kiradein

04.12.25

прошел ровно год.

самый жесткий эпизод депры был относительно недавно. июнь-середина сентября. я не помню , как вышла в нормальное состояние, но в помню, что в один момент подумала: «вот это ж ахуеть, я иду, живу, чувствую что-то кроме тотальной боли». и это была не радость. это был страх, потому что я знала, что снова все потеряю.

у этих темных периодов есть свой запах, цвет, вкус. поэтому, ты всегда начинаешь понимать все немного заранее. в маленьких сдвигах по этому самому запаху, цвету, вкусу.

оно появляется чем-то сильно знакомым. боль всегда является чем-то, что имеет способность быть «про тебя». этого не спутать. почему-то у счастья таких особенностей нет. счастье всегда идет с привкусом наеба.

с каждым таким периодом боль обретает больше власти и каждый раз сильнее подчеркивает то, чего ты лишаешься. как будто , выходя на улицу первый раз за день, ты видишь насколько сильно все вокруг тебя не касается. не касается настолько, что за минуту можно утратить самые незначительные смыслы , которые ты наскребала последние сутки.

испытываемое однажды ощущение полной темноты никогда не забудется , сколько бы света не было. все собранные паттерны для «оставаться на плаву» теряют актуальность. ты борешься день, два. теряешь силы. у второй стороны силы только растут. это заведомый проигрыш.

раньше, в периоды подъема, я каждый раз думала, что теперь все будет иначе. что имею контроль, я другой человек. в этот раз я подходила к зеркалу и видела клоуна. я действительно испытывала охуенно крутые эмоции, я делала столько, сколько могла делать и жизнь значительно аппнулась, но чувство того, что это перекур уже не отпускало.

раньше все начиналось с мыслей, но годы полетов по черным пространствам дают свои плоды. во мне нет варианта ркн. хоть я и не считаю, что жизнь обязательно подлежит ее «прожитию», но есть принципы. во мне больше нет негативных взглядов на молекулярном уровне. нет ненависти, обиды, злости. нет программы саморазрушения. во мне нет ребенка с идеей несправедливости. нет стремления закрыться от всего происходящего дерьма. нет мыслей, что моя боль уникальна. что я уникальна.

поэтому, с ментальными проявлениями начала депры я более-менее научилась сосуществовать. сейчас началом я считаю физику. когда ты начинаешь чувствовать ,что сил становится меньше и меньше, пока не останется совсем. когда начинаешь понимать, что ты больше не можешь поддерживать свою «лучшую» жизнь. и именно падение этой необходимой и значимой рутины влечет за собой падение в прямом смысле (на кровать).

раньше я говорила: «ты просто стоишь и смотришь со стороны, как рушится все , что имело для тебя значение».

сейчас , я думаю, что реального значения не имело ничего из этого. то, что имело способность рухнуть, не было ничем, кроме приложения к тому самому наебу. наверное, в этом и есть разница. понимание, что периоды депры это не статичный акт стороннего наблюдателя.

если смысл в динамике, то , возможно, важнее всего, кем ты выходишь из собственной боли, которая никогда не может быть ни оправданием, ни условием. на этом я выбрала держаться.

Я часто задавала себе вопрос: «Был ли у меня шанс вырасти в эмоционально здорового и стабильного человека?».

Как будто , раньше , ответ на него мог бы дать какое-то спокойствие. Типо, не во всех своих провалах виновата я сама. На самом же деле , как мне кажется, ответь бы я на него отрицательно, то многие вещи были бы просто не сделаны.

Я ничего не знала о биполярном расстройстве до 20-и лет. С 11-и у меня начались депрессии, первые смены фаз (которые я помню), примерно с 17-и. Тогда я не знала, что так работает БАР и… и это было хорошо. Каждый раз у меня было ощущение , что все провалы и взлеты поддаются моим усилиям и желаниям. Вся ответственность за завтрашний день ощущалась мной в полной мере. Меняло ли это ситуацию? Я не знаю. Иногда я так же не могла встать, иногда я делала больше , чем обычно. Факт заключается в том, что я верила в контроль над своей жизнью и не переставала барахтаться в попытках изменить ситуацию.

Я сейчас осознаю , что вся моя жизнь это попытки избежать боли. Попытки убежать от себя в разные разрушающие паттерны. Попытки компенсировать то, что невозможно компенсировать.

