Серия «Сюр»

И все это правда? Так ли все произошло в действительности или почти так, чем закончилась эта история, и закончилась ли она — дело десятое. Все могло случиться похоже, а могло чуть иначе или совсем по-другому, суть рассказа от этого не меняется. Тем и хороши истории, что каждый рассказчик вкладывает в них частицу себя, своей памяти, своей души.

Забрав камень и верного Кучерявого, пострадавшего от собственной инициативы, переночевав с ним вдвоем, уже по привычке, в одном номере, Вика покинула город. Делать здесь ей было нечего. Машина подъезжала к российской границе, находящейся высоко-высоко, на горном перевале, где даже летом случались снежные бури, нередко останавливающие работу таможни на несколько дней. Небо наваливалось на скалистую гряду брюхом сизых туч, острые пики вспарывали набухшее чрево, вытряхивая из него начинку. Снег валил крупными хлопьями, стирая звуки и отрезая горы от остального человеческого мира. Сугробы в такие дни достигали роста взрослого человека, а машины выстраивались в пробки на десятки километров. Несмотря на суровость здешних гор, людской поток не иссякал ни днём ни ночью. Нынче же погода стояла хорошая, и новых задержек на пути наших героев не предвидилось.

Нет, неправда. Одна все же была. Вике давно уже следовало остановиться где-нибудь у придорожного кафе или на заправке и высадить своего случайного товарища, но Вика тянула, загадывая, что, вот, сейчас, на следующем повороте, у следующей забегаловки... Кучерявый молчал насупившись, с преувеличенным вниманием разглядывая проносящиеся за окном кривые сосенки на склонах гор.

Дальше тянуть было некуда, и Вика свернула к магазинчику, балансирующему на краю пропасти.

— Иди, — Вика даже не взглянула на попутчика. — Давай, удачи.

— Ме шентан вар!

— Не-не-не! Со мной никак.

— Ме ар давтовеб!

— Не заставляй меня применять силу. Уходи. Брысь! Домой, домой. Пшел!

Кучерявый, демонстративно отвернулся, обнимая скрипку, всем своим видом показывая, что не намерен выходить.

— Ну, куда ты собрался? Ты пойми, дебилушка, ну, не могу я взять тебя с собой! Не могу! Да и как? Ты и говорить-то по-человечески не умеешь! В Москву он собрался. Медом вам в Москве намазано? Думаете, Москва резиновая? А ну вылазь! Вылазь, кому говорю!

Вика почти кричала, сама того не замечая, Кучерявый что-то кричал в ответ на своем. Вика зажмурилась, заткнула уши и затянула прабабушкину любимую:

— Мииленькиий ты мооой

Вооозьмии меня с собоой

Там в краюю далёкоом

Буду тебее чужооооой!!!

Хлопнула дверца машины. Вика достала сигарету и закурила, давая пульсу время успокоится. Тронулась. В след ей запела скрипка. Защипало глаза, в груди разгорался пожар. Вика повернула на трассу. Стоп! Пожар разгорался не в груди. Вика схватилась за кожаный мешочек, в котором покоился Кристалл и вытряхнула его на ладонь. Камень светился ровным жёлтым светом и обжигал руку. Скрипка позади на минуту умолкла, и вместе с ней угас свет Кристалла, но вот взлетел смычок, а вместе с ним взвилась мелодия, и свет вспыхнул с новой силой.

— Ни хуя ж себе. Вот оно, значит, как. Ага. — Искренне удивилась Вика, все уже понимая, и сдала назад. — Ей, ты, недотёпа, — Вика так и не удосужились узнать имя Кучерявого, — Не тормози, давай! — Но тот уже и так бежал к машине, размахивая скрипкой и волоча черный футляр.

— Чё ты там про скрипку затирал? Ну, эти, стихи. Гумилев. Почитай ещё.

И Кучерявый читал, чудовищно коверкая слова Викиного родного языка, а Вика улыбалась и вела машину:

— Нэ просы об этим счасте, отравлающым мири,

Ти ни знааэшь, ти ни знааэшь, чо такоэ эти скрыыпка,

Чо такоэ тёмний ужяас начинатэла ыгрии!

