Здравствуйте. 👋 Нашёл вот такой экспонат. Длина: 4 см. Ширина: 2 см. Высота: 3 см. Тяжёлый, плотный, не магнитит. 🤷 Подскажите пожалуйста. Предполагается шлак какой-нибудь. И даже если так, то хотелось бы узнать подробнее.
Продолжилась наша трудовая эпопея. Мы копали пробы, вытаскивали их на себе и начали промывать. Как-то так получилось, что за шейкером в основном трудился я.
Промывалка во всей своей красе. Я за шейкером, Андрей тащит очередную пробу, а слева валяются пустые мешки из под проб. Их, кстати, тоже промывают, а то мало ли что в них застрянет.
Андрей с Саней отмучивали пробы в тазах – иной раз глина бывает такой плотной, что размочить её в шейкере очень сложно, поэтому сначала её замачивают в тазу, а уж потом, размякшую, закидывают в шейкер. Я растрясывал пробу в шейкере, смывая глину и сортируя каменный материал по размерности ячеек, а Ирина доводила пробу в лотке.
Зарисовка из тех самых времён - отмучивание проб. След от комара в левом верхнем углу как бы намекает...
Поначалу я внимательно рассматривал каждое сито в надежде на золотой самородок, но проба шла за пробой, а самородки не попадались. Да и камни-то были скучные: серые, зеленовато-серые, синевато-серые. Ни рубинов тебе, ни аметистов с изумрудами - разве что иногда в пробе попадались кристаллики кварца. За всё время нам попался пока ещё только один мелкий кусочек, или как его ещё называют знак золота в пробе.
Интересно, что я показываю? Пятую пробу мою?
Всё бы ничего, но на промывке нас одолевали комары: мало того, что ты и так весь в глине и воде, так ещё эти твари норовят залезть во все щели и грызут, грызут, грызут. Через пару недель мы практически каждый день стали заказывать на Ниолсовской базе хоть что-нибудь от комаров. Сергей Геннадьевич, начальник базы, пообещал принести «Дэту» к нам в лагерь, куда он собрался заглянуть с инспекцией. И действительно, через пару дней он поднялся к нам на гору, да не один, а с геоботаником Людой.
Геоботаника – очень хитрая наука, этакая смесь геохимии, географии и биологии. Я не специалист в данной науке, но в общих чертах могу рассказать. Есть растения, которые собирают в себе определённые химические элементы: медь, цинк, олово, свинец, т.е. если в земле есть золото, то какой-нибудь мох обязательно им нажрётся и при спектральном анализе выдаст красивый золотой спектр. Так что геоботанику остаётся только собрать правильные травки и провести их анализ в лаборатории.
С Людой я был знаком ещё со времени занятий в турсекции университета, и мы даже побывали с ней в походе на Байкал в 1984 году. Дама она была видная, в смысле крупная, смуглая, с гривой иссиня-черных волос и мощным голосом, за что проходчики называли её «наш Поль Робсон». Тем более что она повсюду таскала с собой гитару и любила петь песни по вечерам.
Люда (справа) со студенткой рассматривают гербарий. Кадр из видеофильма "В горах Урала". Снято на Ниолсовской базе в 1987 году.
Сергей Геннадьевич с Любой пришли к нам в лагерь к вечеру, когда мы, закончив работу, собрались жарить ландорики – классическое блюдо полевой геологической кулинарии. Везде, где мне довелось побывать, их обязательно стряпали в поле: и вместо хлеба, и как простое лакомство – всё же еда в лесу большим разнообразием не отличается.
Делаются ландорики очень просто: смешивают муку, воду, соль и сахар до состояния очень густой сметаны после чего жарят на сковородке. Для пышности в них можно добавить соду, гашёную уксусом. Или яйца. Или молоко. А можно и просто так, если больше ничего нет. Зато, когда их горячими макаешь в миску со сущёнкой, смешанной с толчёной голубикой, черникой или морошкой, делаешь первый укус… А потом всё, ты попал в капкан и не можешь остановиться, пока блюдо с ландориками не опустеет.
Посмотрев, как я жарю ландорики, Сергей Геннадьевич сообщил, что мы варвары ха-ха века, отобрал у меня сковородку и показал мастер-класс по владению сковородами.
Мастер-класс от Сергея Геннадиевича
Он переворачивал ландорики, подбрасыванием, причём умудрялся это делать одновременно двумя сковородами, броском перебрасывал готовые блинчики в миску на столе, а нам только и оставалось, что смотреть за ним, раскрыв рты. Ох и многому же мне ещё предстояло научиться!
Потом был пир, после чего все разошлись спать, а утром меня разбудили звонкие удары по палатке. «Опять Саня чудит!» - решил я и выглянул из палатки. Всё вокруг было засыпано толстым слоем снега, как будто зима посреди лета вдруг решила вернуться назад. Саня лепил снежки и кидал их в нашу палатку.
— Подъём! – заорал он, увидев меня. – Пошли в снежки играть!
Я схватил фотоаппарат и выскочил наружу:
— Андрюха, вставай! Снег лежит!
— Какой снег? Пятое июля сегодня! – пробурчал Андрей, вышел из палатки и огляделся вокруг.
— Вот же блин!
Так себе удовольствие - увидеть снег в начале июля.
Хотя красиво!
Из командирской палатки выбрался Сергей Геннадиевич. Осмотревшись вокруг, он изрёк:
— Какая вам Дэта? У вас тут белые мухи летают, а не комары!
Дэта – старое советское средство от комаров, возможно не самое хорошее, но зато единственное доступное. В поле его привозили в больших бутылях и разливали по флакончикам и бутылочкам. Выпросить у начальника или завхоза её было сложно, поскольку расходовалась она довольно быстро, а заменить её было нечем.
К обеду солнце растопило снег, и мы с Сергеем Геннадьевичем и Людой отправились на профиль. Люда собирала свой гербарий, Сергей Геннадьевич описывал геологию горной линии, ну а мы с Андреем и Саней таскали пробы к промывалке.
Сергей Геннадиевич в зарослях карликовой берёзы на фоне Молебного Камня.
Некоторые пробы были откровенно неподъёмными, поэтому Саня начал выпрашивать у начальства лошадь.
