17-я Сибирская умирала, но не сдавалась.

"Добрыня" со скрежетом накренился вправо и начал падать. Экран дисплея показывал повреждение правой конечности, мигавшей тревожным красным цветом. Шеин попробовал стабилизировать положение боевого робота, но встать на ступню не вышло. «Наверное, потому что её не было", - подумал Пётр вспоминая как палили по нему танки до того как он расстрелял их из пушки.

Все эти мысли промелькнули в голове оператора огня за пару секунд до того, как "Добрыня" рухнул кабиной вниз на груду битого кирпича, оставшегося от пятиэтажного дома, служившего ему укрытием с утра.

«РЕКОМЕНДУЮ НЕМЕДЛЕННО ПОКИНУТЬ МАШИНУ! АВАРИЙНАЯ ОБСТАНОВКА! РЕКОМЕНДУЮ НЕМЕДЛЕННО ПОКИНУТЬ МАШИНУ!»

ИИ тараторил свою мантру не переставая, сигнал тревоги бил по ушам вонзаясь в воспалённый мозг безжалостным кинжалом. Придя в сознание Шеин со стоном повернул голову вправо. Лучше бы он этого не делал. На него пристально уставились безжизненные глаза первого пилота, тело которого, свесившееся с кресла, удерживали только ремни безопасности.

Лоб Григория Кирилловича был разглажен, но глаза так же прищурены. Он словно с осуждением смотрел на подпоручика говоря: «Вставай, Пётр! Чего разлёгся?! Враг ещё не уничтожен! Давай! Ещё чуть-чуть!».

Это «чуть-чуть» и держало Шеина третьи сутки на ногах. Хотя даже ходить уже удавалось с трудом. Система воздухоснабжения была повреждена ещё два дня назад. То ли после того удара в котором погиб командир, то ли в следствии атаки орбитального истребителя, вдарившего по ним из всех стволов. Севу, отвечавшего за ракетное вооружение, вон вообще по стене тогда размазало. Пётр подбил «Ахиру», вот только так и не понял рухнула утка в городе или смогла дотянуть до своих.

В носу подпоручика постоянно кололо иголками, глубоко вдыхать было дьявольски больно. Следствие это плохого воздуха или сломанных рёбер, слева, он не знал.

В отражении погасшего навсегда счётчика боеприпасов на него смотрел осунувшийся человек с воспалёнными глазами и лопнувшими сосудами белков. Смахнув кровь со щеки, оператор огня подполз к самодельному пульту, на который ему удалось вывести часть функций «Добрыни».

Левая рука машины не функционировала, и оператор огня упираясь в землю правой перевернул металлического гиганта на бок. Не замечая боли во всём теле от удара об пол, Шеин навёл прицел на несущийся к нему по дороге парочку танков выпустив по ним остаток боеприпасов пушки.

Клац! - что-то стукнув заклинило, но даже оставшихся снарядов с лихвой хватило, чтобы разорвать атакующую технику в клочья.

Последовавший за этим в цилиндрический корпус страшный удар дёрнул машину, ИИ замолчал на полуслове (наконец-то!), а в кабину вдруг начал поступать свежий воздух.

Круглое отверстие с рваными краями размером метр на метр образовалось точнёхонько на месте секции командира.

Они выстрелили друг в друга одновременно лежащий на боку русский робот, с вытянутой вперёд рукой, и направлявшийся к нему выкрашенный в синий «Оками».

Вражеская машина замерла на полушаге и над куполом её поднялся чёрный дымок. Но и «Добрыне» досталось - после очередного удара в кабине вспыхнул пожар.

Рванув рычаг аварийного люка Пётр выскочил наружу, скатившись по ноге робота выкрашенной в бордовый цвет. И откуда только силы взялись?

К сожалению, за спиной раздалось жужжание сервомоторов, и хищник двинулся вперёд. Шеину ничего не оставалось кроме того, чтобы броситься внутрь развалин за единственную оставшуюся неразрушенной стену. На бегу он вырвал из кобуры на бедре шестизарядный «Аргумент».

Бабам! – новый залп противника разбросал повсюду каменную крошку, но стена выдержала. Вот только сверху, ударив по макушке, на голову Петру что-то упало. Совсем не больно. Вроде бы книга.

И всё-таки повод для радости был. «Оками» зашатался, что-то приглушённо хлопнуло внутри него, и робот начал медленно кренится на бок.

Вражеский пилот не стал ждать падения и прижимая к груди короткий автомат выскочил из купола шустро бросившись под защиту груды камней справа.

Только добежать до неё так и не успел. Шеин дважды пальнул в синдикатовца из револьвера. Первый выстрел оказался промахом – рукоятка оружия скользнула из-за крови, стекающей в ладонь с запястья. Тут же перехватив «Аргумент» поудобнее, Пётр всадил пулю в голову противника начисто снеся ему половину лица.

«Кончено! Это был последний!» Оператору огня неожиданно захотелось попить чаю. И чтобы непременно из его самодельной жестяной кружки. Подумалось, что надо обязательно потом разыскать её и достать из робота.