Тот, кто взал эё однаажди в повэлиитэльныи рукы,

У таго изчэз навээки бэзмятэжний свэт очээй,

Дюхи ада лубат слюушат эти царствэнние звуукы,

Бродат бэшэныэ воолкы по дорогэ скрыпачэй...

А где-то впереди была Москва, и хотя дорога к ней кишела бешеными волками, духами ада и прочими долбоебами, когда-нибудь все обязательно должно было стать хорошо. Когда-нибудь все обязательно будет хорошо, бля буду.

— Хули нет, когда да? — миролюбиво спросила Вика и, откинувшись на спинку кресла, благодушно взглянула на висящего вниз головой мужика. Больше всего мужик напоминал обмотавшуюся паутиной гусеницу не успевшую превратиться в куколку. Не шибари, конечно, но и мы не из графьев. Вика терпеть не могла все эти старинные дома с маленькими оконцами и каменной кладкой, но отдавала должное наличию балок, черезвычайно комфортабельных для разного рода фиксации жертв. Мужик что-то несогласно мычал сквозь кляп.

Обнаружив пропажу кристалла, Вика немедленно протрезвела. Как такое могло произойти? Камень случайно выпал во время потасовки? В случайности Вика не верила. На проверку каждого, кто был в клубе нет времени, завтра она должна покинуть город. Ей нужна Провидица.

— Ей, ты, — до Вики дошло, что она не знает имени Кучерявого, — Где мне найти Провидицу? А? Чурка ты не русская, как же тебе объяснить... Ща, подожди. — Вика открыла гугл-переводчик на телефоне.

Машину пришлось оставить у подножья горы. Тропинка петляя вела вверх. Навигатор показывал, что нужная деревушка находится в девяти километрах, если идти в обход горы, и в полутора, если напрямки. Опыт горожанки подсказывал, что путь всегда можно срезать, поэтому, не обращая внимания на протесты Кучерявого, Вика развернулась и полезла на склон.

Спустя два часа молчания после того, как все известные, малоизвестные и только что изобретенные ругательства были произнесены, пыльная, злая, растрёпанная Вика, в рваных на заднице штанах и с разодранными в кровь терновником руками, хромая выбралась на дорогу в километре от того места, где с нее сошла.

— Ты чё, горный олень, предупредить не мог? — накинулась она на спутника, пострадавшего едва ли не сильнее, чем она.

Кучерявый обижено отвернулся и пошел вперёд. Вике ничего не оставалось, как последовать за ним.

Выйдя из темной каменной избы, в которой жила местная прорицательница, Вика закурила. Каков а? С таким талантом ему бы во МХАТе третьего справа маленького лебедя играть, а не девушек в клубах обворовывать. Артист. Одно радует, мелкий воришка и не догадывается, что именно попало в его шаловливые ручки. Дождемся ночи и вернём своё.

Нехороший русский, оказавшийся ещё и жуликом, мирно похрапывал в своей постели в обнимку с невыразительного лица дамой, когда Вика, взобравшись по лианам, обвивавшим фасад старого особнячка, влезла в приглашающе распахнутое окно. Расслабились они все в этом городе, горя не знают. Окна на распашку, комаров на них нет. Кучерявого Вика предусмотрительно заперла в гостиничном номере.

Разбуженная девка сражалась подобно раненому льву и крики издавала соответствующие, пала она лишь под влиянием неоспоримых аргументов в виде летящей в голову табуретки. Мужик доблести своей партнёрши не разделял.

— Вот так я тебя и нашла, земеля. А теперь ты отдашь моё, и я тебя не убью, а, может, и покалечу не сильно.

Вика лукавила. Вика давно уже никого не убивала. С тех пор, как столкнулась с Орденом, узнала о существовании Кристалла и всем своим беспринципным ни во что не верящим существом, всем порочным сердцем девочки выросшей на улицах безжалостного мегаполиса, потянулась к утопической и невозможной идее блага для всех, с тех пор, как принесла клятву найти и вернуть Кристалл туда, откуда прорастут ростки нового чистого мира, непохожего на все, что были до него, с тех самых пор, как Вика стала рыцарем-хранителем, Вика не убивала даже тех, кто был достоин смерти. Но мужик, свисающий с потолка не мог этого знать. Мужик верил Вике, и мужик очень хотел жить.