— У промывальщиков четыре лошади, а у нас вообще нет! Дал бы одну, Геннадич! Для ускорения работы.
— А кормить ты её чем будешь?
— Так мешок овса выпишешь, а травы тут навалом. Ей хватит – с голоду не помрёт.
— А пробы можно в тазу таскать! – неожиданно встряла в разговор Люда. – Положим мешок в тазик, возьмёмся за ручки и пойдём!
— А мешок кто понесёт? – сделав серьёзное лицо, спросил Сергей Геннадиевич.
— Мы, - удивлённо ответила Люда.
— Не, мы за ручки возьмёмся и пойдём, а пробу-то кто потащит? – под громкий хохот сказал Геннадьевич.
Геннадевич, Люда, проба и таз
Перед уходом на базу, искусанный комарами на профиле начальник всё же выдал нам заветный флакончик с Дэтой и позвал Люду.
— Ну что, возьмёмся за ручки и пойдём? Саня, когда в следующий раз на базу придёте, выдам вам коня. Ласку возьмёшь?
Ласка?! Это чудовище, которое по недоразумению назвали лошадью, нам с Андреем уже довелось повидать на базе. И не только повидать, а даже поработать с ней. Впечатления от этой работы остались незабываемые.
Ласка смеётся над нами. Если присмотреться, то справа видны погрызы, которые Ласка оставила на доме.
Лошадей в отряд приводили из маленького посёлка Тахта, располагавшегося на Севере Свердловской области. И вот как-то раз одна из лошадей отбилась от табуна и сбежала в лес. Примерно через месяц её списали, потому что лошадь одна в лесу выжить не может. Оказалось – вполне себе может! Месяца три гуляла Ласка по суровым уральским лесам, пока не вышла на Ниолсовскую базу: одноглазая, заросшая густой шерстью и совершенно одичавшая. В Тахте принимать её отказались на отрез, геологам она тоже вроде как не нужна была, так что осталась она жить на Ниолсовской базе, благо рабочие там оставались на зимние работы. Кормить её было особо не чем, поэтому она изгрызла все деревья вокруг базы не хуже бобра, попробовала на зуб даже лестницы и перила домиков и склада. Собаки обегали её за версту и даже люди старались пореже встречаться с ней.
Весной Ласка отъелась свежей травой и листвой, но оставалась всё такой же дикой и нелюдимой. Несколько попыток запрячь её и поставить под седло обычно заканчивались полным провалом. И вот одним из первых заданий, которое мы с Андреем получил, было сходить в старый лагерь и притащить оттуда газосварочный агрегат и баллоны с газом. Повёл нас туда коногон по прозвищу Шнырёк, который вёл за собой Ласку, запряжённую в пену.
Пена —лист железа с вожжами, который можно использовать вместо саней.
Ласка шла за коногоном спокойно и даже как-то флегматично. И за что её ругают, удивились мы с Андрюхой, нормальная же лошадь. Так мы и добрались до старого лагеря. Загрузили на пену газосварку и баллоны, увязали их, чтобы не скатились по пути, после чего коногон сказал:
- Держите лошадь крепко, я её запрягать буду, а как запрягу - отпускайте и убегайте!
Малость обалдевшие от такой инструкции, мы крепко схватились за повод. Ласка, почуяв что её запрягают, напряглась, начала фыркать, вырываться и рыть копытом землю. Удерживать эту машину стало сложно. Но вот коногон закончил с упряжью и заорал тонким голосом:
- Отпускай!
Мы отпрыгнули в стороны, а лошадь как ракета стартанула в сторону базы. Не разбирая дороги, Ласка неслась сквозь лес, снося по дороге мелкие деревья и кусты. Секунд через десять она исчезла из виду.
- Куда она, надо её догонять!
- Не боись! До базы добежит, сама встанет.
И точно, когда мы дошли до базы, то лошадь уже разгрузили, и она, с весьма довольным видом, хрустела овсом.
И вот этот самый кошмар нам хотят вручить?!
Но Сергей Геннадиевич уже распрощался с нами и отправился на базу. А через пару дней и мы отправились туда, чтобы помыться в бане и забрать грозную лошадь по имени Ласка.
О нашем путешествии на Ниолсовскую базу в баню и за лошадью я уже описывал ранее, кто не прочёл - можете заглянуть: Сага о рваном сапоге
P.S. Для тех, кто меня читает давно - про Ласку я уже писал раньше, но не включить рассказ о ней сюда я просто не мог. Очень уж это значительная фигура во всей моей истории - никак без неё не обойтись :-)
Большинство работ хоть в геологии, хоть в геофизике, хоть в геохимии начинается с прорубки профиля, который ещё называют красивой фразой – горная линия.
Наша горная линия пересекала долины обеих речек: Среднего и Малого Ниолсов, и тянулась от Муравьиного Камня на западе до хребта Хомгинёл на востоке примерно на пять километров. Вдоль неё нам предстояло копать через каждые 50 метров закопушки, из которых мы набирали двухведерные пробы глины для промывки.
Закопушка – смешное словечко, которое обозначает малую горную выработку, а если сказать простым языком, то это просто небольшая ямка в земле, из которой и отбирается проба. Самое главное тут – добраться до глины, что не всегда легко, как может показаться. К примеру, очень тяжко отбирать пробы на болоте: и копать приходилось глубоко и водой постоянно заливало. Или на курумнике – каменной реке, тянущейся с гор: тут уже не покопаешь, пока под сотню камней из ямы не повыкидываешь.
Первые дни с нами бегала Чмонька, но достаточно быстро ей это разонравилось: ходят дурни, землю копают, из лопат по птичкам не стреляют – скукотища! Так что ходили мы копать с Андреем вдвоём, меняясь каждый день, а Саня таскал готовые пробы к промывалке – та ещё работа, поскольку два ведра глины весили порой килограмм по сорок, а то и по пятьдесят. Но вот прошла первая рабочая неделя и Ирина сказала:
- Мы идём в баню!
Я собрался в баню. Головной убор из носового платка прилагается. От комаров не спасает, но настроение поднимает.
