Ассасин

- ...Купите куклу дочке, сеньор, купите. Лучше чем у меня - вы не найдете кукол!

Патриций раздраженно дернул бровью. Телохранитель понял его правильно и шагнул к бородатому, толстому и, кажущемуся растрепанным как больная ворона, плебею, на ходу опуская руку на рукоятку палаша. Плебея не ждало ничего хорошего, но неизбежное было остановлено требовательным девичьим голоском:

- Я хочу эту куклу, папа! Она интересная!

Патриций с сомнением посмотрел на деревянного человечка с непропорционально длинным носом, которого растрепанный толстяк, услышав голос дочери - расторопно и услужливо протянул вперед, широко и заискивающе улыбнувшись щербатой пастью, способной, казалось, проглотить патриция на месте.

Марионетка была довольно грубо выполнена, ручки и ножки отличались толщиной, нос - к носу внимание возвращалось снова и снова: он был длинный и острый как лезвие стилета.
C носа, взгляд перехватывали на себя глаза марионетки. И вот именно они - были самым необычным во всей кукле. Глаза марионетки казались живыми и одновременно с тем - светящимися.

"Уродец какой!" - передернул мысленно плечами патриций.

- Папа! Я хочу ее! Хочу! - не унималась дочь. С тех пор как погибла его супруга, патриций разбаловал их ребенка, ставшего для него воплощением своей ушедшей любви.

Тяжело вздохнув он повел пальцами поднятой руки. Телохранитель кивнул, и достал кошелек из-за пазухи.

- Сколько стоит эта твоя деревяшка?

- О, не дорого. Всего лишь десять серебрянных монет, мой господин...

- СКОЛЬКО??? - телохранитель чуть не потерял дар речи от наглости продавца. - я дам тебе за него десять медных монет. И благодари патриция за великую милость! Этот набор дров - не стоит, пожалуй и одного медяка!

- Но мой труд... Моя тяжелая работа... - начал канючить толстяк.

Телохранитель выдернул марионетку из жирных пальцев, кинул на землю несколько монеток и обтерев игрушку своим плащом - протянул ее новой хозяйке. Девочка сразу обняла куклу и прижала ее к себе. Патриций глубоко вздохнул, представляя как будет вздрагивать первое время - натыкаясь на уродца в темноте дочкиной комнаты.

...Глубоко в катакомбах Вечного Города, Слуга Теней, член гильдии Ловцов Душ и старший Малефик Малого Круга, Краабас дель Баарбос открыл жадеитовую шкатулку, с изящной резьбой по бледно-зеленой крышке. Резьба изображала марионетку с длинным носом держащую на вытянутой руке чье-то сердце.

В шкатулке лежало восемь колец. Нежно голубого цвета, из прозрачного камня - кольца покоились каждое - в своем углублении.

Краабас прикрыл глаза и нараспев начал произносить длинную литанию. В старых похоронных нишах послышалось шуршание - шевелились древние кости, почуявшие бурление темной сути бытия, отозвавшейся на пение малефика. Температура в маленькой каморке стремительно понижалась.

С тонким звоном как от рвущейся струны - одно из колец подпрыгнуло и само наделось на мизинец Краабаса. Из под кольца вытекла одна маленькая капля крови. Малефик - даже и бровью не повел. Это был далеко не первый его заказ. Он знал что его ждет еще семь таких же капель.

Краабаса никогда не интересовали мотивы заказчиков. Тем не менее - он всегда их узнавал. Так складывалась судьба.

Патриций был виновен в смерти своей жены. Урожденной Паулетти. Девиз Старшего Дома Паулетти гласил "Паулетти всегда платят".

Трудно сказать шла речь изначально о долгах или о мести, однако, видимо в силу того что ни кто из потомков так же не знал правильного ответа, на всякий случай, Паулетти платили по всем счетам.

Патриций не смог объяснить смерти молодой Джульетты.

Один из правителей Вечного Города, конечно же, не мог не знать о последствиях. Он окружил себя охраной, превратил дом в крепость....

Еще одно кольцо заняло свое место.

