Dionmark

Начало "Санитары Человечества 1

Пролог "Ядерная Зима"

Раньше, когда я думал о покое, то представлял небольшую бревенчатую избу в чаще леса, подальше от населённых пунктов, дорог и вообще, какой-либо инфраструктуры. Среди деревьев бы извивался ручеёк переливчато журча. И я такой, сидел бы на коленях в позе лотоса на пахучей траве и наслаждался чистым ароматом сосновой смолы с вкраплениями маленьких грибных нот. И вокруг умиротворяющая тишина - Дзен, одним словом! Я, житель гигантского мегаполиса, мечтал, чтоб этот вечно гудящий фон города, в один прекрасный день, замолчал.

После той пятилетней ядерной зимы, я выжил и получил эту свою желанную ТИШИНУ. А ещё разрушающийся на глазах город, превращающийся в джунгли. Из потресканного асфальта вырастают кусты и деревья, растительность умудряется нависнуть с крыш некоторых домов, создавая футуристический вид, вместе с этими лианами и гигантскими папоротниками, высотой в два человеческих тела. После того, как некогда высший разум, венец животного мира, элита дарвинской цепочки, вымер, с наслаждением уничтожив себя, на его место пришли крысы, мыши, одичавшие домашние животные и они… мутанты. И вся эта живность, страдающая гигантизмом от превышенной радиации, имеет неплохой такой аппетит, и готовая в любой момент тебя сожрать, вместе с косточками.

* ** *

В тот «счастливый» год величайшего ПОКОСА человечества, в нашем городе, в производственных районах, «расцвели» четыре «гриба» высотой под облака, и я оказался в этот момент ровно посередине, разбуженный рано утром сотнями сирен. С тяжёлой головой, выйдя на балкон покурить, я с недоумением смотрел на летящие «кометы» на наш уральский мегаполис и соображал: это мой похмельный кошмар или реальность, воплощённая из кошмара? Перед этим, весь вечер я пил чистый вискарь после расставания со своей девушкой и проклинал всех баб в её лице. Придя к мысли, что всё же первый вариант, я, докурив сигаретку, прошлёпал обратно, на кровать и благополучно заснул, пропустив всё самое «интересное».

Проснулся я от холода, завёрнутый, как начинка шаурмы, в одеяло. Снившиеся бутылки, которые я с упоением зачем-то раскалывал во сне, имели реальную под собой основу. Все окна в квартире были разбиты, а внутри летал и лежал, везде и на всём, чёрно-серый снег. С улицы кроваво-огненные всполохи отражались от моих стен, шкафов и потолка – там, за горизонтом, работали: противоракетный щит нашей многострадальной Россеюшки и система Возмездия – тысяча ядерных ракет устремились во все уголки Земли. Мир погрузился в Адскую Тьму, планета с удовольствием укуталась ядерно-зольным, облачным одеялом на долгих, бесконечно-долгих, пять лет. Пришла фонящая жуткая зима, забирающая с тяжелейшими мучениями последних людей. Человек превратился в животное, всеми возможными и невозможными способами пытающее выжить. Люди сбивались в стада, прячась в бомбоубежищах, складах, подвалах домов, подземных парковках. Наступило «весёлое» время, насыщенное предательством, эгоизмом, бессмысленным благородством и сумасшедшими поступками. Главными критериями благосостояния стали еда, дрова, нефтепродукты, генераторы и портативные дозиметры.

За те пять лет зимы я сменил с десяток поселений и коммун. В одних собрались добродетели и вселюбцы, в других – труженики и работяги, в следующих – деспоты и тираны, в последующих - каннибалы и мрази, потом рабовладельцы и расисты и много кто ещё… Всех этих людей объединило одно – радиация, которая в конце концов забрала их на тот свет... и ничто им не помогло выжить! Бывали такие дни, когда я весь день вытаскивал из убежища трупы своих, ещё недавно приятелей и соседей, умерших за одну ночь. Те, кто ещё держались на ногах, смотрели на меня с ненавистью и завистью, и на то у них была причина. На меня не действовала радиация, я просто не чувствовал её. Когда люди исходили в кровавых поносах и рвотах, я жрал тушёнку, от которой дозаторы пищали и звенели. Иногда казалось, что все вокруг просто разыгрывают меня своей реакцией на радиоактивность, и на самом деле, никакого вреда от облучения, нет. Я же ничего не чувствовал!

На четвёртый год зимы я остался один. Его звали Михаил и он очень долго держался: облысел, покрылся серыми пятнами, ослеп и даже ногти на ногах и руках отпали. Я сидел перед ним и плакал, понимая, что остаюсь в одиночестве, а он пил последнюю в своей жизни кружку кофе приготовленный мной, плюнув на её поганое, превышающее в десять раз, излучение. С его смертью я убрал дозаторы подальше, из-за ненадобности - с ними была только морока, постоянно заряжать их, включая дизельный генератор и в пустую тратя бесценную энергию.

То, что я остался в городе один, сомнений почти не было. Я его «перепахал» вдоль и поперёк, в поисках еды. Может и сохранился где-то под землёй бункер, изолированный от мира в полном энергообеспечении и продуктовом довольствии, но, увы, реальность не наталкивала на такие мысли. Город вымер и ещё год мне пришлось ждать конца долгой зимы, не надеясь уже, что она кончится… пока в один прекрасный день из серо-чёрного неба не пробился первый луч солнца. Температура воздуха поднялась практически сразу, в первый же день появления светила, с минус 25 до 0. В тот день я поднялся на крышу одной из многоэтажек с бутылкой водки и банкой сардин, фонящих за 10 Зивертов, а может и больше - в центре моего родного города меньше давно уже не было. Я с начала сидел и кричал пьяные приветствия наступающему дню, потом танцевал под музыку, звучащую только в моей голове, а после, допив бутылку, вёл дискуссию о возрождении жизни с погибшим человечеством.

Проснулся я от жары на крыше, на которой и заснул после пьяной дискуссии. Надо мной стояло жгучее солнце и ни одного облачка, как будто не было тех пяти лет. Небо, правда, имело голубовато-сероватый оттенок, видимо, в озоновом слое что-то было нарушено. В удивлении я подошёл к краю и взглянул вниз на улицы, которые очень давно не видели лучей солнца. Серо-чёрный снег, местами достигавший до трёх метров, застилающий: землю и вспученный асфальт, сейчас массово таял. По дорогам журчали ручьи и реки тёмной жижи, сносящие лёгкую бытовую грязь и трупы. Пришла долгожданная весна, и принесла зловоние, окутавшее все закоулки и подворотни на несколько недель.

Здравая мысль настаивала на том, что надо выбираться из мегаполиса и уходить подальше, в глушь уральской тайги, но моё нутро дрожало в страхе от такой перспективы. Я привык тут выживать и другой жизни боялся, а вдруг заблужусь, или не найду съестные припасы, которые в городе ещё находились на складах, правда в большей степени испорченные. Короче, подумав, всё же решил пока не «рваться» и продолжать жить, собирая инвентарь, оружие и вещи. Мало ли какая сложится ситуация в будущем.

В качестве нового дома, рассудив, что пора выйти из подземного убежища, выбрал трёхэтажное, административное здание, некогда занимавшее районное МВД. Как-то грел меня этот факт, а ещё там много полезного осталось, незалутанного, из-за обваленной стены на входе - в Ядерную Зиму покрытое толстым слоем льда, возможно, во время бомбардировки прорвало водопровод в здании. Вообще, в городе много встречалось таких строений, нутро которых самопроизвольно законсервировалось на пять лет замёрзшей водой.

Через неделю долгожданной весны я впервые увидел первое стадо крыс, каждая роста выше колен. Их было наверно под сотню, они ровным строем продвигались по проспекту, поедая на своём пути валявшие то тут, то там, разложившиеся трупы. По одиночке эта живность изредка появлялась в подвалах во время Зимы и даже нападала на ослабленных людей, но вот так, чтоб такой стаей. Я в тот день изрядно струхнул. Зарядив полицейский калаш, сел на полуразрушенное крыльцо своего нового дома и направил дуло на животных, готовый в любой момент нажать на курок. Слава богу, они прошли мимо, не обращая на меня никакого внимания, возможно, в качестве ужина я их не интересовал, до тех пор, пока город был полон другой, зловонной пищи…

Глава 1 "Первые мутанты"

«Да я не держал в руках винтовки

И в Фоллаут не играл,

В этой жизни я пока

В общем-то не умирал…»

Электрофорез

Мутанты! Первого из этой братии, я увидел через месяц после Зимы. Он был совершенно лысый, с неприятными наростами на коже, по всему телу. Это существо было обнаженно, верхняя половина – мужская, человечья, а нижняя – то ли барана, то ли козла, с лохматым хвостом, очень напоминающее кентавра из мифов Древней Греции. Он стоял посреди улицы и крутил головой, вынюхивая что-то или кого-то. Этот человеко-баран роста был под два метра, с бицепсами не меньше моего пояса и с отвисшей такой крупной мошонкой, явно он был мальчиком.

– Эй, привет! – я стоял у подъезда в свой дом, и соображал, мыслящее это существо или нет. Получеловеческое обличье привело меня к мысли, что всё же разумное, – меня зовут Лео!

Существо фыркнуло и посмотрело в мою сторону, раздувая ноздри - разума в глазах я не увидел. Мне стало немного жутковато от его блеклого взгляда, но я всё же надеялся, что у меня появится друг, хоть и немного экзотично выглядевший. На всякий случай взвёл затвор на автомате, мало ли.

– Бе-е-е! – ответил он мне и подняв хвост, наложил кучу. После чего припустился от меня, цокая копытами по асфальту. Определённо, разумности там не наблюдалось, но это было даже к лучшему, не хотелось бы наблюдать каждый день бараньи бубенцы.

Этот козлолюдь меня насторожил, теперь я знал, что радиация сделала своё дело и мутация живых организмов — это не фантастика. Мой покойный папа только мог мечтать о таких существах, вот бы он обрадовался, если бы выжил. Недаром он меня назвал черепашьим именем Леонардо, тот тоже был мутантом канализационных труб, думается, без облучения и в комиксе не обошлось, автор что-то знал про будущее. Леонардо Иванович Счастливый, идеально-несуразные имя, отчество и фамилия, для выжившего в Мекке Чёрной Металлургии - у бати было отменное чувство юмора. До той бомбардировки, он тридцать лет отработал «счастливо» на челябинском комбинате металлургом, а когда дождался свою «горячую» пенсию в пятьдесят лет, наступил всеобщий армагидец. Он так мечтал о рыбалке на озере, о баньке, которую мы строили на даче лет десять последних и очень хотел наконец-то съездить на Чёрное Море… Бог тоже был с чувством, но… чёрного юмора. Одна из бомб на комбинат и прилетела, надеюсь в ту ночь никто не мучился, и смерть моего отца и его коллег была мгновенной.

Через пару дней после «общения» с кентавром-засранцем, когда я забивал доски на уже последнем окне первого этажа (не хотелось бы, чтобы какая-нибудь живность нежданно пришла в гости), раздался ужасающий животный рык. Молоток от неожиданности выпал из руки, и я сломя голову рванулся к ржавому Уазику, стоящему во дворе. Эту машину я использовал как стол, она была как музейный экспонат полиции в своё время, на капоте лежали ментовские заряженные «помповуха», «калаш», и ТТ.

– Да что же это такое? Что там за гадость такая? – бормотал я себе под нос, хватая первое попавшееся оружие, готовый применить его в любой момент. – Ну? Давай, подходи! Моего мяска хочется? Вот он я, попробуй!

Медленно, держа перед собой ружьё в районе живота, я вышел на дорогу. Рёв повторился и это что-то приближалось со стороны серых, полуразрушенных девятиэтажек ещё советских времён, находящихся в трёхстах метрах от здания МВД. В своё время власть позаботилась об отдалённости своих учреждений от основных жилых построек, и эта была одна из причин выбора нового жилья, ну и наличие высокого забора, хоть и разваленного на половину, с облезлым двуглавым орлом на покосившихся воротах.

