klepka.zaklepka

Нашли. И правда с дороги видно. Было раннее утро, мы вышли из машины, походили немного там. Место жутчайшее, тут - как буд-то кровь течёт, так плиткой выложили, тут - яблони цветут, тут -  скульптура девочки, живые рисунки детей, письмо это, высеченное на камне, адреса других концлагерей. 

Стоишь и не понимаешь какой сейчас год, и сердце сжимается от боли. Вышел дядечка какой-то, сказал, что через пару часов может нам экскурсию провести.

Я у попутчика спрашиваю:

- Выдержите экскурсию?

- Вряд ли, я уже на сопле. Давайте поедем домой.

Здоровый мужик, военный, как оказалось.

На этом мемориале рыдают все, и мужчины не исключение.

Почему рыдают? Об этом ниже.

Читайте, плачьте, вспоминайте подвиг советского народа в те дни. И знайте, это не должно повториться. За это большой кровью заплачено. Детской кровью... 👇 

(Пост от 2018 года)

Красный берег. Детский донорский концлагерь.

Есть местечко одно, называется Красный Берег. Глина там красного цвета, речка красивая, отсюда и название. В годы войны там был один из пяти(!) детских донорских концлагерей на территории Белоруссии.

Обычный такой концлагерь, только детский, и донорский.

Два накопителя. Один с первой положительной группой, оттуда не выжил никто, т.к. забирали всю кровь сразу для солдат вермахта, перед которыми не очень умный мальчик Коля из Нового Уренгоя извинялся, видимо, у него другая группа крови.

Во втором накопителе находились дети, у которых за 7 недель могли взять кровь от 8 до 19 раз. Кто после этого выживал, отправляли в Германию на работы. Всего по архивным данным было отправлено 1990 детей.

Сколько погибло детей с первого накопителя точно до сих пор не известно, но счет идет на тысячи.

Со второго накопителя чудом выжило всего 9 человек.

Екатерина Емельяновна Клочкова, одна из тех девяти, вспоминает: «За эти пять недель они брали кровь в тюбики такие большие. Не знаю даже, как их измерить — 10, 20 грамм? Как вытягнут кровь, человек тогда слабый, падает. Сами понимаете, что с человеком, когда кровь вытягнут. Раз в день давали кусочек хлеба. Вообще я плохо помню, что давали, но выжила ж пять недель. А самый страшный момент был, когда нас отобрали, сказали, что деток палить будут».

Да, кровь забирали, трупики сжигали, крематория не было, поэтому сжигали на костре. Считалось, что с 8 до 14 лет в период гормонального развития кровь именно славянских детей самая чистая. То, что нужно для настоящих арийцев!

Кровь забирали следующим образом (доктор Менгеле нервно курит в сторонке, хотя подонок еще тот был): делали специальный укол, чтоб кровь не сворачивалась. Потом ребенка подвешивали под мышки, сдавливали грудь, а на пятках или глубокие надрезы делали или полностью кожу срезали. И подставляли герметичные ванночки.

На месте концлагеря сейчас парк и мемориал, в котором рыдают даже самые сильные духом мужчины.

Мемориал в виде школьного класса: парты, доска, вокруг мольберты с рисунками детей из Минска, нарисованные в 1946 году, и большой бумажный кораблик с именами детей, взятых из лагерных документов "Марина, Настя, Зоя, Вера, Аркаша, Тема, Арина, Петя, Оля, Олежка, Сима, Витя…".

А на доске письмо Кати Сусаниной.

После освобождения белорусского города Лиозно (это в Витебской области), при разборе кирпичной кладки разрушенной печи в одном из домов был найден маленький жёлтый конверт, прошитый нитками. На конверте стоял адрес: "Действующая армия. Полевая почта №... Сусанину Петру". На другой стороне карандашом написаны слова: "Дорогие дяденька или тётенька, кто найдёт это спрятанное от немцев письмо, умоляю вас, опустите сразу в почтовый ящик. Мой труп будет уже висеть на верёвке".

Текст письма следующий.

"Дорогой, добрый папенька!

Пишу я тебе письмо из немецкой неволи.

Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых не будет. И моя священная просьба к тебе, отец: покарай немецких кровопийц. Это завещание твоей умирающей дочери.

