Rumantic

Раньше подобные идеи возникали регулярно и так же регулярно забывались. Но теперь у нас есть нейросети — помощники, которые не устают, не выгорают и способны генерировать структуру, код и логику быстрее, чем я успеваю сформулировать мысли. И я решил: а что, если дать этой идее шанс? Что если рассказать нейросети о концепции и позволить ей самой создать приложение?

Пара десятков промптов — и мы уже на одной волне. ChatGPT понял замысел и стал предлагать развитие идеи. Буквально за час у меня были готовы список экранов, наброски интерфейсов, пользовательские сценарии и варианты механик удержания.

Следующим шагом я создал проект в Android Studio, подключил GitHub — и начал передавать задачи GitHub Agent. Конечно, работа заняла не один день, но в свободное время за неделю получился вполне рабочий прототип: десяток экранов, база логики и даже минимальный сервер. Если сравнивать с «досетевым» опытом разработки, такой объём я бы делал пару месяцев, если бы вообще не бросил.

Вдохновлённый, я отправил приложение в RuStore. Но модераторы вернули его: «сыровато и незавершённо». Раньше такая оценка могла бы убить мотивацию. Но нейросеть — не человек, она не выгорает. Я просто вернулся в ChatGPT и спросил: что улучшить?

ИИ предложил геймификацию: опыт, уровни, красивую систему прогресса, атмосферную графику — почти как в Duolingo. Появился герой‑колокольчик, который сражается с уведомлениями, появился рейтинг, новые режимы. Ещё одна итерация работы с GitHub Agent — и приложение стало ощущаться живым.

После этих доработок приложение прошло модерацию на Rustore и опубликовано! Скачать можно тут: https://www.rustore.ru/catalog/app/ru.sitebill.chaosdestroyer

Иногда, наблюдая, как ИИ реализует задачи, вспоминаю «О дивный новый мир». Кажется, мы действительно движемся к эпохе, где от человека требуется одно — хотеть, а нейросеть делает остальное. Куда это приведёт — отдельный философский вопрос.

А пока я хочу пригласить вас испытать то, что получилось. Возможно, это приложение даст вам лёгкое чувство завершённости — ощущение, что всё прочитано, всё под контролем, всё на своих местах. Иногда именно этого не хватает.

Скачайте, попробуйте, напишите, что думаете

— Простите… — пробормотал он, неуверенно делая шаг вперёд.

Она медленно повернулась. Её глаза встретились с его. И… исчезла. Словно растворилась в воздухе, оставив после себя только лёгкий запах лаванды и дыма.

Аркадий застыл. Пульс застучал в висках. Он смотрел в пустой коридор и пытался понять — это был сон? Видение? Или… воспоминание? Его разум искал рациональное объяснение.

Тем временем, в другой Сибири, другом времени, по великой реке плыла девушка. Елена.

Тяжёлый пароход с чернёными трубами неспешно шёл вверх по Енисею, рассекая плотный летний туман. Северо-Енисейск остался позади. Впереди — глушь. Берега обрушивались в знойную тайгу, воздух дрожал от жары, будто сама природа таила в себе напряжение. Вода была густой, зелёно-серой, испаряющей влагу под палящим июньским солнцем. Елена сидела на палубе, опершись на перила, устало прикрывая глаза. Лицо её покраснело от жара, волосы прилипали к шее. Но в глазах её жила стойкость. Она была внутренне спокойна, но в этом спокойствии таилась тревога — предчувствие, что цель её поездки куда более загадочна, чем казалась изначально.

Она ехала на север — не в Иркутск, как думала сначала, а к месту, обозначенному на карте красным штампом: «Лагерь 3-ВТ». Письма домой были запрещены. Инструкции — туманны. Только гриф «Совершенно секретно» и имя Теслы среди строк.

Жара забирала силы, утомляла, превращала каждый шаг в испытание. Елена ощущала себя как будто выдранной из своей эпохи и брошенной в дикую, первозданную неизвестность, где сама земля казалась хранящей древнюю тайну.

Но тяжелее всего были сны.

В них она шла по белой равнине. Небо мерцало, как пыль под солнечным светом. Вокруг — ничего. Ни деревьев, ни гор. Только пустота, сквозь которую висел силуэт. Не мужчина, не женщина — нечто, собранное из света и обломков стекла. Оно не имело глаз, но смотрело.

— Ты не должна приближаться. Вернись. — Голос звучал сразу внутри и снаружи.

— Кто ты?

