Диктатура Цезаря. Часть 1. Когда хороший человек идет на войну
Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen)
Теперь так и будет до самого конца империи
Есть некоторая ирония в том, что в римских гражданских войнах постоянно пытаются найти мотив войны идеологий: противостояние оптиматов и популяров. Однако, что при Сулле, что при Цезаре, участники конфликта воевали не за абстрактные идеи, а, в первую очередь, за своё личное будущее. В отличие от Суллы, Цезарь не нарушал закон, не осуществлял госпереворот и, вообще, – стремился полностью законно избраться на новое консульство. Но ситуация повернулась так, что во всём этом ему отказали: объявили врагом народа и поставили выбор между войной и позором.
Если бы не кампания в Галлии, то выбора никакого толком и не было бы. Однако за прошедшие 10 лет Цезарь не только завоевал лояльность собственной армии, но и аккумулировал большое число молодых политиков, получивших старт карьеры в его армии. В иной ситуации все они стали бы просто политическими союзниками Цезаря, наличие которых позволило бы ему сохранять вес в изменчивом римском политическом климате. Но теперь, одним своим решением объявить Цезаря вне закона, сенат перечёркивал все их карьерные перспективы. Лишь немногие сторонники Цезаря были против войны с сенатом, так как их карьера уже была обеспечена. Этих Гай Юлий хоть и с сожалением, но отпустит.
К моменту прибытия в Равенну Антония и Кассия, Цезарь морально уже был готов к войне. Он был уверен в лояльности своих легионов и в компетентности офицеров. Однако большая часть его войск находилась в Галлии. В Равенне с Цезарем был лишь один легион, тогда как у Помпея в Италии было не меньше пяти: два – лично у Помпея и еще три свежесобранных – у Агенобарба, назначенного наместником новой провинции Трансальпийская Галлия. На первый взгляд, силы были неравны, но на стороне Гая Юлия была инициатива – враги не ожидали, что он начнет действовать зимой и всего с одним легионом.
Цезарь, сразу после получения информации из Рима, двинулся с легионом в сторону Рубикона, административной границы Италии, в последний раз отправив письма в столицу с предложениями о примирении. Ответа на них он так и не получит, а в сенате Катон будет жёстко выступать против любых мирных инициатив. Стоя у Рубикона, Цезарь уже определился с выбором.
Его вынуждали идти войной на Республику, но это было слабым оправданием: как только он перейдет Рубикон, то именно он останется в истории, как человек, развязавший войну. И тем не менее Цезарь сделал этот шаг. Не без колебаний. Ведь он всё же, по меркам римской политики, был хорошим человеком, который пытался всеми силами избежать конфликта и добиться хоть какого-то компромисса. Но даже хорошим людям иногда нужно творить нехорошие, ужасные дела. Переходя Рубикон, Цезарь ставил себя на одну доску с Суллой, человеком, который начал разрушение римской Республики. И Цезарь это понимал, но обстоятельства сложились так, что любой выбор был плохим.
Демоны бегут, когда хороший человек идет на войну.
Наступит ночь, прогоняя солнце прочь,
Когда хороший человек идет на войну.
Дружба не в счёт, а любовь лжёт,
Ночь придёт и тьма грядет,
Когда хороший человек идёт на войну.
Борьба идёт, но какой от неё прок,
Когда хороший человек идёт на войну.
Быстрым маршем Цезарь достиг Анконы, что вызвало панику в Риме. Один легион, который был у него в реальности, в панических слухах превратился во все девять! Вскоре Цезарь занял родной регион Помпея, Пицен, на поддержку которого серьезно рассчитывал Гней, а также уверенно контролировал весь север Италии. Скорость, с которой Цезарь продвигался вперёд, поразила оптиматов и Помпея. Они ожидали ожесточенного сопротивления городов, но те сдавались без боя. Как бы сильно ни любил Помпея народ в Италии, но Цезаря любили не меньше. А потому многие старались сохранить нейтралитет в этом конфликте, довольствуясь гарантиями Цезаря не чинить беспредел.
Однако Помпей и оптиматы видели в таком поведении лишь подтверждение слухов, что силы Цезаря куда больше, нежели в реальности. Получилась совершенно парадоксальная ситуация: оптиматы, фактически, сами развязавшие войну, оказались к ней совершенно не готовы!!! И поэтому Помпей выбрал в качестве стратегии бегство из Италии в Грецию. С военной точки зрения, отступление из Рима может быть и было оправдано, но с политической – оно серьезно подорвало доверие населения Италии к Помпею и его сторонникам. Ведь именно они так громко кричали о защите Италии от Цезаря и так быстро пустились от него наутек.
