о тех, кто веками был на обочине — о низшей касте фэнтези-мира, носителях, «на которых держится система, которая их же и угнетает».
Интересно, что одновременно с этим второстепенные персонажи, вроде Карима-бхая, несут в себе ту самую живую, веселую энергию, которая часто делает фэнтези по-настоящему родным. Карим — не мудрый наставник, а уличный ловкач, «jugaadu», как говорят по-индийски, — человек, умеющий лавировать между бедностью и порядками, с чашкой чая и добрым словом для каждого.
Понятное в незнакомом
«Врата пряностей» — редкий пример южноазиатского фэнтези, в котором культурная специфика не прикрыта западной формой. Здесь нет привычных пророчеств или королевских битв; вместо этого — кастовая система, борьба за право покупать специи и душераздирающие сцены с «чашниками» — людьми, сведенными к живым сосудам. Такой мир шокирует не фантастичностью, а узнаваемостью, даже несмотря на то, что выглядит совсем непохожим на наш.
Сам Прашант говорит, что с помощью Амира он надеется показать читателю: мы чаще всего не жертвы, а участники системы, которая создает таких, как Амир. И именно в этом признании — главная сила его романа.
В мире, где даже чашка чая с кардамоном — это акт сопротивления, фэнтези становится не просто побегом от реальности, а способом взглянуть ей в лицо — ярким, необычным и насыщенным запахом специй. Отправимся через «Врата» этим летом?
«Удивительное похищение королевского бриллианта» — вторая книга Вазима Хана из серии об инспекторе Ашвине Чопре и его необычном помощнике, слоненке Ганеше. После выхода на пенсию инспектор Чопра открывает детективное агентство «Малыш Ганеша». Вскоре ему предстоит расследовать дерзкое похищение королевской короны с легендарным бриллиантом «Кохинур» из музея принца Уэльского. Обвинение падает на старого друга Чопры, и инспектор решает выяснить истину, чтобы предотвратить национальный скандал.
Отзывы читателей: Положительные: Читатели отмечают, что вторая часть серии получилась еще более увлекательной и динамичной. Они хвалят насыщенный сюжет, атмосферу современной Индии и развитие персонажей. Один из отзывов гласит: «Продолжение приключений инспектора Чопры и его милого помощника – слоненка Ганеши, понравилось мне даже больше первой книги! Автор с первых страниц погружает читателей в водоворот событий!»
Нейтральные: Некоторые рецензенты считают, что книга написана в несколько наивной и доброй манере, что придает ей сходство с детской литературой. Однако это не умаляет ее очарования и делает чтение легким и приятным. Как отмечает один из читателей: «Хорошая книга, написанная по законам литературы для детей, — достаточно наивная, добрая и умилительная».
Вывод: «Удивительное похищение королевского бриллианта» — это увлекательный и добрый детектив, который понравится любителям уютных историй с индийским колоритом. Книга сочетает в себе захватывающий сюжет, интересных персонажей и атмосферу современной Индии, делая чтение приятным и познавательным.
Как и обещала, перехожу к дополнительным заметкам по периоду I-V-го веков н.э., и начинаю с долгожданного повествования о золотой эпохе правления династии Гуптов в Индии. Это одна из тех немногих индийских династий, о которых худо-бедно рассказывают в школе на уроках истории, но на территории Индостана они тогда были далеко не одни.
(Одна из фресок Аджанты, судя по головному убору это божество или царь)
Хронологически предшествующей этой была заметка о временах государства Сатавахана (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 60. «Лилаваи» и «Саттасаи»), которое существовало в Индии в период III в. до н. э. – III в. н.э., было тогда крупнейшим и соседствовало как с Индо-Скифским царством, а позже с империей кушанов и царством саков, так и с древними индийскими царствами – Калингой, Черой, Чолой, Пандьей и Ай. Калинга, похоже, на время в ходе завоеваний Гаутамипутры Сатакарни (ок. 112-136гг. н.э.) попала под власть Сатаваханов, но царства южной Индии независимость сохранили.
После правления Шри Яджни Сатакарни (178-207) царство Сатаваханов стало стремительно сдавать позиции. Там успели поправить ещё три царя – Виджая, Чандра Шри Сатакарни и Пулумави III, прежде чем государство это в середине III-го века н.э. прекратило своё существование и рассыпалось на несколько небольших царств – вернула себе независимость Калинга, возникли государства Андхра, Трайкутака, Кунтала, Чуту, Кадамба и, конечно же, царство Паллавов, а самый юг Индии захватили Калабхра, о которых, если найду материал, я однажды постараюсь рассказать.
Около 255-го года в центральной Индии власть перехватили Вакатаки. Предполагают, что изначально они находились в зависимости от правителей Андхры, но потом добились независимости и довольно скоро здорово расширили свои владения, коими правили примерно до 565-го года. Я не случайно их упоминаю, потому что чуть позже, наравне с саками из государства Западных Кшатрапов, они были главными соперниками Гуптов. Так что к ним я ещё вернусь, а пока, собственно, о Гуптах.
(К 380-му году н.э. Гупты владели обширными территориями не только на севере, но и на северо-востоке и востоке Индостана)
Основателем их династии считался удельный правитель Шри-Гупта (ок. 240-290), который управлял Магадхой из Паталипутры, но владения его поначалу были небольшими. Его сын Гхатоткачагупта (ок. 290/300-320) тоже особо ничем не отличился и в опасные разборки не лез.
А вот уже его сын, Чандрагупта I (320-350), не сидел на месте ровно и стал первым правителем государства Гуптов после того, как между ним и Кумарадеви из династии Личчхави (тогда правителей другого небольшого княжества) был заключен династический брак. И именно Чандрагупта начал расширение своего государства, но по-настоящему сильно расширил пределы их страны сын Чандрагупты и Кумарадеви – Самудрагупта (ок. 330/335-380).
Власть перешла к нему будто бы после того, как его отец отрекся от трона и отошёл от дел, встав на духовный путь. Правда, согласно другой версии Самудрагупта стал править после Качи, возможно, старшего сына Чандрагупты (иная версия, что это другое имя Самудрагупты). Именно этим, вероятно, объясняются разночтения в дате начала его правления, но в любом случае царствовал он очень долго и в индийскую историю вошел как олицетворение идеального правителя.
За годы его нахождения у власти Гупты покорили множество более мелких княжеств, и владения их к 380-му году н.э. простирались на территории всей северной Индии и ещё заходили на восточное побережье. Золотой мечтой Гуптов было восстановление славы и могущества империи Магадхов, вот они и собирали под свои знамена всё и всех, до кого могли дотянуться.
(Монеты времен Самудрагупты)
Но на завоеваниях, конечно, достижения Самудрагупты не заканчивались. При нем Гупты начали чеканить собственные монеты, развивали искусства (скульптура, музыка и поэзия, сам Самудрагупта считался талантливым поэтом и музыкантом, а при его дворе жил и творил поэт Харисена, известный своими панегириками в честь своего покровителя, сохранившимися на Аллахабадской колонне), оказывали покровительство религиозным институтам, причем не только индуистам (а сам Самудрагупта был вишнуитом и, кстати, ввёл жертвоприношение коней, чтоб обозначить символически свои могущество и власть над ариями, и это отразилось в чеканке его монет), но и буддистам (король Шри-Ланки, предположительно Буддадаса (337-365), отправил посольство с просьбами обеспечить привилегиями сингальских монахов в Бодхгае). В общем наследникам царь оставил страну сильную и богатую.
Вот только кто были его наследники – вопрос непростой. На основании некоторых довольно скудных свидетельств возникло предположение о том, что поначалу после него правил Рамагупта, вероятно, старший сын Самудрагупты, а уж после него ещё один великий царь этой династии – Чандрагупта II (ок. 380-415гг. н.э.). Он не только расширил державу до максимальных размеров, покорив новые земли, включая и давнего врага – страну Западных Кшатрапов, но и способствовал небывалому взлёту науки и искусства. Именно в годы правления его самого и его сына создавались пещерные храмы Удаягири, процветал буддийский центр Наланда и посетил страну знаменитый монах Фасянь, о котором я рассказывала в прошлый раз (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 79. «Записки о буддийских странах»), а также предположительно творил знаменитый поэт и драматург Калидаса.