— Я уже внутри. Ты разбудишь меня.

Елена просыпалась с учащённым дыханием, сжимая край простыни. Она не могла объяснить, почему, но в этих снах было что-то знакомое. Как будто что-то древнее, что спало в её памяти, начало пробуждаться. Эти сны терзали её сознание, оставляя осадок наяву — словно частицы чужого времени прилипали к её собственной душе.

Аркадий снова увидел её той ночью. Сон был странным: он стоял на заброшенном вокзале. Пол в трещинах, стены облуплены, своды — покрыты копотью. Ветер трепал афиши прошлого века, на которых чернила поблёкли. Воздух был застойным, как в подземелье. И она шла к нему. Девушка из коридора. Её лицо теперь было ясно. Тонкие черты, мягкая строгость. Губы дрогнули.

— Ты слышишь меня?

— Кто ты?

— Я… здесь. В тайге. Мы встретимся.

Он проснулся в липком жару, откидывая простыню. Сердце стучало, будто отбивало код. Рядом всё спали. Только кондиционер гудел где-то в темноте и мерно стучали колеса поезда. А он чувствовал — это было не просто сном. Внутри поднималось странное чувство узнавания, будто он уже жил этот момент раньше — в другой жизни.

Елена добралась до лагеря 3-ВТ. Глубоко в тайге, среди чёрных елей, сухого воздуха и яростно гудящих комаров, располагался лагерь — сторожка с антеннами, несколько бараков, металлический круг в центре поляны. Он выглядел инородно, как инопланетный след. Над ним искрились тонкие провода. Воздух дрожал, из-за жары и скрытой в нём силы. Электричество висело в воздухе. Место казалось вырванным из будущего и помещённым в прошлое — на стыке миров.

Мужчина в фуражке встретил её с папкой.

— Вы Лебедева? Архитектор? Теперь вы наблюдатель. Эксперимент через трое суток. Ознакомьтесь.

Она взяла документы, но едва зашла в барак, как почувствовала шорох. Что-то за спиной. Тень. В углу комнаты, в звуке шуршащих листьев за окном — оно появилось снова.

— Ты приближаешься. Не буди меня.

— Кто ты? — прошептала она, отступая назад. Её голос сорвался.

— Я пришёл задолго до вашего времени.

Мир померк. Елена упала в обморок.

Поезд мчался сквозь ночь. Аркадий шёл обратно в купе, голова всё ещё гудела от сна. Когда открыл дверь, то застыл.

На его полке лежала перчатка. Женская. Вышитая вручную. Изящная, с тонкой строчкой. На манжете — монограмма.

«Е.Л.»

Он схватил перчатку, которая не рассеялась как дым, в руке он держал осязаемую вещь. От ткани исходил тонкий аромат духов, каких-то незнакомых и далеких, такие не продаются в торговых центрах.

Он вынул из внутреннего кармана кожаную папку и передал её Елене. Папка была тяжёлая, запечатанная сургучом с гербовой печатью и перевязана тонкой тёмно-синей лентой.

Елена молча приняла пакет, чувствуя, как сердце учащает ритм.

Мужчина задержался на секунду, прищурился и произнёс:

— Будьте благоразумны, сударыня. Не всё, что вы узнаете в ближайшие дни, должно быть понято сразу. Некоторые знания даются не умом, а верностью. Пусть ваше сердце останется на стороне Империи.

Он кивнул, как будто поставил точку, и исчез за дверью, так же тихо, как и появился.

Елена ещё долго смотрела на дверь, прежде чем осмелилась вскрыть пакет.

Стук колёс заглушал посторонние звуки. Елена, устроившись у окна купе, наконец взяла тот конверт с гербовой печатью. Осторожно разрезала его ножом для бумаги и вытащила тонкую, тугую от плотной бумаги папку. На титульном листе значилось:

«Императорская инженерная комиссия. Особый отдел. Проект №47. Строго конфиденциально»

Подпись — от руки, с замысловатыми завитками, — была поставлена министром путей сообщения и скреплена сургучной печатью.

Елена углубилась в чтение.

Во исполнение Высочайшего повеления Его Императорского Величества Николая II от 14 марта 1908 года, при Комиссии Императорского Русского Технического Общества учреждён Особый отдел, цель коего — исследование аномалий электромагнитной природы, зафиксированных в районе Верхне-Тунгусского округа Енисейской губернии.