Иронично, что единственным оптиматом решившим принять бой стал проконсул Агенобарб. Он собрал свои силы в Корфинии и упрямо не пожелал отступать, хотя Помпей призывал его срочно это сделать и не гибнуть понапрасну. В результате Агенобарб и его воины попали в осаду и вскоре сдались. И здесь Цезарь впервые продемонстрировал тот подход, который станет определяющим в его политике – clementia, “милосердие”, – лозунг, который будет транслироваться повсюду.
Хотя Агенобарб был последовательным врагом Цезаря на протяжении всех предыдущих лет, он был отпущен из плена, причем с его личной казной, как промагистрат. Это не сделает Агенобарба другом или хотя бы нейтральным Цезарю человеком и, спустя пару месяцев, он возглавит мятеж города Массилия в Нарбоннской Галлии. Однако такие неудачи, и неоднократные, не заставят Цезаря изменить подход: он не был Суллой и не хотел оставить после себя горы трупов нобилей. Наоборот, они были нужны ему живыми, так как обладали ценнейшим опытом управления государством, которого зачастую не хватало его сторонникам. Но слишком многие принимали милосердие за слабость, и окружение Цезаря это хорошо запомнило.
Тем временем, основные силы Помпея и многие сенаторы отплыли из Брундизия в Грецию. Цезарь попытался помешать переправе, но прибыл слишком поздно для этого. Хотя милосердие Цезаря к своим врагам и не отвратило их от борьбы с ним, но его умеренность в насилии склоняла колеблющихся к решению остаться в стороне от конфликта. Поэтому подчинение Италии Цезарем проходило достаточно безболезненно. В своей пропаганде Гай Юлий в качестве причин для войны называл, в порядке важности, следующие: защиту чести, защиту трибунов и избавление государства от власти клики самозванных “лучших людей”.
В этот момент Помпей попытался договориться с Цезарем о примирении, предложив тому очистить Италию от своих войск в обмен на принятие его предложения, высказанного в письме от 1 января, перед Рубиконом: оставить Цезарю один легион и в качестве провинции отдать Иллирик.
Но эта уступка, – и, несомненно, на большее Катон и Ко не согласились бы, – была уже крайне неуместной, так как в руках Цезаря уже был Рим, а ему предлагали вернуть Рим оптиматам и надеяться на их благосклонность. Поэтому очередная попытка примирения провалилась. Равно как и попытка Цезаря найти союзников среди оставшихся в Италии крупных политиков. Он хотел, чтобы его интересы вновь представлял Цицерон, однако великий оратор отказался, заявив, что он не сможет не замечать то беззаконие, что по факту творил Цезарь.
Хуже того, против Цезаря выступили и некоторые магистраты, оставшиеся в Риме. Гай Юлий пытался сохранить видимость законности в условиях чрезвычайной ситуации. Этим и воспользовался трибун Луций Метелл, наложив вето на выделение средств из казны. Решать проблему пришлось силой: легионеры просто разрубили двери хранилища и вытащили все деньги, а недовольному трибуну пригрозили укоротить его язык.
Не добившись от Помпея удовлетворительных предложений мира, Цезарь решил снова нанести удар первым. Самым логичным, казалось, было бы атаковать Помпея в Греции, пока тот не собрал крупные силы, но тогда в тылу, в Испании, осталась бы мощная группировка из семи легионов. Силы Цезаря были не столь многочисленны – не более двенадцати легионов в тот момент, часть из которых была набрана еще Помпеем, а потому ещё и стоял вопрос об их лояльности. Поэтому имело смысл сначала в блиц-кампании обеспечить свои тылы: часть сил направилась на Сицилию, часть – в Иллирик, еще три легиона осадили Массилию, а Цезарь с шестью легионами отправился в Испанию.