Несколько слов о матери. Когда вернёшься, маму не ищи. Её расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе, офицер бил её плёткой по лицу, мама не стерпела и гордо сказала, вот её последние слова: "Вы не запугаете меня битьём. Я уверена, что муж вернётся назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, отсюда вон!" И офицер выстрелил маме в рот...

Папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет, И если бы сейчас ты встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькая, мои глаза ввалились, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идёт кровь - у меня отбили лёгкие. А помнишь, папа, два года тому назад, когда мне исполнилось 13 лет? Какие хорошие были мои именины! Ты мне, папа, тогда сказали: "Расти, доченька, на радость большой!" Играл патефон, подруги поздравляли меня с днём рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню.

А теперь, папа, как взгляну на себя в зеркало - платье рваное, в лоскутках, номер на шее, как у преступницы, сама худая, как скелет, - и солёные слёзы текут из глаз. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят голодные, затравленные овчарками. Каждый день их уводят и убивают.

Да, папа, и я рабыня немецкого барона, работаю у немца Шарлэна прачкой, стираю бельё, мою полы. Работаю очень много, а кушаю два раза в день в корыте с "Розой" и "Кларой" - так зовут хозяйских свиней. Так приказал барон. "Русс была и будет свинья",- сказал он. Я очень боюсь "Клары". Это большая и жадная свинья. Она мне один раз чуть не откусила палец, когда я из корыта доставала картошку.

Живу я в дровяном сарае: в комнату мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба, а хозяйка увидела и долго била Юзефу плёткой по голове и спине.

Два раза я убегала от хозяев, но меня находил ихний дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Я теряла сознание. Потом на меня выливали ведро воды и бросали в подвал.

Сегодня я узнала новость: Юзефа сказала, что господа уезжают в Германию с большой партией невольников и невольниц с Витебщины. Теперь они берут и меня с собою. Нет, Я не поеду в эту трижды всеми проклятую Германию! Я решила лучше умереть на родной сторонушке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Только смерть спасёт меня от жестокого битья. Не хочу больше мучиться рабыней у проклятых, жестоких немцев, не давших мне жить!..

Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня. Прощай, добрый папенька, ухожу умирать.

Твоя дочь Катя Сусанина...

Моё сердце верит: письмо дойдёт."

Увы, письмо Кати Сусаниной не дошло до отца, его убили при освобождении Белоруссии.

По официальным данным в этих донорских лагерях на территории Беларуси было  убито более 35 тысяч детей...

-Она говорит, что я сумасшедшая, что сдаст меня в психушку. А я боюсь с ума сойти. Я уже верю в то, что я ненормальная. Бьет то шлангом, то доской, сегодня дверью шибанула по мне, аж искры из глаз. Я сегодня не вернусь домой. Я уйду.

-Куда?

-Не знаю...Может к друзьям?

-Все равно полиция найдет и приведет домой, к маме. Мама знает, что ты сейчас у меня?

-Да, мама меня не пускала, я сбежала.

-Ребенок, давай я директора своего позову? Она юрист, она законы знает и сможет придумать как нам тебя защитить. Она никому не скажет.

-Давайте.

А надо сказать, что пятница была, вечер. Пришла моя директор. Все поняла. И сказала, что можно через полицию, но готова ли Лена свидетельствовать против матери?

-Да, я все расскажу.

-Потом тебя поместят в приемник-распределитель или больницу, и позже отправят в интернат или детский дом. Ты готова?

-Да, я хочу в детский дом!

-Лена, дороги назад не будет, на маму заведут дело, может даже штраф наложат.

-Я согласная, помогите мне.

И снова слезы.

Поехали в пять вечера в полицию, а все уже по домам разошлись, на нашего ребенка смотрят как на вошь и в открытую говорят: «Да помирятся они, чего начинаете-то?»

Пришла тетя в погонах, начала брать показания с Лены, я осталась в кабинете. Тетя в погонах немного прессанула Лену про лжесвидетельство.

Ребенка в итоге определили в детскую больницу на карантин, и сказали, что будут связываться с мамой и обязательно скажут маме, где она находится.