(Изображение Варахи, аватара бога Вишну, в храмовом комплексе Удаягири)
Помимо этого, Чандрагупта и его жена Дхрувадеви стали родителями, по меньшей мере, троих детей – Кумарагупты I (415-455), принца Говиндагупты и принцессы Прабхаватигупта. Причем дочь предприимчивый правитель с целью укрепления своих позиций отдал в жёны царю Вакатаков, чьё царство располагалось в центральной Индии – Рудрасене II (ок. 385-390), сыну Притхивишены I (ок. 355-380) и внуку Рудрасены I (ок. 335-355; он, в свою очередь, был внуком и преемником Праварасены I (ок. 275-335), а тот – Виндхьяшакти (ок. 250-275), основателя династии Вакатаков). И этим династическим браком Чандрагупта вытянул счастливый билет, потому что Рудрасена II поправил недолго, зато успел вместе с новоиспеченной супругой создать нескольких наследников – Дивакарасену (390-403), Дамодарасену (ок. 410-420) и Праварасену II (ок. 420-455; видела, впрочем, версию, что Дамодарасена и Праварасена - одно и то же лицо), которые, однако, тогда были так малы, что на целых двадцать лет, до 410-го года, страной Вакатаков правила королева Прабхаватигупта на правах регента, что было ещё каким подспорьем для её отца, а затем и брата. Фактически на тот период это была одна страна.
Правда, после смерти Праварасены II власть перешла к предположительно его сыну Нарендрасене (ок. 440-460), а тот уже таким удобным соседом не был: восстановил единство ранее расколовшегося государства Вакатаков и устроил походы против соседей помельче, завоевав (или обложив данью) Кунталу, Аванти, Калингу, южную Кошалу и Андхру, которые я упоминала выше.
(Знаменитые фрески Аджанты, хотя о них часто говорят в контексте Гуптов, создавались на землях именно Вакатаков, и пик их создания пришелся как раз на кон. V- нач. VI-го вв., т.е. вероятно на правление Нарендрасены и его сына Притхивишены II (ок. 460-480))
Так что Скандагупте (455-467), предположительно сыну Кумарагупты, о которым я рассказывала в прошлый раз (именно он поставил знаменитую железную колонну в Матхуре, где расписал подвиги своего славного отца), пришлось, видимо, с беспокойством следить за действиями южного соседа и вроде как дальнего родича. И, надо думать, ему это прибавило головной боли, потому что именно в годы его правления стране Гуптов стали угрожать эфталиты. Скандагупта остановил их нашествие, отсрочив полномасштабное вторжение на несколько десятилетий, но дорогой ценой. Пожалуй, можно сказать, что уже при нем и его предполагаемом брате и ещё одном сыне Кумарагупты – Пуругупте (467-473) завершился золотой век Гуптов и начался постепенный упадок их державы.
В эпоху раннего средневековья, если отсчитывать от 476-го года, империя вошла при преемнике Пуругупты – Кумарагупте II (ок. 473-476) или уже его наследнике – Будхагупте (476-495), который был известен тем, что установил памятную колонну в Эране в честь Джанарданы (другое имя Вишну) и пытался благодаря союзу с правителями Каннауджа изгнать всё наступавших под предводительством Тораманы (ок. 493-515) белых гуннов (эфталитов). Иронично, что Каннаудж позже стал столицей династии Гурджара-Пратихара, которая после окончательного распада государства Гуптов занимала их прежние территории в северной Индии. Но о закате Гуптов и том, что было после, я расскажу в другой раз, а сегодня о золотых годах эпохи правления Самудрагупты и Чандрагупте II в романе
«Золотое пламя» Дж. Фаста
Время действия: IV век н.э., ок. 363-382гг.
Место действия: империя Гуптов (современная Индия).
Интересное из истории создания:
Удивительное открытие состоит в том, что Джонатан Фаст (р. 1948) – американский писатель, музыкант, теледраматург и учитель курсов по социальной работе – приходится сыном Говарду Фасту (1914-2003), другому писателю и автору романа «Мои прославленные братья Маккавеи», о котором у меня ранее была заметка (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 52. «Мои прославленные братья»). Матерью Джонатана была первая жена Г. Фаста – Бэтт Коэн.
(Джонатан Фаст - слева и его отец Говард Фаст - справа)
Родился Джонатан Фаст в Нью-Йорке, а, когда подрос, то учился много и в разных местах – окончил Нью-Йоркскую Высшую школу музыки и искусств, Принстонский университет (шт. Нью-Джерси), колледж С. Лоуренс в Бронксвилле (шт. Нью-Йорк) и Университет шт. Калифорния в Беркли, а также получил степень магистра в Колумбийском университете и вдобавок получил религиозное образование в Университете-ешиве (Нью-Йорк).
С таким списком он ожидаемо успел в своей жизни много что попробовать – и профессионально музыкой занимался, и психологией (так в 2008-м году он издал научно-популярную книгу «Церемониальное насилие: психологическое объяснение школьных перестрелок», а в 2015-м «За гранью травли: разрываем порочный круг стыда, травли и насилия»), а в какой-то момент начал и писать, следуя по стопам отца, причем начинал с научной фантастики и сатиры. Его первое произведение, похоже, «Разложение» (1975), а первым романом стал «Тайны синхронности» (1977).
Роман «Золотое пламя» (или «Золотой огонь», «Golden Fire» в оригинале) был издан в 1986-м году, и в своём послесловии Дж. Фаст писал об этом так:
«Еще в 1979 году я решил написать роман о «древней» Индии, Индии брахманов, до того, как пришли мусульмане и вытеснили буддистов, и, конечно, до времен англичан и их «превосходящего» христианства. Это все еще оставляло довольно долгий период для исследования, от вторжения ариев в Пенджаб около 1500 г. до н. э., чье слияние с цивилизацией долины Инда в конечном итоге сформировало культуру брахманов, до вторжения хуннов в 485 г. н. э., которое фактически положило ей конец.
У меня не было определенной идеи для истории в голове. Время Будды интересовало меня, как и период Ашоки, великого буддийского царя, и династии Гупта, когда жил поэт Калидаса. Однажды я наткнулся на ссылку — не помню где — на царя по имени Рама Гупта, который предположительно правил между двумя царями Самудра Гупта и Чандра Гупта. Ученые спорили о его существовании, за исключением ссылки на него во фрагментарной санскритской пьесе Деви Чандрагупта, написанной великим санскритским драматургом Вишакхадаттой, не было никаких доказательств, подтверждающих его существование, ни монет, ни указов, ни памятников с его именем (хотя недавно были найдены некоторые джайнские изображения, которые, по-видимому, посвящены ему). Легенда, изложенная в этой конкретной пьесе, состояла в том, что Рамагупта, трусливый царь, отдал свою царицу Дхрувадеви сакам в обмен на собственную жизнь. Его младший брат Чандра Гупта, замаскированный под Дхрувадеви, пошел вместо нее, убил царя саков и завоевал трон и принцессу для себя. Я нашел это очень увлекательной маленькой историей…».
Ещё, когда читала роман, вспомнила об этой пьесе, т.к. изначально пыталась найти именно её или скорее произведения, на ней основанные, потому как Вишакхадатта жил, по одной из версий, в V-VI-х веках, т.е. чуть позже изложенных в его произведении событий, и сохранилась до наших дней лишь одна его пьеса – «Перстень Ракшасы» (о временах Чандрагупты, но Маурьи). И меня, разумеется, несказанно порадовало то, что Фаст тоже об этом источнике слышал и даже взял его за основу.
В том же послесловии он честно признал, что использовал в качестве основы для романа «непрочный фундамент» из легенд и домыслов, но вместе с тем стремился к достоверности в изображении представленного периода и во многом опирался на работу историка и индолога А. Л. Бэшэма – «Чудо, которое было Индией».
