Исторический юмор

Платов любил пить с прусским генералом Блюхером. Вино, любимое атаманом и
приятное для его собутыльника, было "Цимлянское". Очевидцы рассказывали, как
происходило это русско-прусское возлияние.
Сидят атаман и генерал и молча тянут вино. Обычно Блюхер на каком-то стакане
"отключался" и его увозили адъютанты, а Платов сокрушался:
- Люблю Блюхера!
Славный, приятный он человек. Одно в нем плохо: не выдерживает!
Адъютант
Платова (он же переводчик) Смирной спросил как-то у своего шефа:
- Блюхер не
знает русского, а вы немецкого. Какое же удовольствие вам от этого знакомства?
- Как будто здесь нужны разговоры, - ответил атаман. - Я и без них знаю его
душу. Он потому и приятен мне, что сердечный человек.

*

В 1814 году, побывав в Англии в свите Александра I, Платов привез оттуда некую
англичанку (как он говорил, в качестве "компаньонки").
Денис Давыдов спросил атамана, как он ухитрился "закампаньнить" оную мисс, не зная ни слова
по-английски. Ответ был таков:
- Это совсем не для физики, а более для
морали. Она добрая душа и девка благонравная. К тому же такая белая и дородная,
что ни дать ни взять ярославская баба.

*

Когда Платову представили Н.М. Карамзина, он сказал:
- Очень рад познакомиться. Я всегда любил сочинителей, потому что все они пьяницы.

*

Платов приказал своему адъютанту Смирному написать письмо герцогу Ришелье.
Адъютант так и написал на конверте: "Герцогу Эммануилу Ришелье".
- Какой же он герцог, - заметил Платов. - Он - "дюк".
- Но это одно и то же, - пояснил адъютант.
Матвей Иванович был непреклонен:
- Станешь ты меня учить. Герцог ничто перед дюком.

*

Платов с упорством писал вместо «Варшава» - «Аршава». Наконец, ему сделали замечание. Но атаман за словом в карман не полез: - Эн нет! Это поляки-смутьяны пишут Варшава, а мы русские Аршава.

*

В 1811 г. Французским послом в России был Коленкур. Пытаясь преодолеть предубежденность русского общества, он устраивал многочисленные приемы. Однажды к ужину по случаю получения портрета Наполеона, написанного в полный рост при всех императорских регалиях, он созвал весь свет петербургского общества. Среди приглашенных был и атаман Платов. Войдя в зал, где было выставлено творение парижского художника, Матвей Иванович нарочито громко произнес:
– Эким шутом изображен!
Отпущенное Платовым словцо тут же распространилось среди гостей. Некоторые подходили к нему и с усмешкой спрашивали:
– Матвей Иванович, так шутом и написан?
Коленкур пожаловался Александру. И когда император стал пенять Платову за его бестактный поступок, Матвей Иванович откровенно сказал:
– Государь, перед Богом и перед Вами у меня нет ничего скрытного. Что делать? Я в политике не разбираюсь, а слово это у меня с языка сорвалось. Желал бы, чтобы господин Коленкур от меня совсем отвязался и избавил от своих приглашений. Я не привык к французским кушаньям: щи да каша – солдатская еда наша.
Впрочем, атаман был хитрой бестией, и наверняка знал, что подобные высказывания о Наполеоне наверняка придутся по душе императору Александру.

*

Однажды Платов сказал императрице Марии Федоровне, что со своими близкими приятелями ездил в Царское Село.
— Что же вы там делали — гуляли? – спросила она.
— Нет, государыня,— отвечал он, разумея по-своему слово гулять,— большой-то гульбы не было, а так бутылочки по три на брата осушили...

Филогелос (др.-греч. Φιλόγελως — «любитель смешного») — старейший дошедший до наших дней сборник шуток и анекдотов. Главный персонаж шуток — «педант» (др.-греч. σχολαστικος), простоватый учёный с весьма своеобразной логикой. По мнению ученых этот сборник относится к 4 веку н.э.

