Японочка была чудо как хороша! Сводня - желтая старуха с иссохшей, похожей на пергамент, кожей, запросила дорого, но Владимир молча отсчитал деньги, поглядывая на свою "покупку".

Невысокая, но стройная и ладная Таки, кажется, не осознавала своей привлекательности. Стеснялась, прятала огрубелые от тяжелой работы ручки - такие маленькие, аккуратные, что позавидовала бы любая петербургская "светская дама".

Личико Таки было свежим и чистым, а небрежно накинутое разноцветное кимоно поселяло в голове Владимира такие мысли, что ему становилось жарко.

Сводня отсчитала деньги для родителей девушки (Владимир заметил, что несколько купюр жадная старуха припрятала, но промолчал, побоявшись скандала).

"Ну что, моряк, забирай свою временную жену, - пропела старуха и, усмехнувшись, добавила. - Совет да любовь"..

В конце XIX-начале XX века Российская империя активно осваивала Дальний Восток, а Япония еще не была нам заклятым врагом. Напротив, со Страной восходящего солнца были установлены вполне дружеские отношения. Так, базировавшийся во Владивостоке российский флот по договору с японским правительством регулярно зимовал в порту Нагасаки.

На протяжении нескольких месяцев офицеры были оторваны от дома, от своих любимых, от своих семей. Между тем, в Японии, ставшей невероятно популярной среди иностранцев, начал стремительно формироваться институт так называемых временных жен. Временной женой японцы конца XIX века называли местную женщину, которая поступала в распоряжение заморского гостя за содержание.

Русские офицеры, взяв пример с англичан и французов, также стали заводить себе временных жен, которых называли "мусумэ", что означает "девушка, дочь".

Отношения временных жены и мужа были регламентированы специальным договором. Как правило, в контракте было указано, что иностранец получает поданную микадо, а взамен предоставляет ей еду, жилье, деньги, рикшу, прислугу и т.д.

Продолжительность договора обычно составляла один месяц. Если обе стороны были вполне довольны "сотрудничеством", договор продлевался. Впрочем, великий князь Александр Михайлович в своих мемуарах указывает, что контракт мог быть заключен и на гораздо более продолжительное время:

«От одного до трёх лет, в зависимости от того, сколько времени находилось военное судно в водах Японии».

Великий князь знал, о чем говорил, ведь у него самого была временная жена-японка во время зимовки в Нагасаки винтового корвета "Рында", совершавшего кругосветное плавание. Помимо прочего, Александр Михайлович сообщил и цену, которую приходилось платить русским офицерам за временных жен: от десяти до пятнадцати долларов в месяц. Знакомила иностранцев с мусумэ пожилая сводня, которая получала единовременный "гонорар".

Взрослые женщины редко шли в мусумэ: как правило, японки после 18 лет уже были обременены семьей и детьми. Временными женами в чаще всего становились девочки-подростки из бедных крестьянских семей, зачастую не достигшие и тринадцатилетнего возраста. Родители, как правило, были рады продать дочь иностранцу, ведь для девочки из нищей семьи это был единственный способ заработать на приданное. А без приданного в Японии выйти замуж за "достойного человека" было практически невозможно.

Великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях призывал не путать мусумэ и гейш. Гейши считались "усладой для души" и в своеобразной иерархии японских женщин стояли неизмеримо выше бесправных мусумэ. Временные жены, в отличие от гейш, выполняли все то, что и обычные супруги, в том числе, рожали детей.

Ходили слухи, что во время путешествия по Сахалину временной японской женой обзавелся и Антон Павлович Чехов. Даже если великий писатель и не жил с мусумэ, то с японской культурой он точно познакомился, о чем оставил весьма хлёсткие воспоминания:

Однако наиболее известной стала "японская история" Владимира Менделеева, старшего сына великого химика Д.И. Менделеева. Владимир служил мичманом на фрегате "Память Азова", и в 1890-1892 гг. во время зимовки корабля в порту Нагасаки обзавелся временной женой.

Звали девушку Таки Хедесима, она считалась красавицей, но была из очень бедной семьи. В 1893 году Таки родила Менделееву дочку Фудзи, но мичман девочку так и не увидел: в связи с покушением на наследника Николая Александровича "Памяти Азова" было приказано немедленно покинуть японские берега.

По воспоминаниям сестры Владимира, Ольги, ее брат очень любил свою мусумэ, тосковал о ней и о дочери.

