Геология

Геологический музей, расположен в Новосибирске по адресу Красный проспект, 67, начал принимать посетителей c 2007 года. Здесь представлено богатство природных и искусственно созданных минералов, рассказывающих о геологии Сибири и нашей планеты.

Посетители могут увидеть уникальные руды и минералы, метеориты и образцы древней фауны и флоры. В коллекции также представлены лабораторно выращенные минералы, некоторые из которых не имеют природных аналогов.

Темы экскурсий охватывают вопросы о предмете геологии, историю геологических знаний, строение планеты, континентальный дрейф, возникновение и развитие жизни на Земле. Кроме того, посетители узнают об истории геологических исследований в Сибири, начиная от Ивана третьего и до наших дней.

Музейная коллекция включает тематические экспозиции: «Полезные ископаемые», «Самоцветы и цветные камни», «Минералы», «Агаты», «Древние флора и фауна», и уникальные изделия из камня. Особое внимание уделено искусственным кристаллам, драгоценным камням и ювелирно-поделочным камням.

Уникальной особенностью музея является возможность прикоснуться к экспонатам — например, подержать в руках настоящий метеорит или зуб мамонта.

Геологический музей — это путешествие в глубины времени и пространства, в мир камня и минералов, открывающее удивительные секреты нашей планеты.

Видео доступно по ссылке в Yandex.Dzen

Виртуальная экскурсия.

Адрес – Новосибирск, Красный проспект, 67.

www.openmainphoto.ru

Немного подумав, я согласился получить направление: во-первых это решало мои возможные проблемы с работой по окончанию университета (а то пошлют по распределению куда-нибудь в центральную Россию, я ж там со скуки помру!), ну а во-вторых… А во-вторых, мне здесь просто понравилось! За эти два месяца я просто влюбился в эти мрачные и суровые места, да и работа была как раз по мне: всё время в движении, в поиске – о чём ещё можно мечтать в 20 лет!

В общем, я дал добро. Начальник по вечерней связи передал начальнику экспедиции моё пожелание работать в Новодвинской экспедиции после университета, а тот выслал соответствующее письмо на кафедру нашего факультета с обоснованием моей задержки на работе в связи с производственной необходимостью. И всё заверте…

Зато теперь я мог вздохнуть и свободно продолжить работу в отряде, тем более что работы той оставалось всего ничего. С записью вариаций магнитотеллурического поля Земли проблем у нас не было, поскольку практически еженощно всё небо полыхало северными сияниями такой интенсивности, что осциллограф на станции разве что не подпрыгивал, настолько мощными были вариации поля.

Тем временем становилось всё холоднее и холоднее. По утрам палатка покрывалась инеем, а по берегам рек и озёр время от времени появлялся ледяной припай. Чувствовалось, что зима уже совсем не за горами. Лес практически пропал, остались только узкие его полоски вдоль рек, зато всё остальное пространство теперь занимало одно огромное и бескрайнее болото. Скорее даже не болото, а самая настоящая тундра.

И вот, наконец, мы вышли на берег моря. Все три бригады снова встали вместе, чтобы завершить сезон контрольными работами, а попросту говоря, просто немножко отдохнуть от постоянных переездов и связанных с ними проблем.

Море… В детстве очень хотелось побывать на море, на настоящем море: с большими волнами и мощным прибоем, с чёрными скалами и большими красивыми раковинами. В 13 лет я впервые попал на море, когда родители отправили нас с другом в Жданов (Мариуполь) почти на два месяца погостить у его деда. Как же я радовался! Правда ожидания мои не оправдались. Не было там ни чёрных скал, ни прибоя с брызгами, да и ракушки там были какие-то мелкие и невзрачные. И вообще Азовское море очень сильно напоминало наше Камское водохранилище: такое же мелкое и скучное, разве что вода в нём солёная. В общем, сплошное разочарование, а не море. И вот я снова попал на море. Только теперь уже на Белое.