Это был то ли лев, то ли гиена какая-то, телом, но без головы, точней, на шее торчал какой-то нарост, с щупальцами. Я даже подумал, что на это существо напал гигантский осьминог, пока не увидел посередине шевелящегося сгустка, одинокий выпуклый глаз, полный ненависти и злобы. Оно быстро, рывками приближалось ко мне, отталкиваясь от земли мускулистыми лапами с длинными когтями. В районе груди этого чудовища я разглядел щелкающиеся челюсти, в которые запросто бы пролезла бочка кваса. Оно вряд ли хотело со мной по-доброму познакомится, да и я тоже.

– Вот же сука! – успел я выкрикнуть, взведя цевьё вперёд-назад и выстрелил в скачущего монстра. Отдача вдарила в живот, дыхание перехватило от предательского удара и, если бы у меня было время, я бы завалился на колени. Проклиная себя и свою расторопность, сжав зубы через боль, я снова поднял ружьё, на этот раз приклад упёр в плечо. Существо на скорости получив дробь, споткнулось и подняв над собой серо-чёрную радиоактивную пыль, «пропахало» асфальт, оставляя за собой кровавый след. Монстр пронзительно взвыл от боли и снова вскочил на лапы, не отводя от меня своего одноглазого ненавистного взгляда, щупальца напряглись и ощетинились. Сейчас он напоминал злое солнышко с лучами, нарисованное сумасшедшим авангардистом. Превозмогая тупую боль в животе, я прошептал: – Иди отсюда, подобру, малыш, тут тебе ничего не перепадёт, там есть мышки, лучше ими займись!

Чудовище стояло и по-звериному дышало, но уже не кидаясь, и оценивающе смотрело на меня, видимо понимая, что я опасен. Из страшной пасти, из груди, капала кровь и слюна. Оно очень ужасно смотрелось, в холке высотой по мою шею, но объёмом шире меня раза в три, с полтонны весом, как хороший такой племенной бык. Хвост с кисточкой нетерпеливо бил мускулистые бока существа.

– Убью, тварина! Не нервируй меня! – не выдержал я от пронзительного страха и истерично закричал во всю глотку, снова взведя цевьё ружья. В стволе ещё было семь патронов, но я не был уверен, что они остановят такую махину. – Нахер пошёл!

Оно, недовольно фыркнув в мою сторону, не спеша повернулось и, как будто нехотя, пошло в сторону многоэтажек.

– Блядь… блядь… – перевёл я дух от облегчения, поджилки реально тряслись от испытанного, чуть ли не мистического, ужаса. Этот монстр однозначно был хищником, и он меня рассматривал в качестве «аперитивчика». Откуда появились такие существа? Как они перенесли эту проклятую Зиму? Тоже прятались под землёй? Или нет, и они появились уже после, за пару месяцев пришедшего лета? Много вопросов крутилось в голове, но вряд ли на них можно было найти ответы - такого ядерного испытания над природой никогда, и никто, не проводил, до этого времени.

Да, однозначно надо было напрячься и поднять завалившийся забор вокруг дома, мало ли какие ещё чудовища вылезут наружу...

Продолжение следует:

Мрачное серое здание, с облезлой извёсткой, подкрашенной в красный цвет наверно ещё в старые добрые советские времена. Штукатурка в нескольких местах опала, оголяя кирпичную кладку. Посреди казённого дома большие деревянные ворота с навесным замком. Над воротами аббревиатура «МКЦ №1 имени…», чьего, или кого имени, можно только догадываться, буквы стёрлись. Рядом стоит и громыхает трактор «белорус» с телегой, водитель в кепке закинув ноги в открытое окно, лежит на сиденье, покуривая папиросу.

– Чё там у тебя? – неожиданно прогундосил хриплый голос. Водитель с испугу вздрогнул, роняя себе на грудь папироску.

– Блять, Семёныч, – тракторист присел, стряхивая с себя пепел, – ты как партизан подкрадываешься… Да так, три свиньи с фермы, и одна корова с базовок, неудачно разродилась. Зоотехник базарит - надо…

– Левым боком подъедешь и вывалишь поближе, – не стал слушать мрачный мужик, водителя, и прихрамывая на левую ногу, поплёлся к воротам на ходу доставая связку ключей.

– «Левым боком», «левым боком», – передразнил тракторист, сплёвывая в окно, – тоже нашёлся мне начальник, в этом гнилье работать… фу-у-у, – передёрнув плечами, он с хрустом «воткнул» первую скорость и всё же тронулся, выворачивая руль для маневра. В это время Семёныч открыл врата настежь и скрылся внутри цеха. – Не дай бог такую работу…

Остановив технику, водитель набрал воздуху про запас в лёгкие и быстро выскочил из кабины. Резким движением он вытащил одну защёлку с левого борта, испуганно кидая взгляды в нутро цеха. Добежал до задней части телеги и чувствуя, что воздуха не хватает, сделал вдох.

– Боже… боже… какая гадость, – в нос ударил сладковатый запах гнилого мяса, исходящий из открытых ворот. Тракторист щёлкнул вторым креплением телеги, и левый борт откинулся вниз со звоном ударяясь в раму. Рвотный рефлекс уже пристроился в верхней глотательной части, готовый исторгнуть сегодняшний обед. – Да это же какой-то п…ц, Семёныч… как ты так спокойно тут работаешь?

– Нормально! – не особо красноречиво ответил мужчина, в этот момент выходящий из здания, успевший переодеться в рабочую одежду с серым, перемазанным в крови, фартуком и в резиновых сапогах по колено. В руках он держал двухметровый багор. – Не трепись языком Пашка, поднимай!

– Нормально? Да где же это нормально? Трупаков разделывать, по которым черви ползают? – не унимался водитель, подходя к рычагам, рядом с цепкой и включая гидравлику. С постукиванием в поршнях и с резким шипением воздуха, телега стала крениться на левый бок. – Я тут и дня не смог бы вынести, просто стоя рядом… Семёныч, а может у тебя нюха нет?

– Всё у меня есть! – пробубнил Семёныч внимательно посматривая, как с телеги по обитому железным листом, полу, соскальзывают туши животных и с шлепком падают на землю. – Хочешь поменяемся местами? Я за баранку, а ты сюда?

– Нетушки, я лучше в поле, на свежем воздухе! – передернул плечами водитель.

– Ну как хочешь, – выдохнул мужчина и взмахнув багром, с хрустом воткнул наконечник в бок свиньи.

– Ну у тебя и силище, – восхитился Павел, увидев, как тот крякнув, поволок труп внутрь цеха, через открытые ворота, – тебе сколько? Шестьдесят то уже есть, а Семёныч?

– Шестьдесят три, – спокойно, даже не запыхавшись, ответил мужчина, оставляя в покое тушу свиньи на бетонном полу цеха, высвобождая багор.

– Степан Васильевич просит завтра к утру подготовить четыре центнера мясокостной муки. Есть у тебя в закромах?

– Нету… – ответил Семёныч, снова вонзая свой колющий инструмент в следующее тело животного, – но ничего, за ночь сегодня наварю!

– Блин, – расстроился Паша, – всю ночь тут будешь коптить свою гниль, а ветер сегодня восточный, как раз на деревню…

– Потерпите, самый дух тута, а к вам хороший запах потянет, вкусный…

– «Вкусный»? Ты реально больной на голову… – на этот раз Павел набрался смелости и пошёл вслед за ползущей коровой, которую тащил своим багром Семёныч. Амбре уже не вызывало рвоту, видимо обоняние потихоньку привыкало. С правой стороны у стены возвышалась куча погибшего скота, не первой свежести. Тракторист отвёл взгляд в сторону, всматриваясь в железную мульду, висящую над потолком на железных цепях. – И чё? Этим ты поднимаешь трупы в свою печку?

– Ага, – кивнул Семёныч, откидывая в сторону багор и натягивая на кисти рук чёрные, плотные перчатки из плотной резины, – я смотрю, ты сегодня осмелел? Хочешь помочь?

– Неее… я в стороне постою, вроде не так сильно воняет сегодня… терпимо…

– А тебе не надо работать? – мужчина схватил остро наточенный топор и профессионально, с размаху, всадил его в спину свиньи, перерубая позвонок.

– Ничего страшного, моя работа не убежит. Хочу посмотреть, как ты в этом дерьме плаваешь, ха-ха, – развеселился Паша, продолжая стоять и наблюдать за Семёнычем.

– Очень смешно, катился бы ты отсель…

– А чё? Я тебе мешаюсь?

– Нет, – с выдохом ответил мужчина, разрубая по суставу уже конечности у животного, – просто провоняешь тут, потом Нюрка твоя не подпустит к телу…

– Да ну её, сам не хочу, разжирела, в два раза больше меня весит. Слушай, вчера по деревне три городских братка куражились, твоего соседа Николая Кривого отметелили. Его сын банку задолжал полмиллиона рубликов, вот они и приехали за долгом…

– А при чём тут Колян? – замер на мгновение Семёныч в замахе, но через секунду уже продолжил рубить туши.

– Ну ты деревня… сейчас банки так работают, на близких родственников долги вешают и нанимают этих, как их, коллекторов. А те уже выбивают эти долги… ты чё? «Ментовские войны» не смотрел?

– Я вообще телик не смотрю, ну его.

– И правильно, там столько лабуды показывают, аж тошнит… Ну так сегодня менты по деревне опрашивают всех. В трёх километрах, там, у «Маниной рощи», за совхозкими полями, нашли пустой джип этих коллл… коллекторов. Вот, теперь их ищут! – многозначительно подмигнул Паша, – не видел этих уродов? Всё-таки руку сломали Кривому и нос…

– Нет, не видел, нужны они мне… – сплюнул Семёныч, – Бог их накажет… и вообще, может ты уже отвалишь со своими разговорами?

– Да не, я ещё постою тут…

– Хочешь я кое-что тебе покажу? – не выдержал Семёныч, откидывая в сторону разделочный топор, – ты ещё никогда такое не видел в своей жизни!

– Ну ка, покажь… – оживился Павел.

– Смотри! – работник мясокостного цеха, прихрамывая, подошёл к куче падёжного скота и нагнувшись, что-то поднял.

– И чё там? – Паша заинтересованно всмотрелся в протянутую ладонь Семёныча. Там бойко шевелился жёлтый опарыш, – фу-у-у, вот нашёл чем удивить… Тут у тебя этого добра наверно сотня килограмм.

– Скажи мне, приятного аппетита! – ухмыльнулся Семёныч и демонстративно положил червя себе на язык и зажевал.

– О-о-ох… придурок… идиот… бу-у-у, – на этот раз Пашка перегнулся, прощаясь с содержимым желудка.

– Это чистый протеин, белок, ха-ха-ха, – заржал Семёныч и показал язык, на котором оставались кусочки разжёванного опарыша.

– Да пошёл ты, старый… совсем крышу снесло! – вытер губы Пашка и рванул из цеха, – тебе лечиться надо!

– Надо, надо, – тихо согласился Семёныч, посматривая на заскакивающего в кабину, водителя, – а то стоишь тут, как бельмо…

Трактор задористо затарахтел, из трубы вылетел чёрный дым и машина, подскакивая на кочках, поехала по грунтовой дороге.

– Сам не работает и другим не даёт… – выплюнул на пол остатки белка, и взяв с подставки пульт управления грейдером, нажал на кнопку. Постукивая цепями, мульда опустилась рядом с отрубленными кусками мяса. – Что братцы-молодцы? Пора бы вам в «сушилку» отправиться… а то мало ли, менты могут пожаловать сюда со своими расспросами…

Схватив вилы, Семёныч стал нагружать свежие «заготовки» сырья внутрь мульды к человеческим разрубленным частям тел. За ночь надо было ещё наготовить четыреста килограмм мясокостной муки. Степан Васильевич, председатель совхоза, мужик был жёсткий, мог и премию дёрнуть, коль что будет не по его…

— Саша… зачем ты мне это всё рассказываешь? Я теперь даже не знаю, что думать… Вы зачем пришли в «Родимичи»? Только чтобы помочь нам с кузницей? Или были какие-то другие цели? Может… кровушки нашей испить?..

— Мы проезжали недалеко от вас, когда на нас напали два отморозка… Кощей и Артос, вроде…

— Я всё понял, — встал Михалыч, — это жители нашего посёлка… и вы пришли нас наказать?!

