Заказал как то боцман проститутку на судно. Ну та ему и сосёт а у него не встает, 30 мин. Сосёт, час. Уже на втором часе говорит , ну не встаёт у тебя, не могу поднять, а боцман говорит, а мне не надо чтобы он стоял- мне надо чтобы он блестел!
Какая сила не дает бабушке Дарье развязать хитрый морской узел, завязанный старым боцманом?
Ответ. Та же самая сила, какая не позволяет старому боцману распустить завязочки фартука бабушки Дарьи, снять фартук, надеть на себя и помочь бабушке мыть посуду. Это сила трения.
В годы Великой Отечественной на море основная боевая нагрузка легла на катера. Это был наиболее многочисленный тип кораблей, которые выполняли множество важных задач: от высадки десанта до атак на конвои противника. Среди них особенно выделялись малые охотники типа МО-4, которые краснофлотцы с уважением и теплотой прозвали «мошками». Несмотря на скромные размеры и ограниченное вооружение, они неоднократно вступали в бой с более крупными и мощными кораблями врага, нередко выходя победителями.
Малый охотник МО-4
Расскажем историю человека, отслужившего на МО-4 всю Великую Отечественную с 1941 по 1945 годы. Боцман Сергей Шлыков участвовал в обороне Ленинграда, сбил два самолета противника. Когда немцы подбили катер, он остался на корабле и стал заделывать пробоины. Раненый старшина 1-й статьи выполнял свою задачу, пока не потерял сознание. Читайте подробнее о подвигах героического моряка в нашем материале.
Сергей родился 13 октября 1919 года в селе Киясово Михневского района Московской области. В 1939 году был призван на флот. После прохождения подготовки начал службу на малом охотнике типа МО-4 Балтийского флота. С первых дней Великой Отечественной на море развернулись активные боевые действия. Осенью 1941 года Шлыков смог отличиться. К тому моменту Ленинград уже был взят в блокаду. Немцы стремились сломить силу духа защитников города, устраивали регулярные артиллерийские обстрелы и авианалеты. Для защиты ленинградского неба советское командование активно привлекало и флотские экипажи. Шлыков на своем катере отвечал за крупнокалиберный 12,7 мм пулемет ДШК. Из этого грозного оружия он сбил немецкий бомбардировщик «Юнкерс-88».
Боцман катера МО-4 Сергей Шлыков, сбивший немецкий бомбардировщик «Юнкерс-88», октябрь 1941 года. Фотограф: Алексей Межуев
Катер с номером 213, на котором служил Шлыков, в 1942 году участвовал в 57 боевых операциях. МО-4 сопровождал транспорты, проходившие в блокадный Ленинград по Ладожскому озеру. Каждый боевой выход был связан с огромным риском: экипаж 43 раза попадал под авиаудары противника. Противник сбросил на катер до 20 бомб, регулярно обстреливал его из пулеметов и пушек. МО-4 не имел бронирования, поэтому такие атаки были чувствительными. За зенитное прикрытие на катере отвечали два расчета крупнокалиберных пулеметов ДШК, в один из которых входил и Сергей Шлыков. Старшина 1-й статьи успешно отражал налеты противника, не позволяя вражеским самолетам снижаться для прицельного бомбометания.
Летом 1942 года Шлыков участвовал в уникальной операции по захвату финского катера. В ночь на 25 августа экипаж катера 213 вместе с еще двумя МО-4 отправился к острову Верккосари и замаскировался у берега растительностью и масксетями. На вторые сутки ожидания советские экипажи обнаружили финский катер Е-32. Вот что вспоминал об этом командир группы Николай Епихин:
Катер МО-4
«Противник все ближе и ближе. Ясно вижу катер, похожий на нашу "каэмку". На корме развевается военно-морской флаг противника. Нервы напряжены до предела. Вот уже неприятельский катер совсем близко… Пора! Мигом сбрасываем маскировочные сети и зеленые ветки. Отдаем швартовы. Взревев моторами, "морские охотники" отрываются от берега. Катер Воронина [на нем находился и Сергей Шлыков] заходил слева, катер Волошенко — справа. Мы идем прямо. Матросы противника приветливо машут нам руками — приняли за своих».
Катер МО-4
Когда три советских катера подошли вплотную, они открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов ДШК и принудили финнов к капитуляции. В плен был захвачен корабль противника вместе с экипажем и ценными документами. Сергей Николаевич Шлыков при выполнении заданий проявлял мужество и героизм. 6 января 1943 года он был награжден медалью «За отвагу».