С одной стороны, море здесь тоже напоминало наше Камское водохранилище вблизи моего посёлка: те же высокие глинистые берега, тот же песчаный берег, усыпанный вынесенными на берег стволами деревьев. А с другой стороны сразу было видно что море это – северное. Очень уж тяжело волны накатывали на берег, очень уж сурово выглядела тёмная и мрачная морская вода. А ещё там были приливы и отливы. Никогда бы в жизни не поверил, что вечером море за какой-нибудь час может уйти от берега на полкилометра, чтобы утром как ни в чём ни бывало шуметь у самого обрыва. И ещё – запах. Ни с чем не сравнимый запах морских водорослей, огромными валами выброшенных морем на берег! Поначалу меня даже мутило от огромного количества йода, которым моментально пропахло практически всё вокруг. Йодом пахла одежда, им несло от спальников, палаток и даже в чае чувствовался лёгкий йодистый привкус. Привыкнуть к нему, конечно, можно, но очень сложно.

Практически в первый или второй вечер Ваня Саенко с Вовкой Смирновым решили поставить свою знаменитую сеть. Мы с Валерой конечно же решили им помочь – ну разве можно отказаться от очередного приключения! Сеть решили ставить на отливе. Делается это так: во время отлива сеть относят как можно дальше от берега где её раскладывают на берегу, прикрепляя нижней частью к земле. Во время прилива вода поднимает сеть, а колышки, которыми она закреплена, не дают ей уплыть. В общем, всё просто. В теории. Судя по всему Ваня с Вовкой знали об этом примерно так же – в теории.

Для начала мы устроили ночные гонки за морем. Как только мы раскладывали сеть и начинали её закреплять как вдруг оказывалось, что море ушло ещё на 100 метров, поэтому мы снимали сеть и бежали с ней к морю, где всё повторялось снова: поставили, ушло, побежали догонять. Наконец нам надоело гоняться за водой - мы закрепили сеть и отправились спать в надежде на богатый утренний улов.

К нашему великому разочарованию утром сети на месте не оказалось! Видимо прибой размыл слабый песчаный грунт и сорвал нашу сеть с колышков. Расстроенные Вовка с Иваном отправились на её поиски вдоль берега в надежде, что её всё же вынесло на берег. И действительно нашли! Правда километрах в трёх от лагеря, закрученную в комок и всю утыканную какими-то палками. Распутывая сеть в лагере, они неожиданно обнаружили, что в неё попалась мелкая, размером чуть больше ладони, камбала. Есть в ней было практически нечего, поэтому рыбку выпустили в небольшую лужу, располагавшуюся неподалёку от палаток. Ну а я начал приучать её выполнять команду «К ноге!» Стоило только поставить ногу в воду, как камбалка тут же подплывала и пряталась под сапогом, тараща из-под него свои глаза.

Поскольку работы у нас уже особо не было, то я большую часть времени болтался в окрестностях лагеря. Сходил вдоль побережья моря на восток километров за пять, но ничего особо интересного не обнаружил, разве что какую-то старую разбитую лодку. А вот на западе, совсем неподалёку от лагеря в небольшом леске я совершенно случайно наткнулся на маленькую часовенку. Поставлена она был так, что с берега её было практически не видно, зато наверняка хорошо заметно было с моря.

Внутри часовни стояла огромная икона святого Николая под стеклом и в богатом окладе. Между иконой и стеклом была навалена здоровенная куча денег: больше всего там было советских копеек, но внизу виднелись даже царские медные монеты. Вокруг иконы были развешены иконки помельче, посвящённые самым разнообразным святым. Видно было, что часовенка и иконы весьма старые, хотя самые старинные иконы на досках были убраны на полочку под иконостасом, правда, изображения на них уже совсем не были видны. Всё же в те времена увидеть рабочую часовенку (а в том, что она рабочая, я нисколько не сомневался – очень уж она ухоженная) было очень необычным делом.