—И да и нет, Алиса… она в лесу встретилась с вашим мальчиком, Тимуром, он читал книжку. Они познакомились и всё изменилось - мы решили разузнать про вас побольше…

— Опять Алисанька… эта девочка…

— Да, опять она, мы решили вам помочь с кузницей, потому что видим, что ваше поселение – это возможно, очаг возрождения Человечества - не смотря на тех двух отморозков…

— Саша, пойми, я знаю, кто такие были Артос с Кощеем. Они к нам пришли пару лет назад в ужасном состоянии… худые, дрожащие, запуганные глаза… мы не могли их бросить. В мире происходят страшные вещи, если люди превращаются в зверей, — Михалыч искоса глянул на Александра, — я не про вас, а вообще, про человеческую сущность. Нам пора с чего-то начинать… увы, за эти тринадцать лет, чтобы выжить, пришлось всем «замараться»… и нам, возможно, уже не отмыться, но наши дети имеют право на жизнь! Тимур… Светочка… Маша… Алёна… Ванька… Даня… Толик... это наши дети! Они уже не помнят ту Зиму, а кто-то родился уже в этом мире… Именно на них я возлагаю надежду на будущее! И судить я не имею право нас, выживших! Настанет время – Бог рассудит всех… эх, жаль в те, далёкие времена я был далёк от Церкви, и не умел молиться, но сейчас, я это делаю, так, как могу… своими словами… И знаешь что, Саша?.. Мне кажется, Он меня слышит!

— Нда… понятно, — вздохнул Александр, закатив глаза.

— Бог тебя простит за твоё неверие, — по-доброму улыбнулся Михалыч, — всему своё время! Я молился, когда мы погибали на морозе и вышли к пещере с припасами; я молился, когда мы нашли, то семенохранилище и смогли вырастить урожай; я молился, когда восстановили кузницу… У нас ведь никого не было, кто занимался бы металлом, и тут появляется вампир-сталевар, собственной персоной, как на заказ… Надо же такому совпадению, мир полон чудес, надо уметь их увидеть!..

— А ещё мы с детьми решили ещё кое-что сделать для тебя… — Александр виновато посмотрел на Михалыча.

— Не пугай меня… мне не нравится твой тон, что вы ещё задумали?!.. — задрожал голос Михалыча.

— Понимаешь… — замялся неуверенно Кораблёв, — это мой сын предложил… Пока мы сегодня занимались ковкой, мои дети "обратили" твоего сына…

— Что!? — вскричал Михалыч, хватаясь за сердце.

— Мы обратили Артёма, Михалыч…

— Да как вы смеете… он же калека… это мой сын… — побледневший Антон Михайлович повернулся в сторону своего дома.

— Он стал таким же, как мы… и возможно… здоровым…

— Почему «возможно»?

— Потому что, мы ещё не пробовали обращать людей… у нас мало такого опыта, тем более с такими… э-э-э, физическими проблемами…

— Хватит, Саша… ничего не говори… — шатаясь, Михалыч отвернулся и пошёл в деревню, оставив Александра сидеть на крыльце. Слёзы застилали глаза, он как пьяный, шёл по тропе, ни на кого не обращая внимания. Люди, кто сейчас на улице занимался хозяйством, с удивлением смотрели на своего предводителя - даже в тяжёлые моменты они никогда не видели его слёз.

* ** *

— Ты ему рассказал? — из-за угла кузницы вышел Коля, одетый в походную одежду и с охотничьим ножом на поясе, и присел рядом с отцом.

— Да, сына, — кивнул Александр, не отводя взгляда от удаляющейся спины Михалыча, — как прошло всё? Он встал на ноги?

— Встал, но немного напугал нас с Алисой! Он почти два часа бился в конвульсиях, мы думали уже умрёт… а потом бах, открыл глаза, протёр рукавом пену у рта и поднялся на ноги… Жуть, батя, мы струхнули изрядно…

— Надо полагать, слишком уж его организм был измотан, дольше времени потребовалось для регенерации… Самое то главное — мозг!? Он восстановился?

— Да… он был очень удивлён и совсем не помнит ничего… Вот как упал с водонапорной башни, с того времени и не помнит… Мы ему долго объясняли всё…

— Вы у меня молодцы, ну как твоё самочувствие? Много он у тебя выпил крови?..

— А фиг его знает, минут пять пил… Голова немного кружится, а так, вроде, нормально.

— Ну и хорошо… пора выдвигаться! Где Алиса?

— Обещала подойти, прощаться с дружком своим пошла… — улыбнулся Николай.

— Понятно! — тоже улыбнулся отец и приобнял своего сына.

* ** *

— Я не хочу, чтобы вы уходили, Алиса, живите с нами, — дрожала губа у Тимура, но он пообещал себе не заплакать. Они сидели на траве, рядом с качелями, и смотрели на крыши домов. — И вообще… я ещё не дочитал «Мастера и Маргариту», если что…

— Ох, Тимур, — вздохнула Алиса, — нам пора вас покинуть… а я «Зелёную милю» не дочитала… они у нас останутся, и мы будем смотреть на книги и вспоминать друг друга…

— Через два-три года… я бы тебя в жёны взял! — не выдержал Тимур, приведя "стопроцентный" довод, и покраснел, — я, может, тебя полюбил!

— Мальчик мой…

— Я не мальчик! — вскочил на ноги, Тимур, — я может и не вырос чуть-чуть… но за слова свои готов отвечать!

— Тимур… ты настоящий мужчина! — тоже встала на ноги, Алиса и, подойдя вплотную к своему другу, взяла его руки. — Ты мне очень нравишься! Это я тебе говорю от всего сердца…

— Какие же у тебя ладони холодные… — прошептал Тимур, не отводя завороженного взгляда от синих девичьих глаз.

— За то у тебя горячее сердце… — так же прошептала Алиса и, закрыв глаза, поцеловала в лоб Тимура, — оставайся таким всегда!

— Не уходи… пожалуйста…

— Надо, Тимур! Это мой тебе подарок, — Алиса вытащила из рюкзака мп-плеер с наушниками и протянула мальчику, — тут тридцать два гика самой разной музыки, будешь слушать, и вспоминать нас… у вас же есть генераторы, сможешь заряжать, я думаю?

— Мы не увидимся больше?..

— Кто знает, кто знает… а может через два-три года мы приедем в гости проведать вас?.. Вспомнишь ли ты ещё своё обещание?

— Вспомню! — заулыбался Тимур, воодушевившись, — я буду тебя ждать!.. И мы поженимся!

Эпизод 14

Это был «господин Александр» собственной персоной! Уж кого-кого, а этого двуличного ублюдка-кровопийцу я узнаю с любого расстояния. Мои ноги задрожали и чуть не подкосились… боже… это был ОН! И опять шея запульсировала вместе с сокращением сердечной мышцы.

Хотел отлежаться и встать на ноги за пару дней, а получилось, хер его знает за сколько… и всё равно сил практически не было… День, вечер, ночь - перемешались в башке. А эти кошмары во сне и наяву: острые клыки… кровавые глаза этих монстров… снесённые черепные коробки с вытекающими мозгами… то бросает в жар, то в холод… Если бывает Ад, то я побывал в нём и даже сейчас, когда уже дошёл до «Родимичей», продолжил в него погружаться, увидев «папулю». И самое страшное — он сидел на крыльце кузницы вместе с Михалычем… Хотелось крикнуть: беги нахер от него подальше… это чудовище… он всем может горло перегрызть!!! Но страх не дал это сделать… я продолжал стоять в кустах и наблюдать за разговором и дрожать. По спине бегали мураши, со лба струйкой тёк пот. Перед глазами стояла дочка «господина Александра» с перепончатыми крыльями за спиной и это её обещание уничтожить деревню…

Михалыч вскочил на ноги и, шатаясь, пошёл вниз, оставив монстра одного… о чём они говорили? Не важно! Главное без паники! Надо сделать всё правильно! Наделал уже кучу ошибок в своей жизни, пора принести хоть что-то полезное для «Родимичей»…

Тогда, два года назад, после тех «спасителей» произошёл какой-то психологический надлом… Жить! Главное – выжить, любой ценой! Мы с Артосом поняли в тот, «спасительный» день, что смерти нет - пока ты дышишь… и не обязательно знать слова «Аве Марии»… После того «стада», для нас ничего святого не осталось! Ребёнок, женщина, старики… всё можно «под нож», если на кону твоё существование! Когда вышли на это поселение, наше состояние было критичным, и мы с Артосом уже начинали поглядывать друг на друга в качестве аперитива. Нас тут накормили, обогрели и предложили место для житья… Мы среди них ходили и удивлялись, какие они тут все блаженные… и безмозглые. И ждали случая, когда можно нанести удар в спину и присвоить их добро… но потом, постепенно, забыли про свои планы, привыкнув к этим дурачкам.

Надо хоть что-то сделать полезное в своей жизни ни для себя, а для людей, и спасти этих дурил от ужасной смерти или длительного пребывания «консервой»… я почесал на шее свою рану. Почему при виде «господина» Александра появлялся такой зуд?..

А вот и сынок-выблюдок… устроился на крыльце рядом с папаней, ещё одной шмары не хватает… Мутанты поганые! Что они делают в поселении? Наверно вынашивают какой-то тварьский, коварный план… суки… Надо предупредить родимичей и нанести упреждающий удар по этому семейству нечисти! Именно нечисти! Наконец-то появилась настоящая цель. Может мне пришлось пройти через все невзгоды именно для этого часа!? Надо спасать Человечество от этих «санитаров», да, за эти тринадцать лет пришлось много сделать подлостей и гавна, но пришла пора исправлять свои ошибки и искупать грехи… Петенька… прости меня… Почему именно ты стоишь перед глазами? Твои слёзы боли от гангрены разъели мой мозг - Я всё исправлю, ради тебя… ради других деток «Родимичей»! Я спасу вас всех!

А вот и кровососка-доченька объявилась… вся семейка в сборе! Они явно собираются отправиться в путь… у «господина» Александра автомат на плече, а на спине радиатор от джипа, будь проклята та злополучная засада! Знать бы к чему всё приведёт, давно бы занялся чёртовым фермерством… но теперь обратного ходу нет! Пора сжечь этот гадский улей! Они развернулись и тронулись в глубь леса. Моё время возмездия настало, в запасе двенадцать часов! И я, пожалуй, зайду в гости к Михалычу…

****

— Привет, Михалыч! — прохрипел на пороге дома Кощей, собственной персоной. Всклоченная рыжая борода с седыми прожилками, лихорадочно блестят сумасшедшие глаза, неестественная худоба и ужасающая бледность, казалось, что этот человек - покойник.

— Глеб… это ты? — испугался Михалыч. Кого-кого, но Кощея он точно не ожидал увидеть, что-то там говорил Александр про этих двух друзей, которые вроде, должны быть, как минимум убиты, как максимум – не хотелось и думать. Надо было взять себя в руки. — Где Артос? Вас как уже три недели не видать… мы думали, вы ушли от нас…

— Артос… — нижняя губа у Кощея затряслась и он не выдержал и заплакал, — его больше нет… Они его убили… блять… хм… выпотрошили, как поросёнка…

— Тихо… тихо… Глебушка, — дрогнуло сердце у Антона Михайловича, и сам не зная зачем, он обнял Кощея, — проходи в дом… расскажешь, что случилось…

— Эти чудовища! Они нелюди… хм… — Кощей прошёл за крыльцо, но остановился в сенях, — времени нет, Михалыч… нам надо спасать жителей! Они вернутся и всех перережут… хм…

— От кого спасать, Глеб, возьми себя в руки… расскажи что случилось! — Михалыч, попытался придать строгость голосу.

— Ты с ним у кузницы разговаривал… хм, это настоящий кровосос. Он, вместе со своими детьми-монстрами, всех людей убивает… О-о-о! Это страшные чудовища! Михалыч, нам надо всех мужиков поднимать на ноги, я знаю, где у них стоянка!.. — тело Кощея дрожало как в лихорадке.

— Успокойся, Глебушка, родненький… намучился, — после этих слов, Кощей испытал неописуемое облегчение. Столько дней существования и выживания в постоянном стрессе, психику добили почти что до конца, и Глеб по-звериному завыл, уткнувшись в плечо Михалыча. — Всё хорошо… теперь ты с нами… Глебушка… тебя никто не видел из родимичей?..

— Уууу… вроде нет… хм… — всхлипнул Кощей, слегка насторожившись от вопроса, —а что?..