Тишину дома разбили шаги, прозвучавшие где-то на первом этаже. Вика быстро погасила свет и замерла у дверного проема, занеся над головой бронзового Мцыри, раздирающего пасть барсу. Заскрипели ступени, шумно дыша и дважды споткнувшись, визитер пересёк соседнюю комнату и приоткрыл дверь. Мцыри, не прерывая схватки с барсом, обрушился на голову вошедшего. Вика включила свет.

— Ну, блядь. — Прозвучавшая реплика объдинила широкий спектр эмоций, но чего в нем не было, так это удивления.

На полу распластался Кучерявый. На лбу Кучерявого набухала шишка.

— Вот долбоебы, — похвалила Вика пьяных в гавань туристов, выписывающих пируэты на танцполе. — Сразу видно наших. Из Самары? Нет, штучный товар. Пенза.

Подозвав официанта, Вика заказала бутылку текилы.

— Вам одну стопочку принести, или Вы с компанией? — официант низко склонился чтобы перебить громыхание музыки.

— Стакан неси. В раз будет.

Кристалл, спрятанный в лифчик кололся, и Вика отправилась в туалет, чтобы переложить свое сокровище. Проходя мимо танцоров, она приобняла одного и поинтересовалась:

— Пенза, красивый?

— Саранск! — гордо парировал "красивый"

— Ну почти.

— А? — уточнил земляк.

— Хуй на! — ослепительно улыбнулась Вика, и они разошлись довольные собой и друг другом.

На входе в туалет Вика налетела на ещё одного русского. Этот типаж был ей хорошо известен, и проходил у нее под пометкой: "неприятный русский". Есть такие сограждане, которые непонятно чем занимаются, постоянно живут в теплых, но недорогих странах, жалуются на безденежье и родину, предавшую их, много пьют, а пьянея, превращаются в натуральных свиней. Этот был ярким представителем вида.

— Чё прешь как танк? — русский грубо схватил Вику за плечо.

— Чё? — вежливо поинтересовалась Вика, имея в виду: "Это вы мне? Что Вам угодно, сэр?"

— Наркоманка? — алкоголь застил мозг мужлана и отключил все инстинкты. Что ж. Вика соблюла этикет, дальнейшее от нее уже не зависило. Кто, как говорится, не спрятался... Сжав промежность грубияна, второй рукой она подтолкнула его к открытой кабинке. Мужик было завопил, но Вика легонько стукнула его головой о стеночку, и только было вознамерилась приступить к процедурам вытрезвления наглеца путем мокания головой в унитаз, как откуда не возьмись, а иначе тут никак не скажешь, в туалет влетел Кучерявый. Оттолкнув Вику, он попытался набросится на ее обидчика, но промахнулся, поскользнулся, упал, ударившись затылком, и затих. Пожав плечами, Вика пошла пить свою текилу.

Погруженная в свои мысли, девушка не видела, как выносили из туалета тела, как приводили в чувство неприятного русского, и как тот грозился связями в полиции, как отливали водой Кучерявого, как обвинили его в драке с клиентом, устроенной в туалете, как почти невиновного диджея с позором уволили и выставили за дверь. Все это прошло мимо Вики, и когда она грустная, пьяненькая и настроенная на философский лад, вышла из клуба под теплый утренний дождь, то нашла Кучерявого сидящим на бордюре, с понурой головой. Подумав, Вика села рядом и толкнула его плечом:

— Ну, ты чё? Ты давай мне тут не это самое! А то совсем. Ну?

Кучерявый поднял голову и посмотрел на Вику. Потом решившись, сделал глубокий вдох, зажмуриться и поцеловал, будто клюнул, в мокрую щеку.

— Ну, ты пиздец, конечно, — улыбнулась Вика. — Пошли уже. Простынешь.

А в гостинице Вика обнаружила, что потеряла Кристалл Мира.

— Вашу ж мамашу! — процедила Вика, бросила на обочину недокуренную сигарету, взвалила безжизненное тело Кучерявого на плечо и направилась к машине. Завернула мокрого Кучерявого в плед, включив музыку, вырулила на середину улицы и, бросив взгляд в зеркало заднего вида, сдала назад, выйдя подобрала с дороги футляр со скрипкой, зашвырнула на заднее сиденье, села и сорвалась с места. Под глазом обморочного придурка, запеленутого как младенец в розовый плед в синюю птичку, наливался хороший синяк. И, чёрт побери, он его заслужил.