Инженер Елена Алексеевна Лебедева назначается в качестве наблюдателя и проектировщика инфраструктурных решений для будущего полигона под опытные установки по передаче энергии на расстояние без использования проводов, в соответствии с теорией, разработанной господином Тесла.

Координаты лагеря и маршрут до места следования будут переданы на станции Канск. Прибытие должно быть засекречено. Любая переписка и упоминание места дислокации запрещены. Нарушение будет трактоваться как государственная измена.

Елена приподняла брови. До этого момента она была уверена, что едет помогать в проектировании новых улиц или водопровода Иркутска. Но теперь — не Иркутск. Верхняя Тунгуска… глухая Сибирь, где нет и намека на цивилизацию.

Она ещё раз перечитала слова «аномалии электромагнитной природы» и «господин Тесла». Перед глазами всплыли рисунки вихревых катушек и искры, перескакивающие в воздухе, — лекции, что она читала тайком в библиотеке, мечтая о том, чтобы работать над чем-то великим. И теперь — вот оно.

Секретная экспедиция, задание лично от царя, и технологии, опередившие время.

Что за тайна скрывается в этих сибирских лесах?

Она не знала, но внутри уже пульсировало предчувствие чего-то необычного, что не даст ей забыть эту поездку никогда.

На кухне мама уже варила кофе. Папа читал новости на планшете и покашливал с явным намёком.

— Ну и куда тебя понесло, инженер ты мой несостоявшийся? — спросил он, не отрываясь от экрана.

— В Сибирь, пап. На практику. Большая ГЭС. Сибирь ждёт.

— Ага. А потом, глядишь, и бани будешь строить за копейки. Зачем тебе это? Оставайся в Москве, я поговорю с приятелем — устроит в проектный институт. В центре. Кондиционер, кофе из автомата, планёрки по пятницам.

— Я не ради кофе учился, — отрезал Аркадий и впился зубами в бутерброд с сыром.

К обеду он вынырнул из института с кипой бумажек: медицинская справка, копия договора, пропуск, который почему-то нужно было ламинировать. На скамейке у входа его уже поджидали друзья: Макс с энергетиком и Лёха с пиццей на вынос.

— Аркаша, ну ты и даёшь, — покачал головой Макс. — Тебя в AI-лабораторию зовут. Будешь тренировать нейросети, кормить их пиццей и цитатами из Фейнмана. А ты в тайгу.

— Это временно. Мне нужно руками. Землю потрогать, бетон залить. Построить что-то настоящее.

— Построишь ты, ага, воспоминания о комарах размером с голубя. — Лёха откусил кусок пиццы и сделал сочувственное лицо. — Вернёшься — мы тебя к психотерапевту отведём. За наш счёт.

Аркадий лишь улыбнулся. Его уже не остановить. Билет в кармане. Рюкзак собран.

Москва, июнь 1908 года

— Лена, ты с ума сошла! — воскликнула Соня, подруга с факультета. — Ты же девушка! В Сибирь! Одна! Там медведи, каторжники и… ну, холодно там!

— А ещё там — Иркутск. И камни. И леса. И стройка. Настоящая. А я архитектор, Соня, а не прихожанка в музее акварели.

Лена стояла в своей комнате, аккуратно укладывая в чемодан тетради, чертежи, новые перчатки и письмо от ректора. Высокая, с выразительными глазами и прямой осанкой, она выглядела скорее актрисой немого кино, чем будущим зодчим. Но в её движениях было что-то отточенное, как в расчётах несущих конструкций — каждая складка, каждый свёрнутый лист ложился на своё место. Она говорила тихо, но твёрдо, и даже профессор, не терпящий возражений, однажды замолчал, когда Лена указала ему на ошибку в чертеже. Волосы заплетены, платье в полоску, глаза горят.

— Но ты могла бы остаться. Тут, в Москве. У профессора Анненкова есть вакансия. Он лично говорил, что ты способная.

— Способная, да. Но не на сидение в кабинетах. Я поеду. Поезд идёт через Нижний, потом в Казань. А там — дальше на Восток. Знаешь, как пахнет степь по утру? Я хочу это знать.

Соня всплеснула руками:

— Ты романтичная идиотка!

— А ты будешь мне писать. И присылать новые книги.

Поезд тронется на следующий день. Внизу уже ждёт повозка. Чемодан закрыт. Лена в последний раз оглядывает свою комнату.

А где-то за сто с лишним лет вперёд Аркадий в этот момент забивает последние строки в поисковике: «сколько градусов в Братске летом». И хмурится. Очень хмурится.