А ещё мы с Валерой катались по морю на резиновой лодке, а Валера даже умудрился искупаться в море. Ну, как искупаться: во время одного из плаваний он выронил весло. Так что пришлось ему за ним сплавать. Что не очень-то весело при температуре воды чуть выше нуля. А целыми днями мимо нашего лагеря косяком летели гуси, спешащие на юг. Подлетая с моря к высокому берегу они делали резку свечку и взмывали вверх. Грандиозное зрелище, особенно когда это происходило в пяти метрах от лагеря.

Но вот записана на магнитофон последняя катушка вариаций магнитотеллурического поля Земли и к нашему лагерю уже спешит вертолёт, чтобы вывезти нас в Тучкино, откуда нам с Валерой предстояло добираться в Архангельск, а оттуда домой – в Пермь. Закончился очередной мой полевой сезон.

Сложный выбор

Первым делом вылетев с поля мы с Валерой отправились в контору Новодвинской геофизической экспедиции за расчётом, печатями в дневник по практике и справками в трудовую книжку. Заработали мы около тысячи рублей, что по меркам 80-х годов было весьма значительной суммой.

Конечно же мы отправились гулять по Новодвинску. Пробежаться по магазинам после трёх месяцев в поле – увлекательнейшее занятие! Заодно заглянули и в спортивный магазинчик, хотя спортом ни я, ни Валера особо не увлекались. Зашли в магазин, а там лыжи стоят. ПЛАСТИКОВЫЕ! Тот, кто в Советском Союзе занимался лыжами, наверняка вспомнит что пластиковые лыжи тогда были жутчайшим дефицитом, на которых разве что в секции разрешали бегать, да и то избранным. А тут сразу две пары – бери не хочу! Пара беговых и пара полупластиковых попроще. Валера сразу же вцепился в беговые: стоили они то ли 100 или 110 рублей, т.е. очень дорого в отличие от вторых, которые стоили около 80 рублей.

– Классные лыжи! - сказал я. - Бери, не прогадаешь.

– А что так дорого-то? – тяжело вздохнул Валера, – может те, что подешевле, взять?

– Бери подешевле, – согласился я, – для прогулок – в самый раз.

– Я бегать буду! – задумался он.

– Тогда беговые бери, в чём проблема-то?

– Так они дороже.

– Тогда бери дешевле.

– Но они же хуже!

– Тогда бери дорогие.

Через полчаса нашей высокоинтеллектуальной беседы продавцы тихо икали под прилавком, уже не в силах смеяться, я был готов прибить Валеру любым тяжёлым предметом, и только виновник торжества, нахмуря брови, в очередной раз вопрошал меня – какие всё-таки лыжи ему взять.

... Лыжи он всё же купил. Те, что подешевле. И всю дорогу до дому ругал меня, что я не уговорил его купить лыжи подороже. А придя в общежитие мы неожиданно обнаружили, что забыли поставить какую-то печать в дневнике по практике. Снова разгорелся спор!

Валера старательно доказывал мне, что нужно обязательно поставить эту печать, иначе практику не зачтут, а я – что печать эта нафиг никому не упала, поскольку этих печатей в дневнике и так выше крыши: одной больше, одной меньше – никто и не заметит. Опять же справка о прохождении практики у нас на руках имелась. Да и на самолёт мы могли опоздать: вылетал он днём и нужно было ещё успеть доехать до аэропорта со всем нашим барахлом. Спорили мы часа два и в результате решили, что утром я с рюкзаками и лыжами еду в аэропорт, а Валера – в экспедицию, где ставит печати, после чего в темпе вальса тоже мчит в аэропорт.

Ранним утром я, сгибаясь под тяжестью двух рюкзаков и новеньких Валериных лыж, с большим трудом вскарабкался в автобус № 140, следующий рейсом Новодвинск-аэропорт Талаги, под сочувственные взгляды пассажиров. Всё же не каждый день людям приходится видеть человека, обвесившегося рюкзаками сзади и спереди, да ещё и как дурак с лыжами в руках посреди осени. Доехав до аэропорта я кое-как выгрузил своё барахло и сдал его в камеру хранения. После чего решил съездить прогуляться в Архангельск – до вылета самолёта оставалось ещё часа три.