— Да так! Глебушка, всё будет хорошо!.. Нам всем будет рано или поздно, хорошо… Ты когда-нибудь, молился? — Михалыч почти нежно гладил трясущуюся спину Кощея.

— Нет…

— Попробуй, сынок, настало время помолиться нам с тобой! Давай, Глебушка… повторяй за мной слова… Боже… прости мне за все мои грехи… ну?.. Давай…

— Боже!.. хм… прости мне за все мои грехи… — Кощей отстранился от объятий и завороженно стал смотреть в зелёные глаза старика.

— Молодец! Иже си на небеси… да придёт Его царствие в наш мир, и да пусть всем воздастся за все наши грехи и прегрешения… и пусть наши помыслы очистятся от плохих мыслей и дум… Аминь!.. Крестись – как я! — Михалыч неистово стал креститься, и из его глаз побежали второй раз за этот день слёзы.

— …Аминь!.. — всё повторил в точности Кощей, чувствуя, как в душе расцветает тепло.

— Ты чувствуешь Это?

— Да, Михалыч… я Это чувствую!..

— Тебя Бог принял! Идём ко мне… сын мой… — и опять Михалыч обнял Глеба.

— Спасибо… спасибо… — зашептал Кощей. В углу сеней, рядом с дверью в комнату, из пустоты появился Петенька… Он был всё такой же, как девять лет назад, маленький, в той же фуфаечке и шерстяной голубой шапочке… На этот раз он не плакал, а улыбался по-доброму и приветственно махал своей целой, без следов гангрены, ручкой. — Петенька…

— Прости меня, Глебушка… — Кощей услышал в левом ухе шёпот Михалыча, после чего его пронзила острая боль в сердце, — этот грех мой… и нам всем гореть в аду, сынок…

— А… мммм… Петень… — прохрипел Глеб, ноги подкосились, и он упал на колени.

— Иём со мой, дядя Гъеба… — уже рядом стоял Петенька и протягивал руку, — поля ням уйти тюдя… нас тям здуть…

Михалыч сидел перед распростёртым телом и плакал. За долгую свою жизнь через многое пришлось переступить и много наделать глупостей, но почему-то именно сегодня было особо больно это сделать. Ведь в глазах Глеба он видел доверие и надежду… Сколько ещё придётся совершить человечеству ошибок, никто не знал, но одно было ясно, без них невозможно было идти вперёд.

— Папа? Что тут произошло? — дверь открылась, и в сени вышел испуганный Артём.

— Божье возмездие, сына…

Эпизод 15

— Ну что, дети? Будем пробовать заводить? — Александр выпрямился перед открытым капотом машины, только что он прикрепил хомутом последний резиновый патрубок, соединяя охладительную систему. — Сына, заливай воду!

— Окей! — кивнул Николай и подтащил два пластиковых пятилитровых бутыля.

— А мне понравились эти люди, — вздохнула Алиса, она сидела на траве и смотрела на работу своих мужчин, — даже захотелось вернуться к ним через несколько лет и посмотреть на них…

— Ну да, неплохие они, хороший мужик Михалыч, — согласился отец, вытирая тряпкой руки, — только вот слишком уж доверчивый и добрый… боюсь, как бы он не попался в капкан с таким мягким характером. А почему бы и нет? Может, и навестим потом, как-нибудь…

— Папа?.. Можно тебя спросить?.. — Николай заливал воду в систему и немного дрогнул, собираясь с мыслями.

— Конечно, что случилось? — Александр почувствовал что-то неладное и глянул с подозрением на сына.

— Как ты думаешь… лишние попутчики нам не будут в тягость? — из горловины радиатора полилась лишняя вода и Коля отложил бутыль в сторону.

— Чего?! — испугался Александр, бросая по сторонам взгляды, — какие попутчики? Ты с кем-то познакомился?

— Да… па… они такие же, как мы… одной крови…

— Идиот! Сына, ты забыл, что происходит вокруг? — вскипел отец, — никому нельзя доверять, даже если они такие же, как мы!

— Папа… их всего двое, я им рассказал про Пермь и предложил примкнуть к нам…

— Что-то подозрительно, — встала на ноги Алиса и с хитрецой посмотрела на брата, — на тебя совсем не похоже… рассказывай, кто они? Что-то мне подсказывает, что там замешана девочка…

— Это правда? — примкнул с вопросом к дочке, Александр.

— Это-то тут причём?! Они женщины, мама и дочь, и кто как не мы, им должны помочь? — разгорячился Коля, — Их так же, как нас, обратили в Ту Зиму… У них была большая семья, но все погибли. Они из Краснодара, если что…

— Ладно, сына… надо сначала познакомиться с ними, что они из себя представляют, а там видно будет…

— Конечно па! — заторопился Коля, раздеваясь, — я сейчас, мигом слетаю до них и позову… они в паре километров от нас… одно крыло тут, другое там…

Мальчик быстро обратился в орла и, взмахнув крыльями, грузно взлетел.

— Алиса, лети за ним, и держись на расстоянии, чтобы тебя не заметили, а то обманут нашего мальчишку, — прошептал Александр дочери и открыл простреленную насквозь дверь водителя, — разведай обстановку!

— Да, отец… — кивнула Алиса и стянула с себя куртку.

* ***

Их и правда было только двое, и они пришли три года назад в Уральские Горы из Краснодара. Обосновались в одной из множества охотничьих сторожек, раскиданных по всему Южному Уралу, обустроив своё новое жилище. Почти на всей территории центральной России, поголовье животных упало до нуля, и только в горах, после Бомбардировок и долгой зимы сохранились практически все виды парнокопытных и млекопитающих. Горы послужили хоть каким-то щитом от ужасных последствий. У всех свои вкусы и сдвиги, у Кораблёвых была мания «санитарии» и очистки человечества от грязи и мразоты… А вот Любавины избрали себе другую миссию – держаться от людей как можно дальше и ждать часа, когда люди сами перебьют себя, или наоборот – выживут и наладят свою новую жизнь. Поэтому они были «веганами» среди вампиров - только кровь животных, без человечьей… А ещё у них был небольшой лайфхак и секрет, поразивший Александра.

— Гематоген?! — вскричал удивлённо Александр, — Это правда!?

— Да! — засмеялась Алина Любавина, матушка Мариши. Крепко сбитая женщина с чёрными, как смоль, волосами и обаятельной улыбкой, даже «весёлые» морщинки в углах глаз, не портили красоту. — Мы на этом гематогене почти два года прожили, когда добирались до гор… ни одной животины не встречались, не считая одичавших человечин, убивающих друг друга… И ничего, продержались!

Александр с Алиной беседовали, облокотившись об капот джипа, а Николай с Маришей в это время играли в шашки, и так же хохотали над чем-то своим. Алиса сидела с книгой «Зелёная миля» и краем глаза смотрела на них и улыбалась, почему-то она чувствовала, что всё будет хорошо.

— …Коленька рассказывал, что в Перми, такие как мы, создают своё поселение… это правда? Неужели нас так много?

— Да… мы в Уфе встретили четверых, они нам и рассказали про это. Вот теперь туда путь и держим, — подтвердил Александр, — так что, добро пожаловать на «борт»! Место всем хватит, как говорится – в тесноте да не в обиде…

— Спасибо, Саша… только обязательно заедим к нам, прихватим восемь ящиков гематогена…

— Ха-ха! — не выдержал Александр и снова загоготал., Алина примкнула к смеху, заражаясь искренности. Алиса обречённо вздохнула, да уж, все мужики становятся немного дурочками перед красивыми дамами, даже если мужчина является вампиром…

А ещё через полчаса они тронулись в путь, оставляя позади «Родимичи»… Артоса… Кощея… Михалыча… Тимура… Впереди их ждало новое начало и надежда на будущее! Земля перезагружалась!

Шокоподарочек

Уффффф! Вздох… дышать… уфффф… Темнота… Какая жуть, ничего не вижу… Где я? Чувствую, что руками и ногами могу шевелить, только вот они упираются во что-то твёрдое… так... по структуре дерево с лева… с права… подо мной и надо мной… Глебушка, родненький… куда чёрт возьми ты попал на этот раз? И этот запах… знакомо пахнет землёй… Так… надо сосредоточится, вспоминай… что произошло?! Михалыч… я пришёл к Михалычу, хотел спасти всех родимичей от этих проклятых кровососов… Блядь… что там мне он впаривал? Что-то про наши грехи и Бога… ещё и молились мы с ним?! Или это было во сне? И на меня снизошло прозрение и Божья милость, а потом в сердце этот «благостный» старикан всадил нож… Ублюдок… двуличный ублюдок…

Но я ведь умер?! Или нет? За мной пришёл Петенька и взял меня за руки и повёл на Свет! Или это тоже сон?! Бляяядь… всё это профанация! Нет ни смерти, ни жизни! Где я чёрт возьми? В Аду? Или в Раю?..

В ГРОБУ… да блядь я в гробу! Под землёй… и живой… Почему я не погиб? Точно помню нож в сердце… Что за шутки? Сбылась мечта идиота, наградил меня этот кровосос какой-то болезнью бессмертия и гнить мне под толщей земли, вечно… И шея ужас как чешется…

А может Он, тот, который верховодит там наверху всем, решил так пошутить надо мной? За что?.. Тут уж мне не откопаться, как это произошло у вампиров, Михалыч закапывает покойников основательно, мне ли не знать! Сууууука!!! А-а-а!!

Конец 1 Части

— Эко тебя братишка, скрутило. — Боль! Он понял, что увидел в глазах Артёма - это была дикая боль и бессилие! — зачем он тебя такого оставил?!

— Ээээ, ууууээээ… — в углу глаза Артёма проступила слеза. Как под гипнозом Николай прошёл к рядом стоящей кровати Михалыча, взяв подушку, он вернулся обратно.

— Ты этого хочешь? — Коля показал подушку инвалиду. Тот затих, как будто всё понимая, — окей! Я это сделаю, братишка, мне не трудно…

— Не смей! — за спиной раздался пронзительный шепот Алисы, Николай вздрогнул от неожиданности. В дверях стояла разгневанная сестра. — Ты не имеешь право это делать!

— Ты считаешь, что такое мучение – это правильно?! Ты же видишь, как ему больно! Хм… — почему-то Николай всхлипнул, но выпустил из рук подушку, — это же какое-то издевательство! Мы же столько раз людей убивали, а это убийство было бы во благо! Да и сам Михалыч бы отмучился… я же вижу, что Артём не хочет так жить!

— Да, и я вижу, — смягчилась Алиса и подойдя  к брату, приобняла его, — но есть вещи, которые не нам решать. Задушив его, ты, возможно, ещё и убил бы Михалыча? Ты об этом не подумал?

— Глупости! — сдёрнул с себя руки сестры, Николай, — я бы всем лучше сделал… а ну вас… я гулять!

Мальчик психанул и выбежал из дому. Алиса печально вздохнула и посмотрела на Артёма.

— Он у нас горячий!.. Доброе утро, Артём, меня зовут Алиса!

— Ууууээээ… — заукал в ответ Артём.

— Вот и познакомились… тааак, а где тут у вас тазик и вода?.. — Алиса решила поухаживать и помыть сына Михалыча.

*  ***

Николай не мог больше находиться в деревне с голодным желудком, рядом с таким большим количеством людей с тёплой кровушкой в жилах. Погуляв немного по поселению, он потихоньку вышел на опушку леса. Срочно надо было получить глоток крови - молодой организм требовал усиленного питания, это папка мог употреблять зелень и другую всякую гадость, старик, одним словом. Пришлось пройти вглубь леса почти с километр, сложить одежду в аккуратную кучу, и только потом перевоплотиться в крупного орла и взмыть в небо. Конечно же, если человек увидит настоящую птицу, он очень удивиться сей факту и обрадуется, учитывая, что на Урале с времён Бомбардировки не осталось ни одного крылатого создания. Но это удивление будет меньшим, ежели в небе он увидит человека, парящего в воздухе. Обычно семья старалась охотиться по ночам - не надо смущать посторонние и неподготовленные взгляды, в этом случае можно было изменять свою внешность только частично, но на этот раз пришлось подкорректировать сложившийся распорядок.