На руку ему играло то, что семью легионами помпеянцев в Испании командовали три военачальника. Два из них, Афраний и Петрей, сумели объединиться и заняли удобную для обороны местность. Третий, Терренций Варрон (известный римский писатель), – занимался набором войск. Хотя в самом начале Цезарь испытывал огромные трудности, всё же, в результате, Афрания и Петрея он переиграет в своей классической манере: за счёт дерзких маневров вынудит принять невыгодное сражение. Узнав о поражении коллег – Варрон сдастся. К этому моменту закончится и осада Массилии, из которой Агенобарб сумеет ускользнуть и сбежит к Помпею. Курион в Африке, к сожалению Цезаря, будет разгромлен и африканский вопрос будет на время отложен.
К концу лета Цезарь вернулся в Рим и приступил к легализации собственного положения. Для этого он, как и планировал изначально, решил стать консулом. Однако на этом пути была маленькая процессуальная проблема: чтобы провести выборы нужны были консулы, а оба они – у Помпея. Цезарь предложил провести выборы одному из преторов, но авгуры заявили, что боги будут против. Избрать интеррекса при формально действующих консулах тоже было нельзя и тогда Цезаря объявили диктатором для проведения выборов. Так как других серьезных кандидатов на выборах не оказалось, то Цезарь и его сторонник, Публий Сервилий Ватия, победили.
Я вообще скажу страшное, но с большой долей вероятности победил Цезарь вполне честно бы, даже если бы выборы были полностью конкурентными. Он действительно был самым популярным политиком в Риме на тот момент.
Поскольку другой законной власти в Риме всё равно не было, то Цезарю пришлось использовать диктаторские полномочия и для разрешения накопившихся проблем. В частности, он объявил амнистию для изгнанников, а также детей проскрибированных. Благодаря этому к лагерю Цезаря примкнут будущий историк Саллюстий и бывший консул Габиний, которого после аннексии Египта привлекут к суду за собственно аннексию Египта вопреки предсказаниям из Севиллиных книг. Кроме того, Цезарь провел очередное долговое урегулирование, добившись компромисса между интересами должников и кредиторов.
Тем временем в Греции Помпей собрал внушительную армию, однако настроения в лагере оптиматов были не очень радостными. После бегства из Рима многие были подавлены, и ещё больше их расстроила необходимость признать безоговорочное лидерство Помпея, хотя бы и на словах. Катон, еще 10 лет назад проклинающий Помпея, теперь был главным ястребом в его штабе, требуя активных действий и потакая раздутому эго Великого. Эта обстановка произвела удручающее впечатление, что на Агенобарба, что на Цицерона, прибывших осенью в Грецию.
Марк Туллий Цицерон всё же решил выбрать сторону. В отличии от тех, кто изначально последовал за Помпеем, его привела сюда отнюдь не вера в верность избранного Катоном пути: Цицерон всё ещё был благодарен Помпею за помощь в возвращении из изгнания и считал поддерживающих его оптиматов всё же лучшим людьми, нежели цезарианцы.
Эта гражданская война вообще привела к довольно причудливым конфигурациям союзов. В то время как Марк Юний Брут, сын любовницы Цезаря Сервилии, по убеждениям примкнул к Помпею, его родственник Децим Юний Брут, прошедший несколько галльских кампаний, был верным цезарианцем. Уже упомянутый выше соконсул Цезаря Ватия был вообще-то женат на племяннице Катона и долгое время был его союзником. А зять Цицерона, Долабелла, один из первых примкнул к Цезарю после начала конфликта, так как считал, что победит тот, у кого лучше армия, а лучше она была у Гая Юлия. Тит Лабиен, обласканный Цезарем в его “Записках”, перешел на сторону Помпея, как считается, из-за давних клиентских отношений с ним. Сын Суллы, Фавст, был одним из лидеров оптиматов, а вот племянник умершего диктатора Публий примкнул к едва ли не главному антисулланцу Республики – Цезарю.
Отсутствие единой причины борьбы у оптиматов сказывалось и на их действиях. В то время, как Помпей тренировал новобранцев, Катон подталкивал его действовать быстрее, пока все еще полны решимости воевать. Однако Помпей не спешил. Судя по всему, он намеревался повторить кампанию Суллы – высадиться в Италии не позднее лета следующего года. Но планам Помпея не суждено было сбыться. Цезарь ведь тоже отлично понимал, что готовят против него и, как и обычно, он решил дерзко перехватить инициативу: в первых числах января 48 года до н.э., как снег на голову, в Греции высадились легионы Цезаря.
Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!
Пост с навигацией по Cat.Cat
Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.
Канал автора в Телеграме ↩ – о Риме и не только.