Вышел я где-то в районе магазина «Океан» и практически сразу наткнулся на Валеру! Он шёл по улице, таща в руках какую-то коробку.

– Валера! – заорал я. – Ты же должен был ставить печати в дневник!

– А ты знаешь, я подумал что ты прав, - спокойно ответил Валера. – Справки у нас есть, печати в дневнике тоже какие-то имеются.

И простодушно добавил:

– Я вот плеер кассетный себе купил!

– Блин, Валера! – возмутился я. – Я тут как ишак барахло таскаю, а ты плееры покупаешь!

– Ну хочешь, я поеду печати поставлю?

– Да поздно уже, не успеешь, - ответил я, махнув рукой. – Пойдём лучше в кафешку. Мороженого поедим, кофе выпьем.

Кофе с мороженым примирили меня с жестокой реальностью и я даже повертел в руках новенький плеер, купленный Валерой. Плеер действительно был прикольный: непривычно маленький и ярко-красный.

Затем мы двинулись в аэропорт – самолёт ради нас никто задерживать не станет. В самолёте, на котором мы летели в Пермь, лыжи в багаж не приняли, поэтому они валялись под ногами в салоне, мешаясь пассажирам и стюардессам – и в итоге кто-то, в очередной раз наступив на лыжи, отломил носок одной из них.

Вместо эпилога

Первым делом по возвращении в Пермь я съездил в университет: нужно было решать вопрос с моим исключением. Зайдя в деканат я отправился к замдекана факультета Валентину Александровичу. Он посмотрел письмо от начальника Новодвинской экспедиции, прочёл характеристику, написанную Яковом Карловичем в дневнике по практике, заглянул в мою зачётку после чего перевёл свой взгляд на меня:

– Ну и что мне с вами делать, Дмитрий Иванович? Вот тут за Вас товарищи просят, друзья Ваши уже раза три прибегали – просили, чтобы не исключали. С работы о Вас хорошо отзываются, просят чтобы Вас к ним после учёбы направили. И оценки у вас хорошие, а вот зачёта по физкультуре нет.

– Так мы с преподавателем поссорились и он пообещал, что зачёт мне ставить не будет. Пусть меня к другому переведут, я за прошлый год готов отработать.

–  Ладно, - подумав, сказал Валентин Александрович. – Пока не исключим, но стипендии лишим. А если к концу семестра не отработаете – пеняйте на себя.

Я действительно перешёл к другому преподавателю физкультуры, который первым делом решил проверить меня на нормы ГТО. Ха, испугал! После армии с её нормами ВСК (военно-спортивный комплекс), номы ГТО — это же детский лепет! В общем, преподавателя я очень сильно удивил, поскольку мой прошлый препод наговорил про ему меня всякие гадости. Отрабатывать прошлый год мне тоже пришлось, готовя по первому снегу лыжню для бега, зато к концу семестра в моей зачётке красовался зачёт по физкультуре, а в следующем семестре я стал получать сразу повышенную стипендию, целых 46 рублей.

Ну, а Валентин Александрович меня запомнил, поэтому весной на экзамене по теории поля (весьма зубодробительный предмет) выжал из меня все соки, пытаясь подловить на незнании его предмета, но и я не лыком шит: уж к его-то экзамену я готовился особенно тщательно.

Но это уже совсем другая история.

P.S. Вот и закончилась очередная моя долгоиграющая история. Читать не устали? Сейчас надо будет решить, о чём рассказать: то ли про четвёртый сезон начать писать, то ли какие-нибудь мелкие истории рассказать.

Пишите, спрашивайте, критикуйте - будем общаться!

Ну а ежели кто захочет отблагодарить автора за его тяжкий труд, то автор возмущаться не будет.