7 лет. У меня начинаются проявления наследственного заболевания - псориаза. Все бы ничего, если бы в дальнейшем это не переросло в 90% поражения тела, когда ни спать, ни нормально мыться, ни двигаться ты не можешь, потому что больно. Тогда я переставала выходить на улицу. С тех пор я ненавидела солнце, потому что всегда выглядела странно в закрытой одежде в +30. До сих пор его ненавижу. Сейчас я на пожизненной терапии метотрексатом, проявлений нет. Но яркий свет и солнце я ненавижу до сих пор. Как будто так меня слишком видно.

9 лет. После сильного стресса (аварии) я потеряла волосы. В купе с кожной проблемой это вылилось с жесткий школьный буллинг. Я не чувствовала себя жертвой и вполне успешно справлялась с тем, чтобы себя защитить. Но это не отменяло того факта , что защиты мне сильно хотелось.

10 лет. Точный возраст не помню. Мой отец говорит мне, что у него нет дочери. Снихуя буквально. Это сильно минуснуло ощущение безопасности и сильно плюсануло ощущение себя «конченной».

С тех пор мы не общались.

К этому возрасту я уже четко понимала , что со мной что-то не так и мечтала о нормальности.

Из дневника 2011 год.

«Я больше всего на свете хочу быть свободной. Из-за того, что мне приходится носить косынку , я боюсь , когда сзади меня находятся люди. В очереди, в транспорте. Я всегда чувствую себя незащищенной. Я хочу быть свободной даже в банальной мелочи -надеть что-то , что оставляет открытыми руки. Я хочу двигаться и не бояться быть «увиденной».

14 лет. Любая энергия должна во что-то сублимироваться. Энергия ненависти имеет огромную силу, она уже не имеет отношения к каким-то конкретным моментам, она пожирает тебя полностью. Я начала ненавидеть каждую часть себя. Начался сильных селфхарм. Это не было попытками Роскомнадзорнуться. Это было скорее попыткой почувствовать , что я еще здесь и могу что-то чувствовать.

Мне хотелось, чтобы от меня осталось как можно меньше меня. Хотелось, чтобы я была настолько маленькой, чтобы меня стремились защищать, а не пытаться уничтожить.

Так началось расстройство пищевого поведения.

Люди всегда смотрят «по верхам», особенно , если чего-то не понимают. Многие вещи гораздо более сложны , чем кажутся.

18 лет. Анорексия. 39 кг при росте 174 см.

Уже к тому моменту я не могла вспомнить ни одного периода , когда бы просто жила, а не пыталась убегать от боли внутри.

Анорексия это не про вес, не про еду. Это не про «покушай и все пройдёт». Это , когда твоя голова полностью захвачена демоном, который каждый день пытается оставить все меньше и меньше тебя самой. Это каждодневный поток мыслей, боли , от которых ты не можешь избавиться. Это навязчивые действия, которые ты не можешь не делать. Это ненависть к себе , очень много ненависти.

20 лет. Биполярное расстройство. Диагностировали уже официально. Схемы лечения, которые не помогают. Депрессии по 8 месяцев. Постоянные попытки встать заново.

Мне 27.

Если посмотреть со стороны , то может показаться , я уже другой человек.

Я занялась силовым видом спорта, где у меня хорошое результаты. Я выигрывала соревнования, делала хорошую форму. Казалось бы- от анорексии к пауэрлифтингу. На самом деле, здесь все гораздо более тривиально. Понятно. Закономерно. Я компенсирую.

У меня есть друзья, немало людей с кем я общаюсь. Есть даже те, кто проявил инициативу общения будучи тем, кто чморил в школе. Но выбор этих людей обусловлен той же компенсацией. Они все гораздо стабильнее меня и я всегда как будто «не дотягиваю». Я компенсирую.

Как будто то бы сильная, уверенная. Как будто бы знаю, что делаю. Как будто не боюсь. Как будто мне «похуй». Я компенсирую.

Я компенсирую ядерное убеждение себя «не такой». Почва под ногами не может быть глубинным продуктом избегания. Именно поэтому, в моменты депрессии, когда один кирпичик вылетает за другим, я обнаруживаю себя с вывернутой наизнанку кожей. Жалкое зрелище. Я ненавижу себя такой. Я теряю все и разом.

Я ненавижу себя слабой. Ненавижу себя выглядящую не так , как в идеальной форме. Ненавижу себя, цепляющуюся за одобрение, внимание. Ненавижу себя нуждающуюся в помощи. Ненавижу себя за проявление эмоций. Ненавижу себя слишком небезразличную.

Я понятия не имею, где я и кто. Я знаю только модели поведения, которые работают как анестезия. Знаю, что нужно делать, чтобы быть «впорядке». Знаю, что это в определенный момент дает большую дозу дофамина. Эта корявая стратегия, которая позволила когда-то не сломаться.

