Жиза. Хорошее наставление для тех, кто мечтает быть интересным и не злым учителем. Остерегитесь! Дети - те ещё приматы! С ними нельзя, как со взрослыми. Надо силу показывать. Взрослым обычно очень не нравятся орущие училки, при виде которых дети замирают. Взрослые думают, что таких надо гнать, они не профпригодны и т.п. А молодые учителя, наоборот, смотрят с уважением, потому что уже хлебнули реальности и знают, что именно у таких "училок" дети хорошо учатся. И знают, что по жизни, это совсем не глупые тетки, не хабалки с рынка, они просто научились строить класс. Конечно, речь идёт о средней школе. В 15 лет в 10 классе ученики уже начинают протестовать против такого, но они уже просто забыли, какими они были год назад!

Школа не может быть местом, где весело, учитель - не аниматор, школа - не развлекательный центр. Школа - это место, где детей приучают к труду, а это от природы не дано! Конечно, есть семья где приучают, есть хорошие школы, куда таких набирают, но я говорю о среднем уровне. Как бы интересно не подавал учитель, чтобы что-то усвоить, надо прилагать усилия. Это вам не тик-ток смотреть. Думать, запоминать... Не хочется! Трудиться надо заставлять. Чтобы потом эти маленькие люди научились сами заставлять себя трудиться ради достижения желанных целей. Да-да, даже если цель желанна и интересна, это вовсе не значит, что человек побежит ее достигать, что его не остановит лень.

У нас математичка была Елена Валентиновна.

Я перешёл из школы в школу, недобрал до мореходки 1 балл, и не захотел оставаться в старой школе, да и не потянул бы там, скорей всего. Школа реально делала упор на физмат и ин. языки.

Пришёл в новый коллектив после 8 класса. Нас было пятеро пацанов, остальные- девчонки. 20 душ в общем количестве. четверо из моей предыдущей школы.

И Елена Валентиновна. Классный руководитель. Нам по 15, ей 21. Практикантка.

Святая девочка. Мы разные все были, подростковый возраст, всё такое.

И она стала с нами дружить. Вот по честному так, мы были одним коллективом. Мы реально могли завалиться к ней домой, когда она болела. Она вытаскивала нас в поездки по разным городам. Тарту, Вильнюс, Москва. Хоть я тогда и не курил, покурил в Москве на Красной Площади, потому что это было запрещено. Бунтарь ёпта... Походов разных было немеряно.

В ЛОТОС когда ездили, гуляли с ней под ручку, ночью...

Всегда и для всех она так осталась Еленой Валентиновной, никакой фамильярности, и всегда искренний интерес с её стороны к нашим жизням, к нашим увлечения, к нашим проблемам.

Потом она выпустила наш класс, и переехала с будущим мужем в Германию.

Один раз, случайно, встретились. Здесь, у нас. Приезжала к родителям. Посидели, пообщались. Она следила за нами в Одноклассниках.

Ей было не плевать на нас.

Где она сейчас, что с её жизнью, я не знаю.

Но Она оставила светлые воспоминания о себе, как об Учителе. Хоть и была девчонкой на несколько лет старше нас.

Моя мама была учителем начальных классов. Учеников в школе она пиздить и орать на них не могла, поэтому орала она дома на нас с братом.

Брату доставалось меньше, потому что он младшенький. А меня била при любой хуйне. А когда "музыку" со мной учила (уроки игры на фортепиано, что мне задавали в музыкальной школе, в которую я пошла в 6 лет), - то кулаком (ударом о клавиши) сломала ноту соль малой октавы.

И мне было тяжело учить произведения, не зная, как должна звучать определённая нота из произведения. Помню, я приходила в музыкальную школу и, когда мою учительницу отвлекали коллеги, я ненароком нажимала эту ноту, чтоб запомнить, как она звучит. И мне казалось тогда, что это самая красивая по заучанию нота.

Как-то мама пришла с работы особенно злая и сразу взяла себе тарелку еды и посадила меня учить очередную пьесу на пианино. Когда я неверно играла по нотам - она со всей дури воткнула вилку, которой ела, в ноты. А это толстая книга с нотными произведениями. И пробила её насквозь. Книгу нотную мне выдавала моя учительница по музыке (эта книга до сих пор у меня).

И когда я пришла на урок, и учительница заметила насквозь пробитые в нотах дырки, она спросила меня, что это, - я честно сказала, что это мама сделала, когда разозлилась на меня, что я не так играю. Мама тогда присутствовала на уроке (до моих 8 лет, а после 8 я сама ездила в музыкалку). Ну все посмеялись, какая я выдумщица, от чего я рыдать хотела, потому что это было несправедливо, я же не врала. А дома я получила пизды, что маму в плохом свете выставила перед своей учительницей.

А у моего мужа мама была воспитательницей в детском саду и интернате. И его били дома похлеще, чем меня. Тупо до крови из носа.