(Артур Ллевеллин Бэшем (1914-1986) был крупным ученым в области истории, индологии и африканистики и преподавал в т.ч. индийским историкам)
В том же послесловии Фаст благодарил ещё очень многих людей, которые помогали ему при создании этого романа, и по этому перечню становится ясно, что он подошел к поставленной задаче очень ответственно и пользовался помощью специалистов во многих областях. Ну и ещё благодарил за поддержку свою вторую жену, Барбару) От брака с ней у него два сына, а от первого брака (с писательницей Эрикой Йонг) – дочь Молли Йонг-Фаст (р. 1978), также писательница, журналистка и политкомментатор.
О чём:
Лекарь Вайдья (что и означает «Врачеватель») настолько сросся со своей профессией или ж его родители настолько верили в предопределение, что иное его имя на страницах романа так ни разу и не появилось, и все вокруг так его и звали – Вайдья. И, дожив до средних лет, он превратился в настоящего мастера своего дела и одного из лучших (если не лучшего) врачевателя Паталипутры, столицы державы Гуптов. Именно из-за его великих познаний, умений и заслуг однажды вечером его разбудила своим визитом втайне восхищавшаяся им придворная служительница и одна из наложниц царя Самудрагупты по имени Сутанука. Впечатленный её красотой Вайдья, впрочем, быстро и думать забыл о её прелестях, потому что, как выяснилось, дело, с которым она явилось, было чрезвычайно серьёзным и требовало незамедлительных действий – во дворце тяжело проходили роды любимой «королевы» самого Самудрагупты – Савитридеви.
Явившийся туда в сопровождении учеников, Канки и Вираты, Вайдья быстро смекнул, что дело дрянь, и вынужден был, дрожа, предстать пред очами владыки с тем, чтобы сообщить ему на свой страх и риск дурную весть – гарантированно он может спасти либо мать, либо ребенка. Царь был упрям, встревожен и раздражен, и в итоге принял, хотя явно не слишком осмысленное, но однозначное решение – «Тогда спаси ребенка и молись ради сохранения твоей жизни, чтоб это был мальчик».
Вайдья, глотая слюну, принялся за дело. И всё даже шло хорошо до момента, пока Вирата с непривычки не хлопнулся в обморок как раз в разгар операции, когда от каждого действия зависела жизнь юной Савитридеви. Помогать тут же кинулась Сутанука, но, похоже, роковая ошибка уже свершилась. Вайдья и остальные помогли появиться на свет юному принцу, названному Чандрагуптой в честь деда, и даже успешно закрыли раны его матери, однако вскоре Савитридеви вновь охватила горячка, и она, несмотря на все предпринятые меры, умерла.
Горе царя было столь велико, что в своей стадии гнева он счёл за лучшее любой ценой найти и покарать виновного в гибели его возлюбленной. И после вынужденного подробнейшего отчета Сутануки выбор его пал на невольно накосячившего ученика Вайдьи. Все попытки спасти его не увенчались успехом, и, хотя позже Самудрагупта раскаялся в своем решении и попытался загладить вину, многое уже изменить было нельзя. Так эта история, связанная с рождением принца Чандрагупты, стала отправной точкой для очень многих событий, о которых рассказывалось в последующих главах романа.
(Пожалуй, представить Сутануку проще всего опять же благодаря красавицам с фресок Аджанты)
Отрывки:
Одной из искупительных мер, на которую пошёл Самудрагупта, стало его освобождение от службы ему Сутануки с тем, чтоб она стала ученицей и помощницей Вайдьи.
«…Царь велел Сутануке остаться с ним после того, как остальные ушли. Она опустилась на колени рядом с ним на подушки, скромно опустив взгляд, скрестив руки на коленях, ожидая, когда ее господин заговорит.
«Мой разум», — сказал он, — «в смятении. Я притворился, что у меня ледяное сердце по отношению к моему сыну Раме, чтобы мой совет мог составить план, не беспокоясь, что они могут оскорбить меня, но на самом деле, я все еще люблю его. То, что он пытался убить своего брата, заставляет меня любить его не намного меньше. У меня есть гнев, да. Гнева достаточно, чтобы вести войну, жечь, грабить и разорять, но не чтоб стало меньше любви. Ты находишь это странным, Сутанука?»
«Что мужчина любит своего сына? Нет, мой господин. Что мужчина случайно является королем и живет во дворце, что сын — принц и борется всеми имеющимися в его распоряжении средствами за то, что может принадлежать ему, — это необычные обстоятельства, но они не меняют сути».
«Ах, Сутанука, ты так мудра, у тебя есть женская способность видеть за браслетами дела, лежащие под ними».
«Я живу, чтобы приносить утешение моему господину». Сказав это, она наклонилась к нему и, все еще отводя глаза, нежно потерлась грудью о его грудь. Это было потирающее объятие, приглашение поклониться Каме. Король обнял ее и привлек к себе. Она схватила его нижнюю губу своими острыми белыми зубами и потянула ее, легко проводя своими длинными ногтями по его спине. Они продолжали эту и подобные виды любовной игры еще несколько минут, но затем король покачал головой и отстранился.
«Это бесполезно. Мой ум настолько сосредоточен на проблеме моих сыновей, что он отказывается от удовольствия от твоего прикосновения».
«Тогда давай отвлечём ум», — предложил Сутанука. «Ибо, как вол тянет телегу, так и ум опережает тело. Я могу загадать тебе загадку или научить тебя скороговорке, бросить тебе вызов в игре в кости или в сочинении кавьи».
«Состязание в кавье! Да, это прекрасная идея. Мы будем сражаться умами и в то же время решать мою дилемму, потому что, когда мы создаём кавью, фрагмент богов входит в нас и дает нам советы. Какую метрическую схему мы будем использовать?»
«То, что известно как малини, одновременно приятно и сложно. То есть четыре строки по пятнадцать слогов, с ударением...».
«Я знаю, как создавать малини с ударением, наглая девчонка. Разве меня не зовут Кавьяраджа, Поэт-Король?»
«Конечно, мой господин. Я запомню это и постараюсь не слишком сильно тебя превзойти».
«О, нахалка. Мне следует наказать тебя за то, что ты так разговариваешь с твоим господином».
«Именно так», — дразнясь, ответила Сутанука.
Он подумал еще немного и добавил: «В игре было бы больше духа, если бы мы играли на ставки».
«Мой господин — игрок в душе», — сказал Сутанука, улыбаясь.
«Покажите мне человека из Страны Сынов Бхараты, который не был бы им. Но мы должны поставить на кон что-то действительно ценное, потому что только так игра приобретает волнение, которое заставляет кровь бежать, а пальцы покалывать, что, по сути, делает игру не просто игрой, а событием в жизни человека. Что мы можем поставить, что имеет ценность?»
«Это действительно головоломка», — ответил Сутанука, «потому что я наслаждаюсь полным удовлетворением здесь, во дворце. Я не хочу ничего, что мой господин уже не дал бы мне, и я сомневаюсь, что есть что-то, что я с радостью не отдала бы моему господину."
«А я знаю кое-что, но это шокирует тебя, если ты услышишь это сейчас вот так, потому что это своего рода новости, которые так меняют жизнь человека, что обычно сообщаются с подробным предупреждением, в особой аудиенции. Сможешь ли ты вынести внезапный шок, моя Сутанука?»
«Я, конечно, сделаю все возможное, мой господин».
"Ну что ж. Как ты знаешь, я даю Говинде, мастеру по шитью шелка, тысячу голов скота в качестве возмещения за убийство его сына. Теперь мне пришло в голову, что Вайдья тоже заслуживает кое-чего, потому что я также украл у него, в порыве своей ярости, одного из его лучших учеников. Поскольку ты была ему способным помощником...».
Он не знал, как это сказать.
«Да?» — с тревогой проговорила она.
«Я решил отдать ему...»
«Продолжайте».