Первый раз мы решили сходить в баню на Лядовской яме – базе геологов, названной в честь того, что неподалёку от этого места провалилась в яму при переходе реки знаменитая в те времена геолог Лядова. Стояло там два домика и очень хорошая банька. Как раз в то время на Яме никого не было, поэтому можно было спокойно помыться и попариться, не опасаясь конкуренции.
Идти туда решили очень заковыристым путём: подняться на хребет Муравьиный Камень, пройти вдоль него до северного окончания, спуститься вниз, а оттуда до базы пара километров, ну и того получалось километров восемь-девять.
Снежник на Муравьином камне так и не растаял за лето.
Особого смысла в таком сложном маршруте не было – просто всем хотелось пройтись по Муравьиному камню. Я решил отправиться в дорогу в кроссовках: по горам же пойдём, всяко там сухо. Саня радостно подтвердил мою мысль, ехидно улыбаясь в усы. Мне бы насторожиться, да куда там – очень уж надоело таскать тяжелющие болотные сапоги, основную обувь всех геологов тех лет.
Уральские горы очень необычные: они не такие сверкающие и высокие, как Тянь-Шань или Гималаи; не настолько молодые и яркие, как Кавказ, Алтай или Саяны. Зато от них веет какой-то запредельной мощью и древностью, как будто они вышли из какой-то древней легенды. И вдруг окажется, что это не останцы, а древняя крепость стоит на вершине горы, и ещё чуть-чуть, и выйдут из неё древние вогульские богатыри, которые настолько срослись с горами, что сами превратились в камень.
Хребет Хомгинёл - настоящий замок на вершине горы.
Если честно, то практически всю дорогу по Муравьиному Камню я шёл с раскрытым ртом – настолько красиво было вокруг, да и погода как специально расщедрилась на яркое солнце, разукрасившее всё вокруг яркими цветами.
Муравьиный Камень во всей красе.
Недалеко от Хусойка – главной вершины Муравьиного Камня и второй по высоте горы в Пермском крае после Тулыма, мы наткнулись на старый шурф. Кто-то в давние времена раскопал кварцевую жилу – в отвале лежали осколки кварца с кристаллами горного хрусталя. Мы с Андрюхой набили ими карманы так, что с трудом продолжили путь.
- Расстояние – лучший сортировщик! – хмыкнул Саня. И правда, пройдя ещё с полкилометра, мы начали потихоньку избавляться от набранных камней – тащится по горам с подобным грузом не очень-то легко и удобно. Зато я шёл в кроссовках, а не как всякие дурни в сапогах. Пока мы не спустились с горы и не оказались на болоте. Тут уж я совершенно неожиданно для себя стал дурнем. Сначала я ещё пытался перепрыгивать с кочки на кочку и обходить мокрые места, а потом пошёл напрямик, потому что болото в кроссовках преодолеть можно только так. Впрочем, нас ждала баня, ради этого можно и потерпеть!
Мы с Андреем на Лядовской яме. Ну что сказать: настоящий фотограф на вес золота )))
Наконец мы дошли до Лядовской ямы. База представляла из себя два небольших бревенчатых домика на берегу Большого Ниолса. На дверях одного из домов красовался огромный отпечаток медвежьей лапы.
- Прошлой зимой шатун безобразничал, - махнул рукой Саня. – Здесь проходчики жили, так он пытался дверь выломать, до них добраться. Целые сутки в осаде продержал, пока не ушёл. По весне ещё его видели, а сейчас ушёл куда-то.
Шатун – медведь, по какой-то причине проснувшийся среди зимы, и поэтому весьма злой и недовольный. А ещё он очень опасен для людей, поскольку зимой есть ему особо нечего. Хотя все мы бываем недовольными, злыми и опасными для людей, когда не выспимся.
Честно говоря, после такого рассказа ночевать в домике было страшновато. Ну а пока мы пошли топить баню. Ох и шикарная на Яме баня! Хоть и по-чёрному топится, да чистенькая и аккуратная, а в предбанник вынесен над ручьём, да в нём лючок сделан: хочешь – воду набирай, хочешь – сам туда ныряй прямо из парилки!
Наверное, не все знают, что такое баня по-чёрному. На самом деле эта такая же самая баня с каменкой, полками для людей и чаном с горячей водой – вот только трубы у неё нет, поэтому дым выходит через дверь и отверстие в стене под потолком. А очаг у неё расположен прямо в каменке. Стены у неё обычно закопчённые, поэтому она и называется «по-чёрному».
Я остался топить баню, а Саня с Андреем убежали на рыбалку. Часа через полтора они вернулись и притащили с десяток здоровых хариусов. Так что после бани у нас был настоящий пир: малосольные хариусы на первое и уха на второе. Вы знаете, что такое малосольный хариус? Это рыба, которую едят практически сразу после засолки, в лучшем случае подождав полчаса: нежнейшее мясо с лёгким привкусом соли тает во рту, по пальцам и подбородку стекает вкуснейший сок, а ты уже тянешься за новой рыбиной, не успев толком прожевать предыдущую. Ещё, ещё! И пусть весь мир подождёт!
На следующий день мы возвращались обратно другим путём, через Ниолсовскую базу, заскочив по дороге к промывальщикам, которые попросили нас перегнать туда лошадь. Так что мне таки удалось добраться обратно с сухими ногами – поскольку болото между лагерем промывальщиков и базой я проехал на лошади.
Я покоряю болото на лошади. Прям рыцарь, только вместо копья - Андрюхина бамбуковая удочка. Да и седло грузовое - ехать в нём не так приятно, как в кавалерийском. Очень легко филейную часть отбить можно.
Так закончилась наша первая банная эпопея. Начиналась новая трудовая неделя.
P.S. Читать ещё не устали? Продолжать рассказ?
В общем, пишите, критикуйте, спрашивайте - я всегда рад с вами общаться!
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Написав последний пост, обнаружила, что оказывается есть тут люди, освещающие геологию в полевых условиях. Плохо искала, значит.)