Самые трудные бои в жизни боцмана состоялись летом 1943 года. 3 июня экипаж МО-4 отправился на помощь советского катера типа «КМ», подожженного авиацией противника. Рискуя жизнью, Шлыков бросился на палубу горящего корабля и спас трех тяжелораненых моряков. 7 июля 1943 года МО-4 Шлыкова попал под массовый налет немецкой авиации. От близких разрывов бомб «мошка» была серьезно повреждена и начала тонуть. Сергей получил тяжелые осколочные ранения в правую руку и грудь, но остался в строю. Превозмогая боль, он спустился в жилые помещения и стал заделывать пробоины, стоя по пояс в воде.
ДШК на МО-4
После окончания работ Шлыков отказался от лечения и вернулся к своему пулемету ДШК. Во время новой атаки врага он сбил самолет «Фокке-Вульф-190». Старшина 1-й статьи вел бой до тех пор, пока не потерял сознание. Катер был спасен, после возвращения в базу тяжелораненого моряка доставили в госпиталь. Он прошел длительное лечение, восстановился и дошел до Победы. За свои заслуги Сергей Николаевич Шлыков был награжден орденом Красного Знамени, медалью «За оборону Ленинграда», а также серебряной медалью Великобритании «За выдающиеся заслуги».
Шел боцман по палубе. И упало ведро боцману на голову.
И сказал боцман посмотрев на ведро:
- Да проебись ты троебучим проебом омандахуевшая пиздопроушина,
тристахуиная страхопиздища!!!
....После чего грязно выругался...
Ну вот мы с боцманом сидим, и сейчас он вам расскажет, как мы тут без женщин обходимся..
Командир подводной лодки посматривал в ту сторону центрального поста, где, расположившись на крышке ящика с ЗИПом, спал главный боцман — он же старшина команды рулевых-сигнальщиков мичман М. Коношенков. В походе главный боцман старался не отлучаться из центрального поста даже для отдыха. Потребность в боцмане возникает часто. Вот и сейчас приближалось время очередного всплытия для зарядки аккумуляторной батареи. А это значит, место главного боцмана на горизонтальных рулях.
Будить же боцмана было жаль. Не прошло и часа, как, возвратившись с камбуза, Коношенков устроился в своем закутке, успев перед этим шепнуть капитану 2 ранга:
— Товарищ командир, задание выполнено.
Шепнул, глянув на инженер-механика, не услышал ли тот.
Командир электромеханической боевой части, еще довольно молодой капитан-лейтенант, не отрываясь, следил за стрелками приборов и, чувствовалось, был не в духе. О причине плохого настроения офицера командир догадывался. У механика сегодня день рождения, но об этом по общему уговору все «забыли». Вот и обижается капитан-лейтенант на невнимательность сослуживцев. Откуда ему знать, что в кают-компании уже накрывают по-праздничному стол, что в радиорубку замполит отнес магнитофонную кассету с записью поздравления от семьи капитан-лейтенанта, что незамеченный доклад боцмана командиру — это последний штрих в приготовлениях экипажа к чествованию уважаемого инженер-механика.
Несколько часов назад, когда боцман передал управление горизонтальными рулями старшине 1-й статьи Анатолию Левицкому, командир пригласил главного боцмана к себе.
— У механика сегодня день рождения, Михаил Алекович. Нельзя ли его чем-нибудь порадовать?
— Понял, товарищ командир. Будет торт. Фирменный.
На подводной лодке, конечно же, есть штатные коки. Но когда, как сегодня, у кого-то в экипаже в море случался праздник, командир просил боцмана порадовать экипаж. И Коношенков радовал. Так как до службы окончил кулинарное училище, работал поваром. И хоть на флоте профессию сменил, a вот пристрастие к кулинарному искусству осталось. Бывало, и без просьбы командира приходил в свободное от вахты время на камбуз, подменял у плиты кока. И тогда рождалось, к восторгу подводников, какое-нибудь затейливое блюдо.
Сегодня Коношенков на камбузе пробыл особенно долго, почти все отведенное для отдыха время. Но будить надо.
— Вахтенный офицер! — сказал командир. — Учебная тревога!
Мичман мгновенно проснулся. Первым делом бросил взгляд на глубиномер — уж не случилось ли чего? Но нет, лодка шла на прежней глубине.
Коношенков встал за спиной старшины 1-й статьи Левицкого. С минуту наблюдал за тем, как подчиненный управляет рулями, а затем положил руку на плечо моряка. Тот сразу же поднялся, уступая место.
Приняв доклад о готовности экипажа, командир приказал всплывать.
