Почему более строгие законы не приводят к полному искоренению преступности?
К полному искоренению преступности приводит полное исчезновение всех законов (ограничений свободы). Появление законов автоматически ведёт к появлению преступности - к преступлению, нарушению законов. Чем строже законы, тем больше (а не меньше) преступности. Почему?
Чем человек руководствуется в его жизни? Любовью, которая «законов всех сильнее».
«Любовь свободна, век кочуя,
ЗАКОНОВ всех она СИЛЬНЕЙ.
Меня не любишь, но люблю я,
Так берегись любви моей!..»
Любовь у человека к чему? К нарушению законов. Все законы (ограничения) для человека – это красная тряпка для быка. Человек при появлений любого закона (ограничения) кидается на этот закон, как бык на красную тряпку. И чем эта тряпка краснее (чем законы строже), тем с большим остервенением человек совершает преступление этих законов.
Таким образом, все законы создаются вовсе не для искоренения преступности, а для появления (создания) преступности и для её регулирования. Все (любые) законы (ограничения) создают и регулируют преступную деятельность - управляют преступностью.
Если нужно увеличить преступность, то законы становятся строже - более стесняющими, более красными. Если нужно уменьшить преступность, законы становятся мягче - менее ограничительными, менее красными.
Иначе говоря, сам (любой) закон - первый преступник, "вор в законе".
Как только все законы (ограничения) исчезают, так сразу жизнь человека останавливается, и он умирает. Почему? Потому что у человека исчезает смысл жизни - исчезает возможность совершения преступлений. Законы дают человеку возможность жить - нарушать законы.
Вся жизнь любого человека - преступная деятельность. Всякий живой человек - преступник. Только мёртвый человек никаких законов не нарушает.
«Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: не пожелай. Но грех, взяв повод от заповеди, произвел во мне всякое пожелание: ибо без закона грех мертв.
Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер; и таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти, потому что грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня и умертвил ею.»