Из полиции мы вышли поздно. А утром мы с директором бегали по магазинам и рынкам чтоб купить ребенку трусы, зубную щетку, сменную одежду и книги, чтоб не скучно было лежать - ребенок вышел из дома в чем был.

Лена пролежала в больнице неделю. За это время ее мама не навестила ни разу.

Потом было заседание КДН, на котором мать рассказывала о том, какая у нее отвратительная дочь. Кстати, ребенок учится на 4 и 5, не имеет отношений с противоположным полом и любит книги.

На КДН вскрылось, что мать не работает, состоит в какой-то секте, но это не мешает ей вести активную жизнь по поиску партнера себе.

Я по наводке Лены нашла кучу одноклассников и педагогов школы, которые видели синяки и порезы Лены. И педагоги ходили с этой проблемой к директору, но безрезультатно.

Позже эта директриса напишет отвратительную характеристику на ребенка, и в ней укажет, что мать Лены – умничка, которая просто не справилась.

Прошло уже около трех лет. Лена окончила в детском доме школу, поступила в колледж, учится успешно, работает с психологом. Мать до сих пор считает ее предателем и уверена, что Господь накажет Лену, так же мать рассказывает всем, как я вероломно отняла дочь у нее.

А я счастлива, что у ребенка появилось нормальное будущее, скоро появится профессия. И как хорошо, что на пути этого ребенка встретились грамотный директор, который не остановился, и хороший психолог в интернате, который до сих пор ведет Лену, и я вижу изменения в ребенке.

Вот такая грустная история с хорошим концом.

Другие истории из жизни здесь

- А сколько не жалко!

А нам банкомат тысячными купюрами выдал. Мелочи нет.

Говорю:

- Только тысяча есть.

- А давайте!

И ловко так тысячу хвать, а карточку мне в руку сунула.

Это сейчас я умная: в приложение банка зайти, карточку заблокировать и иди ты, женщина, лесом. А тогда приложения не было, да еще и на поезд опаздывали…

***

Или соседка у меня была в коммуналке. Соль, яйца, масло по-соседски ей всегда одалживала. А тут кончилось что-то. Говорю: "Дай, пожалуйста, до завтра" А она мне: "С тебя магарыч!". Отдавала ей потом и соль эту, и в довесок, бутылку.

***

Когда я в Санкт-Петербург переехала, остро встал вопрос регистрации. А дело это денег стоит. Познакомилась я с женщиной одной. Она мне и сделала временную регистрацию у себя в квартире. Спрашиваю:

- Сколько с меня?

- А нисколько.

- Но ведь это денег стоит!

- Но не все же в жизни деньгами решается.

И фраза эта надолго мне в голову запала.

***

А совсем недавно (в ковидное время), обидевшись на православных служителей за высокий ценник на молитвы за папу, написала знакомому регенту из православного храма. Что мол, денег нет, только с больничного, папа заболел, и мама просит сорокоуст за его здоровье. И, о, чудо, регент ответила: "Да, хорошо, без проблем".

***

Морали не будет каждый сам решает - хапугой быть или добрым человеком.

Я и другие мои истории из жизни здесь

Я быстро метнулась в подсобку, предупредила директора, оделась и ушла домой. Насовсем.

А второй раз - был какой-то финансовый кризис, я попала под сокращение и мне надо было некоторое время где-то перекантоваться. Был прилавочный магазин и я работала в паре с узбеком Бахтияром. Сдавали смену мы с ним всегда хорошо, недостач или подстав никогда не было. Мужик хороший, правильный. А потом я узнала, что Бахтияр имеет офицерское звание и у него была серьезная работа в силовой структуре в своей стране. А потом пенсия, ну и заработки в России.

В этом магазине я два месяца отработала.

У нас в продаже была огромная железная банка с маринованными огурцами и мы их продавали наразвес. И тут я вижу, что какой-то ханурик-покупатель из очереди своей грязной ручищей достает из банки огурцы и ест.

Я закричала:

- Эй, ты чего? А ну, руки свои убрал!

Бахтияр услышал, тут же прибежал с криками, думал, что меня обижают:)

Посмеялись потом с ним, конечно.

Но в торговлю я больше ни-ни. И не уговаривайте:)

P.S. Сейчас, наверное, и не сохранилась прилавочная торговля, кроме рынка.

Я и мои истории из жизни здесь