Нужно было срочно поспать. Последние сутки выдались несколько хлопотным даже по меркам Вики.

— Я сейчас тебе гланды через задницу вырву, — нежно ворковала Вика вчера утром, пинками подталкивая Кучерявого к фуре со скрипками. Затащив жертву в кабину, она захлопнула дверцу с внешней стороны и, потряся кулаком, тем самым обозначив перспективы, села за руль второго грузовика. Тронулись. Кучерявый вел неуверенно. Машина вихляла по узкому полотну горной дороги, как пьяная портовая девка в поисках клиента, но водители фур на обочине не валяются, а на безбабье, как говорится...

Засада не стала для Вики неожиданностью, и завидев, что дорога впереди перегорожена двумя автомобилями, она приняла единственно возможное решение и вдавила педаль в пол. Протаранив несерьёзное препятствие, она хмыкнула, поражённая легкомысленности устроивших ловушку: стрелявшие вслед безбожно мазали. Кучерявый, на удивление, не отставал.

Свернули на грунтовку, петляя, уводящую ещё выше, к скалистым обрывам, густо поросшим невысокими кривыми соснами, Остановились у черта на рогах, или, может, наоборот, ведь здесь облака ластились к подошвам, а свесившись вниз можно было наблюдать черные точки выискивающих добычу орлов, черти ведь так высоко не забираются, правда?

Оставался один пустяк, начать и кончить, вскрыть футляры четырех с половиной тысяч скрипок и найти маленький жёлтый кристаллик диаметром около полутора сантиметров, делов-то! Начали аккуратно: вскрывали футляр, обыскивали содержимое, укладывали скрипку на место, закрывали футляр. На третьей сотне скрипок Вика утомилась и оптимизировала процесс, начав сбрасывать уже осмотренное прямиком в пропасть, подобно слабым и некрасивым спартанским мальчикам.

Стоило Вике подумать об этом, как взгляд упал на подельника поневоле. Назвать Кучерявого красавцем у Вики не повернулся бы язык, и обладай она ничтожной толикой гуманизма, диджей отправился бы вслед за скрипками, но не раньше, чем работа будет закончена.

Вечерело. Скрипки и не думали кончаться. Вике хотелось есть и убивать.

Наконец, искомое было найдено, скрипки сброшены, все, кроме последней, эту нежно прижимал к груди Кучерявый, всем своим видом давая понять, что его новая подружка поедет с ними. "Чем бы дитя не тешилось, — подумала Вика и с сомнением оглянулась на пропасть и на Кучерявого — может все же того этого?" Отвернувшись, решительно зашагал к одной из фур.

Грузовик бросили на подъезде к городу, пересели в Викину машину. Гостиница, где у Вики украли вещи, находилась в Старом Городе. На одном из абсолютно одинаковых перекрестков, соединявших клонированные старинные улочки с увитыми плющом игрушечными домиками, пассажир проявил признаки беспокойства. Впал в ажитацию, что-то щебетал на своем, экспрессивно жестикулируя лапками, всеми силами пытался привлечь Викино внимание и вынудить ее остановить машину. Вика притормозила у обочины.

— Ну, чё? Жалуйся, — предложила она.

Кучерявый выскочил на улицу, обежав машину, задергал ручку Викиной двери, что-то выкрикивая и призывая ее выйти.

— Замаялся сердешный, — вздохнула Вика. — Шибко уж он у меня впечатлительный.

— Пашлы, пашлы! — настойчиво звал диджей, обнимая скрипку, —суда. Нада пашлы суда.

—Ага, — ответила Вика распахивая дверь автомобиля, — сейчас, сейчас.

Легонько, без размаха, она шлепнула Кучерявого по щеке. Кучерявый всхлипнул и предсказуемо потерял сознание прямиком в лужу.

— Переспим?

— Нэт! Эта неправильна! Я так нэ магу!