Сквозь вентиляционный колодец, с поверхности донесся звон колокола стражи, возвещающий о наступлении Темного часа. С этого момента - страже возбранялось звонить, а простым жителям - выходить на улицы. Считалось что после этого звона - на улицы выходит вся нежить и нечисть. Так ли это? Старые стражники рассказывали много историй, если их достойно угощали в таверне.

Впрочем Краабас и без них знал ответ.

Место на пальце заняло еще одно кольцо. Малефик прикрыл глаза.

Зыбко, как сумеречное видение, как галлюцинация - перед глазами предстала комната ребенка. Рисунки на тончайшей рисовой бумаге, развешанные по стенам, разбросанные по шкурам на полу игрушки.

На палец скользнуло еще одно кольцо. И еще одно...

Когда все кольца заняли свои места - малефик легко спрыгнул со стула и прошелся по шкурам. Комната слабо освещалась глазами нового тела малефика.

Он прошелся по мягкому меху туда и сюда. Затем, ухватился ручками за край одеяла и легко забросил себя на кровать. Девочка лежала обняв старую игрушку своей матери. Куклу, изображавшую неведомую зверушку. Может быть когда-то - это был медвежонок?
Как бы то ни было, Краабса знал кое-что еще об этом зверьке.

Кукла, телом которой он в настоящий момент управлял - подошла к игрушке. Ухватила тельце одной рукой а голову другой и с хитрым движением повернула и потянула их в разные стороны.
В хрупких деревянных ручках - оказалось неожиданно много сил. Голова легко отделилась от мохнатго туловища, обнажив рукоять маленького но удивительно острого стилета. Марионетка выдернула его из туловища. В руках у куклы, кинжал смотрелся как полуторный меч.
Как бы то ни было, Краабса предупреждали об этой игрушке. Старый подарок маленькой девочке от отца. Девочке, растущей в атмосфере вечных заговоров и интриг. Любимой дочери главы Великого Дома. Они не знал, что Краабс уже был с ней знаком. Очень хорошо знаком...

Краабас еще раз бросил взгляд на девочку. Всего одно движение... Но заказчик особо предупредил на счет внучки. Кукла отвернулась и одним прыжком оказалась на полу.
Не знающему человеку, дом Патриция мог бы показаться сущим лабиринтом. Однако, для малефика был лишь один путь. Отчетливая, алая, пульсирующая лента жизни, видимая только его темным взором - вела его к дальнему кабинету. Патриций еще не спал. Сидел за столом и что-то писал, сверяя с огромным, толстым, бухгалтерским томом.

Марионетка бесшумно пересекла комнату и уцепилась за заднюю ножку кресла. В дверь заглянул один из стражников. Не увидев ничего интересного он прикрыл дверь.

Марионетка подтянулась и оказалась на спинке кресла.

В какой-то момент - Патриций почувствовал что-то неладное и повернул голову.
Последнее что он увидел в своей жизни было два горящих потусторонним, ледяным голубым огнем глаза, на неровном, неподвижном, грубо высеченном деревянном лице. Затем, тонкое лезвие стилета беспрепятственно вошло ему в ухо, поражая мозг и занося в тело сильнейший яд.

В следующую секунду, тело куклы было объято таким же голубым пламенем и рассыпалось невесомым серебристым пеплом... Впрочем до пола не долетел даже он.

В пустом кабинете - сидело лишь мертвое тело патриция, из ушной раковины которого торчала рукоятка кинжала которым была заколота ранее его жена. Другой заказ - другие правила.

В глубине катакомб, в руках у малефика в огненной вспышке появилось носатое деревянное тельце.

Голова повернулась на тонкой шее. Глаза из голубых стали красными. Нарисованный рот раскрылся, обнажая бесконечный провал сочащегося мяса. Пахнуло застоявшейся, плохой кровью.

- Это была вкусная душа, раб. Пожалуй я дам тебе еще год жизни. Дал бы и три - но ты не позволил мне насытиться молодой жизнью.

Тело марионетки снова стало безжизненным.

Продавший душу колдун вздрогнул и вышел из транса. Со звоном, кольца упали в шкатулку и раскатились по своим местам.

Раб поднял своего господина и с надлежащей литанией поместил его в ковчежек из сделанный из дерева висельника.

Впереди был еще один год. О том как он будет платить за следующий Краабас не думал. Привык. Да и его профессия оставалась востребованной всегда и во все времена.