Начать, наверное, стоит с моего четвёртого по счету полевого сезона. Он был максимально приближен к стандартному выезду на поисковые работы (без жести, которая, к сожалению, встречается). Это был 2022 год (да, я ещё молодой специалист, не лишённый юношеского максимализма), север Иркутской области. На этом объекте мы работали уже второй год, отходив там уже более 200 км и, обработав данные, после которых могли приступать к выделению площадей поменьше с целью постановки горных и буровых работ. Заброска на участок не простая - самолётом Мск-Ирк, далее самолётом Ирк-Мама, далее на лодках, а после на вездеходе или на вахтовке ещё часов так 8. Так как для горных работ и бурения нужно больше людей, лагерь наш разросся, в сравнении с прошлым годом. У нас имелись две поварихи - Оксана, и как неудивительно, Оксана. Работали они через день. Одна Оксана предпочитала макароны, на завтрак, обед и ужин. А вторая Оксана явно получала удовольствие от готовки и нахождения с нами. Она нас баловала выпечкой, салатами и всем тем, что могла придумать из скудного выбора продуктов. Весь полевой сезон шёл по плану. Временами светило солнце, временами шёл дождь. Так как мы не отставали по графику, в дождь мы практически не ходили. И так, по итогам прошлого года мы наметили 6-7 детальных участков. Выделяли по совокупности благоприятствующей геологической обстановке, по аэро- и наземным геофизическим и геохимическим аномалиям. Далее мы на этих участках сгущали сеть до 20×20 м и делали наземную геофизику, чтобы выделить наиболее благоприятные места, для прохождения канав. Канавы проходят с целью вскрытия коренных пород. После чего её документируют и, в случае роста аномалии, проектируют скважину. В процессе бурения скважины, из неё достаётся керн («цилиндры» из породы), после чего описывается. По этим данным строятся буровые колонки, а после - разрезы по буровым профилям.
Я постаралась кратенько и простым языком описать рабочий процесс.
Из интересного с того полевого сезона могу рассказать про медведей. Медведей там много, это сразу было понятно в первый год - черника поедена (по черничным полянам как будто граблями прошлись; иногда идёшь утром - поляна(!), строишь на неё свои планы, а вечером возвращаешься - почти ничего), муравейники разрыты, засечки на деревьях. Но в первый год они сильно опасались, они животные умные - следят, но не подходят. А во сторой год осмелели. Приходили на шум буровой, посмотреть. Заходили в канаву - ничем было не отогнать, все эти фальшфейра, световые и шумовые сигналы охотника не помогали отогнать медведя, который был заинтересован происходящим. Как-то мы с начальником ближе к концу сезона картировали кар, внизу которого было озеро. Были мы с ним и ещё два студента. Ходили с одной стороны, но в некотором отдалении друг от друга. Кар довольно крутой, поэтому привыкаешь к тому, что периодически камни со всплеском скатываются в озеро. Но тут всплеск был слишком громким, учитывая, что мы ползали ближе к верху. Смотрю, а там медведь купается под нами! Долго мне на него смотреть, конечно, не дали...) Мы быстро (и в то же время очень медленно) отправились к лагрею, захватив студентов, которые не особо понимали, почему их сняли с ползания по крутым склона. А когда отойдя подальше, мы им сообщили, они были очень возбуждены и расстроены, что им не удалось увидеть медведя. Вот так мы и жили два с половиной месяца в тайге бок о бок с медведями.
После ночёвки на Среднем Ниолсе мы снова отправились на гору за вещами, оставленными на месте посадки вертолёта. Добрались мы туда довольно быстро, поскольку идти налегке гораздо веселее, чем брести с грузом. Вот только перспектива таскаться каждый раз за грузом и обратно по 10 километров – весьма серьёзная причина, чтобы поискать другое место для полевого лагеря. Желательно поближе к складу.
Вертолёт высадил нас неподалёку от истока реки Малый Ниолс, неподалёку от границы горной тундры и леса, поэтому мы решили спуститься вдоль реки, чтобы найти более-менее подходящее место для лагеря.
Вид от вертолётки в сторону нового лагеря. Мои первые слайды. Если интересно, то это плёнка Свема ЦО-32 с очень характерным синим оттенком.
И такое место нашлось неподалёку, километрах в полутора вниз по течению Малого Ниолса. Лес там был совсем хилый: мелкие берёзки, рябины да корявые ёлки, зато в наличии ровная и большая площадка, где можно спокойно разместить две палатки. Вот с палатками приключился лёгкий облом, поскольку две палатки мы вчера утащили на Средний Ниолс, и в наличии осталась только одна, которую предполагалось использовать вместо склада и бани. Поэтому Саня с Ириной отправились за вещами, оставленными на Среднем Ниолсе, а мы с Андреем начали таскать в будущий лагерь оставленное на горе барахло.
Андрей, загруженный досками, на вертолётке.
В лесу, несмотря на середину июня ещё вовсю лежал снег, что нисколько не мешало комарью нападать на нас со всех сторон. С непривычки комариные укусы здорово чесались и вскоре наши лица покрылись множеством волдырей от расчёсов. Мазь от комаров практически не помогала, поскольку смывалась потом, а попытка ходить в накомарнике превратилась в пытку – жарко, душно, а комары всё равно хоть в щёлочку да пролезали. Вот интересно, что же они жрут, когда людей рядом нет?
Этого злобного комара я нарисовал практически с натуры
Тут народ интересовался (привет @MattiOssi и @Yelena113 ), как же мы ходили в туалет при таком количестве комаров. Это действительно весьма большая проблема - очень уж любят комары кусать нежные филейные части. Можно ходить в туалет с веточкой и обмахиваться ей - способ простой, но не очень надёжный, но дамы чаще всего пользовались именно этим способом. Можно устроить дымокур из гриба - трутовика. Главное тут - не задохнуться самому, поскольку дым от него весьма едкий. Можно намазать попу мазью о комаров - вот только кожа на попе весьма нежная и может случиться так, что лучше бы комары накусали :-) В Архангельске было принято обрызгивать туалет дихлофосом - там вообще его почему-то очень любили использовать от комаров. Хотя комаров и мошки там на порядок больше, чем на Урале - иной раз только дихлофос и помогал. Андрюха практически в самом начале сезона придумал один способ, который назывался "Уйти в отрыв". Я им пользовался потом долгие годы в поле. Суть его очень простая: нужно дотерпеть до состояния "больше не могу", после чего бегом добежать до туалета, на бегу расстёгивая штаны. Комары довольно медлительны и поэтому можно успеть сделать свои дела до того, как они до тебя доберутся.
