Первое. Выходили обычно замуж за того, кого выберут родители. Там было прямо до фига этой вашей любви.
"Девка должна быть "умная, здоровая, рукодельная и смирная". "Работать куда ее ни ткни". Бывает, впрочем, что какие-нибудь пятнадцать-двадцать пять рублей, даваемые отцом "за девкой", заменяют и здоровье, и ум, и доброе поведение... Отцы и матери падки на это ужасно. Сами женихи на такое денежное приданое совсем не смотрят"
И проявлялась эта любовь соответственно
" Профессионального разврата не существует, но очень легко купить всякую бабу деньгами и подарком"
"Если муж бьет жену и при этом сломает или испортит тот предмет из своего несложного инвентаря, которым чинил расправу, то ему, разумеется, гораздо более жалко этот предмет, чем избитую жену"
"Пьяный муж бьет иногда жену, если она откажется исполнить какое-нибудь его приказание (снять с него сапоги, уложить его спать). Достанется также ей, если она откажется лечь с ним спать и т.п. Словом, за всякое неисполнение мужниной воли. Я знала одного мужика, который любил, когда он бывал пьяный, так издеваться над женой: "Становись, жена, на колени, клади голову на порог, моя воля, захочу -- убью тебя!" И баба должна была беспрекословно класть свою голову на порог, а он заносил над ней топор, причем маленькие дети его обыкновенно подымали плач и крик. Тогда он произносил: "Детей жалко, а то бы не быть тебе живой", -- и отпускал жену. Если она не слушалась его -- бил ее жестоко (иногда вальком по голове). "
Но и в трезвом виде женщину жалеть было не принято. Прямо совсем.
" Что делает женщина во время беременности
Всё. И в доме справляет всю домашнюю работу, и в поле -- вяжет, полет, молотит, берет конопли, сажает или копает картофель, вплоть до самых родов.
Иные женщины рожают, не домесив хлебов. Иные родят в поле, иные в тряской телеге (почувствовав приближение родов, иные бабы торопятся доехать домой). Иная баба при начавшихся родовых схватках бежит домой, "как овченка": приляжет во время схваток на землю, а как боли отпустят, опять бежит"
" Ребенок по часу и больше ползал в грязи, запачканный, мокрый, кричал, плакал. Чтобы он замолчал, ему иногда давалась в руки печеная картошка, сырое яблоко, огурец и т. п. Иногда он пытался переползти высокий порог избы, падал, ушибался, ссаживал все лицо и т.п. Свою печеную картошку или огурец он, разумеется, вываливал в грязи и навозе и уже в таком виде ел их, иногда пополам с тем, что текло у него из носу и т.д. Ел отбросы из корыта для свиньи, пил из этого корыта, хватал руками что попало, "нагадит да рукой и хвать". Иногда набивал себе землею рот, глотал землю."
" До двух, иногда до трех лет ребенок не имеет представления о Боге, а затем уже начинает понимать, что образа в углу избы -- "Бог". Подражая старшим, крестится на них. Лет в семь иногда с грехом пополам выучится читать "Отчу" или "Богородицу". Бывают, впрочем, бабы, которые всю жизнь свою не знают толком "Отчи". Первые слова о Боге, которые слышит ребенок, это, разумеется, те, что "Бог накажет", поэтому Бог представляется ребенку прежде всего грозным. Первый святой, которого он узнаёт, -- это, кажется, Илья-пророк, и ребенок уже очень рано начинает креститься во время грома, чтобы "Он, батюшка" не убил его. На исповеди, к которой отправляются дети, начиная с шести-семи лет, священник тоже пугает его наказанием Божиим.
Впрочем, подрастая и начиная принимать участие в пастьбе скота, общих проказах с другими детьми или поступая в школу, ребенок довольно быстро заражается "вольнодумством". Сколько раз приходилось из детских уст слышать фразы вроде: "Бог-то еще там не то накажет, не то нет..." Такое "вольнодумство" не только у детей, но и у взрослых как-то удивительно уживается вместе с верой и с суеверием. Слышит ребенок от стариков про Егорья, покровителя лошадей, и про "Алексея -- с гор потоки", про Аграфену-купальницу, про Ивана Купалу. Все эти рассказы довольно известны."
В общем, жили как в сказке.
Очерки из быта крестьян одной из черноземных губерний
Можно прочитать, например, тут