— Пиздец, конечно. Но, ладно. — Вика сладко потянулась и вскочила на ноги, отбросив одеяло. — Фуру водить умеешь? Тоже нет? Придется научиться.

Фуры они обнаружили вчера в районе обеда. Те стояли рядышком, припаркованные на огороженной площадке, выдающейся над обрывом как открытая терраса. Далеко внизу шумела река. Вокруг площадки насупили свои каменные лбы вершины-аксакалы, неодобрительно вглядываясь в путников из-под белоснежных мохнатых папах. Аксакалы грозно вопрошали: "Нахрэна ти суда пришоль, гого?" И с этим было трудно поспорить — место не проезжее, за это его Вика и выбрала.

Водители обнаружились в кабине. Судя по открытому термосу, собирались побаловать себя кофейком. В глазу того, что звонил утром, торчала синяя отвёртка, второго банально и без фантазии застрелили.

—А? — обернулась Вика на голос Кучерявого. — Ебаный Павлик! Опять? — Зелёный от переживаний диджей красиво падал в обморок. Вика и не подумала его ловить.

Всю ночь наши герои, точнее, наша героиня и приблудившийся бездарь, закапывали трупы. Копать могилы на склоне гор дело трудное и неблагодарное. Лопата то и дело утыкается в камень, приходится наклонятся и огребать его руками, и все для того, чтобы воткнув штык, вновь услышать характерный стук. Вдвойне неблагодарным делом выкапывание могил на склонах гор становится, если вместо лопат у вас металлические походные стаканчики. Помощник из Кучерявого был никудышный, так постоять за компанию и подсветить телефоном, на большее он не годился. Но и за это Вика была ему почти благодарна, настолько, насколько была способна испытывать подобное чувство, остаться одной в этой горной пустоши было бы совсем скучно. А этот вроде даже ничего. Когда не музицирует и не читает стихов, конечно.

Грязные и усталые под утро они ввалились в гостиничный номер и сразу уснули.

Открыв глаза и сфокусировав взгляд, Вика попыталась понять что именно видит и почему. Перед лицом, уныло свесили шляпки три усталые розовые гвоздики. Немного левее располагался стакан с кофе. Венчало композицию лицо Кучерявого с необычайно торжественным выражением. Один в один винторогий баран из московского зоопарка, подумала Вика и решительно отстранила предложенный кофе. Опустив руку нащупала початую бутылку коньяка и, приложившись, сделала три больших глотка.

— Будешь? — протянула бутылку кавалеру. Тот отрицательно мотнул кучерявой бараньей шевелюрой. — Ага. Нам больше достанется. Совсем не пьешь? Болеешь или из этих?

Допив, Вика на секунду задумалась и искренне предложила:

— Переспим?

— Нада вечъно пэт и плакат этым струнам, звонкым струнам,

Вэчно должен битъся-витъся обэзумэвшый смичёк,

И под солнцэм, и пад вюгой, под бэлэющым буруним

И кагда пилает запад...

— Ебать ту Люсю! — изумилась Вика, глядя на читающего Гумилева Кучерявого, — Ебаться в пассатижи. Интеллигенцию подвезли.

Вот уже час как они наворачивали круги по серпантину, Вика за рулём, Кучерявый на пассажирском. Машина мягко скользила по кольцам шоссе, приближая путешественников к заветной цели в виде двух фур со скрипками, придурок декламировал с чудовищным акцентом, как выяснилось, на русском он знал лишь стихи, говорить же не умел вовсе, да и понимал через слово, а Вика курила и размышляла, как же она умудрилась до сих пор его не убить?

С момента их знакомства прошло едва ли больше двенадцати часов, но события завертелись стремительно и в столь неожиданную сторону ... Впрочем, и это было нормально.

Закурив, Вика направилась к диджею, переплюнувшему по отвратности звучания самого Моргена. Схватив за куртку, выдернула того из-за пульта и вытолкала за дверь клуба на то, что здесь, по недоразумению, считалось улицей. Вике, выросшей на Ленинградском проспекте, всегда казалось, что для этих узких мощеных ущелий между домами, когда балконы почти соприкасаются развешенным бельем, должно существовать какое-то свое название. Прижав Кучерявого к стене, Вика занесла руку для первого удара, но не успела. Сорвавшийся с подоконника второго этажа цветочный горшок уже летел вниз, метя прямо ей в темечко. Диджей отреагировал на удивление резво. Оттолкнув Вику, он героически отбил горшок собственной головой и потерял сознание.