Постепенно мы перетащили в будущий лагерь все продукты, инструменты и своё барахло, что оставалось наверху. На вертолётке остались только всякая не самая нужная мелочёвка да вещи Ирины, Сани и геоботаника Люды, которая должна была лететь с нами, но в последний момент её перевели на другой участок.
Интересные первоцветы попадались в горном лесу. Похожи на подснежники, но с пушистыми лепестками и более жёсткие.
Со Среднего Ниолса вернулись Ирина с Саней и притащили с собой палатки, после чего Ирина вместе с Чмонькой ушли за своими вещами на гору. Кстати, совсем забыл вас познакомить с пятым членом нашей бригады – мансийской лайкой Чмонькой. Или Друлей. Или Корягой, названной так из-за исключительно кривых и корявых лап, на которых она, тем не менее умудрялась очень быстро бегать по лесу. Как настоящая лайка, Чмонька была добродушной, весёлой и очень говорливой, что, впрочем, не мешало ей быть очень хорошей охотничьей собакой, способной удержать глухаря на дереве до подхода Сани с ружьём.
Саня с Чмонькой - послеобеденный сон.
Итак, Ирина с Чмонькой отправились на вертолётку, а мы с Саней остались ставить палатки и готовить обед.
Установка геологической палатки – целое искусство, передающееся из поколения в поколение, от старых, умудрённых опытом и побитых жизнью геологов молодым и желторотым студентам. В ней полно секретов и тонкостей, которые редко описывают в книжках и уж точно не снимают в фильмах. Настало время на с Андреем постичь эту науку.
Для начала ставят сруб из брёвен высотой два венца по размеру палатки. Этот сруб позволяет поднять палатку повыше, так чтобы она не касалась земли, иначе за полевой сезон в три-четыре месяца она просто начнёт гнить и портиться. Внутри сруба – основания ставится каркас из вертикальных и горизонтальных жердей, на который вешается сама палатка. Стоп-стоп-стоп! Палатку рано натягивать! Ещё нужно поставить нары, стол и печку. Возиться внутри палатки с их установкой неудобно, лучше подготовить всё заранее. Для нар лучше всего использовать доски, но на вертолёте много досок не увезёшь, поэтому наши нары были сделаны из жердей, вырубленных в лесу, а печку поставили на колья, на которые предварительно надели пустые консервные банки – противопожарную безопасность нужно соблюдать! Вот теперь можно натягивать палатку на каркас. А сверху на палатку – полиэтиленовый тент, чтобы палатка не протекала во время дождя. Всё - осталось только художественно украсить палатку изнутри гвоздями для развешивания на них всего подряд и в ней можно вполне комфортно прожить несколько месяцев.
Наша с Андреем палатка изнутри. Морду из двух трутовиков соорудил Андрей, а я художественно украсил её короной и беломором. По-моему, неплохо получилось?
Время, пока мы ставили лагерь и варили обед, пролетело незаметно. Но вот палатки поставлены, суп сварен… А где Ирина? Прошло уже больше двух часов, как она ушла за вещами!
Заблудилась!!!
Саня сбегал в палатку, вынес оттуда ракетницу и выстрелил в воздух. Практически сразу со стороны болота, находившегося за перелеском неподалёку от лагеря, раздался крик. Мы рванули туда и увидели прекрасною картину. Посреди болота на пеньке в позе Алёнушки с картины Васнецова сидела Ирина, а у её ног валялась улыбающаяся всеми зубами Чмонька. Завидев нас, Ирина вскочила с пенька и радостно подбежала к нам.
- Я уж думала, что совсем заблудилась! – подбежав, сообщила она. – Эта зараза меня уже два часа по болоту таскает, вместо того чтобы домой вести!
А «зараза» сидела у ног Ирины, умильно помахивая хвостом. Всем своим видом она показывала, что прогулка удалась, и совсем не стоит расстраиваться из-за всяких там мелочей.
И действительно - чего обижаться, хорошо же погуляли!
После обеда мы построили промывалку на реке. Малый Ниолс – река горная, и как большинство горных рек очень мелкая и с крутыми перепадами высот русла, но практически рядом с лагерем расположился маленький ровный участок, на который мы и поставили шейкер. Осталось только придумать, как подавать в него воду. Насоса у нас не было, а черпать воду вёдрами – никаких сил не хватит. Хорошо, что Саня прихватил с собой пятиметровый шланг от насоса.
Чуть выше по течению мы сделали из камней запруду на ручье, в который воткнули один конец шланга, а другой конец укрепили возле шейкера – получился шикарный водопровод с мощной струёй воды.
Я трясу шейкер. Труба прилагается.
В образовавшемся прудике вполне можно было полежать, если бы вода была не такой ледяной. Зато его можно использовать для устройства полевого холодильника, а попросту говоря эмалированного ведра с камнем на дне, которое было поставлено в воду. В ведро сложили масло и маргарин, а температуры воды вполне хватало, чтобы они не портились долгое время.
А вечером мы устроили грандиозный костёр, на котором сожгли весь мусор, оставшийся после устройства лагеря, и выпили первую банку сливового компота.
Вот и закончилась новая глава из моего рассказа про первый полевой сезон - продолжение следует.
P.S. Как всегда: пишите, критикуйте, спрашивайте - я всегда рад общению с вами!
Не знаю настолько это интересно. Но мне показалось, что тема геологии в полевых условиях мало освещается в интернет-ресурсах. Много ли людей знает, что геологи продолжают работать практически так же, как советские геологи. Да, карты и разрезы от руки мы сейчас уже не часто рисуем, ходим не по компасам, а по GPS-устройствам и брезентовые палатки сменились на двух-трёхслойные синтетические. Но мы все так же забрасываемся на вездеходах (типа ГАЗ-47)/вертолетах/уралах в непролазную тайгу, или труднопроходимую тундру, или затягивающие болота, где бывают, разве что, охотники и рыбаки из отдалённых деревушек, и ищем то, что должны. Не много осталось профессий, в которых осталась вот эта романтика. Когда ты в составе полевой партии в количестве 10-16 человек, занимаетесь общим делом. Не ради денег, (денег тут, поверьте, не так много), а ради идеи! Прикреплю несколько фотографий с разных кусочков нашей необъятной. Если Вас что-то интересует, задавайте вопросы. Мне кажется, что это все-таки очень интересно!