Прилетевший с отдыха начальник практически прямо у вертолёта вручил мне мешок со свежей капустой и радостно сообщил:

– Держи, студент! Порадуй нас чем-нибудь капустным!

– Окейно, Яков Карлович! – не менее радостно ответил я, судорожно вспоминая, что же мне известно о капусте. Если честно, то до этого максимум что я делал с ней – это нарезал на шинковке для засолки, а вот готовить её мне ни разу не доводилось. Мама нас с отцом на время приготовления обедов с кухни обычно выгоняла, так что все мои знания о приготовлении пищи основывались на личном опыте армейской службы, туристических походов и двух полевых сезонов. И если с картошкой, мясом, рыбой и всяческими консервами я «общался» легко, то с капустой столкнулся впервые. Совершенно неожиданно мне вспомнилась детская книжка «Фердинанд Великолепный» про пса, который решил стать человеком. Там в одной из глав рассказывалось про «знаменитое охотничье рагу», которое знакомый Фердинанда готовил из капусты, картошки и дичи. Дичи у меня не было, зато была капуста, картошка и полукилограммовая банка тушёнки, густо смазанная солидолом. Что такое «рагу» я, если честно, тоже не особо представлял, поэтому решил действовать по интуиции: нарезанную картошку с капустой закинул в котёл, слегка обжарил, после чего добавил тушёнки и поставил всё это тушиться примерно на полчаса. К моему большому удивлению «знаменитое охотничье рагу» было сметено практически моментально! Так что ещё пару дней подряд мне пришлось исполнять его «на бис» - восхищённая публика никак не хотела отпускать меня со сцены, т.е. с кухни.

Как-то раз я рассказал эту историю жене и сыну, после чего пришлось его приготовить. Правда, вместо тушёнки я использовал свежее мясо, но сам принцип оставил тем же: обжарить и потушить. Как это ни странно (всё же полевая кухня довольно специфичная), но и в этот раз рагу было съедено с большим удовольствием.

Но что самое интересное, пытался я найти этот рецепт в книжке и не нашёл! Той самой книги у меня не сохранилось, а в найденной на просторах интернета написано про бигос! И никакого «знаменитого охотничьего рагу»! То ли переводчик другой, то ли решили это название заменить в новых изданиях.

Скит

Тем временем наш отряд продвигался дальше на север, и чем дальше мы шли, тем меньше становилось лесов, зато болота начали разрастаться до каких-то необъятных размеров, подавляя нас своим величием и запахами. Никогда раньше не знал, что болота могут издавать огромное количество запахов: мимо некоторых мест мы старались проскочить как можно быстрее, настолько удушающими миазмами нас обволакивало, зато в других местах мы наслаждались густыми ягодными ароматами. К нашему сожалению, воняли болота гораздо чаще, чем приятно пахли, а ведь нам там приходилось не только их проезжать, но и жить на них!

Впереди на профиле нас ждало Койдозеро, огромное даже на карте. Вот только между нами и озером лежало здоровенное карстовое поле, настолько изрытое карстовыми воронками, что больше всего напоминало заросшее лесом поле какой-то древней битвы. Бригада Игоря первой сунулась в эти места, но вынуждена была объехать карстовое поле с востока, поскольку сплошные завалы из поваленных деревьев, огромные ямы, заполненные тёмной водой и мрачный хвойный лес не пропустили их к озеру. О чём Игорь и предупредил нас на вечерней связи.

Весь вечер мы с Яковом Карловичем изучали карту, придумывая, как бы объехать это поле. Соваться туда смысла не было никакого, с юго-востока поле подпирало довольно гиблое болото с большим количеством промоин и только с северо-запада к Койдозеру можно было подобраться довольно спокойно. Пусть это выйдет на 15-20 километров длиннее, зато вездеход не угробим во всех этих буераках и не утопим в болоте.