Пролетая над кронами деревьев, Коля всматривался, включив свою способность дальнего взора. Увы, крупной дичи пока не попадалось, не считая довольно упитанной лисы с лисятами… если бы не детки, Николай бы бросился бы за ней, голод начинал уже довольно сильно раздражать - михайловские овощи, «ни к селу, ни к городу»… И тут он увидел волка, который крался в траве и принюхивался. Волчья кровь очень насыщала питанием, примерно так же, как человечья. Без промедления, Николай рванулся в пике, прорезая эфир и в подлёте к цели, стал изменять своё тело. В последний миг, волк насторожился и резко отпрыгнул в сторону. Со всего маху Николай в холостую пропахал траву и землю. Втянув крылья, Николай присел на корточки и зашипел, растопырив руки перед собой - вместо ладоней белели костяные наросты, напоминающие кинжалы. По идее он ждал нападения увернувшегося зверя, волк – это не заяц, зубами вцепится, не отпустит.

— Ухаха! Хаха! — перед ним стояла обнажённая стройная брюнетка, совершенно не смущаясь своей наготы, — промазал, малыш?!

— Ни чё не промазал, — с обидой в голосе прогундосил Николай, полностью перевоплотившись в человека. Сейчас он топтался, застенчиво прикрывая рукой паховую зону, — я, специально передумал… здрасте!

— Привет, мальчик! — девушка хихикнула, — как тебя зовут?

— Николай... и я не мальчик! — чуть с вызовом представился Коля, смело посмотрев на незнакомку. Через две секунды он покраснел и опустил взгляд, никогда он не смотрел на голую, незнакомую девушку. Конечно же, Алису он не раз видел в чём мать родила, но к ней он привык, она ведь всё же была родной сестрой, а в походных условиях такое не редкость.

— Ха-ха… — весело захохотала девушка, понимая свою силу, — меня зовут Мариша! Ты тоже, такой как мы!?

— Скорей это вы такие, как я! — огрызнулся мальчик.

— Да расслабься, Коленька! Я тебя не обижу… Ты один или у тебя есть семья? — Мариша стала подходить к Николаю, тот с осторожностью стал пятиться, умудряясь удержать своё ладошечное прикрытие.

— А тебе какое дело? — недоверчиво спросил мальчик.

— Да брось, Николай, мы же одинаковы с тобой! Моя мама говорит, что мы пришли заменить людей и вообще… И ты, и я – одной крови! Ну?.. Не читал что ли Киплинга?

— Я не люблю читать всю эту глупость, это сестра у меня любительница… — резко замолчал Николай, понимая, что проговорился.

— Вы вдвоём с сестрой? Или у вас есть родители? — ухватилась за нитку, Мариша, ободряюще улыбаясь, — я вот  живу с мамой, и мы из Краснодара! Мне нечего скрывать, потому что вижу, что ты хороший мальчик!

— Я не мальчик… — опять проворчал Коля, глянув исподлобья на бесстыжую Маришу, — я этими руками десятки бандитов разорвал!

— Ооой, как страшно! — Николаю почудился в голосе Мариши, сарказм и издёвка, — а мы с мамой почти никого не убили и не разорвали!.. Мы от простых людей стараемся держаться подальше, у них и без нас проблем хватает!

— Что? — искренне удивился Коля, даже рука немного дрогнула, чуть не показав сокровенное, — но они же звери! Они, как раковая опухоль на планете…

— Они всякие бывают и плохие и хорошие… и даже очень плохие в детстве были очень хорошими… Ну так что? Ты только с сестрой? — поменяла тему, Мариша.

— Нас трое! — признался мальчик, понимая, что в численном противовесе его семья в большинстве, — ещё отец!

— Прикольно! Ты голодный?

— Есть немного…

— Давай вместе поохотимся? На северо-востоке, в пяти километрах крупное стадо оленей пасётся.

— Давай! — с облегчением согласился Николай, не в силах больше укрывать свои мужские принадлежности остро реагирующие на обнажённую девушку.

Через пару минут волчица уверенно бежала по траве, ловко перепрыгивая коряги и пеньки, а над ней парил орёл. Охота началась!

Эпизод 12

— Славик… цвет видишь, практически светло-жёлтый - это значит, металл дозрел и на грани перехода в жидкое состояние… ещё чуть-чуть и мы потеряем форму… быстро, клещами бери и неси сюда, — Александр в кожаном фартуке, кепке и в суконных варежках стоял у наковальни, с поднятым молотом. Молодой двадцатилетний парнишка выхватил из печи щипами нагретый кусок металла и быстро положил его на наковальню. — Малорик… а теперь в две минуты надо поработать молотом…

Искры в разные стороны, выдох, удар. Славик взял поменьше кувалдочку и стал помогать своему учителю. От жара у обоих ручьём бежал пот по лицу, по телу, по ногам.

— Ну что? Саша? Ещё будем кочегарить? — у больших мехов стоял Михалыч, только что он перестал раздувать уголь в печи.

— Хоре, Михалыч! Самое то! Запомни, Слава, надо по максимуму придать форму именно боем и не забывай окалину удалять… вот так вот - это очень важно! А теперь закалка… Давай сам, Слава, береги голову и волосы! — Александр отложил молот и отступил, оставив парня одного. Тот, снова взяв клещами заготовку, на этот раз подбежал к двум бочкам и опустил её резко сначала в одну, потом в другую. Струи пара ударили вверх с характерным шипением. — Не перепутай, обязательно, сперва - в масло, потом - в воду… молодец… Ну всё! На сегодня отпахали, а завтра шлифовка и заточка.

— Может, Саш, ещё пару дней погостишь? — Михалыч кочергой раскидывал горящие угли по всей рабочей площади печи, дабы ускорить их быстрое прогорание.

— А там потом ещё пару дней, и ещё? Не, Михалыч, мы и так на две недели затянули «гостевание», я планировал в это время быть уже в Свердловской области а через месяц в Перми, до ноябрьских морозов. Теперь как-то придётся нагонять эти две недели, — Александр прошёл в хозяйственную часть кузни и стал снимать с себя фартук, — а сам знаешь, что сейчас с дорогами и на дорогах, не мне тебе рассказывать…

— Дядь Саш… Михалыч… я не нужен больше? — Слава уже успел облиться водой, переодеться и сейчас ждал указаний от старших.

— Давай, дуй! — махнул Михалыч.

— Не нужен, только Слав, не забудь про зольность и закалку, с завтрашнего дня вы с Михалычем будете вдвоём управляться! На крайний случай, Андрей поможет вам, обещал, — Александр поднял указательный палец, — и не берись за крупные объёмы, поначалу с малого, надо прочувствовать все фазы металла, а там уж ты поймёшь, что дальше делать!

— Окей, дядь Саш! Спасибо, вы многому научили, — Слава подошёл к Александру, по-мужицки, пожал руку, и чуть подумав, неловко приобнял, — всего хорошего вам и вашим детям!

— Да ладно… — сконфузился Александр, похлопав по молодецкому плечу подмастерья, — мне тоже было приятно с тобой работать, с полуслова понимаешь и… спасибо за пожелания!

Парень оставил мужчин одних и выбежал наружу, подальше от огненного жара, к прохладному северному ветерку.

— Ну вот, видишь, люди уже привыкли к вам. Дом мы бы в неделю всей артелью вам поставили! Такие руки нам бы ой как пригодились… а твоя дочка, просто золотце! Так помогла мне с Артёмом! Думаешь, я не понимаю, как тяжело с ним?! Бедная девочка… две недели подтирать и обмывать человека в таком состоянии и ведь я её просил, оставить, сам справлюсь, ни в какую… Твоя Алисанька мне стала как дочь! Подумайте втроём хорошо, может, останетесь? Ну это же бред детей таскать по такому миру, себя не жалеешь – их пожалей! Сердце болит за вас! — пока Антон Михайлович всё это говорил, Александр успел умыться с самодельного умывальника и одеться. Сейчас они сидели на крыльце и смотрели вниз по склону, на вечернее поселение. С некоторых домов из труб вился дымок, и пахло банным духом.

— Мы не можем остаться, и вообще… мне надо поговорить серьезно с тобой! Вчера вечером я с детьми беседу вёл, и мы решили кое-что тебе рассказать. Ты веришь нам, что мы вам ничего плохого не сделаем? — Александр ободряюще положил ладонь на колено Михалыча.

— Что за глупость, Саша… мне не нравится этот вопрос…

— Просто ответь - веришь?

— Конечно же, верю! Уж что-что, но за эти последние тринадцать лет, я научился разбираться в людях. Я вижу в человеке и гниль его всю, и подлость, и наглость, но и свет научился видеть в людях. Я глубоко убеждён, что спасение Человечества в истинном свете и добре… А сейчас очень тяжёлое время и когда мы пройдём этот путь, то или придёт духовность, возрождающая этот мир, или зло, которая нас уничтожит! Вы хорошие люди - и дочь твоя, и сын и ты! Что ты хотел рассказать?..

— Разговор будет длинным… я тебе расскажу про ту Пятилетнюю Зиму, которая нас всех изменила…

****

Той Зимой

Сегодня падал зелёный снег, красиво, если бы не знание того, что это последствия полураспада йода и цезия. Второй год зимы, еды консервированной на складах и в магазинах много, так же как и замороженных трупов людей, собак, кошек и птиц… Город практически весь вымер, остались в живых горстки людей, обитающих в подвалах, бомбоубежищах и других подземных строениях, но они почти все страдают кровавым поносом, тошнотой и надсадным, выхаркивающим кусочки лёгких, кашлем – последствия острой лучевой болезни. Других болезней у выживших нет. Жители Самары жили вопреки всем физическим законам, употребляя в пищу «фонящую» еду и воду. Над городом весело сверкала коса цивилизаций, забирая последних…

— А вот и я! — по лестнице спускался на дрожащих ногах, Александр, он был одет в две фуфайки, валенки, ватник и тряпку, намотанную на голову, в руках держа сумку с чем-то тяжёлым, — папанька принёс морскую капусту, овощное рагу, кильку в томате и даже говядину консервированную… уфффф…

Никто не ответил! Жена в беспамятстве лежит у потухающего огня, трёхлетняя Алисочка свернулась в комочек, и дрожит всем телом, не в силах ответить отцу. В руках у Виктории маленький Коленька, которому повезло гораздо больше всех, он так и не успеет стать человеком… У всех гноящие волдыри на лице, на руках, на ногах… на всех участках тела…

— Боже… боже... — шепчет Александр, скидывая на пол поклажу. Взяв на руки дрожащую дочку и обняв её, он устраивается у костра, подкидывая приготовленные поленья. Дым поднимается вверх, к потолку, и уходит в вентиляционный туннель, на улицу. — За что это нам всё?..

А ещё он понимал, что сегодня последняя ночь для Вики и младенца… Она вторую ночь харкала кровью, а сейчас впала в кому... Радиация забирала жизненные силы неумолимо! Год выживать после ядерных взрывов, и умереть, как же не справедливо… А через пару дней придёт очередь дочки, а там и Александр… Может на пару дней и можно было растянуть жизнь Коленьки, но не нашёл сегодня ни детского питания, ни сухого молока - не радиоактивной же морской капустой кормить малыша, в конце концов!

— Спят усталые игрушки… книжки спят… — запел колыбельную дрожащим голосом Александр и стал качать дочку, — одеяла и подушки ждут ребят…

Мужчина свободной рукой вытащил нож из-за пояса, и приложил остриём к детскому горлу. Другого выхода он не видел - сначала Алису, любимую доченьку, сладкую карамельку и самую добрую девочку на всём белом свете… Потом легче… Коленька ещё не успел к сердцу прикрепиться! Там уж и Вику… самую лучшую женщину, которая когда либо была у Александра! Она ничего не почувствует, и вряд ли придёт в себя… Ну а себя в две минуты, совсем не тяжело…

— Даже сказка спать ложится… чтобы ночью нам присниться… хм, — всхлипнул Александр… рука дрожала и тут дочка открыла свои синие глаза!

— Папя не останавивася… дайсе…

— За день мы устали очень… скажем всем спокойной ночи… глазки закрывай… ба-ю-бай… — и Алиса закрыла глаза, а Александр выпустил нож и заплакал. Он понял, что не сможет это сделать.

— Я ждал именно этого! — неожиданно старший Кораблёв услышал чужой, мужской голос за спиной.