Педант, плавая, едва не утонул, и дал зарок не входить в воду, пока не научится хорошо плавать.

Некто, повстречав педанта, сказал ему: "Господин педант, во сне я видел вас и заговорил с вами". Тот ответил: "Клянусь богами, я был занят и не заметил".

Педант, заметив на улице врача, который обычно его лечил, стал от него прятаться. Один из приятелей спросил, почему он это делает. Педант ответил: "Я очень давно не болел, и мне перед ним стыдно".

Педант, желая посмотреть, пристойно ли он выглядит, когда спит, поставил перед собой зеркало и закрыл глаза.

Педант купил дом, и, высовываясь из окна, спрашивал прохожих, к лицу ли ему этот дом.

Педанту приснилось, что он наступил на гвоздь; проснувшись, он перевязал себе ногу. Приятель спросил, почему он это делает, и, узнав, сказал: "Поделом зовут нас дураками: зачем мы спим разутыми?"

Педанту приятель прислал из путешествия письмо с просьбой купить для него книг. Педант об этом не позаботился, и, повстречав вернувшегося приятеля, сказал ему: "Твоего письма о книгах я не получал".

Некто, повстречав педанта, сказал ему: "Раб, которого ты мне продал, умер". - "Клянусь богами, - сказал педант, - пока он был у меня, он никогда так не делал".

Педант хотел спать, но у него не было подушки, и он велел рабу подложить ему под голову горшок. Раб сказал: "Он жесткий". Тогда педант велел набить горшок пухом.

Умер один из братьев-близнецов; педант, встретив оставшегося в живых, спросил его: "Это ты умер или твой брат?"

Педант, переправляясь через реку, въехал на паром верхом на лошади. На вопрос, почему он не слезет, он ответил: "Я тороплюсь".

Педант, приглашенный на пирушку, ничего не ел. Кто-то из гостей спросил: "Почему ты не ешь?" Он ответил: "Чтобы не подумали, что я пришел ради еды".

У педанта тяжело болел старик-отец, и он попросил приятелей принести венков для похорон. На следующий день, когда отцу стало лучше, и приятели обиделись, педант сказал им: "Мне и самому стыдно, что я ввел вас в расход; но ужо приходите завтра, и я его похороню во что бы то ни стало".

Двое педантов шли по дороге, и один из них по нужде немного задержался. Вернувшись, он увидел надпись, оставленную товарищем на верстовом камне: "Догоняй меня", и приписал внизу: "А ты подожди меня".

Педант, когда кто-то ему сказал: "К тебе уже старость подходит", пошел к воротам города и стал поджидать ее. Другой педант спросил, в чем дело, и, узнав, сказал: "Поделом зовут нас дураками: откуда ты знаешь, что она войдет не через другие ворота?"

Педант упал в бассейн и долго звал на помощь рабов, но его никто не слышал. Тогда он сказал сам себе: "Дурак я, надо мне вылезти и отстегать их всех: тогда уж они послушаются и спустят мне лестницу".

Поручик нашенбургского полка Сементовский, встретив какую-то барышню, хотел тотчас же увезти ее, но не удалось.

Начальство узнало об этой проделке: молодец остановлен и посажен под арест.

Спрашивают: «Что побудило вас к этому насилию?» — «Понравилась».

— «Знаете ли вы коротко эту девушку?» — «Вовсе не знаю».

— «Как зовут ее?» — «Не знаю».

— «Где и у кого живет она?» — «Не знаю».

— «Какое было ваше намерение?» — «Жениться».

— «Как же вы хотели жениться, если ее совсем не знаете?» — «Я узнал бы после».

— «Но она не хотела ехать с вами». — «Что мне за дело до ее хотенья, у меня своя воля!»

Поручик недель шесть высидел под арестом, забыл о красавице и вышел как встрепанный, а между тем цыгане на этот случай тотчас сложили песню на голос «Пряди, моя пряха», которую записной цыганофил Андрей Новиков ввел в моду под названием «Верные приметы».

1805 г. Из записок С.П.Жихарева