Вернувшись в Россию, Владимир рассказал обо всем отцу. Дмитрий Иванович воспринял роман сына с японкой близко к сердцу, написал Таки письмо, стал высылать внучке деньги. Сохранилось два письма Хедесимы к Менделееву, в котором та подробно рассказывает великому ученому о состоянии здоровья и забавах своей малышки.

Владимир Менделеев прослужил на "Памяти Азова" до 1894 года, после чего списался на берег. В 1896 году он женился на Варваре Лемох, дочери знаменитого художника-передвижника Кирилла Викторовича Лемоха. В настоящем, а не временном, браке Владимиру Дмитриевичу довелось прожить совсем недолго: в 1898 году он заболел гриппом и скоропостижно скончался в возрасте 33 лет. О мусумэ и своей дочери в последние годы жизни Владимир не вспоминал.

А вот его отец, Дмитрий Иванович Менделеев, вплоть до своей смерти в 1907 году, продолжал помогать финансово японской внучке Фудзи, которую ни разу не видел, но любил всей душой.

К сожалению, Таки Хедесима и ее дочь погибли в Токио во время Великого землетрясения 1923 года...

Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".

Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.

Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!

Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen

Всегда ваш.

Василий Грусть.

ПС: Буду благодарен за донаты, работы у меня сейчас нет, а донат, чего греха таить, очень радует и мотивирует писать.

Токио, 30 апреля 1906 года. В столице Японской империи состоялся грандиозный парад победы по случаю окончания Русско-японской войны. В присутствии императора Мэйдзи войска торжественно промаршировали по украшенному триумфальными арками городу, демонстрируя многочисленные трофеи – от тысяч винтовок до захваченных пушек и даже личных вещей русского командования. Это событие стало кульминацией национального ликования после неожиданной победы маленькой азиатской державы над большой европейской империей.

Маршрут торжества соединил ключевые места Токио. Утром 30 апреля император Мэйдзи в сопровождении наследного принца прибыл из Императорского дворца на поле Аояма (тогдашний плац для парадов). В параде участвовали сводные подразделения всех армий и флота, вернувшиеся с фронтов: пехотные полки, артиллерийские батареи, кавалерия, инженерные части, а также моряки с военных кораблей. Командовал смотром герой войны маршал Ояма. Перед началом шествия император объехжал фронт войск на коне, приветствуя солдат].

Марш через город начался от станции Симбаси, куда ранее прибывали поезда с войсками и генералами с театра военных действий. Колонны прошли по празднично оформленным улицам центра столицы – через район Гинза, мимо здания Парламента, затем вдоль дворцового парка. Триумфальные арки возвели в разных кварталах: у ворот Бабасаки у Императорского дворца выросла 18-метровая арка за шесть дней; другие арки украшали входы в районы Акасаку, Синагава, Нихонбаси и др.

По всему пути парада выстроились десятки тысяч зрителей – школьники с флажками, горожане, прибывшие из других городов семьи ветеранов. Иностранные гости, в том числе военные атташе и корреспонденты, также наблюдали за церемонией. Присутствовали официальные представители союзной Великобритании и других держав. Японская пресса с гордостью сообщала, что столица «упоена патриотическим восторгом».

Колонну парада возглавляли военные оркестры и знаменосцы. Далее ехали на украшенных повозках высшие офицеры, среди них генералы Ноги Марэсукэ и Куроки Тамэмото – командующие армиями, прославившиеся при Порт-Артуре и на реке Ялу. Центральной фигурой был маршал Ояма Ивао в парадном мундире, которого публика встречала как национального героя. Замыкали шествие подразделения гвардейской пехоты и кавалерии.

По воспоминаниям очевидцев, особый эмоциональный момент наступил, когда к императорской трибуне подъехал генерал Ноги – победитель при Порт-Артуре.

Завершился парад на огромной площади перед Императорским дворцом. Здесь на специально сооружённых подиумах и площадках были разложены трофеи, захваченные у русских. Император занял место на главной трибуне с видом на экспозицию. После исполнения гимна и краткой приветственной речи (в которой Мэйдзи прославил «храбрость и верность» своих воинов), начался осмотр добычи.

Трофеи и экспозиции парада

Главной «изюминкой» торжества стала беспрецедентная выставка русских трофеев, развёрнутая для обозрения императору и публике. Японская армия тщательно каталогизировала всё захваченное имущество, и лучшие образцы были доставлены в Токио к дате парада. На плацу Аояма и возле дворцовых ворот развернулись своего рода «музей под открытым небом». Тысячи солдат и горожан с изумлением разглядывали горы оружия, военного снаряжения и даже личные вещи высокопоставленных русских генералов.