«- тебя».
Она ахнула и приложила руку к сердцу. Король удовлетворенно кивнул.
«Итак, мы нашли то, что важно для нас обоих. Ты хочешь остаться во дворце, а я отдам тебя Вайдье. Ну что ж. Если ты победишь, ты останешься. Если я одержу победу, ты уйдешь. Это должно придать нашей игре достаточно азарта. Что скажешь?»
Она опустила голову. По ее щеке скатилась слеза, но голос ее был ровным: «Раз мой господин этого захотел…».
Его сердце переполнилось состраданием к ней. То, что перспектива покинуть двор Гуптов будет встречена с тревогой, было вполне ожидаемо, но, в конце концов, это не было похоже на изгнание из рая.
«Три раунда», — сказал король. «Мы бросим кости, чтобы увидеть, кто ходит первым. Ты — нечетные числа, а я — четные».
Он потребовал свои кости, встряхнул их, подул на них и, наконец, бросил их на циновку. Они упали четырьмя точками вверх.
«Я начну». Он молчал некоторое время. Затем он сказал:
«На базаре продавец фруктов разрезает манго
и обнаруживает,
К своему унижению, мясистую плоть, кишащую
личинками...»
Он посмотрел на Сутануку. Через несколько мгновений она ответила:
«Его покупателям все равно,
потому что они знают, что
Брахма создает фрукты,
И что бабочки не имели б красоты без
личинок для сравнения».
Король улыбнулся и одобрительно кивнул. «Ты выиграла первый раунд. Не только твой санскрит красив, но и мудрость в твоем стихосложении. Теперь выбирай. Сделаешь начальный стих или ответ?»
«Ответ, я думаю. Это работа для женщины».
«Очень хорошо», — сказал царь. На этот раз до него дошло быстрее:
«Детеныши скорпионов пожирают свою мать,
чтобы выжить,
Мать думает не о себе, а о благе
своих детей...».
Сутанука сказал почти сразу:
«Царь правит двумя семьями,
Своей кровью и своей страной.
Может ли он пожертвовать собой ради голодных немногих,
когда на карту поставлено благополучие многих?»
«Это хороший стих, но слишком много слогов, я думаю», — сказал царь, нахмурившись. «В этом раунде я выигрываю. И так оно и есть, один на один. Этот следующий раунд решит все. Я сделаю начальный стих». Он долго колебался, решив придумать что-то, с чем она не сравнится. В конце концов, он был кавьяраджей, поэтом-царем.
«Даже мудрец, которого попросили выбрать между сыновьями,
кто из них выживет,
находит легче сосчитать все многочисленные
излучины Ганги...»
Он использовал эту строку о подсчете изгибов Ганги в других состязаниях кавья с ганикой, и он надеялся, что она не вспомнит. В самом деле, она не обратила на это внимания. Она начала декламировать, затем покачала головой и сказала дрожащим голосом: «Я не могу сочинить ответный стих. Ни одной красивой фразы или хитрой идеи не приходит мне на ум. Ты победитель, мой господин».
Она начала плакать: «Боюсь, мне придется покинуть двор».
Царь покачал головой: «Я не могу заставить тебя сделать это. Ты слишком долго служила мне. Вместо этого я пошлю ему скот».
«Я не стану вынуждать моего господина обманывать».
«Все в порядке. Тебе не нужно идти. Ни Вайдья, ни кто другой не знает о моих планах. Я обсуждал это только с карликом».
«Но мы сыграли в азартные игры, и я проиграла!» В ее глазах появилось растерянное выражение, а голос перешел в вопль. «Я не смогу жить с бесчестьем неоплаченного долга. Я утоплюсь в Ганге!»
В своем несчастье она вырвала волосы из шиньона и начала причитать и бить себя в грудь.
«Женщина, пожалуйста!» — сказал царь. «Если твоя честь для тебя так много значит, и если ты настаиваешь на том, чтобы придать такой вес простой игре и легко данному обещанию, то иди, служи Вайдье. Я не хочу, чтобы на моей совести была еще одна бессмысленная смерть».
«Благодарю тебя, мой господин».
Она простерлась ниц и поцеловала его ноги.
«Но сначала ты достань мне тело младенца, как ты обещала. Это дело такой деликатности, что я не смею просить другого».
«Я сделаю это, мой господин».
«И тогда ты пойдешь служить Вайдье. То есть, если ты все еще так решительна»
«Я не должна колебаться в своем решении».
«Мысль о том, чтобы отдалить тебя, наполняет меня горем и виной».
«Это может быть для моего же блага. Мудрецы говорят, что от страданий приходит рост».
«Если это будет слишком ужасно, ты можешь вернуться. Ты всегда желанный гость».
«Спасибо, мой господин».
«Я буду скучать по тебе, Сутанука».
«И я по тебе, мой господин».
Представьте, как удивился бы Самудрагупта, увидев её всего лишь некоторое время спустя после этого трагического прощания, катающейся на качелях в саду, радостно качающейся вперед и назад и напевающей в такт движению стих, который ускользнул от нее — или так она заявляла — ранее в тот день:
"Однако ганика, когда ее просят выбрать между
долгом и любовью,
Находит это таким же легким, как проиграть состязание,
Сыграв дурака".
Умение Сутануки импровизировать кавью было легендарным во всей Магадхе…».
(Руины Наланды, сыгравшей в романе не последнюю роль)
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Пожалуй, я могу заявить, что этот роман вполне оправдал мои ожидания. И очень жаль, что я не могу привести два других отрывка – не хватит знаков. Хотя исторически Фаст не во всём был точен и, в принципе сам это признает, его роман получился по-настоящему атмосферным и увлекательным, ему действительно удалось передать образ Индии того периода со всеми характерными атрибутами. При прочтении прям воочию видишь то, что он описывает, от дворца с его пышногрудыми красавицами до рынка в Паталипутре, где завлекают покупателей ушлые торговцы, и до Наланды с её монахами в шафранных одеяниях, ощущаешь ароматы специй, фруктов и благовоний, слышишь звуки ви́ны и чтения священных ведических текстов. И, пожалуй, именно эта атмосфера, эта махровая «индийскость» «Золотого пламени» зацепила меня больше всего прочего.
И дело отнюдь не только в описаниях. При всей, на самом деле, незамысловатости этой истории в сюжетном плане, Дж. Фаст словно постиг сам принцип создания восточных произведений, нанизав на простую нить повествования блестящие бусины сансары, кармы, дхармы и других индийских понятий. Особенно тут показательной и цепляющей была история любви лекаря-буддиста Вайдьи и индуистки, бывшей ганики и царской служительницы Сутануки, на их фоне любовь Чандрагупты и Дхрувадеви, выросшая из детской влюбленности, кажется наивной, простоватой и малоинтересной.
Хотя конфликт отчетливо очерчен и вроде бы серьёзен и там, и там, создается впечатление, что свои препятствия царская чета преодолела играючи и без особых моральных терзаний, в то время как в отношениях Вайдьи и Сутануки до самого конца состязались меж собой чувство долга и вины – с одной стороны, и желание в связке с заботой – с другой. И, хотя деятельными выглядят оба упомянутых мужских персонажа, всё равно создается впечатление, что у Чандрагупты все проблемы крутятся вокруг его личных отношений, в то время как разум и душу Вайдьи занимают куда более сложные и возвышенные вещи, и за ним мне было куда интереснее следить, и судьба их с Сутанукой отношений (которую я считаю лучшим женским персонажем и одним из лучших вообще в этом романе) меня заботила чуть ли не больше, чем всё остальное. Не могу сказать, что конец меня полностью удовлетворил, но вполне устроил.
Что мне показалось неудачным ходом, так это превращение Рамагупты в эдакое чудовище-садюгу, которое и убить не грех. При этом Фаст сделал попытки показать, если не неоднозначность Рамы, так хотя бы то, как он стал таким. И, если б не этот упор на его злодеяния и извращенность, мы бы имели ещё один сильный конфликт, но нет так нет. В принципе там и так жести хватает, это совсем не детская книга, несмотря на простоту некоторых элементов.