Я считаю, что в учителя идут 50 на 50 нормальные люди и конченные мрази - специально, чтоб издеваться над детьми. К вопросу о нормальных - моя бабушка была учителем русского языка и литературы. И я любила с ней делать уроки. Она всё грамотно и хорошо объясняла, не орала на меня никогда,даже когда я по-страшному тупила.

И после случая с вилкой в нотной тетради, музыкой занималась со мной она. Хотя она играть не умела, но нотную грамоту знала (какая нота в нотной книге соответствует той клавише, что я нажимала на пианино)
А когда бабушка умерла, на её похороны пришли многие её ученики, которые к тому моменту были взрослыми людьми и не являлись нашими соседями, я х.з. как они узнали о её смерти.

У меня есть знакомая, у которой подруга психолог, так та говорит, что её основные пациенты - это дети учителей. Да, жениться на учителе точно не сто́ит, потому что 50 на 50 она или травмирует твоего ребёнка или нет - как повезёт.

Класс, который не понял

В школе, в пятом классе, у нас сменилась учительница по математике. Одна ушла в декрет, а другую попросили вернуться из декрета чуть раньше, потому что просто не было больше никого. Она действительно вышла - хотя имела полное право ещё сидеть дома с ребёнком. Но мы жили в глубокой дыре, в районе города, который назывался «вторая шахта». Никто из учителей из центра туда ехать не хотел, а из местных математиков только она могла нас научить дробям и формулам. Других не предвиделось.

Так вот, Елена Алексеевна сразу показала, что хочет сделать свой предмет интересным. В начале каждого урока у нас была «математическая разминка». Я уже не помню, какие именно там были задачи, но точно помню, что было увлекательно - что-то на сообразительность, с подвохом, не скучно.

У неё был свой лексикон, математически образный:

- Не будем складывать сапоги с яблоками.
- Не выносите за скобки синус с компотом.
- В этом вопросе нам нужно прийти к общему знаменателю.

Говорила это добрым, немного уставшим голосом, без строгости. И было видно, что ей не всё равно.

Так вот: при всём её старании доводили мы её нещадно. Дети же быстро соображают, кого из учителей нужно слушать и по струнке перед ними, а над кем можно поиздеваться. Она попала во вторую категорию. Она распиналась, стараясь изо всех сил привить любовь к математике. А мы росли и становились более коварными и изощрёнными. Хотя, конечно, не все. Были заводилы, а остальные просто хихикали.

Честно говоря, временами мне становилось её жалко. Видно было, что иногда она просто бессильно опускала руки, видя как класс ржёт над какой-то глупостью, которую выкрикнул один из хулиганистых учеников. В общем, издевались над ней нещадно.

Прошли годы. После армии я вернулся домой, и вскоре умер мой дед. Хоронили, как и обычно в СССР - из дома. На похоронах во дворе у бабкиного дома собралась толпа. И тут ко мне подошёл крепкий мужик, заговорил - рассказывал, как с дедом вместе на шахте работал. А потом спрашивает:

- Ты же у моей учился?
Я что-то затормозил, вопрос не пойму. А он мне:
- Да учился, она мне говорила, что Николая внук в её классе. Ну, Юрка я Краснов. А Лена моя математику у тебя вела.

И понимаю тут, что это муж Елены Алексеевны. Мы помолчали. А он потом:

- Будешь жениться - не женись на учительнице. Сложно это для семьи. Она хоть и дома, а как будто в школе. У неё вроде бы выходной, а всё равно - тетради, планы писать надо, какие-то олимпиады. Как будто школа у нас дома!

Мне хотелось сказать ему какие-то добрые слова. Я что-то стал бормотать о том, как хорошо она вела уроки. А Юрка как будто и не слышал:

- Иногда приходит - глаза красные, сидит молча. Я даже боюсь спросить: то дети довели, то директор что-то предъявила. Сядем ужинать - а она рассказывает, как Петя формулы не понял, как Свету мать не пускает на олимпиаду в область ехать. Я этих детей уже лучше знаю, чем собственных племянников. В общем, не женись на учительнице.

А мне было ужасно стыдно. Я вспомнил, как однажды в старшем классе она пыталась выгнать хулиганистого одноклассника с урока, а он быковал и не хотел уходить. Потом всё же вышел, а через пять минут как ни в чём не бывало вернулся и сел за парту. Елена Алексеевна спросила:

- Ты зачем вернулся?
А он ей:
- Так алгебра же!

Все смеялись, а она бессильно кусала губы. Потом просто вышла из класса и не вернулась до конца урока. А все в классе весело болтали - вместо алгебры полная халява.

А когда я стоял рядом с Юркой, всё, что тогда казалось забавным и неважным - вдруг обрело вес. Мы видели перед собой просто взрослую с указкой - и не догадывались, сколько боли может принести один сорванный урок, одна насмешка, один день, когда ты уходишь из класса не учителем, а побеждённым.

С годами я понял, что были в школе люди, которые работе отдавали не только часы по расписанию, но и вечера, нервы, здоровье. Даже свои семьи.

Юрка тогда сказал:
- Не женись на учительнице.
А я подумал: мы даже учиться у неё не умели по-человечески.