— Ты кто такой! — вздрогнул Александр, опять поднимая упавший нож и разворачиваясь.

— Не важно, — говорящий находился в тени, в глубине подвала и его было не видно, — главное – ты не сделал то, что хотел…

— Тебе какая разница, что я хотел? Убирайся отсюда – это моя семья!..

— Сначала я хотел вас убить, когда вы пришли в этот подвал, но потом стал присматриваться к вам. Я могу вам помочь!

— Как? Как ты можешь помочь, чужак? Отмотать время на год назад?.. — выкрикнул в сердцах, Александр.

— Нет… я вам дам спасенье и новую жизнь! И твои жена с детьми выживут! Хочешь ли ты принять мою помощь?!

— Если ты дьявол, то забирай мою душу… я хочу чтобы они жили…

— Мне не нужна твоя душа… Вот, выпей это… — из темноты проступил незнакомец с протянутой рукой, из разреза на кисти, струйкой бежала тёмная кровь. — И ты спасешь себя, жену и своих детей…

Продолжение следует:

– Всё! Я больше не могу! Мне надоело быть в этом доме «мужчиной»!

– Тихо, тихо, милая, ну что ты начинаешь?..

– Что я начинаю? Я ещё ничего не начинала! С утра помыла пол, посуду, приготовила еду, вытерла пол… После обеда поменяла смеситель в ванной, починила разъём электропроводки в зале, перекопала пять соток огорода, покрасила веранду в голубой цвет, как ты хотел. И ты мне ещё «тихо, тихо»?

– Солнышко, ну я же допоздна работаю, денежки просто так с неба не падают…

– Мне на твои денежки плевать, ты мужик или кто?

– Или кто! Я менеджер, а у нас нервная работа…

– Лучше бы ты был слесарем! У них хоть руки растут из нужного места, а не как у тебя, из жо…

– Заткнись, дура! Ну ведь договоришься, я за себя не ручаюсь…

– И что ты сделаешь? Ударишь меня? Ты своими рукажопами и муху то не прибьёшь... И не вылупляй тут свои глаза, сосудики лопнут, потом ещё тебя лечить…

– Сука!..

Хруст, шлепки, шипение, по полу растекается масло и тишина…

* * **

– Лёва, здорова!

– А-а-а, Панин, только тебя вспоминал, долго жить будешь. Что там у тебя?

– Я тут того… переусердствовал…

– Блиииин, Сёма, это то, что я думаю?

– Ну немного не то… но в принципе, да.

– Сёма, дорогой, это не нормально! Третий раз за год… по тебе психиатр плачет горькими слезами. Может тебе надо подлечиться? Нервные клетки не восполняются…

– Кончай стебаться, Лёва, у меня беда, а ты подначиваешь…

– Ладно, бог с тобой, что на этот раз ты свернул?

– Голову нахер вырвал на корню, сейчас она только ножкой левой дёргает, правой перестала…

– Какой писец, ты реально, маньячелло… Теперь все провода и привод шейных позвонков под замену. Какой в этот раз уровень выставил?

– «Жена», на девяносто процентов, ты же понимаешь, одиночество оно такое… Иногда и поговорить не с кем с этой проклятой работой, так хоть с ней какое-то общение…

– А почему только девяносто?

– Ну чтоб и мужскими работами занималась на десять процентов…

– Дурак ты, там же в заводских настройках написано: «универсальный работник»! И предупреждение не использовать чужие программы. Нахер ты левые приложения устанавливаешь? В предпоследний раз что ты "влил"?

– «Сестра»…

– И ты её по «кумполу», сестру то за что?

– Да она достала: "жениться тебе надо, племяшек хочу покачать", и каждый день, как будто что-то заело… ну и не выдержал…

– Да уж, твоя судьба быть одному… Ладно, через час подъеду, двадцать тысяч, сам понимаешь, брат, привод, провода… И пожалуйста, я откачу до заводских настроек и без всякого левака!..

– Да, да, Лёв, у неё ещё линзы под замену и масло вытекло…

– Ох, ты неисправим, шижик… жди!

— Я это всё понимаю, — вздохнул Тимур, — …нам тоже было несладко, мы три года назад оказались в «Родимичах», грязные, голодные. Я почему-то плохо помню про то время, но помню, что мы жили под землёй, где-то под Челябинском… Ещё помню сестру, она умерла от радиации, мама билась в истерике, а папа её обнимал и обещал что всё будет хорошо. Но там ничего хорошего и не было. Главный в бункере был большой дядька в погонах, не помню, как его звали… Так он всем указывал, что делать, а ещё он убивал людей в наказанье по всякому поводу… Мама прикрывала мне глаза, но я всё равно много что видел! Однажды за воровство еды, нашему соседу, не знаю даже, что он там своровал, этот страшный человек на глазах у всех разрезал шею и, отделил голову… А потом бойцы этого урода, он себя президентом республики Свободных называл, съели соседа… Это был ужас, и этого я никогда не забуду…

— Бедненький, — с сочувствием глянула на Тимура, Алиса, вспоминая, сколько таких типов им пришлось уничтожить.

— Не надо так уменьшительно-ласкательно! Я уже большой! Это всё было и, наверно, это всё ещё есть… Но я уверен в одном, мы не должны убивать друг друга - это не правильный путь! Мы убежали с того бункера, от тех зверей в человечьем обличии, подальше от смертельной городской радиации, нам тоже в дороге попадались люди, готовые убить в любой момент… и даже мой отец это делал и не раз, но в конце концов, мы оказались тут! Михалыч нас принял, накормил и согрел. Почти год мы привыкали к родимичам, ожидая подвоха и предательства… и наконец, мы поверили. Не все тут хорошие, несколько человек точно, негодяи, а парочка есть уголовников… но вот как-то уживаются и пытаются быть полезными, по мере своих способностей…

— Ладно, Тимур, давай закроем эту тему!— Алисе стало неловко от такого разговора, она не хотела спорить с мальчиком, хотя видела, что с такими мыслями, он мог попасть в нехорошую историю в дальнейшем.

— Хорошо! — и тут мальчишка повернулся к девушке, в глазах заиграли озорные огоньки, — хочешь, я тебя удивлю?

— Да, — немного настороженно кивнула Алиса.

— Побежали за мной, тут за двором Котовых, есть кое-что, от чего ты придёшь в полнейший восторг! — сказав, Тимур со смехом рванулся с места, сворачивая с протоптанной дорожки, через кусты дикой малины, вдоль забора. Алиса побежала за ним, не отставая ни на шаг, заражаясь весельем. Ребята выбежали на опушку леса и остановились. — Смотри!

— Ух ты… это что? Качели? — Алиса открыла рот в удивлении. Перед ними стояла большая берёза с толстыми, раскидистыми ветвями, на самую толстую ветку был прикреплен канат, с привязанной за середину, доской. Не каждый бы понял, как на этом устройстве кататься.

— Да! Папа называет её «тарзанкой», он для всей детворы её сделал!— улыбался от души, Тимур, — смотри, сейчас покажу!

Мальчик ловко прыгнул, перехватывая руками канат и ногами, балансируя, вскочил на два конца доски. Дерево немного задрожало от веса ребёнка. После чего, он стал болтать всем телом, играя на противовесе и быстро разгонять амплитуду качения.

— Тимур, осторожно… — немного напугалась Алиса, но при этом, улыбаясь. В это время мальчик взлетал почти на два метра в высоту, задевая ногами листву соседнего дерева.

— Не бойся! — прокричал Тимур, удаляясь и приближаясь. — Хочешь покататься?

— Я, наверно, не смогу, — ноги у Алисы задрожали, конечно же, она хотела. Хоть девушка могла при желании взлететь самостоятельно в небо, но катание на качелях было что-то из того далёкого детства, которое осталась там, за той пятилетней зимой, которая изменила всю планету.

— Сможешь! Я тебе помогу! — Тимур в пару движений остановился и спрыгнул на землю, — иди сюда… Тебе лучше сесть… вот, между ногами пропускай канат и попой садись… молодец! А сейчас я тебя раскачаю… держись крепче за канат!

— Ой… ой… — все громче и громче выдыхала Алиса, дух захватывало с каждым прыжком вверх. На земле, с боку устроился хохочущий Тимур и толкал в спину, раскачивая подругу. Один раз она чуть не выпустила крылья, но сдержала этот позыв, вряд ли мальчик продолжал бы так весело хохотать. — Как же круто! Ох…

Из деревни бежали мальчики и девочки, привлеченные визгом гостьи, и вскоре дети стали развлекаться на «тарзанке», поочерёдно сменяя друг друга. На какое-то время Алиса забыла и про бандитов, и про пятилетнюю зиму, и даже про погибшую маму и превратилась в самую простую девочку…

Солнце ярко освещала многострадальную землю, и удивлялось этим странным людям, которые, не смотря на миллиардную ужасную погибель свою, продолжали радоваться столь малому… А ещё оно удивлялось, как вообще они смогли выжить… и для чего?!

****

— Добро пожаловать в хату! — открыл дверь своего дома, Михалыч, приглашая войти гостей. Александр с сыном, немного потоптавшись на крыльце, со смущением сделали шаг, входя в помещение, вслед за хозяином. Небольшие сени пахли сырой землёй и овощами, и когда глаза немного привыкли к темноте, стало понятно почему. На полу, в деревянных ящиках лежали разные овощи, а к деревянному потолку были подвешены женские чулки, наполненные луком. — Извините за этот бардак, просушиваю овощи, попозже в яму опущу… Идёмте в зал… можете в сенях оставить радиатор…

— Спасибо… — Александр скинул со спины свой «панцирь» и приложил его к стене, — а вы не плохой собрали урожай…

— Да так… пока то, что поспело… Сына!?.. привет! К нам гости! — крикнул Михалыч, проходя в комнату и маня за собой Кораблёвых, — смелее, мой сынок вас не съест… Артём у меня добрый малый… и безобидный…

В зале стоял устойчивый запах болезни: смесь несвежего белья, мужского пота и сладковатый запах гнили. Александр с Колей переглянулись, понимая, что сын Михалыча чем-то болеет.

— Сейчас, сейчас, — хозяин прошёл к окнам, открывая шторы и форточки, запуская свет и свежий воздух, — извините, сейчас пару минут и будет свежо. Просто боюсь просквозить сына, он же не может пожаловаться…

— А что с вашим сыном? — наконец задал Александр вопрос, который давно вертелся на языке.

— Да так, небольшая оказия… два года назад он упал с водонапорной башни в одной из заброшенных деревень, — немного дрогнувшим голосом, ответил Михалыч, — проломил череп и сломал позвоночник… Вот так вот, в сенях овощи и в спальне овощ… да простит меня Бог за этот каламбур…

Михалыч перекрестился в угол зала, там, на стене висел выцветший календарь с изображением Богородицы с младенцем. Александр давно уже не видел такого религиозного атрибута и искренне удивился.

— Знаю, надо было дать ему умереть, чтобы не мучился… но я не смог это сделать, проявил слабость, — в углу глаза сверкнула слеза, — он же дышит, он на меня смотрит, хоть и мычит… бульончик любит глотать… Я сказки читаю, ему нравится… Как же я дам умереть?.. Нет… Что я? Не смогу родному сыну, что ли подтереть попу?.. Или ноги с руками подвигать? Да я всё смогу! Как вы относитесь к иван-чаю с диким мёдом?

От резкого перехода от сына к чаю, гости вздрогнули.

— Не против, но потом сходим к вашей кузнице, глянем с чем мне работать…

— Хорошо! Тут, не далеко от склона этой горы… вообще, в своё время эта гора спасла жизнь мне и моей группе… — стал вспоминать Михалыч, одновременно закидывая поленья и берёзовую кору, в грубо сваренную «буржуйку» и доставая некое подобия огнива. — Сейчас… минуту…

Рядом с буржуйкой стояло ведро, из него Михалыч вытащил шепотку сухой травы, заменяющую трут, и положил на конец кремниевого огнива. Ловким движением рук, хозяин чиркнул гвоздём и сухостой задымился.

—Вуууу… вуууу… — стал раздувать Михалыч, щурясь от дыма. Через секунду трут вспыхнул. Подбросив ещё немного сухой травы, он осторожно выложил огонёк в печь. — Так и живём… по-простому, как наши предки. У нас есть спички, и даже зажигалки, находили в экспедициях, но стараемся без острой необходимости их не использовать. Вы садитесь за стол… не стойте, как чужие… Сейчас я быстро организую перекус…

— Мы особо есть не хотим, — Александр с Колей прошли к деревянной скамье у окна, стоящей рядом с грубым столом с толстенными ножками и сели.