Показанные трофеи

Захваченное стрелковое оружие: примерно 70 000 русских винтовок (в основном трёхлинейных магазинных винтовок системы Мосина) аккуратно уложены в штабеля]. Это лишь часть трофеев: по разным данным, всего японцы изъяли от 60 до 70 тысяч единиц стрелкового оружия, включая винтовки, карабины и револьверы, брошенные на полях сражений или сданные гарнизонами.

Артиллерия: около 450 захваченных орудий разных калибров – от полевых трёхдюймовых пушек до тяжёлых осадных морских мортир. Эти пушки – свидетельства разгрома русских крепостей и батарей. На параде их расположили рядами, дулом вверх, многие с видимыми следами боя (например, пробоины щитов). По японским отчётам, за всю войну трофеями стали 500 с лишним орудий, но часть была неисправна или оставлена на местах. В Токио привезли наиболее сохранные экземпляры – с табличками, указывающими место и дату захвата (например, «Порт-Артур, декабрь 1904» или «Мукден, март 1905»).

Военно-морские трофеи: естественно, сами корабли в параде поучаствовать не могли, зато были выставлены фотографии и модели захваченных судов. Особый стенд украшали фотографии 10 сдавшихся и захваченных русских боевых кораблей – от броненосцев до крейсеров.

В их числе: линкоры «Император Николай I» и «Орёл» (сдались в Цусимском сражении), броненосцы береговой обороны «Адмирал Сенявин» и «Генерал Апраксин» (капитулировали вместе с Николаем I), три крейсера («Баян», «Варяг», «Новик» – все впоследствии подняты и включены в японский флот), а также трофеи с Порт-Артура – броненосцы «Пересвет» и «Победа», бывший русский флагман «Ретвизан».

К апрелю 1906 г. часть этих кораблей уже вошла в Императорский флот Японии под новыми названиями. Например, «Имп. Николай I» стал линкором «Ики» (включён в состав флота 6 июня 1905 г.), «Орёл» — «Ивами» (в ноябре 1905 г.), «Ретвизан» — «Хидзэн», «Пересвет» — «Сагами», «Победа» — «Суво», крейсер «Баян» — «Асо», а «Варяг» подняли в 1905–1906 гг. и переименовали в «Соя». На фотографиях (увеличенных и раскрашенных) русские корабли были показаны ещё под своими старыми именами – для наглядности и, вероятно, назидания (таблички на японском и английском сообщали обстоятельства их гибели или захвата).

Горы снаряжения и амуниции: отдельно были навалены тысячи единиц обмундирования, снаряжения, ящиков с патронами и снарядами. Современники описывали «горы шинелей, сапог и ранцев» – всё то, что русские солдаты бросали при отступлениях. Здесь же – телеги, полевые кухни, медикаменты. Особый интерес публики привлекала экспозиция захваченных военных знамен и штандартов: хотя по правилам чести японцы вернули некоторые знамена позже России (через Красный Крест), на параде несколько русских знамён всё же пронесли в колонне как символ победы.

Православные святыни: необычным элементом трофейной выставки стали русские иконы. Японская армия захватила на поля боя множество православных икон – как личных солдатских образков, так и походных полковых святынь. К началу войны русское духовенство щедро снабжало войска типографскими иконами – настолько, что, по воспоминаниям современников, у генерала Куропаткина в Манчжурии скопился «целый вагон икон». После Мукденского отступления этот вагон, видимо, достался японцам. На параде в Токио выставили несколько тысяч икон, главным образом небольших печатных (литографий, наклеенных на деревянные дощечки). Их поместили в отдельной палатке под присмотром жандармов, проявив уважение к религиозным предметам.

Необычные личные трофеи: среди экспонатов выделялся курьёзный предмет – кровать военного министра России А.Н. Куропаткина. Эту резную походную кровать с пологом (балдахином), украшенную гербом, Куропаткин использовал в ставке под Мукденом. После хаотичного отступления русских в марте 1905 г. кровать оказалась брошена и захвачена японцами. Репортёры с юмором описывали этот трофей: мол, «сама кровать главного русского полководца явилась в Токио раньше своего хозяина». Японцы отвезли её в метрополию и демонстрировали как символ полного разгрома русского штаба. Кровать Куропаткина установили на подиуме, окружив другими трофеями, и каждый желающий мог убедиться, что «полевой комфорт» генерала не спас его армию.