Золото на Ниолсовской площади открыли совершенно случайно в 1985 году. Началось всё с того, что на полевой базе, расположенной на берегу Ниолса, правого притока Вишеры, одной из самых важных рек Пермского края, нужно было вырыть новый туалет. Рабочие постарались – туалет отгрохали здоровенный, на две секции и четыре дырки, тем более что постройка туалета оплачивалась в то время весьма неплохо. А вынутую глину решили промыть на шейкере – чего добру-то пропадать? И совершенно неожиданно в породе оказалось золото, да не пара знаков, а пара десятков, а это уже пахнет как минимум рудопроявлением поскольку не в речке найдено, а на коренном берегу. Дело это случилось в самом конце сезона, поэтому поиски отложили до будущего года.
Но вот наступил новый 1986 год, а вместе с ним новый полевой сезон и моя демобилизация из армии. Практически сразу по возвращению домой я устроился на работу и отправился на свой первый полевой сезон в суровые горы Северного Урала.
Муравьиный камень - хребет, под которым стоял наш лагерь.
После приезда на Ниолсовскую базу юная геологиня Ирина, наша будущая начальница сообщила нам с Андреем (моим другом, однокурсником и таким же дембелем, как и я), что мы с ней и её мужем Александром отправляемся мыть золото в истоки рек Малый и Средний Ниолс.
Золото! Вот прямо как герои Джека Лондона и Френсиса Брета Гарта!!
От такой перспективы я просто знатно обалдел. В моём мозгу старательно рисовались картины лотков, набитых золотым песком, сверкающим в лучах неяркого северного солнца, огромные тяжёлые самородки, с которыми я гордо фотографировался на фоне гор: фантазия у меня была буйная!
Виктор Яковлевич, начальник Мойвинского геолого-съёмочного отряда, вызвал меня к себе в командирский домик.
- Я знаю, что Вы служили в роте охраны, – начал он, едва я зашёл. – Вам поручено вывезти намытое золото с геологической базы в Пермь.
Раз партия сказала: надо! То комсомол ответил: есть! Мы с начальником вышли из домика и отправились к вертолётной площадке. На ней стоял маленький одноместный вертолёт, точь-в-точь такой, как на рисунке в журнале «Моделист-конструктор». Мы привязали к нему мешок с золотом, после чего я сел на пилотское место и вертолёт поднялся в воздух. Ну надо так надо! И в этот момент до меня дошло, что управлять то я им не умею…
В этот самый момент я проснулся.
Вот такой вертолёт мне приснился.
На Нилосовской базе - красивейшие места!
«Вот, блин, приснится же такое!» - подумал я и выбрался из спальника. Весь предыдущий день мы готовились к выезду в полевой лагерь: получали на складе палатки, одежду, спальники, продукты, посуду, доски и самую разную мелочёвку вроде мази от комаров, спичек и свечей. И это не считая рабочих инструментов: мешков для проб, вёдер, тазов, лопат и самого главного нашего инструмента – шейкера.
Шейкер – такой здоровый деревянный короб, в который вставляется несколько сит с разным размером ячеек: от крупноячеистой сетки до самой мелкой, через которую хорошо вермишель откидывать. В шейкер загружается проба и подаётся вода. Один из рабочих трясёт шейкер, растрясывая пробу. Глина вымывается, а камни, проходя через сита, сортируются по размеру. В самом низу шейкера стоит лоток, куда попадает самый мелкий порошок, который называется серый шлих. Геолог доводит его на лотке до состояния чёрного шлиха, смывая самые лёгкие частицы и оставляя только наиболее тяжёлые, в число которых входит и золото.
Сейчас вся эта куча барахла, заботливо укрытая куском брезента, высилась в углу вертолётной площадки ожидая прилёта вертолёта. База ещё спала и только на кухне повариха гремела посудой, готовя завтрак. Туда я и направился. Как говорится: поближе к кухне, подальше от начальства. К тому же на кухне я уже третий день учился колоть дрова, на радость поварихе, работягам и геологам, наблюдающим за моими трудовыми подвигами.
Повариха одобряет.
Погода начала потихоньку портиться: небо затянуло тяжёлыми тучами и сильно похолодало, но на утреннем сеансе связи подтвердили, что борт вылетает к нам из Красновишерска, а значит, нужно собираться и быть готовым к отлёту. Мы быстро покидали свои вещи в рюкзаки и уселись ждать вертолёт.
Но вот вертолёт прилетел. На погрузке бортмеханик поторапливал нас, хмуро поглядывая на небо, поскольку погода из плохой превратилась в откровенно хреновую. Пошёл мелкий, противный, во всё проникающий дождь, низкие облака вот-вот могли накрыть горы, поэтому нужно было торопиться, ведь место нашего будущего лагеря находилось высоко в горах – сумеет ли вертолёт туда добраться?
Перед посадкой Саня, старший рабочий и муж нашей начальницы, пытался корректировать курс вертолёта, прося пролететь чуть-чуть вправо, а вот теперь немножко влево…
- Я вас посажу вот здесь, - ткнул пальцем командир экипажа в окружающий пейзаж. – А отсюда можете идти налево, можете - направо, а можете вообще здесь остаться. Облака горы закрывают, уходить нужно.
И высадил в седловине между двумя хребтами, неподалёку от маленького озера, на берегу которого торчала воткнутая в незапамятные времена насквозь проржавевшая лопата.
Минут через 10 после приземления. Андрюхино лицо как бы говорит нам: "Вот, блин, я попал!" А Саня схватился за рацию.