Итак, мы потихоньку пробивались на вездеходе к западному окончанию Койдозера как вдруг совершенно неожиданно вылетели на здоровенную поляну, на которой стояло несколько домов. Точнее, дом был один - огромный, длинный домина из толстенных, потемневших от времени брёвен. Рядом стояли пара бань, какие-то сараи и высоченный сарай для сушки сетей - точно так же, как и дом, срубленные на века. Невольно возникало ощущение, что мы с разгона угодили из конца двадцатого века в век восемнадцатый, а то и раньше – очень уж всё вокруг выглядело древним. Время явно остановилось в этих местах лет триста тому назад.

Начальник вытащил карту, и мы стали её разглядывать. На карте было Койдозеро, было Куприяново озеро, были карстовые поля... А вот никакого поселения на карте не было!

Что это за поселение? Если заброшенная деревня, то очень уж всё вокруг выглядело жилым, даже несмотря на то, что нас никто не вышел встречать. Если жилая - то почему её нет на карте? Похоже, что мы ненароком наткнулись на староверческий скит. И это, если честно, совершенно не радовало. Староверы не любят чужих людей, и как они отнесутся к нам - мы не знали.

Бросив вездеход на краю поляны, мы подошли к дому. Дверь дома была не заперта, как в то время было принято в северных местах – для заблудившегося человека подобный дом может стать единственным спасением в этих негостеприимных местах.

Вблизи дом просто поражал своими размерами – он растянулся в длину метров на двадцать если не больше. Наверняка под его крышей были запрятаны и овины, и сеновалы, и амбары как это принято в северных деревнях. Хозяев в доме мы не нашли, а все жилые комнаты в нём были закрыты на здоровенные замки кроме гостевой комнаты.

Не найдя хозяев, мы вышли из дома, прикрыв входную дверь. Скит скитом, но нужно было нам нужно было ехать дальше. Объезжая поляну со скитом мы проехали мимо маленького кладбища с замшелыми резными деревянными крестами с крышами-голубцами и надписями, выполненными самой настоящей кириллической вязью. Сколько же лет этому кладбищу – страшно представить!

До Койдозера мы добрались уже к вечеру, когда солнце окрасило небо во все оттенки красного и розового. О том, чтобы ехать вдоль озера по берегу, не могло быть и речи, стоило только увидеть суровые утёсы, возвышающиеся по обеим берегам. Самые настоящие утёсы – такое чудо в исключительно низинной и болотистой Архангельской области мне довелось увидеть впервые. Да и потом я утёсы видел разве что на Тимане. Только там вообще горы наоборот: сверху – тундра, снизу – горы. А тут прямо самые настоящие белоснежные скалы, как где-нибудь на Урале. Ехать по ним, да ещё в потёмках – равносильно самоубийству. Поэтому мы поплыли. На вездеходе.

Дело в том, что ГАЗ-71, он же ГТС – вездеход плавающий. Теоретически. Практически мы это его свойство ещё ни разу не использовали. Поэтому перед поездкой по воде вездеход был загнан на маленький холмик так, чтобы под него можно было влезть. После чего Яков Карлович с Саней залезли под вездеход и проверили, закрыты ли сливные отверстия и цело ли днище. Не найдя в лодке (так называют корпус вездехода) никаких посторонних отверстий, Яков Карлович сказал:

– Поехали! – и махнул рукой, явно кому-то подражая.

Ехать по озеру оказалось довольно занудным занятием, поскольку наш дредноут полз со скоростью улитки, которой, как известно, вообще спешить некуда - она свой дом на спине таскает. Так что 4 километра мы прошли часа за 1,5, успев при этом довольно сильно замёрзнуть, поскольку ближе к осени ночи становились уже совсем холодными. Единственной отрадой на этом пути стала встреча с парой лебедей, спокойно плывущих на фоне здоровенной скалы и звёздного неба. К лагерю Игоря мы причалили практически в полной темноте, удивив бригаду до крайности.

– Вы на нём через всё озеро плыли? – больше всех удивлялся вездеходчик Вовка Смирнов. – Да на нём же через лужу опасно переплывать - утопнет!

