Если и существуют единороги в наши дни, то это, конечно же, нарвалы – уникальные китообразные из северных морей. Одна беда: вот эта вот устремлённая в небеса красота, достигающая у самцов 2-3 метров и весящая до 10 кг – это не рог, а бивень. То есть зуб. Левый. А остальных – нема! И я сейчас совсем-совсем не шучу.

У нарвальих детишек зубы, как и полагается млекопитающим, имеются, и даже в количестве: шесть пар зубов на верхней челюсти и одна на нижней. Но зубы эти молочные и вскоре выпадают, а постоянные уже не вырастают, оставаясь в рудиментарном состоянии внутри дёсен. Но у юношей-нарвалов в процессе взросления один из резцов начинает активно расти и в итоге превращается в совершенно потрясающий инструмент.

Что касается самок, то у 85% из них оба резца остаются в зачаточном состоянии в дёснах, а вот у остальных 15% вполне себе могут развиться и стать бивнем или даже двумя бивнями, вот только совсем коротенькими.

Но в редчайших случаях у самки может развиться самый настоящий, не отличимый от мужского, бивень.

Так зачем же нарвалам бивни? На самом деле, учёные выдвигали десятки гипотез о том, как же нарвал может пользоваться своим бивнем, и ни одну из них толком не было возможности подтвердить или опровергнуть, потому что нарвалы, несмотря всю свою долгую и печальную историю взаимоотношений с человеком, остаются видом изученным достаточно слабо – всё из-за того, что обитают они на больших глубинах, прячутся под арктическими льдами и на глаза людям показываться не слишком-то любят. Как же я их понимаю.

Долгое время исследователи почти единогласно считали, что бивень нарвалов – это здоровенный многофункциональный датчик для считывания основных показателей окружающей среды. Согласно этой гипотезе благодаря «рогу», нарвал определяет давление воды, её солёность и температуру. Представляете, мы бы с вами открывали окно и выставляли наружу зубы, чтобы измерить температуру воздуха и атмосферное давление. Было бы забавно.

В пользу этой идеи свидетельствует наличие в роге большого количества нервных окончаний, но сразу возникает вопрос: почему только самцы? Что, самкам эта информация не требуется? То же самое возражение можно выдвинуть и относительно других гипотез – о том, что нарвалы с помощью этого своего бивня охотятся, оглушая добычу, что они таранят им льды и копают дно, чтобы выковыривать различных моллюсков. По этой логике «безрогие» самки должны были вымереть давным-давно без такого полезного мультитула.

В 2020 году в журнале «Biology Letters» были опубликованы результаты 35-летнего исследования нарвалов, обитающих у берегов Гренландии. Учёным удалось измерить «рога» 245 самцов, и они пришли к выводу, что бивень нарвала – это не что иное, как ещё один причудливый результат полового отбора.

То есть он не помогает нарвалам эффективнее выживать в определённой среде, а помогает только чаще быть выбранным самками для передачи генов потомству. Ну как хвост у павлина. Это кажется невероятно логичным, и на тот момент выглядело как конец научных диспутов, длившихся не одно десятилетие.

Не говоря уже о том, что самцы используют бивни для показательных ритуальных боёв за самок, хотя это и не является для них основным способом выяснять отношения. Гораздо чаще они просто толкаются и пихаются боками, чем всерьёз скрещивают шпаги.

Но это оказался не конец. В этом году всё пошло на второй круг. Международная команда учёных опубликовала новое исследование в журнале «Frontiers in Marine Science», в котором описала свои наблюдения за «морскими единорогами» в Арктике. Ученые увидели, как нарвалы с помощью бивня охотятся, оглушая рыбу, а также взаимодействуют друг с другом в игровом формате. Исследователи наблюдали, как три нарвала с помощью бивней толкали друг другу рыбу, не съедая её. Ну, типа футбол такой по-нарвальи.

Думается мне, что продолжающиеся наблюдения за этими чудесными зверями подарят исследователям ещё не одно объяснение того, зачем же нарвалы отрастили рог, а мы с вами прочтём ещё не одну захватывающую статью о «морских единорогах». В общем, друзья, запасаемся попкорном и терпеливо ждём. Сил вам и терпения, господа учёные! А вам, нарвалы, долголетия и не попасться на зуб к белому медведю.

Так себе конец статьи, да? Ну вот, держите тогда ещё фото милой семейной группы нарвалов, состоящей из самца, самок и малышей.

Приглашаю вас также на свой канал Записки учителя биологии – там ещё больше интересного о живой природе.

Что творится на этом фото? Что за световое шоу у побережья?

На самом деле это не представление, это практически оргия – а точнее, нерест. Каждую весну прибрежные воды японского залива Тояма оказываются залиты ярко-синим светом: это волны выносят на берег десятки тысяч малюсеньких кальмаров ватенсий, или кальмаров-светлячков.

Всю свою недолгую жизнь эти кальмары проводят на глубинах от 100 до 300 метров, где радуют своим сиянием исключительно морскую живность. При свете ватенсии выглядят совершенно обычно, но в непроглядном мраке глубин напоминают прекрасные новогодние гирлянды.

Впрочем, светятся кальмары, разумеется, не для создания в море праздничной обстановки, а исключительно в практических целях, и нерест – далеко не первая из них, а как раз-таки последняя, ведь кальмары будут светить во имя любви и продолжения рода в последний раз.

Тело этого маленького кальмара, длиной не более 7 см, покрыто множеством фотофоров (от 850 до 1100 у одной особи) – специальных органов, в которых и рождается биолюминесценция за счёт окисления особого вещества люциферина кислородом в присутствии фермента люциферазы.

И самое первое и главное предназначение свечения – это поиск пищи. Все мы хотим кушать, и кальмар не исключение. Питается он мелкой рыбкой, ракообразными и некрупными сородичами-моллюсками. Слабое перемигивание фотофоров в тёмной воде ошибочно принимается их добычей за пищу, и она сама плывёт кальмару в рот.

Но ведь так можно и кого-то крупного случайно привлечь? Да запросто. Но кальмар к этому готов. Если он заметит приближение большой рыбы, то вместо слабого свечение организует в своих фотофорах серию коротких, но очень ярких вспышек. Рыба разбираться не станет, у рыб всё просто: непонятно – значит гипотетически опасно, плывём отсюда куда подальше.

Но и днём на меньшей глубине, куда кальмар-светлячок периодически поднимается в поисках пищи, фотофоры не оказываются бесполезными. Они подсвечивают брюшную сторону тела моллюска и как бы размывают его силуэт, делая его практически невидимыми снизу на светлом фоне освещенной солнцем воды.

Ну и, конечно же, сияние необходимо для размножения. Один раз. Дело в том, что кальмары-светлячки размножаются только один раз в жизни, и для привлечения партнёра они врубают свои «фонари» на всю мощность.

Все ресурсы организма эти животные тратят на формирование половых клеток и этот последний яростный свет, так что после нереста просто погибают – не от старости, а от истощения. Но происходит это не моментально, какое-то время их тела ещё поддерживают жизнь и свет в фотофорах, но бороться с морской пучиной они уже не в состоянии, вот и выносит их течение к берегам заливов, где они встречают свой конец, радуя глаз праздных наблюдателей.

Ну а на следующее утро побережья многих японских островов выглядят вот так. Грустно, но не забывайте: в море уже зародилась новая жизнь. Не зря родители так старались!

Приглашаю вас также на свой канал Записки учителя биологии – там ещё больше интересного о живой природе.