Извините меня, но я попытаюсь это выложить. Мне нужно выговориться
Всего лишь жизнь
Этот человек – был воплощением всего плохого, что только может быть в человеке. При этом его никак нельзя было назвать воплощением истинного зла. То плохое, что переливало красками в его душе – было красками грязными и серыми, не красящими, а засоряющими все то, к чему он прикасался.
Может ли человек измениться? Он тоже задавал себе этот вопрос очень долгое время.
Он рос в обычной, ничем не примечательной семье. Родители были очень демократичными, и мама, несмотря на отсутствие второго родителя, как могла воспитывала его. Конечно, из-за работы она не могла уделять все свое время ему, поэтому он как мог верил в то, что он сможет воспитать себя сам.
Он обладал неплохими умственными способностями. Он был мечтателем, и он много читал. Он всей душой верил, что его предназначение на земле не обозначено одним лишь существованием, но цель его – нечто высокое, что-то, чего он добьется несмотря ни на что.
Шли годы. Человек рос, отрицая возможность своей обычности и непримечательности перед остальными. Казалось бы, он был наивен. Но разве может наивность оставлять грязный масляный след за собой?
Если твои руки несут одно лишь разочарование и грусть, но ты этого не замечаешь, то как следовало называть этого человека? Запутавшимся? Заплутавшим?
Он в это не верил. И он так и не смог разглядеть того момента, когда тень за ним сгустилась и омрачнела больше обычного.
Он хотел быть особенным. Он это получил. Но не ту особенность, о которой он всегда мечтал. Можно сказать, что все произошло ровно наоборот.
Пока он рос – следы от его рук оставляли все более черный, грязный след.
У него были отклонения. Он страдал расстройствами, которые можно было назвать психическими, и долгое время этот несчастный человек не осознавал этого.
Однажды, но он не знает, когда это случилось, к нему прицепилась маска. Прямо на его затылке. Несмотря на то, что многие люди носят маски, а он это знал, его маска оказалась необычной. Она была слабее остальных, но сила ее вдруг стала крепнуть постольку, поскольку он прикосался ко всему своими руками. Впитывая грязные масляные следы, маска росла, а вместе с ней росли и зачатки других масок, которые взрастила самая первая.
И вот, спустя огромное количество времени, человек испытал первое непонятное чувство. Чувство столь смутное, что на него бы не обратили внимание, если бы человек не заметил, что окружающие странно на него смотрят.
Что же произошло дальше? Никто не знает, была ли это ошибка окружающих, или самого человека, когда первый посторонний заметил, что с этим человеком что-то не так.
«Ты странный» - сказали ему однажды.
Вместо того, чтобы подумать об этом, человек воспринял это как комплимент. Ему понравилось это точно так же, как это понравилось его маскам. Они впитали зловонный смрад того, в чем уличили этого человека. Но человек не догадывался об этом.
Вместо этого несчастный решил, что в этом «комплименте» впервые отразили его особенность, ту самую, о которой он так долго мечтал.
Окрепнув в уверенности своего истинного предназначения человек поддался. Поддался тому, чему поддаваться никогда не следовало.
Шли годы. Рос человек, росли и его маски. Поедая его душу, они заняли прочное место в его теле, порождая гнилые плоды своей деятельности, червоня душу, изгаживая легкие, испражняясь в желудок.
Вскоре начало казаться, что человек ходит так, словно на него навесили тяжкий груз. Согнулась спина, чего он совершенно не замечал, а характер давно подменили маски.
Он говорил «Привет», а завтра это могло означать «Прощай». Вчера он говорил что он верит в дружбу, и что у него есть близкие друзья. Сегодня он плевался всюду о том, как его достала тягота дружбы.
Он хотел свободы. Свободы той, в которой он видел отреченность своей души от тягот и мирских забот, не осознавая при этом, что он не стремится вверх, а все глубже увязает в болоте.
Маски ели его. Съедали лицо, обгладывая зубы и десна, прочно вливаясь на его место.