В общем, хотя «Золотое пламя» не так-то просто достать и прочитать (мне, например, на инет-маркете и в онлайн-библиотеке с замороченным доступом удалось найти только на английском), попытаться отыскать и прочитать, на мой взгляд, имеет смысл. Несмотря на все трудности и недочеты самого произведения, на данный момент это, пожалуй, лучшая книга о прошлом Индии, которую я читала.
Индия — это огромная и таинственная страна, далекая и густонаселенная. Для большинства европейцев она остается загадкой. Книга Абрахама Вергезе «Завет воды» поможет вам лучше понять и узнать Индию и её жителей. В этом грандиозном романе, который занимает почти восемьсот страниц, вы откроете для себя множество тайн. Однако, несмотря на все знания, которые вы получите, Индия всегда будет оставаться страной, которую невозможно изучить до конца.
Существует такое выражение «книга на один вечер». Данное выражение хоть и немного избитое, но оно не лишено правды. Много книг можно прочитать за один день или за пару вечеров. И таких книг я прочитал очень много. Роман «Завет воды» — это книга не на вечер. И не на два. Данная книга может «поселится» на вашей прикроватной тумбочке на очень долгий срок. Не удивлюсь, что будут читатели, которые не прочитают роман Абрахама Вергезе и за месяц. Произведения «Завет воды» сложно назвать простым для чтения. Да, что греха таить — это сложная книга. Одновременно и сложная и захватывающая.
Ну, что ж, приступим к чтению. Возьмем книгу в руки. Она массивная, сразу ощущаешь всю тяжесть восьмистах страниц книги в своей руке. На плотности и качестве бумаги тут точно не экономили. С обложкой тоже постарались. Она яркая и запоминающиеся. А еще автор не экономил на эмоциях. В этом романе эмоций будет много. Десять частей книги и ее 84 главы подарят вам яркие впечатления. Как положительные, так и отрицательные. Приготовьтесь к захватывающему чтению, возможно очень долгому.
Перед читателем открывается очень красивая и такая непонятная страна. Индия, на дворе 1900 год. Девочку двенадцати лет выдают замуж. Именно на своей свадьбе она впервые познакомится со своим мужем, который старше ее на целых три десятка лет. Несмотря на тревоги юной жены их ждет счастливый брак. И юная Муули даже в очень преклонном возрасте будет помнить о своем супруге, который уйдет раньше, чем она. Уйдет в мир иной, но их любовь будет долгой, потому что они как две палочки буквы А. Именно так буде выглядеть их любовь.
Это роман о трагедии, боли и любви трех поколений одной семьи. Начиная с маленькой Муули и до ее внучки Мариаммы. Иногда кажется, что в этой семье слишком много страданий, боли и смерти. Слишком ранней и трагичной смерти. Кажется, что любви нет в их отношениях. Но это только на первый взгляд. Ведь любовь не может не существовать, когда ее описывают такими словами.
Она прислушивается. И знает, что он ее услышал. Потому что, как и всегда, выражает свою любовь к ней единственным привычным способом — молчанием.
Абрахам Вергезе
Начинается книга в 1900 году, а заканчивается повествование в 1977 году. Если в 1900 году Индия — это колония великой империи, а в 1977 — это уже гордая и независимая страна. Вместе с жителями Индии и героями данного романа читатели переживут не только тяготы и страдания одной семье, но и борьбу за независимость всего индийского народа. Вся история трех поколений одной семьи в романе вымышленная, но исторические события в произведении реальны.
«Завет воды» — это многостраничный и многогранный труд Абрахама Вергезе. Эта книга поглотит вас полностью. Вы погрузитесь в ее чтение с головой. Как долго продлится данное погружение зависит только от вас. Для кого-то это может измеряться неделями, а кому-то и года будет мало.
Сегодня будет необычный рассказ, хотя я слегонца и сжульничаю. И ещё, хотя велико искушение подробно рассказать об Индии эпохи Гуптов, я всё же надеюсь, что смогу это сделать при других обстоятельствах. А сегодня немного чиркану о разрозненном Китае времен шестнадцати варварских государств, о Шри-Ланке и… о новых странах юго-восточной Азии.
(На самом деле это изображение подписано было как "Сюаньцзан" (602-664), это другой монах-путешественник, живший примерно на 200 лет позже сегодняшнего нашего героя)
Я рассказывала и о том, как Китай временно объединился под властью Восточной Цзинь (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 69.1. «Записки о поисках духов»), и о том, как из-за ошибок в управлении эта империя пала, и её приличную часть завоевали варвары, которые создали собственные государства. К концу IV – началу V-го веков часть тех из них, что я упоминала прежде, прекратили своё существование. Земли Поздней Хань (или правильнее Хань Чжао, если причислять туда же Раннюю Чжао) после её падения попали под власть Поздней Чжао (319-351) племени цзе, а потом там образовались государства хунну Северная Лян (или Хэси, 397-439) с центром в Чжанъе и Хэлянь Ся (407-431) с центрами в Тунване (ныне Цзиньбян; 418-427), Шангуе (427-428) и Пинляне (428-430).
Государство народа тоба из числа сяньбийцев Дай (310-376) было поначалу вассалом Поздней Чжао и другого государства сянби – Ранней Янь (337-370) с центром в Ечэне, а потом оба были завоеваны Ранней Цинь (350-395) с центром в Чанъане, т.к. её император, Фу Цзянь (351-355), настроился на объединение всего, по крайне мере, северного Китая, и на дружбу с Восточной Цзинь. Но ему это, разумеется, не удалось. А его потомкам пришлось вести борьбу с другим сяньбийским государством – Западной Цинь (385-431) и созданной племенем кянов Поздней Цинь (384-417), которая в итоге победила и сделала Чанъань уже своей столицей. Наследником Дай стало государство Северная Вэй (386-535), пережившее многих соседей, о котором я подробнее расскажу в другой раз, а из Чанъаня начал своё долгое путешествие в 399-м году н.э. монах Фасянь со спутниками, когда город уже принадлежал Поздней Цинь.
Сам Фасянь родился около 337-го года в нынешней провинции Шаньси, где тогда как раз существовала Поздняя Чжао, правителем которого тогда был варвар-цзе Ши Ху (334-349). Обстановка там была крайне нестабильная, но при этом уже тогда сильны были позиции буддизма. И, возможно, эти два обстоятельства и объясняют то, почему Фасянь вырос в буддийском монастыре. Как он попал в соседнее государство, история умалчивает, но там тоже крепчал буддизм. Однако, видимо, не достаточно, раз Фасянь со спутниками решили поискать способы его усилить и упорядочить на родине буддизма – в Индии, и предприняли своё путешествие через земли Западной Цинь, потом ещё одного сяньбийского государства – Южной Лян (397-414) с центром в Гуцзане, потом через Северную Лян, а потом по тем землям, где буквально год спустя поднявшие восстание ханьцы образовали Западную Лян (400-421).
(Насколько помню, это самая близкая к реальности 399-го года карта из числа, найденных на интересующий период)
Ну а дальше начинался Западный Край, где среди дюн Таримской впадины существовали ещё с древних времен не-ханьские города-государства и проходил Великий Шёлковый путь. Это и Лоулань, недалеко от которого нашли знаменитую мумию т.н. Лоуланьской Красавицы, и Хотан, известный своим нефритом, и Куча, откуда в Чанъань и другие города Срединного Края прибывали знаменитые танцовщицы и музыканты, и Турфан, чьи жители занимались меновой торговлей с жужанями, и Дуньхуан, где находятся пещеры Могао и скальные буддийские храмы. В приличной части этих городов-государств Фасянь со спутниками побывали. Всю историю этих маленьких царств я излагать не буду, но с ними тесно взаимодействовали ханьцы ещё со времен Восточной Хань (202г. до н.э. – 9 г. н.э.), и позже это взаимодействие полностью никогда уже не прекращалось, хотя и ослабевало, как было и в описанный период.
