Я в кои-то веки тоже готова рассказать о своём шраме и своих комплексах. Он, может и небольшой, по правилу ладони на 1% потянет, но весьма заметный, потому что на лице.
Есть ещё два, на бедрах, от заборов донорской кожи для пластики, по площади даже больше, потому что ноги растут больше, чем лицо. Но это так, к слову.
Обожглась я в 1989 году (это чтобы понять и степень моей древности, и возможности медицины в уездном городе N). У меня даже фоток без шрама нет. Вот эта сделана летом 89-го - мамочка, папочка и Estedel, а под чепчиком видно красное пятно.
Но к советской медицине, кстати, претензий нет. Жива осталась - и слава богу. Я тут недавно нашла письма мамы к папе как раз того периода - так это ж жесть была! Две недели перевязок без операции, лечение облепиховым маслом, открытая раневая поверхность, две пластики, потому что лоскут не сразу прижился... В общем, не зря говорят, что нельзя читать чужие письма.
Не о том. В самом детском детстве я не парилась по поводу внешности. Во-первых, потому что мне-то лица не видно и шрам на глаза попадается только в зеркале. Во-вторых, потому что у детей две крайности - либо ты урод и изгой, либо им пофигу, и мне везло на второе. А в-третьих, вокруг меня, видимо, были тактичные взрослые, которые не акцентировали на шраме внимание. Утюг укусил, вот и весь рассказ.
Находились, конечно, доброжелатели, пытающиеся назвать "палёной рожей". Но в детстве такие обиды решаются или дракой (редко), или громким ревом, и мама или бабушка наругают хулигана (чаще). Да и вообще в детстве обиды легко забываются.
Было мне лет 11 или 12, когда я впервые поняла, что что-то не так. В детском лагере воспитательница, глядя мне в лицо, разохалась: "бедная девочка, как же ты будешь себе мужа искать?". И я задумалась, а действительно, как? Я же не такая, как все. Возможно, даже некрасивая.
Просто для сравнения: воспитательница выглядела как Василий Меркурьев в роли Мальволио, только баба. Такой же нос, такая же прическа, только усы поменьше.
То есть, она-то была реально некрасивая. И, видимо, чтобы не страдать в одиночку, решила поделиться комплексом с ребенком. Очень удачно поделилась! Я рыдала всю ночь - и потому что некрасивая, и потому что мужа не найду (главная беда в 11 лет), и потому что очень хотелось к маме, которая бы не дала в обиду. Но мамы рядом не было, это был первый день смены.
И дальше в жизни начался период гадкого утёнка. Но только в сказке утёнок становился прекрасным лебедем, а я уже понимала, что мне белые перья на месте шрама не светят. Пластическая операция всегда представлялась чем-то заоблачно дорогим и для семьи невозможным, а закрасить шрам тональником не получалось - кожа все равно неровная и улучшить получалось только вид на фото и только анфас.
И да, в подростковом возрасте я все свои проблемы валила только на личную некрасивость. Не берут в школьный спектакль - это из-за шрама. Не берут на конкурс красоты - это из-за шрама (вот тут, кстати, вероятно правда). Все подружки при мальчиках, а я нет - ну точно же из-за шрама (а не из-за характера ершистой самоуверенной ботанички, нет-нет). И слезы были, и обвинения родителей, и уходы в себя...
Вот тогда я реально себя стеснялась. Пряталась от фотокамеры, отказывалась от коротких юбок и стеснялась показываться в купальнике (помним про шрамы на бедрах).
При этом, как ни странно, у меня было много друзей, хорошие отношения с учителями, хорошие оценки. И конечно же не включалось осознание, что если друзья любят меня всякой, со всеми моими шрамами и тараканами в голове, то не во внешности дело.
Я даже играла в детском театре, выступала на городских праздниках. Со сцены и под гримом, конечно, шрамов не разглядишь, но тут тоже комплексы как-то отключались.
Шакалистое фото прямиком из театра. Я - та, что с бантом.
Короче, вот. Через тернии я все такая же некрасивая и нецелованная поступаю в другой город в медицинский. Расходятся пути со старыми друзьями, наступает время искать новых.
И случается удивительное. Новое место - это новые социальные связи, без багажа старых стереотипов. А какой-никакой жизненный опыт (в 17 лет он все же больше, чем в 11) подсказывает, что можно хотя бы самой не говорить всем, что считаешь себя некрасивой. Хотя ещё не подсказывает, что можно считать себя кем хочешь, хоть вертолетом апач. А ещё оказалось, что к лицу со шрамом прилагается грудь дофига какого размера, и она во многих случаях заметнее, но это уже другая история.
Еще более шакалистая фотка с первого курса
Скоро сказка сказывается, да не скоро психологическая работа по принятию себя делается. Всё-таки думать "я нормальная" я начала курсу к третьему. Когда поняла: тем кто рядом не важно, как я выгляжу; а тем, кому важно, нечего делать рядом.
Думать "я красивая" стала ещё позже, когда нашелся мальчик, готовый говорить это каждый день. Простите, подруги, прости, мама - вы все тоже это говорили, но поверила я только ему. Дурная женская логика.
Но и это все дела минувших дней. Мне 33, муж, ребенок, две работы, обе связаны с людьми. Если кого-то в этом мире и волнует мой шрам, то он об этом молчит, потому что невежливо говорить взрослым тётям про дефекты внешности - тётя и стукнуть может. Ну и меня он тоже не волнует последние примерно 10 лет. Что приятно - без эстетических операций, татуировок и психотерапевта. Принятие далось трудно, но полностью бесплатно.
А ещё, и это самое главное, у моей дочери самая красивая мама на свете (она сама так сказала). Остальное - фигня.
P.S. Если это читают мои друзья и ты, Оля - знайте, ребята, вы клёвые! И без вас я не стала бы такой, какая есть. В том числе, не смогла бы себя принять.