Тяжело вздохнув подпоручик уселся у стены и взглянул на предмет под его ногами. «Точно, книга. Надо же старинная. Настоящая, бумажная, - подумал он. Николай Островский «Как закалялась сталь». Хм, сталь — это хорошо. Сталь — это защита.

Вдруг почему-то стало трудно дышать и Пётр судорожно рванув застёжки комбинезона на груди захрипел и потерял сознание.

* * *

- Реально трое суток? В одиночку? Не может быть!

- Может-может. Я сегодня утром от врача слышал, что завтра его с Самусенко какой-то генерал награждать прилетит.

Двое пациентов военного госпиталя имени Риммы Ивановой располагавшегося на Фрунзе - Туров и Зиятдинов замерли возле закрытых дверей палаты номер восемь с интересом разглядывая через стекло лежащего на кровати худощавого мужчину с синяками под глазами. Тот что-то читал, положив книгу себе на живот, а подушку под спину.

- Ребята с первого этажа мне рассказывали, что он шесть роботов подбил и целый десяток танков, - запахнув больничный халат сержант Туров кивнул на дверь.

- Врут поди, - засомневался ефрейтор Зиятдинов с опаской обернувшись на мелькнувшую в коридоре старшую медсестру.

- Так статья в «Имперском статуте» есть. Не читал?

- Нет.

- Так посмотри. Там про всё написано. И как 17-я Солнечный освобождала и про десант Синдиката и то что на орбите бой был поэтому нашим ребятам подмога не пришла, а когда послали, транспорт подбили. А подпоручик в одиночку, в подбитом «Добрыне», один за троих, как белка в колесе крутился. Экономил патроны, прятался в развалинах… в конце покинул горящий робот и вступил в перестрелку с вражеским пилотом.

- Ничего себе… - выпучил удивлённо глаза Зиятдинов резко обернувшись назад втянув голову в плечи.

По коридору в их сторону быстрым шагом направлялся главврач и лицо его ничего хорошего им не сулило.

- Так!!! А вы что тут делаете?! – закричал Шанский отчего оба солдата вздрогнули. - Быстро в палату!

- Михаил Юрьевич, да мы только…

- В палату, я сказал! У вас процедуры через пятнадцать минут!

Шурша тапочками по кафелю мужчины поспешили послушно скрыться с глаз доктора.

* * *

- Настоящая бумажная книга? Надо же? Давно не видел, - спрятав руки в карманы белого халата главрач подошёл к кровати на которой лежал Шеин.

- "Как закалялась сталь", - прочитал доктор сощурившись. - А я-то думаю... так это же про коммунизм. Тьфу! Социализм!

Пациент вымученно улыбнулся одними губами.

- Нет, доктор. Это про характер и людей. Очень интересно. Про тех что войну выиграли, страну восстановили. Почти как мы.

- Понятно, - анализатор в руках доктора тоненько попискивал. – Как самочувствие?

- Нормально.

Взглянув на показания прибора, Шанский сверился с записями в прикроватном компьютере, круглосуточно наблюдавшим за больным, и недовольно покачал головой:

- Подпоручик, я вас попросил бы мне не врать в следующий раз. Хорошо?

- Слушаюсь доктор, - виновато взглянул на него Шеин, осторожно положив книгу на тумбочку.

- Сухость во рту, головокружение, пятна перед глазами, боль в грудине беспокоят?

- Иногда, - коротко кивнул Пётр. - А ещё привкус во рту горький. Никак не могу от него избавиться. Ни запить, ни заесть.

- Всё пройдёт. Наберитесь терпения. Будете как… ну не новенький конечно, но службу продолжить сможете. Правда с некоторыми ограничениями.

- А когда пройдёт? – оживился пациент, впервые проявив какие-то эмоции.

- Пётр Григорьевич, голубчик! Вы забыли, что мы вас с того света вытащили? Да на вас места живого не было!

- Я благодарен, но…

- А теперь спать! – безжалостно прервал говорившего Шанский. - Спать немедленно! Завтра у вас ответственный день. Вам нужно сил набраться. А то прилетит генерал, а в вы принять его не сможете.

- От чего же не смогу…

- СПАТЬ! Без разговоров. Приказываю вам! Попозже я зайду ещё проверю как вы, - развернувшись на каблуках главврач направился к приоткрытой двери.

- Дрыхнет наш герой? Нет?

Когда доктор ушёл, Туров и Зеятдинов вновь вернулись к двери палаты под номером восемь. Некоторое время они молча наблюдали за ворочавшимся с бока на бок Шеиным. Подпоручик явно не мог найти себе места, а затем воровато оглянувшись снова уткнулся в книгу.

Сержант, вздохнув, коснулся пальцем стекла, будто так стараясь прикоснуться к человеку с обыкновенной, ничем не примечательной внешностью, но горящей отвагой сердцем, а затем под одобрительным взглядом ефрейтора, задумчиво произнёс:

- Стальной.

Глоссарий:

Ахира (яп.) – дикая утка.

Оками (яп.) – волк.