Главный боцман плавно принял рукоятки управления горизонтальными рулями на себя и тут же привычно почувствовал, как начал нарастать дифферент на корму. Стрелка глубиномера пошла на уменьшение отсчета.
О том, что лодка всплыла, в прочном корпусе ощутили по начавшейся качке. Командир и верхняя вахта поднялись наверх. В ограждении рубки было неуютно и мокро.
Командир выглянул из ограждения. Нос лодки то поднимался над водой, обнажая крылья носовых горизонтальных рулей, то снова исчезал в больших волнах. Фонтан брызг ударил в лицо капитану 2 ранга, и он поспешил укрыться за ограждением. Промокнуть он еще успеет.
…Команда «Приготовиться к погружению» была воспринята с энтузиазмом. Все, кто был на мостике, в надстройке, горохом посыпались в узкую горловину рубочного люка. Вдруг из люка высунулась голова главного боцмана:
— Товарищ командир, носовые рули не убираются!
Капитан 2 ранга взглянул вперед. Да, носовые горизонтальные рули, вздрагивая, но оставаясь на месте, продолжали чертить океанскую волну…
— Видимо, от ударов волн заклинило стопор, — раздался за спиной голос Коношенкова.
— Что будем делать, боцман? — спросил командир не оборачиваясь.
Конечно же, он отлично знал, что в таких случаях надо делать, если не удастся еще с нескольких попыток убрать рули в легкий корпус. Кому-то придется выходить на верхнюю палубу и пробираться вон к тому квадратному лючку, чтобы вручную выбить злосчастный стопор. До лючка метров пятнадцать, если считать от ограждения рубки. В штиль — несколько секунд пути. Но то в штиль. А когда волна свободно перекатывается через верхнюю палубу?
— Идти надо, товарищ командир, гидравлика не тянет, — снова сказал Коношенков. — А поскольку заведование мое, то разрешите одеваться?
— Кто будет страховать вас?
— Матрос Шпицак свободен от вахты. Он справится.
Несмотря на то что события разворачивались отнюдь не шуточные, никто из поднявшихся на мостик офицеров не смог сдержать улыбки. Уж больно потешно выглядел бравый боцман. Одет он был в комбинезон, поверх которого натянул теплый свитер и рабочую куртку. Опоясался ремнем, с которого металлической бахромой свисали привязанные к нему инструменты: небольшая кувалда, ломик, ключ от крышки люка…
Выходить мичману на верхнюю палубу в море приходилось и раньше. Но не в такую погоду.
Он высчитал интервал между волнами. Выходило немного: семь — десять секунд. До люка не добежишь. Значит, надо перебежками. Первая — до шпигатов, там можно удержаться, затем — до кнехтов. Ну, и последний рывок — до лючка…
Коношенков раз за разом прощупывал глазами путь. Командир не торопил его, хотя каждая лишняя минута пребывания лодки на поверхности грозила потерей скрытности.
Наконец Коношенков шагнул к задраенной двери надстройки, ведущей на верхнюю палубу. Мичман подождал, пока волна завалила лодку на левый борт, и выбрался из ограждения. Держась за металлические скобы, опоясывающие рубку, выбрался вперед на верхнюю палубу и, переждав очередную волну, рванулся вперед. На седьмой секунде упал на палубу — как раз в том месте, где наметил. Тяжелая волна накрыла его с головой.
Вторую волну он переждал у кнехтов. Третий рывок был последним. Упав на люк, главный боцман нащупал на поясе ключ и сноровисто заработал им. Через минуту он был уже под палубой, между прочным и легким корпусами подводной лодки.
На обратном пути мичман Коношенков не был так проворен — чувствовалось, что он устал, замерз, наглотался соленой воды. Оказавшись в рубке, не мог унять дрожь.
Крепкие руки товарищей помогли ему одолеть крутые лодочные трапы. А внизу уже ждал мичман Нестеренко, друг Коношенкова.
— Ну, как там наверху, свежо? А я тебе как раз горячий душ приготовил!
Через полчаса, прогревшись как следует под горячими струями, мичман Коношенков спал в своем закутке за пультом управления. Как всегда — лицом к циферблату глубиномера, чтобы, проснувшись по тревоге, сразу же увидеть самое важное для рулевого подводной лодки — глубину.
…А в кают-компании офицеры сидели за столом, на котором бело-розовым цилиндром возвышался торт, сделанный руками главного боцмана для именинника — командира БЧ-5. Этот торт снился и мичману. Коношенков с удивлением чувствовал его соленый вкус.
В. Черкасов, «Морские истории», 1989