Переночевали мы в охотничьей избе, стоявшей неподалёку от лагеря второй бригады – для того, чтобы поставить палатку посреди ночи да ещё после целого дня в пути у нас не оставалось никаких сил. А изба была знатная – с большой русской печкой, на которой лежала здоровенная шкура белого медведя. Вот под этой шкурой мы и провели ночь, чтобы на следующий день двинуться дальше по профилю к своей точке.

Бешеный заяц

Ваня Саенко, новый рабочий Игоря, пришедший на смену уехавшим домой студентам, был в полном восторге от нашей работы. Вообще-то он работал коком на одном из ледоколов (то ли на «Арктике», то ли на «Ленине»), но на время отпуска решил пошабашить, устроившись на месяц в геологическую партию. К нам вообще много моряков приходило работать: видимо много общего в нашей работе. Работу в бригаде Ваня воспринимал как самый настоящий отпуск:

– Это вам не 200 человек накормить! – восклицал он, готовя очередное невообразимо вкусное блюдо из обычных консервов, добавляя в них какие-то специи, привезённые из дома в необъятной сумке, или варя кисели с компотами из местных ягод и трав.

Вообще он, как хомяк, всё время что-то собирал, сушил, варил, мариновал и засаливал. В итоге бригада Игоря обросла банками, коробками и вёдрами, забитыми дарами местной природы. И когда в конце месяца августа Ваня получил квиток о зарплате то жутко удивился:

– Вам за это ещё и деньги платят!? – воскликнул он, разглядывая довольно приятную трёхзначную циферку в графе «к выдаче», - Да я бы и бесплатно поработал у вас!

И он горделиво посмотрел на очередной рукотворный Эверест из банок и коробок с грибами и ягодами, подготовленных им к отправке домой. А из прилетевшего вертолёта выгружали присланные для Вани новые коробки с пустыми банками и вёдрами, чтобы было куда складывать солёные подосиновики и варенье из черники. А поскольку вертолёты к нам летали довольно часто, бензин-то наши вездеходы жрали просто бочками, то и Ваня без работы не оставался.

С одним из вертолётных рейсов Ивану прислали сеть для рыбалки, причём каких-то гигантских размеров: если в высоту она была примерно 2 метра, то в длину все 15 а то 20 метров с огромными ячейками, явно рассчитанными на ловлю каких-то крокодилов. Вот только одна беда – сеть была откровенно старой и драной. Так что в один пригожий денёк Ваня поставил её на болоте, чтобы залатать все крупные дыры. Сидя на складном брезентовом стульчике он латал очередную дыру, когда в дальнюю от него часть сети влетел здоровенный заяц и естественно там запутался. Бросив работу, Иван рванул к палатке за ружьём. Пока он копался, выискивая патроны и заряжая двустволку, заяц порвал сеть и сбежал, так что когда Ваня выскочил из палатки с ружьём, то косого уже и след простыл. Зато в сетке появилась новая дыра.

Унеся ружьё обратно в палатку, Ваня начал чинить новую прореху. В это время заяц, сделав огромный круг по болоту снова выскочил к лагерю и опять угодил в сеть! Иван снова побежал в палатку за ружьём, но когда выскочил из неё – косой снова сбежал, проделав очередную дырищу в многострадальной сети.

Плюнув с досады и выстрелив от избытка чувств в воздух, Ваня собрал сеть и волок её в палатку несмотря на то, что народ активно убеждал его оставить сеть на болоте – глядишь к ужину зайцев наловить сумеем! Сеть Иван в итоге починил, и мы даже воспользовались ею, когда стояли на море, но вот зайцы в неё больше не попадались.

P.S. Следующую историю про Очень мокрый поход и красные трусы я уже выкладывал в качестве поста, кто не читал - заглядывайте, а впереди у меня остался самый последний пост про море и конец сезона.

Заходите, читайте, пишите комментарии - я всегда вам рад!