Eulampia

Зарекаюсь беречься от новых чувств,
поправляя на ране ослабший бинт.
Каждый влезет,
похлопает по плечу
и, вздохнув, посоветует:
«разлюби»!
«Хохочу, мол, - это полнейший бред!»
но остывшие шрамы
ещё кровят...

Сколько может ЭТО внутри гореть,
Растекаясь оловом сентября?!

Пуст стакан мой,
но к дьяволу черный чай!
Эй, плесните «взрослости» безо льда!
Я твоя небольшая,
но всё же часть.

Разлюбить, говорят, это божий дар.

Избегаю сочувственных глаз и рук,
никогда им этого не понять…
Я к тебе обращаюсь, как к божеству:
Если можешь - как-нибудь существуй,
Но, пожалуйста,
без меня.

Фрида, вышли из моды длинные косы;
Брейся наголо! Бей тату!
Репетирует Фрида мужскую поступь
переулками в институт.
Перерезаны платья и трикотажи.
Тело - в клетчатую фланель.
Мама крестится: «Фридочка, бог накажет!»
Но у Фриды в глазах апрель.
Фрида пахнет сексом, марихуаной,
с чайной ложечки пьёт абсент.
И мурчит в наушниках иностранным
про грядущий «This is the end»
«Наказаний грешникам список длинный
Грех велик. Помолись ещё».
Фрида верит, что тот, кто рожден мужчиной
в список избранных помещён.
Фрида мучает тело, качает бицепс
на подошвах звенит металл.
Фрида пишет стихи на полях страницы
и зубрит по ночам мат.ан*
Гладит батюшка бороду, крест сжимая
«Видно в дочери бродит бес».
Фрида пишет в блог «я пока живая.
я вернулась в привычный вес».
От девчонки внутри сохранилось мало
ничего не осталось в ней.
Фрида держит заначку в углу пенала,
и не хочет иметь детей.
Ей бы просто оставить себя на стенах
в зарифмованных кодах строк,
где читает Фриду обыкновенно
странный сумрачный городок.
*******
*(математический анализ)

Взгляд у Евы - лазурь небесная,
и светла, точно лен, коса.
Вацлав пишет для Евы песенки.
Вацлав с детства любил писать.
Мир, как улей гудит, встревоженный,
под прицелами острых жал,
Вацлав знает, что стал заложником
двух могущественных держав.
Пусть все чаще и чаще свастикой
от столичных бесед разит,
он займется с утра гимнастикой
и торопится в магазин.
Никому не откажет в помощи,
постарается угодить.
Ева режет на кухне овощи.
Ева скоро должна родить.
Ночью, в войлочных тапках стоптанных,
чтобы не разбудить жену,
Вацлав выйдет тайком из комнаты,
сядет письма писать к окну.
Над почтамтом, за старым двориком,
тусклой аурой синий свет.
Вацлав носит сюда по вторникам
невесомый почти конверт.
Смерть ликует - ей обеспечена
перспективная жатва душ.
Вацлав молит, чтоб незамеченным
этот шифр попал в Москву.
Вацлав пишет о бреши в панцире,
что войны неизбежен старт,
что страна поклонилась канцлеру,
и стирает Россию с карт.
Хрупкий мир начинает рушиться:
ему хватит и пары пуль.
Вацлав смотрит как небо кружится,
у дверей его ждет патруль.
Черно-красным не по сценарию
из груди вырывался дым,
и вскипало на небе зарево
надвигающейся беды...

Хлопоты в доме. Крепкий напиток начат.
В кухне блаженно радуется отец.
Мамина радость - голубоглазый мальчик,
безоговорочный вспарыватель сердец.

Мчит карусель, фонариками мигая,
мягким мороженым тает апрельский снег.
Ты ждёшь каникул, торопишь субботы мая,
отправляя кораблики галсами в лужи рек.

Так горячо! Напитки любого цвета
смоют последствия адских любовных бурь.
Плачешь впервые, ты только узнал: что это -
колюще-режущим проникающее вовнутрь!

Мамина гордость, голубоглазый мальчик,
чувства глотает залпом, как витамин.
Сердце не плачет. Сердце стеснённо прячет
грубые шрамы, красящие мужчин.

Водовороты, похороны, могилы,
лестницы, крыши, кризисы средних лет.
То, что недавно радовалось и билось,
черным пятном фиксирует на просвет

каждый твой снимок. Но, странно...
как это странно - плыть по течению
тонущим кораблем.
"Это не больно! Если б ты знала, мама...
ты обещала - мы никогда не умрем!"

Все принимаешь: мази, таблетки, свечи,
ставишь поклоны идолам и мощам.
Врач намекает, что это сейчас не лечат,
а под наркозом
режут
ко всем чертям.

Белые двери - редкие аплодисменты,
тайная музыка "гамма" и "бета" волн.
Близится пристань. Время идет на нет, но...
Реанимация.
Капельница.
Укол.

Рушится память тонкой стеной картонной,
воздух - не воздух. Верой кровоточа,
в полости ребер, точно перед иконой,
не угасая,
тлеет
твоя
свеча...

«Будь на связи!» - сказал мне, и вышел вон
дверь не хлопнула, только шепнула: «жду»...
карты глупо твердили: влюблён, влюблён!
где таких поискать ещё верных дур?!

Все наладится! Просто не выжить без...
и сама себя бью по губам: «не сглазь»!
Только ритм отправленных смс
подтверждает, что есть она, эта связь...

Пусть мне врут, что дорога твоя легка,
что бубновый король проявил азарт.
я боюсь... не сказок колоды карт,
я боюсь по утрам открывать глаза:

сочинять своё утро, домашний быт,
врать подругам, что вычеркну, наплюю...
У любви я - лучшая из рабынь,
прикипевшая к ласковому вранью...

перепутала - враг ты мне или друг?
привязал, и по шерсти провёл рукой.
«я на связи!» - кричу тебе в пустоту...
я почти обезвожена пустотой.

Пустота поглощает нелепый ритм,
ощутимо замедлился тонкий пульс.
Обещай, если будешь звонить - соври
что угодно...
я как-нибудь
разберусь...