Был ли у меня шанс вырасти с ментально здорового человека? Я больше не задаюсь этим вопросом.

В первую очередь, пишу это для себя. одна из попыток показать, как сильно мне не страшно и похуй)

Каждый раз, когда я пыталась описать это состояние, у меня как будто не хватало слов. Все, что бы я не написала, казалось слишком плоским и банальным. Я собирала по кускам записи из дневников , чтобы получилось что-то вменяемое и поняла , что писала одно и тоже по 100 раз.

В депрессии твое мышление максимально туннельно , а все эмоции сужаются до одной черной точки, за пределы которой ты не можешь выбраться.

«Казалось, что каждая минута этого дня отрывает кусок за куском. Мне было страшно внутри собственной головы. В ней крутились мысли , которых я боялась и пыталась уворачиваться. Когда не получалось - боль накрывала новой волной».

Я просыпаюсь утром абсолютно без сил. Первая мысль - страх. Страшно , что начался новый день. Страшно, потому что он требует от тебя действий, требует от тебя жизни, а ты не можешь этому соответствовать. На голову падают все проблемы , которые копятся за то время, пока ты в депрессии. Ты понимаешь, что не можешь позволить себе сейчас не встать с кровати и не начать решать дела, но тупо не можешь.

Единственное чего тебе хочется - лечь и уснуть. В этих состояниях я спала по 14 часов в сутки и не высыпалась.

Сон это единственное время, когда ты не чувствуешь боли.

«Как будто ты стоишь на полу, усыпанному осколками. Вероятность, что осколок не врежется  тебе в ногу крайне мала. Но все же есть небольшое расстояние, наступив на которое ,ты не причинишь себе боль. Твоя задача-найти эти места, но на это нужны силы. Сил не было. В итоге- ты ползешь на коленях, собирая все осколки своим телом.

*Мысль цеплялась одна за другую и  каждый раз откидывала назад в темную яму. Больно находиться везде, больно быть нигде. Ты не ощущаешь ни своего тела, ни своего я, ни своего времени , все превращается в один большой ком тотальной боли».

Проблема в том, что от этого нигде невозможно спрятаться. Нигде не становится легче. Ни с людьми , ни одной. Ни молча, ни разговаривая. Ни дома, ни на улице. Когда твой враг - твоя голова, нет никакого оружия.

Большим заблуждением является мнение, что люди в депрессии не хотят жить. Напротив. Они не хотят чувствовать , то что чувствуют. Это разные вещи.

В промежутках, когда просыпаешься, ты просто лежишь и смотришь в стену.

Помню моменты, когда я слышала звуки из открытого окна. Детский смех, птиц или что-нибудь еще. Это делало сильно хуже, потому что напоминало, что есть жизнь, которая тебя никак не касается. Как будто она так близко, но ты не можешь до нее дотянуться. Как будто сильно хочется быть её частью, но это не для тебя.

Утром всегда было хуже всего. Говорят, это связано с концентрацией нейромедиаторов. Наверное. Я чувствовала утро как заведомо проигранную войну. Если ты не встал с утра - ты уже не встанешь. Так и происходило в пиковые состояния. Все , что ожидало меня дальше - неудачные попытки хотя бы как-нибудь снизить интенсивность переживаемой боли и сон.

К 18-19 вечера всегда становилось немного лучше. Вечерами могли появляться мысли о том, что это еще не конец, что стоит еще побороться. Как будто каждый вечер я давала себе еще один шанс на «завтра». И каждое это «завтра» раз за разом разлеталось в щепки, когда я утром открывала глаза.

Затем … затем ты перестанешь верить тому , что думаешь вечером. Еще немного времени спустя ты уже совсем перестанешь во что-либо верить.. Человек без веры - мертвый человек.

Весь мир ,суженный до масштабов отчаяния, беспомощности, боли и страха. Это депрессия.

Есть вещи, которые я не могу изменить. Это фундаментальные настройки. Их просто нужно принять. Думаю, именно принятие является началом любого движения для людей вроде нас. Второй момент заключается в том, что принятие вовсе не означает снятие ответственности. Мы не можем взять абсолютный контроль над лагами своего мозга, но мы можем четко отделить зону своей отвественности. Не скажу , что это сильно просто, скорее наоборот. Между состоянием «я беспомощное говно» и «это дерьмо со мной случается/я никак не могу на это влиять» стоит огромная пропасть ,внутри которой мы стараемся найти стратегию выживания.