Человек что-то заподозрил. Маленькая частичка маленького человека, которая давным-давно утонула внутри зараженного тела, открыла свой единственный оставшийся глаз, и он впервые осознал, что заблуждается.
Это стоило огромных усилий. Он уже давно встречался с девушкой, которую, как он считал, любит всем сердцем. Но как можно любить, когда в сердце зияет дыра?
Девушка была непорочной и чистой. Такой же яркой чистотой, которой светилась она сама, она полюбила этого несчастного человека. Она не знала, какой он. Ведь светлые сердцем не подозревают об опасностях, которые их подстерегают.
Прикасаясь руками к этому человеку она не замечала, что светлые следы от ее рук уничтожаются мраком души этого человека. Всасываясь внутрь, темнота жаждала еще и еще, и девушка подпитывала ее.
Несчастный человек тоже думал, что любит ее. Но почему он не замечал, как больно ей делает своими поступками? Быть может, это тьма виновата в том, какой это человек? Это единственное, о чем может думать сейчас несчастный. И он снова ошибается.
Насколько можно быть зараженным этой черной чумой, что даже собственные ошибки он либо не различает, либо списывает на других? Насколько слепыми могут быть глаза, которые видят сквозь темноту?
Человек открыл свой единственный оставшийся глаз, которым он увидел чернь внутри. Но что это ему дало? Разве может единственный глаз дать отпор тому, что завладело целым телом? Даже скелет был пропитан гнилью, которая смердила, но не позволяла человеку видеть это.
Из глаза потекли слезы. Слезы отчаяния от осознания того, насколько прогнила его душа, и каким жалким он стал. Слезы страха, которые продолжали гнобить несчастного, и которые превращались в гной. Слезы безысходности, которые текли, но не достигали пола, потому что они испарялись еще на лету.
Что произошло с этим человеком? Что произошло с девушкой, которую, как он думал, он так сильно любил?
А вы попробуйте задать себе тот же вопрос. Но поверьте… ничего хорошего
Этот человек – был воплощением всего плохого, что только может быть в человеке. При этом его никак нельзя было назвать воплощением истинного зла. То плохое, что переливало красками в его душе – было красками грязными и серыми, не красящими, а засоряющими все то, к чему он прикасался.
Может ли человек измениться? Он тоже задавал себе этот вопрос очень долгое время.
Он рос в обычной, ничем не примечательной семье. Родители были очень демократичными, и мама, несмотря на отсутствие второго родителя, как могла воспитывала его. Конечно, из-за работы она не могла уделять все свое время ему, поэтому он как мог верил в то, что он сможет воспитать себя сам.
Он обладал неплохими умственными способностями. Он был мечтателем, и он много читал. Он всей душой верил, что его предназначение на земле не обозначено одним лишь существованием, но цель его – нечто высокое, что-то, чего он добьется несмотря ни на что.
Шли годы. Человек рос, отрицая возможность своей обычности и непримечательности перед остальными. Казалось бы, он был наивен. Но разве может наивность оставлять грязный масляный след за собой?
Если твои руки несут одно лишь разочарование и грусть, но ты этого не замечаешь, то как следовало называть этого человека? Запутавшимся? Заплутавшим?
Он в это не верил. И он так и не смог разглядеть того момента, когда тень за ним сгустилась и омрачнела больше обычного.
Он хотел быть особенным. Он это получил. Но не ту особенность, о которой он всегда мечтал. Можно сказать, что все произошло ровно наоборот.
Пока он рос – следы от его рук оставляли все более черный, грязный след.
У него были отклонения. Он страдал расстройствами, которые можно было назвать психическими, и долгое время этот несчастный человек не осознавал этого.
Однажды, но он не знает, когда это случилось, к нему прицепилась маска. Прямо на его затылке. Несмотря на то, что многие люди носят маски, а он это знал, его маска оказалась необычной. Она была слабее остальных, но сила ее вдруг стала крепнуть постольку, поскольку он прикосался ко всему своими руками. Впитывая грязные масляные следы, маска росла, а вместе с ней росли и зачатки других масок, которые взрастила самая первая.