— Давайте… опозорьте меня… Чтобы гостей не накормить? Да где это видано?! — возмутился Антон Михайлович, выкладывая на стол деревянные чаши с боле менее разнообразной едой. — Это гордость наших «Родимичей»! Это всё мы возродили своими руками… Это настоящий картофель, эта солёная капуста из реальных кочанов, если что… А вот кабачковая икра, представляете? Ещё у Козловых в этом году выросли баклажаны, но их всего пять кустов, решили, пустить все плоды на семена… думаю, в следующем году будет уже отличный урожай!.. Это мёд вместе с сотами… берите лепешку и макайте, не стесняйтесь… Лепёшки из овса, не очень вкусные, но с чем-то пойдёт! Знаете, семена овса дали хороший урожай, растут отлично, но пока рожь и пшеницу не можем возродить… не всходят…

— Антон Михайлович, если не секрет, а где вы достали семена? — Александр на половину лепёшки положил восковой кубик мёда и поднёс к носу. Давно забытый аромат защекотал ноздри, пробуждая такие далёкие воспоминания.

— В одной из экспедиций под Златоустом мы наткнулись на небольшое семенохранилище, — Михалыч поставил на печь кипятиться железный чайник и, пройдя к своим гостям, сел рядом, — …говорят, незадолго до начала бомбардировок правительства многих стран построили такие «семенные банки»… вот и у нас, в России они были построены… видать и нарвались мы на одно такое хранилище…

— Повезло… а как спасла вас и вашу группу эта гора? — напомнил Александр, не без удовольствия входя во вкус поедания угощений. Коля не разделял такого ажиотажа по отношению к человеческой пище, он без интереса крутил в руке взятый плод отваренного картофеля, мечтая о хорошем глотке тёплой крови.

— А это прямо какой-то мистический рок, — заулыбался хозяин, — Это было в тридцать восьмом году… да, да… в самый разгар Зимы. Мы выживали в Миассе, слава богу, на этот город не прилетело никакой бомбы… только со Златоуста иной раз надувало облака, надеюсь, понимаете?!.. Там мы в бомбоубежище и тянули первые три года… страшное время было, думаю тогда и вам не легко было. Ну так вот… в какой-то момент мы достигли предела, дозаторы пищали от радиации, ну и не смогли больше там жить. Собрали манатки и рванули подальше, на юго-запад, через Уральские горы. Нас осталось к тому времени четырнадцать человек, обмороженных, покалеченных и напуганных не очень радужными перспективами… Мы были на грани, запасы еды закончились… шестидесятиградусный мороз, закутанные кто во что горазд… В таком состоянии мы вышли к склонам этой горы умирать…

— Не понимаю… и как она вас спасла?

— Случилось чудо… мой сын нашёл вход в пещеру, особо выбора тогда у нас не было, мы решили перекантоваться в ней. А пещера оказалась не простой, то ли рудная шахта, то ли какая другая штольня, глубиной метров под сто, выходящая в довольно объёмное естественное помещение с каменными сводами. Нам вполне хватило места устроиться. а ещё там мы нашли припрятанный продовольственный запас всякого добра восемьдесят пятого года выпуска прошлого столетия… Ещё при советской России созданного. Не знаю, откуда он там появился, но этот секретный склад спас нашу жизнь… Вот так! Вы не видите аналогии со спасением израильского народа из египетской неволи, Моисеем? Вы хоть и молодой, но должны помнить эту историю?!

— Конечно же помню… и правда, что-то в этом есть! — согласился Александр, удивляясь такому фантастическому везению и откинулся на спинку скамьи - еда больше не лезла…

— Но на этом чудеса не кончились, — загадочно подмигнул Михалыч, — когда наконец зима отпустила матушку-землицу со своих ледяных объятий, и снег растаял… в ста метрах от входа в шахту проступил крепкий фундамент какого-то строения. Дерево в труху превратилось, а вот наполовину разрушенная печь осталась и ещё гигантская наковальня… Это был знак! Так мы и остались тут жить, а потом выстроили кузницу.

— Удивительно…

— Вот и я о том!.. Ладно, — Антон Михайлович встал на ноги, — я быстренько к своему сыну схожу, немного его телом позанимаюсь, чай пока наливайте… пейте без меня, не стесняйтесь…

Эпизод 10

Доброе утро, Глебушка! Спал несколько часов, а может и сутки… без часов не понять. Не сразу сообразил, где нахожусь, а потом вспомнил эти клыки «господина Александра» и мозг взбодрился… шея призывно заныла тупой болью. Сейчас открыл глаза и думаю… ещё поспать или покушать? А может снять штаны и постирать? Жалко воду, хоть и дождевая, но с десяток пятилитровых сосок запаса есть. Запах мочи просто лезет во все щели: и в нос, и в рот… Надо встать… ну ка, смелей!.. Ну, вот и отлично, почти ровно на ногах держусь… Темно… На свежий воздух! Очень хочу вдохнуть запах листвы и травы, а не эту едкую парашу… Вперёд!..

Уфффф! Как хорошо! На улице светло, а значит дневное время… Шатаясь, снял штаны и кинул в траву, успею постирать. Странный видок: в рваной фуфайке и без нижнего белья… да и срать! Опасно так безрассудно стоять, хоть и листва деревьев прикрывает обзор с верху, мало ли, может у этих кровососов и зрение, как у орла, дальнозоркое… Но у Глеба Аркадьевича, есть чутьё, а оно подсказывает, сегодня нету охоты на него! Сколько раз чутьё и везенье вытаскивала его из самого тёмного места нигера… оттуда, где никогда не светит…

Глебушка с Артосом остались вдвоём в стаде… именно в  стаде! Мы полгода уже находились в этой каждодневной лотерее, в наше стадо загоняли иногда свежих «баранов» и «овец», разбавляя отару… Эта банда называла себя «спасителями» и они спасали только себя, отлавливая на дороге всё новых и новых путников, для пополнения своего человеческого стада. Каждый день мы ждали, что сегодня вытянем «счастливый» билет стать ужином… Каждый, блять, божий день… Кто-нибудь из них заходил в загон и начинал развлекаться… Прыгнуть!.. Присесть!.. Замереть!.. Поднять руку!.. Весело?! Все радостно исполняют приказы под хохот «весельчака», а почему бы не выполнять эти просьбы?!.. Если кто-то ступит и замешкается, то без промедления получит пулю в лоб и с ужином станет всё ясно… «Баранов» с «овцами» тоже не обижали, кидали нам кости с недоеденным мяском… И вот мы остались вдвоём с Артосом в оскудевшем стаде… не знаю, наверно на дорогах совсем мало стало путников, или просто не везло «спасителям»… Мы стоим перед весельчаком а ноги у обоих дрожат… Тогда я так же вроде обоссался… Поднять руку!.. Прыгнуть!.. Отжаться!.. Спеть «аве Мария»!.. И я и Артос не знаем слов, обречённо посмотрели друг на друга… И бах… у них где-то стали стрелять, громкая такая пальба, даже взорвалось что-то… «Весельчак» побледнел, развернулся и тут прилетает шальная пуля ему в лоб… Шанс – он выпадает только раз! Кощей вылезет из любой жопы, на корточках, ползком… Мы с Артосом выжили… полгода прыгали, отжимались, поднимали руки… Вот когда вас так не хватало! Где же вы были Санитары, куевы? Что же вы санитарили в это время? «Господин Александр»… может мы и занимались мародёрством или убийством, но никогда не занимались «фермерством» и не разводили «скот»… Жизнь, она такая… волком зовоешь!..

А теперь идти поссать, пожрать, попить и опять спать… Силы надо восстановить, и через пару дней пора выдвигаться из этих гиблых мест… Вернуться в «Родимичи», и так и быть, а ну эту дорогу к епени матери! Посадить чёртову картошку с капустой, пусть Михалыч радуется обретённому новому «колхознику»… может, и правда… пора полезным заняться?.. А Артосу пусть земля будет пухом... намучился…

продолжение следует:

…а ведь получилось! Тихонечко… прикопать могилку, как будто ничего такого не произошло и никакой покойник не вылазил с этих чернозёмных мест. Отлично! Ещё опавшей листвой подсыпать, так, хорошо! Темно и на ощупь… главное - не шуметь. Ну, всё, пора ползти! Медленно и бесшумно, ещё с десяток метров, не плохо… вроде никто следом не пристроился с этой семейки… А какой же этот подросток, реально, садист… маньяк… Лет тринадцать, а башня совсем снесена… как и у его папаши, не плохо Артос ему снёс чайник, пусть земля ему будет пухом!

Да, после последнего сосущего «общения» с господином Александром, он потерял сознание по-настоящему, но у Глеба Аркадьевича организм крепкий и сердце всё же закачало последние капли крови по циклу… когда он пришёл в себя и открыл глаза, то по разговору всё понял. Его посчитали умершим… Шанс – он выпадает только раз! А уж притворяться, Глеб Аркадьевич умеет… вся его жизнь, сплошная игра, иногда он сам не знал, где истинное «я»… Как дети, ей богу, наивные…

Так? Сколько метров? Полтишок наверно уже есть, пора подниматься на ноги. Да, всё кружиться и дичайшая слабость, но ты через силу, через не могу… Давай Кощей! Вот так… молодец… берёзонька моя, подопри меня… родненькая… Смог же! А говорил - не выдюжу… выдюжил, как миленький! А теперь тихо, не торопясь делать шаг вперёд… прощай родненькая берёзка… Ещё шаг… Ох, малорик, дядя Глебушка… километр… надо продержаться и не упасть… иначе смерть… последние силушки из закромов, из нутра… Щас глянем, что там в карманах? Так и есть, немного земли подсыпалось, да и хер на неё - всё в рот что в рот полезло… или там как-то по-другому говориться?.. Срать… А есть то можно, немного хрустит на трёх оставшихся зубах, ничего, просто глотать… и идти не останавливаясь… к сторожке-земляночке… С каждой минутой сила в ногах и руках крепчает! Всё будет нормально, Глеба, шаг… ещё раз шаг… да, болтает, как базарную шлюшку… и шея болит, просто ужас… Даже идиотское желание возникает, попросить господина Александра отсосать немного, ха-ха… бред…

Сотни людей Кощей загубил на своём пути от тюрьмы до этой могилы, всякие были личности… и сволочи, и добронравные, и женщины, и дети… но он сейчас живой а где они? А они сейчас гниют и фонят на всей территории батеньки Урала, а он, хоть и воняет мочой и трупятиной, но идёт живой! Мучает ли совесть? А что это такое?.. Совесть сгорела в той, пятилетней ядерной зимы… Морозы достигали шестидесяти градусов, снег выпадал разноцветного оттенка до пяти метров высоты. Дозиметры  трещали почти везде и на всё.  Деревья, приходилось откапывать, леса были занесены слоями радужного снега… Тот ад закалил выживших и уничтожил понятие совести и добра… Каннибализм, трупоедство - было в порядке вещей и никого это не удивляло, животные и птицы пропали… Что там трещали эти упыри? Санитары Человечества? Ага… сука… «санитары», а где тут чистенькие и не замаранные?.. Нету тута таких! Все обгадились… а то умные самые… Сами поди не нектаром питались в ту зиму… Падлы!

Упал… как же неохота вставать… спать хочу… свернуться в калачик и баюшки… Ещё бы присыпаться листвой и совсем будет хорошо! Анюта… первая любовь… восьмой класс… Чёрные волосы, как смоль и карие глаза… Те качели, на которых любили качаться после школы… первый поцелуй, после которого получил затрещину по щеке, не сильную, но обидную. Удар… ещё удар… Бей… давай же, ещё бей… удар… Не спать, Глебушка… вставай… милый, через силу, через «нихочу»… Так… отлично!.. Ноги дрожат… сколько, интересно, выпил у меня крови этот «господин Александр»?.. Вампиры поганые… как же так получилось, что засада, которые десятками делали с Артосом, сработала именно на эту сумасшедшую семейку? Да елки палки, знать бы - постелил бы перину или матрас… или ещё что?