С одной стороны от нас высился хребет Муравьиный камень, с другой – Молебный. Дул пронизывающий ветер, шёл дождь, было жутко холодно и неуютно. Прикрыв вещи брезентом, мы стали разбираться что делать дальше, поскольку как оказалось, высадили нас не в той седловине, где нужно, а в соседней. Поэтому нам придётся перевалить через Молебный хребет, дойти до старой мансийской тропы и спуститься по ней до реки Средний Ниолс. Кто сказал – пять километров? Какие мелочи, зато на Среднем Ниолсе в 1976 году стоял полевой лагерь, наверняка основания для палаток сохранились и значит не нужно маяться с установкой палатки. О том, что за 10 лет эти самые основания наверняка сгнили, мы в тот момент как-то не задумались.
Посидеть перед дорожкой - старинный русский обычай. Ирина явно замёрзла, зато я счастлив до безобразия :-)
Взяв с собой пару спальников (ватные геологические спальники очень тёплые, но к большому сожалению ужасно тяжёлые), еды на пару дней и две громоздкие геологические брезентовые 4-местные палатки, которые повесили на меня на манер парашюта: одну спереди, другую сзади, мы отправились в путь.
Вот так я и шёл всю дорогу.
Идти по горной тундре довольно просто, если бы не валуны, верховые болота и берёзовый стланик: первые норовят всё время выскользнуть из-под сапог, в то время как вторые всё время норовят затормозить, запутать ноги. Зато в изобилии растёт щавель и дикий лук, который можно жевать, срывая на ходу. К сожалению, я такой возможности был лишён, поскольку две здоровые палатки не давали мне наклоняться за дарами природы. Поэтому кормил меня Андрей, время от времени срывавший пучок какой-нибудь съедобной травы и запихивающий её мне в рот. Так мы добрались до вершины Молебного камня, откуда была видна уже «наша» седловина между Молебным камнем и хребтом Хомгинёл. В седловине паслось стадо диких оленей, которые завидя нас стремглав унеслись куда-то в сторону останцев Хомгинёла. До старого лагеря на берегу Среднего Ниолса мы добрались уже в сумерках.
Как совершенно неожиданно выяснилось через много-много лет, то как раз в 1976 году в этом самом лагере стояли мои будущие тесть с тещей и моей будущей женой (правда, на тот момент ещё не успевшей родиться) – жизнь бывает интересно закручена!
Примерно так я выглядел, когда всё же добрёл до лагеря.
Сушка портянок и спальников.
На месте оказалось, что из двух оснований для палатки, более-менее сохранилось только одно, да и то доски на нарках успели подгнить, поэтому их пришлось срочно менять на вырубленные в худосочном лесу толстые палки. Спальники и одежду пришлось сушить, поскольку за целый день под дождём всё на нас жутко промокло. Зато появилась возможность спокойно поесть и поспать в относительном уюте брезентовой палатки. Начинались суровые геологические будни...
P.S. Решил написать цикл рассказов про свой первый полевой сезон - очень много о чём хочется рассказать, а писать отдельными рассказиками тяжело. Поэтому решился на новый цикл. Выкладывать буду раз в неделю может чуть почаще - как пойдёт. Надеюсь, понравится.
В общем, как обычно: пишите, критикуйте, спрашивайте - всегда рад с вами общаться!
Сапог я порвал, не успели мы отойти от лагеря и одного километра – мелкий сухой сучок впился в сапог чуть выше щиколотки и проделал в нём весьма крупную дырку. Возвращаться в лагерь было глупо, проще уж добраться до базы на реке Ниолс, и уж там залатать злополучную обувку. Смущало только то, что впереди меня ждало 4 километра по довольно сильно заболоченной тропе и форсирование в брод речки под названием Средний Ниолс. И речка-то так себе, одно название – 3 метра в ширину да полметра в глубину, только вот только в дырявом сапоге перейти её будет сложно…
Я с Белкой - приблудной собакой, которая пришла к нам вместе с туристами, да так и осталась жить. Очень добрая, игривая но совершенно бестолковая.
Великий и прекрасный 1986 год. По стране вовсю уже шла перестройка с гласностью, ускорением и сухим законом, а в магазинах появилась водка в 3-литровых банках.
В конце мая 1986 года я вернулся домой из армии, а ещё через полмесяца устроился на работу в Мойвинский геолого-съёмочный отряд, поскольку сидеть дома без дела оказалось совсем не так весело, как это представлялось в мечтах на службе. Через неделю после устройства на работу, мы с Андреем, моим другом ещё по первому курсу университета, отправились на Северный Урал, в верховья реки Вишеры. Нашей бригаде, состоящей из техника Ирины, старшего рабочего и по совместительству мужа Ирины Сани, и нас - двух студентов-дембелей. А найти нам предстояло коренное месторождение золота в верховьях рек Малого и Среднего Ниолса. Прямо как настоящим геологам – все же знают, что они только и делают, что золото ищут.
Наша промывалка на Малом Ниолсе. Я за шейкером, а Андрей спиной к миру.
Лагерь нашей бригады разместился в верховьях речки Малый Ниолс, практически на границе леса и высокогорной тундры. У нас было две жилых палатки, маленькая столовая под навесом, промывалка с шейкером для промывки проб и даже туалет – не было только бани. Поэтому раз в неделю мы спускались с горы на Ниолсовскую базу, чтобы попариться в баньке, отдохнуть, узнать последние новости и прихватить на обратном пути что-нибудь из продуктов.
Саня объясняет мне, как правильно варить суп, а Андрюха ждёт результат объяснения.
И вот пошли мы в очередной раз в баню. Но не успели мы пройти и одного километра, как я проткнул сапог. Да ещё и в самом неудачном месте – чуть выше щиколотки. Самое простейшее средство от подобных проколов – обычный советский рулонный лейкопластырь. Держит воду он, конечно, так себе, но мелкую речку позволяет перейти вполне неплохо. Поэтому сейчас рулончик лейкопластыря в моём полевом наборе присутствует обязательно. В те же лохматые времена я таких секретов полевой жизни не знал, а потому сильно замедлился, пытаясь обходить все лужи, в обилии встречающиеся на тропе к базе. Через полчаса Саня не выдержал и вручил мне своё ружьё со словами: «Мы вперёд пойдём, тебя ждать не будем. На тропе не заблудишься, а ружьё от медведей – они запах пороха не любят». После чего он с Ириной и Андреем отправился вниз по тропе, оставляя меня наедине с медведями, ружьём и дырявым сапогом.