Приведённый перечень – лишь часть огромной экспозиции трофеев на параде. Помимо этого, показывали: телеграфное оборудование, изъятое у русских; военные карты и журналы; музыкальные инструменты русских полковых оркестров; даже несколько десятков российских наград (Знаков ордена Святого Георгия, медалей), собранных на полях сражений. Все эти предметы служили наглядным доказательством масштабов победы. Японская публика впервые видела столь массово европейское оружие и экипировку – это возбуждало любопытство и чувство гордости за армию.

Отдельно стоит отметить гуманное обращение с некоторыми трофеями. Так, захваченные русские знамёна и иконы не были осквернены: после парада значительная их часть была передана через посредников обратно России (в частности, весной 1907 г. в Санкт-Петербург вернули несколько полковых знамён).

Реакция общества и прессы

Японское общество встретило парад с настоящим энтузиазмом. Для населения, ещё недавно жившего в феодальной изоляции, подобное триумфальное шествие стало невиданным зрелищем. Газеты наперебой описывали детали торжества, славили императора и армию. Многие издания выпускали специальные иллюстрированные вклейки с фотографиями парада. Особенно популярны были образы императора на белом коне, марширующих самурайских потомков с трофейными российскими пушками на заднем плане. По свидетельству очевидца, «народ в Токио ревел от восторга, когда мимо проносили русские пушки и знамёна» (из письма школьного учителя, май 1906 г. – условная реконструкция). Одновременно звучали и более глубокие ноты. В частных беседах некоторые государственные деятели (например, премьер Кацура) выражали удовлетворение не столько военной добычей, сколько тем влиянием, которое победа принесла Японии на международной арене – парад должен был закрепить этот эффект.

Император Мэйдзи в день парада издал рескрипт, обращённый к народу, где воздал должное павшим воинам и заявил, что успех войны – заслуга единства трона и народа. Этот текст опубликовали все газеты. Интересно, что в самом тоне императора не было ликования – скорее сдержанная гордость и скорбь по потерям. Отмечалось, что во время смотра император выглядел весьма серьёзным и даже печальным.

Иностранные корреспонденты активно освещали событие. В британской прессе появлялись репортажи с восхищением дисциплиной и организованностью парада. London Times писала, что «ещё никогда азиатская нация не демонстрировала европейскому миру столь совершенный военный спектакль» (условная цитата). Много иностранных наблюдателей отмечали удивительное зрелище: азиатская армия проводит парад в стиле европейских победителей, хотя ещё полвека назад Япония не имела современной армии. Французский журналист в парижской газете даже сравнил триумф Мэйдзи с въездом римских полководцев: «только вместо рабов за колесницей тут – трофеи модерна: винтовки, пушки, фотографии кораблей» (условно).

Особое место занимала реакция в России. Хотя царские власти старались не афишировать новости о японских празднованиях, слухи просачивались. В российских газетах напрямую описание токийского парада почти не появлялось – темы старались избегать, чтобы не травмировать патриотические чувства читателей. Однако оппозиционная пресса и сатирические журналы в 1906 г. делали намёки. Например, в журнале «Зритель» напечатали карикатуру: японский самурай несёт на спине громоздкую кровать с балдахином, а сзади плетётся маленький фигурка в русском мундире, подпись: «Нашему бы генералу такой груз не унести» – явный намёк на кровать Куропаткина как трофей.

У японцев есть сайт посвященный параду - места торжеств

https://storymaps.arcgis.com/stories/35b58e88e8014721af045d8...

Морской парад с захваченными русскими кораблями прошёл отдельно.

Уход Китая с корейской политической сцены немедленно усилил соперничество между Японией, стремившейся укрепить свое положение, и Россией, чьи устремления на Дальнем Востоке все более фокусировались на Корее. Российская империя, обеспокоенная перспективой прямого японского контроля над Корейским полуостровом, который она рассматривала как буфер, защищающий свои владения в Маньчжурии и Приморье, начала активно наращивать дипломатическое и экономическое присутствие.

Первый официальный договор между Российской Империей и Кореей, который стал основой дипломатических отношений двух стран, был подписан 7 июля 1884 года. В 1885 году в Сеуле была открыта первая русская дипломатическая миссия. Российские дипломаты, в частности К. И. Вебер и А. Н. Шпейер, умело использовали стремление короля Коджона и, особенно, королевы Мин найти противовес японскому давлению. Королева Мин, чей политический талант и влияние при дворе были огромны, все более откровенно ориентировалась на Россию, видя в ней единственную силу, способную сдержать Японию. Это привело к серии важных соглашений в 1896 году, включая предоставление России концессии на лесные разработки вдоль рек Туманган и Ялуцзян и тайные военные консультации, что вызвало резкое недовольство Токио. Против королевы созрел заговор, которым руководил японский посланник Миура Горо.

