Они строят миры из кредитных линий и нашего молчаливого ахуевания. Но когда их башни рушатся, их громовой голос превращается в жалкий писк. А платим за ремонт — мы.
Все ведет к неизбежности. Это не фатализм, это, блядь, физика. Если ты достаточно долго смотришь, как гигантская, неуклюжая хуевина из амбиций и жадности летит к бетонной стене, ты не удивляешься звуку удара. Ты ждешь его. Ты смакуешь этот момент. Потому что в этом грохоте, в этом скрежете гнущегося металла и трескающихся костей, есть своя первобытная, охуенная красота. Истина, очищенная от маркетинговой шелухи.
Мы живем в эпоху Титанов. Не тех, что с молниями и в сандалиях, а наших, доморощенных – Титанов из стекла, стали и оптоволокна. Безымянные божества, чьи храмы – небоскребы, чьи псалмы – квартальные отчеты, а вместо нимбов над головами у их жрецов – золотые парашюты. Они создали этот мир. Они сплели его из кредитных линий, фьючерсных контрактов и нашего тихого, молчаливого ахуевания. Они дали нам работу, ипотеку, новый айфон и иллюзию, что мы, сука, участники процесса. Что наш голос что-то значит.
Но иногда Титаны обсираются.
Это всегда происходит внезапно и всегда – по одной и той же схеме. Сначала легкий тремор на бирже, нервная икота аналитиков. Потом – судороги. Графики начинают биться в падучей, рисуя на экранах предсмертные кардиограммы. Оказывается, один из богов, увлекшись игрой в финансовое казино на триллионы, которых у него никогда не было, поставил все на «зеро» и проебал. Или другой бог, решив, что законы гравитации и спроса – для лохов, построил вавилонскую башню из рискованных активов, а она, вот неожиданность, накренилась.
И в этот момент происходит чудо. Магический реализм в чистом, незамутненном виде. Титан, этот колосс на глиняных ногах, еще вчера смотревший на нас, копошащихся внизу, как на питательный планктон, вдруг начинает скулить. Его громовой голос, рубивший судьбы целых стран, превращается в жалобный писк. Его топ-менеджеры, эти холеные сукины дети с лицами, будто высеченными из замороженного сливочного масла, бегут к своим ручным политикам.
И начинается великий ритуал. Черная месса наоборот.
Верховные жрецы в дорогих костюмах выходят к пастве – к нам. Их лица серьезны, в глазах – вселенская скорбь. Они не говорят: «Наш ебучий Левиафан обожрался производными и теперь дрищет красными цифрами, так что скиньтесь ему на активированный уголь». О нет.
Они говорят о Стабильности. О Системе. О том, что мы Все в Одной Лодке. Что если этот Титан утонет, он утянет за собой на дно и твою ипотеку, и твою сраную работу в офисе, и твой абонемент в фитнес-клуб. Нас, толпу, эту великую, инертную, легко внушаемую биомассу, начинают накачивать страхом. Страх – лучший клей для общества потребления. Страх потерять то немногое, что тебе позволили иметь в обмен на твою жизнь.
И толпа верит. Конечно, блядь, верит. Она приучена верить. Она смотрит в светящиеся прямоугольники, где другие говорящие головы кивают и подтверждают: да, надо спасать. Это не подачка обанкротившемуся ублюдку. Это Инвестиция в Будущее. Квантитативное Смягчение. Структурная Помощь. Какие, блядь, красивые слова! За каждым скрывается простая, как мычание, истина: твой карман – это их резервный фонд.
И начинается священнодействие. Из наших налогов, из будущих долгов наших детей, из не построенных больниц и не отремонтированных дорог собирается золотой поток. Живительная влага, выкачанная из миллионов мелких, пересохших ручейков, и направляется одной могучей струей прямо в высохшую глотку обосравшегося бога. Золотой дождь, оплодотворяющий его мертвые активы.
Титана спасли. Он отряхивается, поправляет съехавший набекрень галстук и снова наливается бронзовым высокомерием. Жрецы получают свои бонусы за «эффективное управление кризисом». Политики получают благодарность и пожертвования на следующую избирательную кампанию. Все довольны.
А толпа возвращается в свои стойла. В свои кубиклы и съемные квартиры. Им только что продемонстрировали величайший фокус в истории: приватизацию прибыли и национализацию убытков. Им показали, что правила существуют только для них. Что для богов есть только одно правило: они не могут проиграть. Никогда. Система не позволит.
И самое охуенное в этом всем – неизбежность. Этот цикл будет повторяться. Снова и снова. Потому что система так спроектирована. Это не сбой, это ее штатный режим работы. Они будут жиреть на наших успехах и спасаться за наш счет во время своих провалов. А мы будем смотреть, кивать и платить. Потому что нам дали цифровой сомы – новые сериалы, бесконечную ленту в соцсетях и кредиты на пластиковый мусор, который якобы делает нас счастливыми.
Все ведет к неизбежности. И неизбежность в том, что однажды ты смотришь на этот ебаный цирк, на этот ритуальный акт экономического изнасилования, и перестаешь злиться. Ты начинаешь смеяться. Громко, истерично, до слез. Потому что понимаешь суть Великого Космического Прикола. Шутка не в том, что нас наебывают. Шутка в том, что мы сами протягиваем им вазелин.