И вот, спустя огромное количество времени, человек испытал первое непонятное чувство. Чувство столь смутное, что на него бы не обратили внимание, если бы человек не заметил, что окружающие странно на него смотрят.
Что же произошло дальше? Никто не знает, была ли это ошибка окружающих, или самого человека, когда первый посторонний заметил, что с этим человеком что-то не так.
«Ты странный» - сказали ему однажды.
Вместо того, чтобы подумать об этом, человек воспринял это как комплимент. Ему понравилось это точно так же, как это понравилось его маскам. Они впитали зловонный смрад того, в чем уличили этого человека. Но человек не догадывался об этом.
Вместо этого несчастный решил, что в этом «комплименте» впервые отразили его особенность, ту самую, о которой он так долго мечтал.
Окрепнув в уверенности своего истинного предназначения человек поддался. Поддался тому, чему поддаваться никогда не следовало.
Шли годы. Рос человек, росли и его маски. Поедая его душу, они заняли прочное место в его теле, порождая гнилые плоды своей деятельности, червоня душу, изгаживая легкие, испражняясь в желудок.
Вскоре начало казаться, что человек ходит так, словно на него навесили тяжкий груз. Согнулась спина, чего он совершенно не замечал, а характер давно подменили маски.
Он говорил «Привет», а завтра это могло означать «Прощай». Вчера он говорил что он верит в дружбу, и что у него есть близкие друзья. Сегодня он плевался всюду о том, как его достала тягота дружбы.
Он хотел свободы. Свободы той, в которой он видел отреченность своей души от тягот и мирских забот, не осознавая при этом, что он не стремится вверх, а все глубже увязает в болоте.
Маски ели его. Съедали лицо, обгладывая зубы и десна, прочно вливаясь на его место.
Человек что-то заподозрил. Маленькая частичка маленького человека, которая давным-давно утонула внутри зараженного тела, открыла свой единственный оставшийся глаз, и он впервые осознал, что заблуждается.
Это стоило огромных усилий. Он уже давно встречался с девушкой, которую, как он считал, любит всем сердцем. Но как можно любить, когда в сердце зияет дыра?
Девушка была непорочной и чистой. Такой же яркой чистотой, которой светилась она сама, она полюбила этого несчастного человека. Она не знала, какой он. Ведь светлые сердцем не подозревают об опасностях, которые их подстерегают.
Прикасаясь руками к этому человеку она не замечала, что светлые следы от ее рук уничтожаются мраком души этого человека. Всасываясь внутрь, темнота жаждала еще и еще, и девушка подпитывала ее.
Несчастный человек тоже думал, что любит ее. Но почему он не замечал, как больно ей делает своими поступками? Быть может, это тьма виновата в том, какой это человек? Это единственное, о чем может думать сейчас несчастный. И он снова ошибается.
Насколько можно быть зараженным этой черной чумой, что даже собственные ошибки он либо не различает, либо списывает на других? Насколько слепыми могут быть глаза, которые видят сквозь темноту?
Человек открыл свой единственный оставшийся глаз, которым он увидел чернь внутри. Но что это ему дало? Разве может единственный глаз дать отпор тому, что завладело целым телом? Даже скелет был пропитан гнилью, которая смердила, но не позволяла человеку видеть это.
Из глаза потекли слезы. Слезы отчаяния от осознания того, насколько прогнила его душа, и каким жалким он стал. Слезы страха, которые продолжали гнобить несчастного, и которые превращались в гной. Слезы безысходности, которые текли, но не достигали пола, потому что они испарялись еще на лету.
Что произошло с этим человеком? Что произошло с девушкой, которую, как он думал, он так сильно любил?
А вы попробуйте задать себе тот же вопрос. Но поверьте… ничего хорошего