— Сука, джентльмен, — констатировала Вика, грузя героя в багажник своей машины. Оставить идиота валяться на мостовой она почему-то не решилась. В гостинице ждал новый сюрприз. Номер обнесли, забрав все подчистую, не оставив для приличия даже смены белья.

Второй кровати в номере не было, как не было даже завалящегося дивана, и Вике пришлось делить постель с ушибленным.

— Только протяни грабли, придушу скотину! — ласково пообещала она стягивая с бессознательного тела кеды.

В шесть утра позвонил ее человек с таможни. И этот, успевший прийти в себя и не особо удивившийся факту пребывания в койке с незнакомой блондинкой, придурок, всем своим видом показал, что намерен сопровождать даму, куда бы та не направлялась. Вика не возражала. Будучи фаталисткой, она полагала, что если что-то приходит само, то это что-то вполне может куда-то сгодиться. Прикрыться, там, как щитом, отдать в заложники, накормить голодных крокодилов. Да мало ли в жизни непредвиденных моментов? Моменты в жизни Вики бывали разные, взять хотя бы сейчас. Кучерявый домучил Гумилева и перешёл на Бродского.

— Охуеть можно, — одобрительно усмехнулась Вика, покачав головой. Бродского она уважала.

— Три водки, блядь, как это по вашему? Водка, — Вика ткнула в лицо парня три растопыренных пальца, — три! Понимаешь? Андестенд?

— Вы ожидаете друзей? — поинтересовался официант на чистом русском.

— Чё?

Официант вежливо улыбнулся и ушел за заказанным. Вика откинулась на мягкую спинку ужасного фиолетового дивана. Ужасно было всё. Диваны, клуб, вечная жара, весь этот город, люди, его населяющие, язык на котором эти люди изъяснялись. Ужасным было положение Вики. Груз контрабандных скрипок, застрявший на подъезде к границе, кошмарные потери за простой и увеличивающийся с каждой минутой риск того, что кому-то может взбрести в голову заглянуть в футляр такой скрипочки, и тогда... Но ужасней всего была музыка, игравшая в этом клубе.

Официант принес водку. Вика жестом попросила его задержаться, залпом опрокинула в себя три стопки, провожаемые восхищенными взглядами, и жестом же попросила повторить.

Как же она ненавидела этот шумный восточный город, столицу маленькой горной страны, одной из немногих стран в мире, где законы не возбраняли несильное магическое воздействие, а на более глубокие практики предпочитали закрывать глаза. Именно это и держало ее здесь. Вика ненавидела этот город, что, впрочем, было нормально. В Викином мире вещи делились на два порядка: те, что она просто ненавидела и те, с которыми она могла мириться. Последнее вовсе не означало, что эти вещи она не ненавидит.

Пропустив следующие рюмки, в ожидании добавки, Вика обводила клуб осоловевшим и ленивым взглядом. Человек несведущий принял бы Вику за хорошо подпившую туристку в поиске приключений. Знающий уже уносил бы ноги, ведь такой взгляд означал лишь одно, Вика ищет драки. А если Вика ищет драки, Вика эту драку находит. В данный момент ей плевать и на скрипки, и на возможные проблемы с таможней, и на убытки, и на великую цель. Викина натура, темная ее часть (и, говоря начистоту, единственная), брала верх, а значит, быть беде.

Тут и выбирать нечего, решила Вика. Две бляди у бара, обрабатывающие лысеющего туриста, парочка геев за соседним столиком, бармен с крашеной бородой, услужливый официант и этот, играющий ужасную музыку диджей. Кучерявенький. За такое надо бить. А за то, что он делает с музыкой, убивать.

Встряхнув золотистой копной кудрей и сощурив без того узкие глаза, Вика закурила, убедилась в наличие любимого ножа в кармане и почти трезвой походкой направилась к мудаку, обладавшему талантом, граничившим, по мнению Вики с гениальностью. Сыграть трек Моргенштерна так, чтобы он стал хуже ещё раз в десять, что это если не гениальность?