А вот за Памиром и Гималаями начинались уже страны, о которых китайцы знали куда меньше. Кушанское царство (30-375) к тому моменту вот уж несколько десятилетий как перестало существовать, но на его месте, похоже, возникли мелкие государства, оказавшиеся в вассальной зависимости от Сасанидов и Гуптов, либо просто находившееся в зоне их влияния. Таковыми были Кашмир с центром в древнем городе Шринагар, царство Кидаритов (320-467), которое, возможно, мелькало и под именем Уддияны, и некоторые другие. Под властью Кидаритов оказались территории нынешних Афганистана и Пакистана, и такие города как Бактры (нынешний Балх), Пурушапура (Пешавар), нынешние Кандагар (до определенного момента Александрия Арахосия) и Кабул, а также известная как центр буддизма, культуры и образования Таксила или Такшашила.
Когда-то этот город находился под властью Ахеменидов, а населяли его гандхары, которые вступили в союз с Александром Македонским против царя Пора. Позже Такшила была в составе Индо-греческого царства, потом вошла в империю Маурьев, а ещё позже была одним из культурных центров Кушанского царства. Расцвет города пришел на период с II по V века н.э., когда там стали развиваться ремесла, пересекаться караванные пути и массово строиться буддийские монастыри. Фасянь ещё застал Такшилу в процветающем виде, но в том же столетии город разрушили эфталиты.
(Руины буддийского монастыря в Такшиле)
Про Индию, как и сказала, пока подробно не буду писать, только, что в то время там управлял Чандрагупта II (ок.380-413/415) из династии Гупта, один из самых известных и могущественных правителей не только своей династии, но и вообще среди известных индийских владык. Именно при нём государство Гуптов достигло предела своей протяжённости и в память о нём его сыном, Кумарагуптой I (ок. 415-455), была возведена знаменитая железная колонна в Матхуре. Именно Чандрагупта покорил владения Западных Кшатрапов (ок. 110-395), заключил выгодный союз с одним из махараджей государства династии Вакатаки (ок. 255-565), развивал в своей стране науку и искусство, например, в годы его правления развернулось масштабное строительство в Паталипутре и творил знаменитый драматург Калидаса. Кроме того, при Чандрагупте хотя бы на законодательном уровне присутствовала религиозная терпимость – будучи индуистом, он никак не притеснял ни буддистов, ни джайнистов.
После воцарения Васабхи (ок. 65-111) из династии Ламбакарна дела в стране не всегда шли хорошо. Так в годы правления его сына, Ванканасики Тиссы (111-113), король Карикала из Чолы совершил набег на остров и забрал в рабство 12000 мужчин для строительства великой плотины на р. Кавери. Его сын Гаджабаху I (113-135) прославился уже как сильный сингальский монарх и покровитель буддизма (при нём были построены храмы Матувихара и Румика), процветала при нём и экономика. Так на Шри-Ланке добывали драгоценные камни, и порт Годавайя был важным торговым узлом на морском Шёлковом пути, который связывал южный Китай с Красным и Средиземным морями. Каменная надпись на брахми, датируемая правлением Гаджабаху I, предписывает передать часть таможенных сборов в порту Годавайя в Амбалантоте в дар близлежащему храму Годапават.
После Гаджабаху правили Махаллака Нага (135-141) и его сыновья Бхатика Тисса (141-165) и Каниттха Тисса (165-193). Каниттха занимался активным распространением буддизма. Правление страной, к слову, перешло к его сыну Кула Наге (193-195), который был свергнут и убит своим братом Кунчанагой (195-196). Но, как это обычно и бывает, его тоже сверг и заменил собой его же шурин – Сири Нага I (196-215). Но прославился он не этим, а ремонтом буддийских ступ. При его сыне Вохарике Тиссе (215-237) началось распространение буддизма Махаяны на острове и проведены реформы с целью распространения практики ненасилия даже в судебной системе, как это было в некоторые периоды в некоторых буддийских государствах Индии, т.е. речь идёт о запрете смертной казни, что в те времена была практикой, скажем, встречавшейся нечасто. Потом, после правления четырех недолговечных монархов (Абхая Нага (237-244), Сири Нага II (244-247), Виджая Кумара (247-248), Сангха Тисса I (248-252)), полностью запретить смертную казнь пытался уже Сири Сангха Бодхи I (252-254), что, ожидаемо, закончилось восстанием и захватом власти Готхабхайей (254-267), который был известен тем, что тоже был тем ещё буддистом, но настолько не упарывался и, если ему что-то не нравилось, долго не думал: так он изгнал 60 буддийских монахов, которые следовали учению, противоречащему Тхераваде.
И при его сыновьях, Джетта Тиссе I (263/267-273) и Махасене (273/277-301/304), похоже, усугубилось противостояние буддийских школ в стране. Махасена, к слову, насаждал в Анурадхапуре буддизм Махаяны и устраивал гонения на последователей Тхеравады. Очень не по-буддийски. И именно на его правлении заканчивается Махавамса, написанная буддийским монахом Маханамой. Из-за этого, возможно, точные даты правления его сыновей Сириметхаванны и Джетта Тиссы II точно неизвестны, но по традиционной хронологии это были 304-332 и 332-341-й годы, соответственно. При старшем из братьев на Шри-Ланку привезли буддийскую реликвию – Зуб Будды, а его племянник, Буддадаса (ок. 340-371), первым стал строить в стране больницы и был известен своими медицинскими познаниями. Фасянь же прибыл в Анурадхапуру предположительно в годы правления старшего сына Буддадасы – Упатиссы I (370-412).
(Ступа Абхаягири на Шри-Ланке, которую посетил Фасянь)
А из Анурадхапуры Фасянь намылился было вернуться на родину, сел на очередное торговое судно и наслаждался морским путешествием, пока буря не закинула его на Яву. Вот тут-то лично для меня и начинается самая интересная часть этой исторической заметки. Потому что Ява была известна китайцам ещё со 132-го года н.э., если верить записям историка Фань Е (398-445) из Восточной Цзинь, который в своей хронике «Хоу Хань шу» писал о первом посольстве с Явы, прибывшем в тот год. В ней то царство названо Едяо, но, похоже, его можно отождествить с Явадвипой.
История выглядит ещё загадочнее от того, что первым достоверно известным яванским государством была Таруманагара или просто Тарума (358-669). По полулегендарным сведениям основал её индийский беженец из Саланкаяны (судя по всему, речь о регионе в юго-восточной Индии), захваченной Самудрагуптой (330-380), Джаясингаварман (358-382), который женился на дочери местного правителя Девавармана VIII, что управлял Салаканагарой, государством или городом-государством на Западной Яве, в районе современной Джакарты. До Тарумы в этих местах существовала культура Буни, так что, возможно, речь шла о её вождях. Как бы то ни было, в отличие от Тарумы, оставившей после себя, по меньшей мере, семь каменных записей, от Салаканагары никаких достоверных подтверждений её существования не осталось, не считая упоминаний в рукописи «Пустака Раджья-раджья и Бхуми Нусантара», составленной в 17-м веке, и того загадочного упоминания о посольстве. К слову, если такое государство всё же существовало, то примерно в II-IV-х веках н.э.
Как бы то ни было, в отличие от всех тех стран, о которых я повествовала выше, в Таруме, когда там оказался Фасянь, господствовал индуизм и всё ещё сохранялись местные культы, а правил внук Джаясингавармана Пурнаварман (395-434), сын его сына Дхармаявармана (372-395). При нем и возникло название Тарума, поскольку к землям Салаканагары он прибавил владения ещё 48 мелких соседних государств, и в 397-м году перенес столицу в Сундапуру. К слову, это первое упоминание слова «сунда», так называется ныне один из индонезийских народов.
