MihailArtamonov

В продолжение идеи поста «… если хочешь услышать хорошую историю, спроси у незнакомца, было ли что-то в его жизни, чему нет объяснения?

Почти с каждым случалось что-то странное.»

Расскажу и я, наверно…

Москва, Арбат (Старый), лето 1990 года. Первая улица, на которой уже несколько лет как запахло переменами и непослушанием... Появились художники, музыканты, матрёшечники, продавцы "жЫвописи"...

Множество магазинов "Букинист", которые уже тогда начали превращаться в антикварные. Точки, где был кофе в фарфоровых чашках по 28 копеек, сваренный в аппарате с фильтром, пирожные и пепси-кола с фантой.

Прекрасная кулинария ресторана "Прага" с тортами "Прага", "Зденка" и "Вацлавский", с овощными котлетами - свекольными, морковными, капустными - радость студента, по 3-4-5 копеек штучка. Замечательное грузинское подворье, где давали слоёные хачапури, вкуснейшую горячую, сочащуюся сливочным маслом ачму, разливали воды Лагидзе (газировкой разводили фруктово-травяные сиропы). Потом появилось первое «западное» кафе-мороженое Баскин энд Роббинс... Ну, а потом… вы знаете...

К амбуле. Я очень часто бывал на Арбате в то время. Искал редкие старые книги у букинистов, и вообще часами любил бродить и разглядывать, пить кофе, смотреть, как рисуют портреты и шаржи, слушать музыкантов… Первая пешеходная улица Москвы была полна жизни, на ней можно было тогда увидеть всё, что угодно, и встретить кого угодно.

В тот день я зашёл в магазин «Украинская книга», был там такой, москвичи вспомнят (к теме рассказа Украина отношения не имеет). Стоял у прилавка, и, как обычно, просил продавщиц показать разные книги и пролистывал их (никакого самообслуживания тогда ещё не было).

Входные двери, прямо за моей спиной, были открыты (лето, жара), шум, гомон и музыка с улицы смешивались с негромким гулом голосов покупателей – в магазине было довольно много народа.

И вдруг… я ощутил необычное чувство беспокойства, дискомфорта, опасности, быстро нарастающее и чётко локализованное где-то сзади, у меня за спиной, у дверей. Одновременно в магазине и снаружи стали происходить… странные вещи. Все звуки – и с улицы, и из магазина стали плавно стихать, как будто вязнуть в плотном и толстом ватном одеяле. Разговоры вдруг прекратились, все люди – и покупатели, и продавщицы – смолкли, как если бы кто-то неспешно повернул общий регулятор громкости. И я боковым зрением заметил – все они застыли, обратившись взглядами к дверям…

В этот момент чувство опасности у меня достигло пика.

Усилием воли я заставил себя обернуться. И увидел… человека. Собственно, в вошедшей в магазин группе людей было четверо, но в первые секунды всё моё внимание обратилось на одного из них, в центре – остальных я какое-то время почти не замечал.

Никаких сомнений, что именно он был источником всего происходящего, у меня не было.

Я смотрел вроде бы на него, но… мимо него. Не мог себя заставить взглянуть ему в глаза, рассмотреть лицо. Хотя он не проявлял ко мне никакого интереса, стоя от меня в трёх-четырёх шагах, а с каким-то радостным интересом оглядывал всё вокруг… но как будто невидимая упругая сфера окружала его, заставляя меня отводить взгляд. Невысокого роста, загорелый, с длинными, но не слишком, волосами, в мятом тонком летнем костюмчике, похоже, из льняной ткани, песочного цвета, и в коричневато-чёрной водолазке.

Его спутники были рослые, крепкие, коротко стриженые ребята, лет тридцати, то есть явно помоложе его. Те, что стояли вплотную справа и слева, выглядели как типичные телохранители какого-нибудь банкира – выбритые, в чёрных костюмах, белых сорочках, тонких галстуках, несмотря на жару. В общем, люди в чёрном... но без очков. Третий, сзади, был одет обычно – светлая куртка-ветровка на молнии, полурасстегнутая, в тон ей широкие штаны из плащёвки – тогда такие были в моде. И у него были аккуратно стриженые усики… все трое вели себя, как и подобает охране: их быстрые взгляды методично обшаривали людей и двери, ведущие в подсобки, у каждого – в своём секторе. Вся группа так и не двинулась никуда от дверей.

Я понял позднее, что вся эта немая сцена (а никто в магазине так и не проронил ни слова) длилась секунд тридцать-сорок, не более. Но в эти секунды мне казалось, что времени прошло больше.

Потом они, все четверо, стараясь держаться в том же порядке, неспешно вышли… Когда на спину последнего, с усиками, упал дневной свет, под ветровкой чётко проявились контуры перекрестия ремешков кобуры… ну той, которая «скрытого ношения».

И тут же мир ожил и вновь зазвучал… как будто регулятор плавно повернули обратно. Люди в магазине задвигались, заговорили, стал слышен шум улицы, как будто ничего и не было. И только одна продавщица справа от меня продолжала в оцепенении смотреть на место у двери, где компания стояла полминуты назад.

Кто был этот человек – не знаю. Он выглядел и внешне вёл себя, как еле выпущенный на волю после очень долгой отсидки (но это плохо билось с его причёской)… или как космонавт, вернувшийся со звёзд после многолетнего полёта. Но всё происшедшее фантастикой не было.

Хотя он явно сам определял, куда и когда идти, мне показалось, что его крепко сбитые молчаливые спутники не только охраняли его самого, но были в то же время и его конвоирами. Охраняли нас, и всех вокруг, от него…?

Не знаю. Но эта история – не выдумка, и все её детали остаются у меня, как сейчас, перед глазами, хотя прошло 35 лет.

Только что объявили о роспуске Союза, а 3 декабря 1991 г. Ельцин издал указ об отпуске цен...

И вот, я зашел в магазин, ещё кое-как украшенный новогодними блёстками и гирляндами, и увидел, что продают на развес сливочное масло — белое, водянистое, типа "крестьянского".

Но цена его за килограмм была уже не 3р 60 коп, как вчера, а сразу 97 РУБЛЕЙ.

Продавщица подрагивающей рукой накладывала, ждала остановки стрелок весов, тщательно вымеряла каждый грамм... Месячная зарплата — за килограмм с небольшим. Но потрясла даже не столько эта цена, сколько то, что за этим маслом СТОЯЛА ОЧЕРЕДЬ.

Совсем короткая, человек 10-12, но очередь!

На этих людей все остальные в магазине долго смотрели... а они стояли с независимым видом, как будто нет в этом ничего необычного — покупать по этой цене.

И я понял, что мир изменился. И надо пытаться соответствовать.

Через пару месяцев литр нежирного молока стоил 7,5 рублей вместо 36 копеек, а водянистое масло - больше 200 рублей, но это была уже лишь половина моей текущей зарплаты. К концу года инфляция официально превысила 2600%...