Приведу аллегорию. Представьте , что здоровый человек и человек с БАР строят дом. В первом случае, у человека вдруг кончаются деньги ,и он приостанавливает строительство на середине процесса. У него остаётся «сохраненный вариант». Половина дома все так же стоит и «ждёт» , пока не появятся ресурсы закончить постройку.

Во втором случае, человек так же строит дом. Представим, что у него даже есть деньги, чтобы его закончить. В процессе стройки, когда остаётся только обшить , внезапно случается ураган , который сносит все , что он построил. Человек с БАР просто стоит в стороне и смотрит, как дом рушиться до груды кирпичей.

*Биполярное расстройство это как стоить дом , а затем наблюдать как он рушится*

Это подниматься наверх и громко падать вниз. Это постоянно пытаться найти силы, чтобы вернуться туда , откуда начали.

Очень хорошее выражение, которое особенно успокаивает меня в периоды депрессии: «побеждает тот, кто быстрее всего встает после неудачи».

В 21 год мне поставили диагноз биполярное расстройство 2-го типа. Сегодня мне 27 , и я все еще не могу принять это до конца.

Мало кто сможет точно сказать, когда болезнь появилась в их жизни. На то есть несколько причин:

Первая- бар тяжело поддается диагностике из-за схожести с другими психическими заболеваниями. Чтобы поставить верных диагноз нужно наблюдать за пациентом в течение длительного времени и отслеживать тенденцию. Большое количество людей с этим диагнозом пропадают с горизонта специалистов по причине отказа приема медикаментов;

Вторая- практически никто не приходит к врачу с состоянии мании или гипомании. Если это гипомания (которая свойственна биполярному расстройству второго типа), то для человека это очень приятное состояние. В первом же варианте - людей ,по большей части ,приводят родные или близкие, когда состояние больного угрожает ему или окружающим. Но тут встает вопрос, насколько люди рядом осведомлены о состоянии ,и насколько им удается убедить обратиться к врачу. До состояния галлюцинаций и психоза доходят немногие, они составляют небольшую часть людей с БАР, поэтому основная часть просто не попадает в кабинет к психиатру.

Мой случай оказался не исключением. Примерно с возраста 15-и лет в моей жизни появились тяжелые депрессии. Они были достаточно выраженными- селфхарм, нежелание контактировать с людьми, изоляция и суицидальные мысли, полный пак, так скажем.На тот момент я не обращала внимания на вторую сторону медали- гипомании. Кода наступала «светлая полоса» я просто думала , что мне становится лучше. Каждый раз думала , что именно сейчас все наладится и начнётся новая жизнь. Я не знала ничего о биполярном расстройстве, не улавливала связи между чередованием эпизодов и не считала , что мне нужна помощь. Чтобы понимать свое состояние- нужна осознанность. Нужно иметь понимание себя в отрыве от болезненных паттернов. Понимать, где ты ,а где депрессия. Конечно, такого понимания у меня не было.

Близкие люди ,в тот момент ,обвиняли меня в этом состоянии упадка. Думаю, они просто чувствовали беспомощность и не знали как еще можно реагировать.

Примерно к 18-и годам психическое состояние было максимально близко к фатальному пиздецу. Примерно в этом же возрасте мое РПП тоже достигает своего пика ,и мне ставят анорексию.

Тогда я не могла разделить весь ментальный пиздец, что творился голове. Анорексия, депрессия -все слилось в одно большое болото из которого я сама, очевидно ,не могла выбраться. На тот момент я была слишком затянута в РПП , чтобы меня беспокоило еще что-то. Позже мы об этом поговорим. Факт в том, что лечиться от анорексии я очень боялась. Точнее , любое известное лечение подразумевало набор веса , а это самый страшный кошмар анорексика. Всячески пытаясь обойти эту тему , чтобы никто не смог посягнуть на мой вес, я выделила для себя актуальную тему , которая опосредованно могла влиять на мой вес, а , следовательно, беспокоила меня больше всего- сон. Когда ты весишь 39кг твой сон выходит из чата. Основная причина - твоему телу просто не хватает на это энергии. Ничтожно малое кол-во углеводов и очень высокий уровень кортизола в ответ на это, будят тебя в 4 утра ,и возможности уснуть попросту нет. Я переживала по 3-м причинам:

-боялась, что мой голод усилится от недосыпа. и мне будет тяжелее сдерживать себя в рамках нужной калорийности (на тот момент это было не более 1000ккл);

-у меня будет еще меньше сил на то, чтобы выполнить дневную норму активности. Очевидно, что эта норма была нихера не нормальной. 30к шагов в день;

-у меня увеличивалось пищевое окно. Чем меньше ты спишь, тем больше времени ты не ешь, тем больше времени ты проводишь в мыслях о еде, тем больше времени тебе ждать свои 200гр творога на завтрак.