Экономика Тарумы базировалась не только на сельском хозяйстве, рыболовстве и охоте, но и на добыче металлов и полезных ископаемых, и страна активно была вовлечена в международную торговлю, экспортируя не только слоновую кость, рог носорога и панцири черепах, но также керамику, жемчуг, золото, серебро и изделия из них. Кроме того, там было развито и строительство, в том числе данное государство оставило после себя памятник монументальной архитектуры – храмовый комплекс Батуджая (V-VI-й вв. н.э.). Причем храм этот был буддийский и старейший на Яве.
(Руины Батуджаи)
Увы, но век Тарумы оказался недолог. Ещё в III-V-х веках на соседней Суматре образовалось другое государство – Шривиджая, которому было суждено стать господствующим на Малайском архипелаге на несколько веков. И в 650-670-х годах Шривиджая покорила Таруму, присоединив её территории к своим. Об этом я надеюсь рассказать как-нибудь в другой раз, а обо всём, что я упоминала выше, в сегодняшнем произведении:
«Записки о буддийских странах» Фасяня
Время действия: IV-V века н.э.
Место действия: Поздняя Цинь (Чанъань, недалеко от современно Сианя), Западная Цинь (на тот момент с центром в Сичэне), Южная Лян (Гуцзан, современный Лянчжоу), Северная Лян (строго говоря, только Чжанъе, т.к. в это время там как раз шла смута, после которой это государство и возникло) и Дуньхуан (в 400-м году там образовалась Западная Лян с центром в этом городе); страны и города Западного Края (Шаньшань со столицей в Лоулане, Уи с центром в Куча, Гаочан в Турфане, Хотан, маленькие государства Цзыхэ, Юймо и Хэча); государства Толи (Кашмир), Уддияна (судя по всему, современный Пакистан), Сухэдо и Гандхара с центром в Таксиле (Пакистан и Северная Индия), империя Гупта, Лумбини (современный Непал), Анурадхапура (Шри-Ланка) и Тарума (современная Индонезия), а также Восточная Цзинь (речь идёт о местности в нынешней провинции Шаньдун, где в 398-410-х годах существовало сяньбийское государство Южная Янь, а к возвращению Фасяня уже установилась снова власть Цзинь).
Интересное из истории создания:
В принципе о самом монахе Фасяне (ок. 337-422) я рассказала достаточно. Тем более что о нем лично и его жизни вне путешествия известно не так много. Его монашеское имя означает «Прославляющий Дхарму», а оригинальное название его книги «Фо го цзи», т.е. «Записки о буддийских царствах» или «Фо ю Тяньчжу цзи», т.е. «Записки о путешествии буддийского монаха в Индию». В странствиях он провёл примерно 15 лет, с 399-й по 414-й годы. Изумительно тут то, что время было столь нестабильным, что за время его отсутствия, перекроилась приличная часть карты тогдашнего Китая, и сам Фасянь узнал об этом только по прибытии. Интересно также то, что начинал свои «Записки» писать Фасянь сам, но завершил его работу неизвестный автор, с которым он свёл знакомство предположительно в 414-416-х годах. Ему монах просто дорассказал историю своего путешествия или надиктовывал. Кстати, по поводу имени, можно писать и слитно (что более правильно), и раздельно, что тоже встречается.
(Памятник Фасяню)
Впервые на европейские языки «Записки» перевел в 1836-м году Ж-П. Абель-Ремюза – на французский. А на русский первый перевод, видимо, был сделан только в 1990-м году Н.В. Александровой. Переиздан с изменениями он был в 2008-м году.
О чём:
Монах Фасянь обнаружил, что ханьские буддийские источники неполны и не удовлетворяют больше запросов общины. Именно поэтому с несколькими спутниками он отправился в далекое путешествие на родину Будды Шакьямуни, и по пути и он один, и вся их компания попадали во всякие передряги. Собственно, текст состоит, с одной стороны, из описаний Фасяня того, что он видел в тех или иных странах, и событий, которые происходили с ним и его спутниками в пути, а также, с другой стороны, из различных буддийских легенд и рассказов, которые он на протяжении всего путешествия от случая к случаю рассказывал.
Отрывки:
«…Отсюда шли на юго-восток 10 йоджан и прибыли в большую страну Сакета. За стенами города (Сакета), к востоку от южных ворот, есть место, где Будда, разжевав веточку ивы, воткнул ее в землю, и она тут же выросла до семи чи, не больше и не меньше. Брахманы-иноверцы от зависти порубили (дерево) и оборвали листья, но на этом же месте оно выросло снова»
– после этого отрывка строки из песни БГ про «Фикус религиозный» – «Ой ты, фикус мой, фикус; фикус религиозный, что стоишь одиноко возле края земли? Иноверцы-злодеи тебя шашкой рубили. Затупили все шашки и домой побрели...» – заиграли для меня новыми красками)
«…И вот Фа Сянь и Даои Чжэн подошли к вихаре Джетавана, размышляя: «В прежние времена Почитаемый в Мире прожил здесь 25 лет. (Мы же) сами, к несчастью, рождены в окраинной стране. (Много нас) вместе отправилось в странствия. Кто-то вернулся назад, иные (погибли в пути), не достигнув вечной жизни. И наконец, сегодня видим опустевшее место, где (жил) Будда». Печаль охватила сердца (странников). Вышли навстречу монахи и спрашивали Фа Сяня и его спутника: «Из какой страны вы пришли?» (А те) отвечали: «Пришли из ханьских земель». И заговорили монахи в восхищении: «Как удивительно! Люди из окраинной страны смогли дойти сюда – в своем стремлении к Учению». Они говорили между собой: «Все мы, сколько ни сменялось нас, учителей и монахов, но не видали, чтоб приходили сюда ханьские последователи Пути…».
«…Фа Сянь прожил в этой стране два года, разыскал книгу Винаяпитаки махишасаков, приобрел Диргхагаму и Самьюктагаму, кроме того, приобрел список Самьюктасангхаяпитаки. Всех этих (текстов) нет в ханьской стране. Получив эти санскритские книги, сел на большое торговое судно, (на борту которого) было около двухсот человек. (К большому) сзади было прицеплено малое судно – на тот случай, если большое судно потерпит крушение. Ведь плавание по морю чревато опасностями.
При попутном ветре шли на восток три дня. Затем поднялся сильный ветер. Судно дало течь, и в него проникла вода. Торговцы бросились было к малому судну, однако люди на малом судне, боясь, что (к ним) прибудет слишком много народу, перерубили канат. Купцы страшно перепугались, почувствовав свою жизнь на волоске. Опасаясь, что судно переполнится водой, они поспешно похватали свои товары и побросали их в воду. Фа Сянь тоже бросил в море кундику, кружку и другие вещи. Он боялся, что купцы выбросят канонические книги и (священные) изображения, и обратил свои помыслы к Авалокитешваре, вверяя свою судьбу защите общины ханьской страны: «Я отправился в дальний путь, стремясь к Учению. Помоги, всемогущий, вернуться из странствий и обрести путь домой!»
Тринадцать дней и ночей дул сильный ветер. (Наконец) подошли к берегу. Откачали воду, осмотрели пробоину в судне, заделали ее и затем отправились далее. В море много пиратов, кто встретится с ними – не уцелеет. Это огромное море так беспредельно и безбрежно, что не знаешь, где восток, а где запад – и лишь наблюдая солнце, луну и созвездия, определяют направление. Когда же темно и дождь – (судно) движется по ветру и невозможно определить, (где оно находится). Во мраке ночном видны лишь огромные волны, которые сталкиваются друг с другом и сияют огненным свечением, да большие водяные черепахи диковинной породы…».
(Карта путешествия Фасяня, хотя при внимательном рассмотрении находишь на ней косяки. Встречались сомнительные моменты и в переводе, который я читала. Это тоже надо иметь в виду)
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
Прочитать стоит, прежде всего, потому что это редкое произведение, которое от лица человека тех времен повествует о странах, о которых не во всяком учебнике прочитаешь. Впрочем, я подозреваю, что отдельной страной Фасянь называл не только именно самостоятельные государства, но и города с прилегающей местностью, области и княжества. Тем не менее читать было всё равно интересно, несмотря на то, что приличная часть «Записок» похожа на ревизию должностного лица – где сколько и каких монастырей, сколько там монахов, какие реликвии и т.д., и т.п.