Шаг… ещё шаг… осталось метров триста до родненькой сторожки… там есть немного вяленого мяска, пару лепешек ещё оставалось, которые с Артосом не доели, килограмм картошки… и вода! Как же охота пить, жабры сохнут… Слёзы бегут по щекам, вперемешку с могильной грязью, он в очередной раз выжил. Ещё и носом шмыгаю, откуда столько воды осталось в организме? Такое дикое обезвоживание, а он плачет… жалко себя? Конечно же, жалко, а кого ещё жалеть как не себя? Никто не видит, даже бог… Кого-кого, но Бога точно нет… и Дьявола, иначе бы давно меня кто-нибудь забрал к себе!

Ещё тогда, зимой, когда он нашёл погибающего пятилетнего ребёнка и отогрел… родители дитятки замёрзли, а это чудо умудрилось выжить, обняв остывшую мамку… Мальчик. Петя. Пару месяцев Глебушка даже пытался выходить мальчугана, проникся… Рука у него гнила, перемёрзла в тот день… Петенька плакал от боли, надо полагать – гангрена, а мозг-то пятилетний, не понимает… Плачь, крик... это было невыносимо… Ну и пришлось ребёнку помочь избавиться от мучений… Его хватило почти на месяц, ну да… мяско было не жирное и сухонькое…

Да, блять… нету совести, нету добра… ничего нет! Только желание – выжить! Не падай… шаг… ещё шаг! Будь мужиком, через столько пройти и сдохнуть как бездомный пёс? Так… светать начинает, эх, пока бы и не нужен свет… он этот лес на ощупь знает, а за этой елью землянка, метров сорок… Держись, Кощеев! Иди!

Вот и землянка, почти со стороны невидима, присыпана стволами деревьев и листвой… Эти летающие твари может и не увидят сверху… коршуны, блять, мутированные…Так… не спотыкаться… прихватить ветвь ели и как-нибудь приложить на дверь, чтобы уж точно никто не заметил этот схрон… Отлично, получилось, даже если упала эта ветка, срать… Сил уже нет поправить, пусть как будет… Попить воды! Где она? Так… вот… Пить… ещё… ещё… Боже… как же хорошо!.. Лепёшки… хочу жрать, не могу… Это просто райская пища, сдобренная бегущими слезами… опять заплакал… Ну а что такого? Обоссан, в слезах, в грязи… для общего счастья чего ещё не хватает?.. Ничегооо, гордости тоже нет, ни к чему эта глупая гордость… Как же вкусно!!!  А теперь спать… спать и ещё раз, спать… потом проснуться, пожрать и опять спать! Только сон восстановит силы… а они ой как нужны… Спокойной ночи, Глебушка!..

Эпизод 8

Поселение «Родимичей» окружено густым сосновым лесом. С северной стороны возвышается холм выветренной и высушенной некогда горы, подступающий к бревенчатым домам, заросшим травой и мохом склоном. Небольшие возделанные участки земли подчёркивают обжитость территории деревушки. На протяжении сотен километров Семье ещё не попадались такие селения, с начальной стадией сельхозхозяйства. Сейчас они стояли на вытоптанной ногами, тропе, перед деревянной дощечкой на столбе, с названием населённого пункта.

— Ну и корявый почерк, ха, — хихикнул мальчишка, кивая на столб. И в самом деле, с каллиграфией у того, кто писал на дощечке, обстояли дела не очень. Семь букв разной величины и наклона. Николай одет в кожаный, грубо сделанный и выдолбленный своими руками, костюм, только ботинки армейские, с толстой подошвой. В руках внушительный железный ящик серого цвета. На поясе висит здоровенный нож, почти ему до колена… именно этим орудием мальчугану в своё время делали «смайлик» на теле, взял на память о «друге» Копчёном…

— Ерунда… а вот огороды у них и, правда, не плохо смотрятся. Они реально возрождают садоводство, даже интересно, — улыбнулся Александр. Отец одет в армейские, цвета хаки, куртку и штаны, на ногах кирзовые сапоги. На голове чёрная кепка, с козыркой  назад, как у доядерных тинэйджеров, преследующая только одну цель – скрыть не вполне заросшую непотребность. На плече висит миниатюрный «узи», за плечами, на спине прикреплен пробитый радиатор, очень напоминающий панцирь черепахи.

— Я же говорила! — тоже мило улыбнулась Алиса, после чего, по строению губ невооружённому глазу стало бы ясно, чья она дочь. На теле девушки джинсовая, стильная курточка, на ногах джинсовые штаны, подчёркивающие почти сформировавшуюся женскую фигуру и удобные белые кроссовки. Она единственная выглядит не воинственно и даже чуть-чуть кокетливо. Ни на поясе, нигде либо ещё, не висело какого-либо оружия, не считая рюкзака на спине. Никто бы и не подумал, что эта миниатюрная девушка, почти девочка, при желании, в пару секунд может вас разделать на составные филейные части. Она так же в руках держит такой же ящик, как и брат.

Семью уже заметили, и на встречу к гостям выходило несколько вооружённых мужчин во главе с крепко сбитым седовласым дедом. За ними шла небольшая любопытствующая группа женщин и детей.

— Добрый день, уважаемые… эээ, родимичи! Мы - семья Кораблёвых и пришли к вам с Миром! — слегка поклонился Александр и сделал знак своим детям, те, сделав пару шагов вперёд, опустили ящики на землю, — это наш подарок вашему поселению, 18 микроренген в час, проверено…

— Ну, ну… с миром, — прокряхтел дед, настороженно нахмурив густые и сросшиеся, такие же седые, как волосы, брови. Он остановился в паре метров от лежащих ящиков, — сейчас по дорогам ходють только разбойники да душегубы неприкаянные. Вас только трое?

— Да, мы втроём, — подобрался Александр, периферическим зрением посматривая по бокам, — я пришёл за помощью, а возможно и с помощью… кто из вас «Михалыч»? Говорят, у вас есть настоящая кузница?

— Михалыч, это наверно они… — прошептал на ухо «седому» один из мужчин.

— А вы значит, из Самары путь держите? — кивнул дед и прищурил глаз, — и якобы работали сталеваром? Или металлургом? Странно, никогда не слышал про металлургические заводы в Самаре…

— Уже и не услышите, был… Самарский металлургический завод, так и назывался. Мы лили плюшки алюминиевые, если что… а вы, судя по всему, и есть Михалыч?

— Так и есть, Антон Михайлович Беляев, — что-то решив для себя, Михалыч по-доброму улыбнулся, и подошёл, почти впритык к Александру протягивая руку, — сами понимаете, времена нынче опасные, не всякому можно доверять, даже если у него есть дети.

— Александр, — несмотря на солидный возраст Михалыча, Александр почувствовал крепость рукопожатия, — а это Николай, мой младший сын и Алиса, старшая дочь.

Мальчик с девушкой настороженно кивнули, не отводя взгляда от стоящих позади старика, людей. Те с любопытством рассматривали гостей, не каждый день приходилось видеть новые лица. И тут из толпы выступил знакомый голубоглазый парнишка и помахал рукой, Алиса неожиданно для себя улыбнулась.

— А это жители «Родимичей», думаю, у вас будет время познакомиться со всеми по отдельности, — Михалыч кряжисто присел на корточки, у ящиков, — если не секрет, что это за подарок такой? Очень напоминают армейские запасы…

— Так и есть, продовольственное добро, с закрытого посёлочка «Дуговая», — пока Александр говорил, дед откинул крышку и, заглянув внутрь, присвистнул, — да! Это настоящая тушенка, и в том посёлке, в подземном складе, есть ещё несколько тонн подобного!

— Ух ты… ничего себе… настоящие консервы… — люди приблизились к гостям и теперь более смело заглядывали за спину своего командира, удивляясь содержимому подарка.

— Такие стратегические запасы, конечно, делали со знанием дела, — Михалыч взял в руки одну банку и близоруко щурясь, стал всматриваться в выбитые надписи на крышке, — тридцать четвёртый год выпуска… за год до начала Новой Эры! Да уж, двенадцать лет срок хранения… не плохо, всего лишь два года просрока. Думаю, есть можно… Добро пожаловать в «Родимичи»! Будьте как дома! — дед ещё шире заулыбался, — и пока на постой только в мой дом, возражений не потерплю, у меня никого нет, кроме сына, но его вы точно не стесните!

За спиной Михалыча раздался одобрительный возглас и люди стали обступать гостей со всех сторон, каждый норовя быстрей пожать руку и представиться. Кораблёвы сначала жали ладони с недоумением, но уже через минут пять они расслабились, и тяжесть подозрения спала.

— Алиса, привет! — наконец пробрался к подруге Тимур и ухватил её за руку, — я знал, что вы придёте!

— Привет, Тимур! — «как же глупо», поймала себя на мысли Алиса, опять не выдержав, улыбнувшись. На долгом пути встречались разной степени обманщики и актёры, но такую добрую и искреннюю улыбку, как у Тимура, нельзя было изобразить при всём желании. Откуда у человека такой истинный свет? Понятно, что он ещё ребёнок, но в этом мире дети переходили рубеж наивности слишком быстро… или они погибали… — Как и обещала…

— Пойдём со мной, я тебе покажу, как мы тут живём! Пусть они сами, без нас, — махнул рукой мальчик и поманил за собой Алису, — что с твоими руками? Да что ж такое, холодные какие… Идём?

— Алиса, не отходи! — взволновался Александр, увидев дочку с чужим мальчиком.

— Дядя Саша, меня зовут Тимур, я друг Алисы! Можно мы погуляем, даю вам своё мужское слово, с вашей дочерью ничего не случится! — оттараторил Тимур, не отпуская ладонь девушки и смело глядя на Александра.

— Ого! — Александр опешил от такого наглого нахрапа и глянул на младшего Колю, тот ему подмигнул с ухмылкой, — ну, если вы, молодой человек, даёте мужское слово, то я не вправе отказать…

— Я тоже вам даю слово, но уже за словА моего сына… Андрей! — представился один из мужиков, крепко сжимая руку, — я отец этого наглеца. Тимур рассказал про вашу беду с машиной, я смотрю, вы на спине приволокли повреждённый радиатор?

— Очень приятно… ладно Алиса, через часик чтобы была рядом, — Александр отвернулся от молодой парочки, отвлекаясь, — да, именно он пробит, надеюсь, у вас найдётся в поселении кусок меди?

— Найдём, что мы, нищие какие, — ответил Михалыч, ухмыляясь, — жизнь у нас потихоньку начинает налаживаться… вот, сегодня вечером устроим пир на все «Родимичи». Идёмте за мной, провожу в мои хоромы. Не переживайте за дочь, Тимур хороший мальчик, потом приведёт ваше солнышко… А пир будет знатный! Когда вы ещё ели настоящую картошку или тушёную капусту? Ааа? То-то же! Да ещё и с вашей тушёнкой, вспомним Те времена!.. Знаете, мы ещё и брагу настоящую найдём, если по сусекам поскребём… Нам очень нужна помощь настоящего специалиста, нету у нас кузнеца, хоть ты тресни, а вот кузница есть, не порядок! У нас есть полицейский! Врач-онколог, по совместительству терапевт, окулист, педиатр и врачеватель женских болезней. Есть строитель, специалист по логистике, два менеджера, контролёр, дворник. Я - бывший фермер, лётчик даже есть, представляете?! Прости господи, даже проститутка затесалась в наши кадры, хорошая женщина, но слабая на одно место… А вот этот тип, бывший помощник депутата, но он бывший был уже до Войны, бездельник, любит советовать…

— Да ладно, Михалыч, — покраснел «бездельник» с правой стороны. Люди, идущие следом, дружно загоготали. — А чё вы ржёте? Хороший совет никогда лишним не будет…

— Вот видите, какие люди, кто только не собран в нашей доброй компании, а вот кузнеца нет! А вы металлург-сталевар, не кузнец, дак и врач-онколог не педиатр… Нам нужна ваша помощь! Живите пока у меня, а вдруг захотите остаться с нами, мы, коллективно, сообща, всем этим колхозом построим вам дом, у нас же есть строитель… Ну дак как?

— Я вам помогу! У вас есть деревянные бочки и отработанное машинное масло?

— Найдём!.. что мы, нищие что ли?..

Продолжение следует