Апогеем японского вмешательства и одной из самых мрачных страниц корейской истории стало зверское убийство королевы Мин в ночь на 8 октября 1895 года. Отряд японских рокудзай ("храбрецов") и корейских солдат, обученных японцами, под руководством японского посланника Миуры Горо ворвался в королевскую резиденцию Кёнбоккун. Королева была убита, а ее тело осквернено и сожжено. Это событие, подробно описанное в донесениях иностранных очевидцев (включая русского советника А. И. Середина-Сабатина и американского генерала Дайя) и ставшее предметом международного скандала, шокировало мир и окончательно дискредитировало японский режим в Корее. Убийство королевы Мин не только ликвидировало главного политического оппонента Японии, но и превратило короля Коджона в заложника прояпонского кабинета и вызвало взрыв возмущения среди корейского населения и иностранных держав, особенно России.

Живя в постоянном страхе за свою жизнь после убийства супруги и находясь под фактическим домашним арестом со стороны прозападного, но контролируемого японцами правительства, Коджон искал пути спасения. Этим воспользовалась российская дипломатия. 11 февраля 1896 года (22 февраля по григорианскому календарю) король Коджон и наследный принц (будущий император Сунджон) совершили дерзкий побег из своего дворца и нашли убежище в здании российской дипломатической миссии в Сеуле. Это событие, известное как Агаван пхёчхви (Укрытие короля в российском посольстве), стало поворотным моментом. На протяжении примерно года Коджон управлял страной из российской миссии. Этот период ознаменовал пик российского политического влияния в Корее. Было сформировано новое правительство во главе с пророссийски настроенным Ким Хон Джипом, японские советники были изгнаны, многие прояпонские деятели казнены или бежали, а ключевые реформы Кабо были пересмотрены или отменены. Россия получила значительные экономические уступки, включая право на создание Русско-Корейского банка и концессии на разработку полезных ископаемых.

В мае 1896 года ван Коджон отправил корейскую дипломатическую миссию на коронацию Николая II. На переговорах было решено отправить в Корею русских военных инструкторов, советников и предоставить заём. Под руководством русских военных специалистов было обучено 800 солдат корейской армии.

Однако российское влияние, хотя и сильное, было нестабильным и наталкивалось как на растущее недовольство корейской элиты новой зависимостью, так и на активное противодействие других держав, прежде всего Великобритании и Японии, заключивших в 1896 году соглашение Кацура-Комура о взаимном признании сфер влияния (в Корее – преимущественно Японии).

Выход Коджона из российской миссии в феврале 1897 года и возвращение во вновь отстроенный дворец Токсугун не означали конца кризиса. Внутренняя борьба группировок (пророссийских, прояпонских, проамериканских, консервативных) продолжалась. Внешняя угроза, особенно со стороны Японии, никуда не исчезла. Осознавая шаткость своего положения и необходимость укрепления легитимности королевской власти как на международной арене, так и внутри страны, Коджон и его советники (особенно влиятельный Юн Ён Сон) предприняли беспрецедентный шаг. 12 октября 1897 года Коджон провозгласил себя Императором, а страну – Корейской Империей (Тэхан Чегук). Эта церемония, проведенная с невиданной пышностью, имела глубокий символический смысл. Провозглашение империи было тщательно продуманным актом. Оно преследовало несколько ключевых целей:
1) Поднять статус Кореи и ее монарха до уровня императоров Китая и Японии, устранив тем самым формальные основания для сюзеренитета или вмешательства;
2) Укрепить авторитет и сакральность особы монарха внутри страны, пошатнувшийся после убийства королевы и бегства в посольство;
3) Сплотить нацию перед лицом внешних угроз под знаменем возрожденного суверенитета;
4) Легитимизировать новую эру радикальных реформ, начатых уже под имперским флагом (реформы Кванму). Переименование страны в Тэхан (Великая Хан) апеллировало к древней истории Корейского полуострова, подчеркивая его единство и самобытность.

Провозглашение Империи стало смелой, хотя и в значительной степени символической попыткой короля Коджона утвердить абсолютный суверенитет Кореи перед лицом нарастающих внешних угроз и внутренних потрясений. Однако, как показали последующие события, эта попытка укрепить государственность не смогла преодолеть глубокие внутренние противоречия и остановить нарастающее давление великих держав.

Ссылка на мой телеграм-канал, если кому-то вдруг захочется присоединиться.
https://t.me/bald_man_stories
Пишу об истории, о работе, о себе.