Вместе с тем автор не уставал травить байки, пересказывая легенды о буддийских святых и тех, с кем они повстречались, и на части историй можно было просто котолампу включать. Я читала и не могла удержаться от вздоха – и вот всем этим обросло такое учение, как буддизм, в котором проповедуется самостоятельное мышление, отказ от суеверий и бессмысленных ритуалов, и всё в том же духе. Похоже, такова судьба любой религии, и «Записки о буддийских странах» здорово развеивают мифы и о буддизме, и о буддистах. Они, как оказалось, тоже бывают разные. И рассказчик здесь, несмотря на своё монашество, выглядит необычно живым, искренним и вместе с тем приземленным. Особенно меня впечатлил эпизод с гибелью одного из монахов:
«Прожив здесь три зимних месяца, Фа Сянь со спутниками втроем направились на юг и перешли Малые Снежные Горы. На Снежных Горах зимой и летом много снега, с северной стороны гор свирепствуют холодные ветры. Все спутники умолкли и впали в уныние. Один же (из них) – Хуэй Цзин – не мог дальше идти. Изо рта пошла белая пена. И сказал он Фа Сяню: «Мне долее не жить, вы же идите, пока не поздно, чтобы всем (нам) здесь не пропасть», – и тут скончался. Похоронил его Фа Сянь и плакал, восклицая скорбно: «Не сбудутся замыслы Хуэй Цзина! Как же так!»».
Казалось бы, трушный буддист, особенно монах, будет рассуждать в стиле «Ну умер и умер, карма/сансара, бессердечная ты…». Но Фасянь рассказывает об этом как обычный, проникнутый сочувствием человек, и это не может не подкупать. Нет-нет да начинают мелькать там его мысли, чувства и цели, и вот уже ловишь себя на том, что переживаешь за успех его дела, и радуешься, когда ему удалось задуманное. В общем, я сразу должна предупредить, что это чтение будет интересно далеко не всем. Но тем, кого мой рассказ заинтересует, ознакомиться может быть и интересно, и полезно.
(В этой книге и сочинение Фасяня, и записки Сюаньцзана)
Наиболее полный список постов о I-м веке н.э. тут:
Не забывайте ставить лайк, если пост понравился, тыкать "жду пост", если жаждете продолжения, писать комменты, если хотите чем-то поделиться, и кинуть донат, если желаете поддержать автора материально (что автору ох как помогло бы).
Рохинтон Мистри (р. В 1952 г.) – известный канадский писатель индийского происхождения, лауреат нескольких престижных национальных и международных литературных премий, номинант на Букеровскую премию. Его произведения переведены на множество языков, а роман «Хрупкое равновесие», впервые опубликованный в 1995 году, в 2003 году был включен в список двухсот лучших книг всех времен и народов по версии Би-би-си.
Индия 1975 года – в период чрезвычайного положения, введенного Индирой Ганди. Индия – раздираемая межкастовыми, межрелигиозными и межнациональными распрями, пестрая, точно лоскутное покрывало, которое шьет из обрезков ткани молодая вдова Дина Далал, приютившая в своем доме студента и двух бедных портных из касты неприкасаемых. Снаружи гремят политические бури, вспыхивают волнения и беспорядки, но в их крошечном доме царят мир и согласие. Они дарят друг другу любовь и поддержку, помогая удерживать хрупкое равновесие на грани отчаяния и надежды.
Будет трудно
Тяжёлое чтение. Примерно на половине уже хотелось просить автора остановиться. Всегда считал именно Фёдора Михайловича любителем поиздеваться над своими персонажами, но нет, Рохинтон тот ещё мучитель. На сцене с принудительной стерилизацией населения пришлось передохнуть. Да, вымысла нет, ничего не придумано, все революционные бесчинства и зверства действительно происходили, но, извините, не всё же сразу с одними и теми же людьми. Перебор. Хоть разочек должно было повезти, обойти стороной, не казино же. А может и так бывает. Всё-таки страшнее реализма про Индию не найти. Да и в целом более жёсткого реализма не читал. Будьте готовы к нескончаемой несправедливости.
Есть риск умереть
После книги вам, может быть, захочется познакомиться поближе с индийской культурой и историей. Это плюс. Я так и поступил, полез на ютуб и начал залпом смотреть часовые видео о жизни в трущобах, о кастовой системе, да и в целом о жизни в современной Индии, где многое из описанного до сих пор продолжает существовать.
После книги вам, может быть, захочется умереть. Это минус. Я так не поступил. Шучу! Тем не менее рекомендую это чтение в качестве терапии, как средство отрезвления и пробуждения от эгоистичного, зацикленного только на себе, существования. Тут такие вы судьбы встретите – мамма миа! Сложно представить, тем более поверить, что оказавшись в подобной ситуации человек всё ещё способен оставаться чистым сердцем, способен верить в дружбу, предаваться радости и покою в мелочах, и где-то находить силы на сопротивление, на борьбу за покалеченную подонками жизнь. Конечно, я читал разного рода нон-фикшин о зверствах нашего вида, смотрел художественное и документальное кино, но именно Художественный Печатный Текст сработал как Должен, а не как обычно. Будете читать, внимательно наблюдайте за поведением Червяка, – возможно ли оставаться таким открытым с его-то судьбой?
Немного содержания
Контекст уже есть в аннотации, чуть про другое. Так как книга об Индии и от писателя индийского происхождения, то вполне ожидаемо, что из эмпатии к своему народу и родине будут подняты проблемы несправедливости кастовой системы, которая вроде бы отменена, но де-факто продолжает существовать, страшной бедности и невозможности человеку зажить нормальной жизнью, стать на ноги, найти оплачиваемую работу, а также вечное «подонки у власти», что оттесняют людей жить в трущобы, сбрасывают, как в помойку, неугодных, обманом и угрозами пользуются людьми в политических махинациях, творят беспредел, используя тех же бездомных и бедняков в качестве фальшивой массовки и бесплатной рабочей силы. Если про жизнь в трущобах и революционный террор видел и слышал хоть немного, то от подробностей устройства кастовой системы меня аж коробило своим абсурдом и бесчеловечностью (там такие вещи показывают…).
Авторское предложение
Как справляться со всеобъемлющей несправедливостью? Автор говорит о значимости быть человеком и быть с человеком. Светлых моментов в книге мало, но каждый момент пропитан таким слоем жгучей сентиментальности, что слёзы будут капать, если вы не слишком sigma, способны на такую чувствительность. Цени дружбу, семью, береги родину, не забывай корни, дом родной, научись видеть в другом человеке товарища – понятно, да. Там все по-разному страдают: богатый, бедный – неважно. Важно лишь то, что кто-то нашёл свой уютный покой рядом с другим человеком, с братом по несчастью. Многим доводилось чувствовать подобное спасение в людях. Помню, как студентом мне пришлось поработать в абсолютно чужеродном и неприятном месте, в тысяча километрах от дома, заграницей, в обществе сомнительного контингента. Какое-то время мучался, думал не выдержу этой пытки в бомжатнике (хуже общаги в жизни не видал), хотел обратно на родину, домой, в налёжанную кроватку. К счастью, всё обошлось. Спустя несколько дней, я уже не замечал этих ужасных условий, встретил хороших людей, рядом с которыми ничего более не тяготило. Тогда-то и пришло осознание, что превозмочь Внешнее в десятки раз легче с настоящим товарищем. Именно это, на протяжении всей истории, до самого финала, наглядно и показано.
Будет грустно
Но не всё так просто. Рохинтончик не наивный мальчик. Кто ждёт финала, где герои справились, прошли испытания, благодаря взаимовыручке и борьбе остались победителями – проходите мимо, ибо финал амбивалентен: это ни хэппи-энд, ни бэд-энд, но вы останетесь опечалены. Не всем по нраву такой конец. Конец.