Именно с проблемой ранних пробуждений я пошла к первому специалисту-сомнологу. На её вопросы о моем весе , питании и образе жизни я убедительно отвечала , что всю жизнь была такой худой и для меня это норма , пытаясь вернуть разговор в актуальное для меня русло. Мне сделали кт мозга , чтобы исключить проблему с гипофизом , а затем посоветовали обратиться к психологу. КТ не показало никаких изменений Так я впервые попала в кабинет психологу.

Аналогично ситуации с сомнологом, к психологу я пришла с тем же запросом- не могу нормально спать. Но было бы наивно полагать, что психолога получится наебать. Она сразу обратила внимание на мой нездоровый вид, но максимально тактично пыталась прояснить ситуацию. Прямых вопросов не было, так как это могло бы меня отпугнуть и отказаться открыто контактировать, поэтому угрозы в этом плане я не чувствовала и спокойно отвечала на вопросы. «Есть ли у меня меня проблемы с самочувствием», «были ли раньше проблемы со сном, когда вес был немного больше», «замечала ли я какие-нибудь изменения в пищевом поведении», «есть ли у меня дискомфортныные мысли или какие-либо переживания».

На это вопросы я отвечала уже менее убедительно, но все таки пыталась отрицать любые предположения , касающиеся веса. Я понимала , что проблему со сном в этом кабинете будут сводить к психологическим проблемам. Мне было очень тяжело , потому что мысли о еде , теле, весе жутко изматывали и заставляли ненавидеть каждый день. Мы занимались 1 раз в неделю и после первого месяца ,проведанного в кабинете, я начала говорить.  Мне было страшно.

Ощущение, как будто у тебя хотят отобрать что-то важное.

Спустя месяц терапии психолог предложила мне подключить медикаментозную поддержку и обратиться к психиатру. Так началось лечение от депрессии. В голове я насчитала примерно 11 наименований антидепрессантов, которые были назначены в тот период. Либо мне становилось хуже, либо оставалось так же. Понять, что это БАР , а не депрессия было тяжело.. Мое типичное течение это примерно 1-2 коротких (2-4 недели) эпизода гипомании в год. Самой про себя понять это еще более сложная задача. Когда ты погружен в это дерьмо объективность теряется.

Первым случаем , когда психолог предположила БАР стал как раз короткий эпизод гипомании. Тогда я резко потерялась на некоторое время, потому что больше не видела необходимости в посещении психолога. Мне казалось, что моя жизнь повернулась на 360 градусов и теперь, наконец-то, все будет иначе. Я помню, что записалась на сессию, чтобы рассказать , как у меня все стало хорошо и , вообще, послезавтра я улетаю в Москву, чтобы начать новую жизнь. Нужно ли говорить, что новая жизнь не началась?

Я вернулась снова опрокинутая на дно.

Так я снова попала к психиатру, но уже с конкретной задачей- подтвердить или нет БАР. Позже , уже в контексте суммы всех ситуаций, мне подтвердили диагноз. Сейчас мне кажется- сука, это же было так очевидно.. Но БАР постоянно искажает контексты, меняет понятия и , казалось бы, простые дедуктивные вещи кажутся реальнее объективной реальности.

Дальше началось лечение.

Я начинала и бросала миллион раз. Каждую гипоманию мне казалось, что все в прошлом и я отказывалась от лечения. Каждую депрессию я не находила сил начать снова. Меняла 7 врачей. Пробовала миллион схем и препаратов. Тратила кучу денег. Тысяча побочек. Теряла людей. Деньги. Работу.

Но все это полное дерьмо по сравнению с верой, которую ты теряешь каждый раз, когда твой «дом» снова сносит ураган.

Сейчас мне 27 лет. Месяцев 6 назад я снова бросила пить все препараты, потому что лучше не становилось. Я снова в сильном депрессивном эпизоде и мне снова кажется, что я все потеряла.

Но , возвращаясь к началу, я понимаю свою ответственность. Я понимаю, что всегда плачу двойной тариф за свои ошибки. В эти моменты очень важно постараться поверить, что есть вещи, которые не сносит ураган. Это что-то очень сильное «про тебя», твои ценности и опоры. Только на этом можно затащить эту катку.