Ниолсовская база. Кадр из фильма "В горах Урала", 1987 года. Её там Михаил Заплатин очень хорошо наснимал.
Сначала я шёл, судорожно вцепившись в ружьё, поскольку за каждым деревом мне мерещились медведи, а в лесном шуме явственно слышались шаги подкрадывающихся хищников. Но прошло примерно с полчаса, никакие звери на беззащитного студента нападать не хотели, поэтому я закинул ружьё за спину и пошёл уже гораздо спокойнее. И даже начал что-то напевать – идти по лесу с песней гораздо веселее. Тропа шла вниз по склону, и я шёл вместе с ней, время от времени огибая лужи и перебираясь через поваленные деревья, в изобилии встречающиеся на пути. Переползать через валёжины довольно скучное занятие, поэтому я решил преодолевать их прыжками: запрыгивать на дерево, а потом - на землю. Да-да-да, я читал инструкцию по технике безопасности, где чёрным по белому записано, что «запрещено становиться на поваленные деревья», но разве могут такие мелочи остановить обладателя знака «воин-спортсмен I степени», любителя полосы препятствий и просто 20-летнего оболтуса?!
Красавец мужчина )))) Первая попытка отрастить бороду, как у настоящего геолога.
Через пару подобных прыжков я почувствовал себя снова в армии: оружие за спиной, препятствия преодолеваю, разве что нет поблизости ротного с секундомером, да на зубах не скрипит вечный песок Кызылкума. Идти стало гораздо веселее, появился азарт – под какие-то деревья я подныривал, какие-то перепрыгивал, на какие-то заскакивал с разбегу (а где-то в это время плакал маленький седой инструктор по технике безопасности).
Так я запрыгнул на очередную лесину. Неожиданно замшелая кора под моими ногами разъехалась, меня развернуло на 180 градусов и снесло вниз. В здоровенную лужу, притаившуюся под поваленным деревом. Она оказалась довольно глубокой, такой что из воды торчал практически только мой нос. «Довольно обидно будет утонуть в луже!» - решил я и попытался встать. Но не тут-то было! Оказалось, что для того, чтобы подняться, нужно немного согнуться, но согнуться-то у меня не получалось – ружьё за спиной и ремень через всё тело не давали этого сделать. Ноги, задранные на дерево, тоже успеху не способствовали.
«Вот же блин!» - расстроился я. Лежать в луже было совсем не весело. Можно было, конечно, подождать, когда кто-нибудь вернётся за мной с базы, но сколько пройдёт времени, прежде чем они догадаются, что со мной что-то случилось? А если лежащим мной заинтересуются не только люди? Как много вопросов и как мало на них ответов. А самое обидное – пойдут меня искать, да найдут лежащим в луже с задранными ногами – это же потом весь сезон надо мной ржать будут.
- Ты не слышал про водоплавающего студента?
- А, это который чуть в луже не утонул? Гы-гы-гы!!!
Нужно было что-то срочно предпринимать.
Я немного развернулся и попытался согнуть ноги в коленях. Получалось плохо. Попробовал ещё раз. И ещё. На третий или четвёртый раз ноги всё же удалось согнуть. Тогда я с силой оттолкнулся от лесины и проехал по луже пару сантиметров. Ура! Заработало! Так, отталкиваясь от дерева ногами, я сумел проползти по луже с полметра, после чего мне таки удалось повернуться на бок. Из этого положения можно было уже спокойно подняться на ноги.
Я очистил ружье от грязи, отжал штормовку и отправился дальше, теперь уже культурно обходя или переползая деревья – ничто так не учит уму-разуму как собственный опыт. А впереди меня еще ждала переправа через речку.
Не смотря на мое лежание в луже, ноги я умудрился не замочить и это достижение очень хотелось сохранить и дальше. Поэтому бодро шагая вперед, я размышлял о том, как же буду её переходить.
Можно, конечно, перейти речку, сняв штаны и сапоги, но уж больно холодна вода, текущая с гор. Не дай бог судорога схватит или нога на гальке подвернётся. Так себе вариант. Как же мне её преодолеть? Я перебирал самые разные варианты переправы, пока наконец мне в голову не пришёл гениальный план. Нужно найти достаточно тонкое дерево на берегу, забраться на него – дерево согнётся и перенесёт меня на другой берег. Просто и гениально!
Я же говорил, что воин-спортсмен I ступени, отличник боевой и политической подготовки всегда найдёт выход из любой ситуации!
Осталось только воплотить этот план в жизнь.
Когда я добрался до речки, то увидел Андрея, ожидающего меня на другом берегу. Он тоже придумал гениальный план – перенести меня на своей спине.
Андрей возле нашей палатки. Выглядит не очень довольным, но снег, выпавший 5 июля не особо способствует радости и веселью. Особенно когда понимаешь, что рабочий день не отменяется.
Увидев Андрея, я помахал ему рукой и направился к подходящему дереву на берегу.
Увидев меня, Андрей понял, что я решил найти место, где мне будет удобнее сесть к нему на шею, и пошёл ко мне через речку напрямик.
Я подошёл к выбранному дереву.
Андрей неожиданно влетел в омут и провалился практически по пояс.
Я полез на дерево.
Андрей, ругаясь на всех языках, как настоящий воин-интернационалист, выскочил обратно на свой берег, лёг на галечную косу и поднял ноги, чтобы вылить воду из сапог.
Я же методично продолжил исполнение своего плана.
Дерево, согласно гениальному плану, ожидаемо согнулось и перенесло меня на другой берег. К сожалению, Андрей, лежащий на берегу вверх ногами, в расчет включен не был, а приземлился я как раз на него. Знатная получилась куча-мала!
А потом мы долго валялись на галечной косе среди кустиков дикого лука и ржали во весь голос, распугивая окрестных белок. А отсмеявшись, отправились на базу, до которой оставалось всего-навсего с полкилометра.
Но что самое главное – мои ноги остались сухими!
Есть у меня есть ещё рассказы про первый полевой сезон, если кто не читал - загляните:
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689