3-4 глава
на вторую главу: Вторая глава
все ,последние . все главы какого- то разного размера, ну и ладно.
Глава 3
Я вынырнул, отплевываясь. Стремительный поток нес меня с огромной скоростью. Мелькали стены ущелья. Не успевая даже оглядеться, я боролся, пытаясь не утонуть и держаться центра потока, чтоб не размазало о камни. Течение вроде бы помогало оставаться на плаву, но меня то подкидывало на поверхность, то окунало с головой. Стихия будто забавлялась с новой игрушкой и вот-вот ее сломает. Силы кончались, уже сводило холодом конечности и к тому же пару раз уже чувствительно приложило о камни. Я из последних сил двигал руками и ногами, судорожно хватая воздух вперемешку с водяной пылью, и уже мысленно попрощался с этим новым неуютным миром, как всем телом влетел в какие-то ветки и рефлекторно уцепился за них.
Мне повезло. Это было большое раскидистое дерево, кем-то или чем-то вырванное из земли вместе с корнями и попавшее в реку. Затем оно зацепилось корнями за стену и, перегородив кроной примерно треть потока в довольно широком месте, начало цеплять на себя всякий мусор, в том числе и меня.
Повисев в ветвях буквально минуту, я чуть отдохнул, отдышался и еще больше замерз. Уже почти совсем стемнело и я практически на ощупь начал искать место посуше, медленно пробираясь сквозь ветки к стене ущелья. Чем ближе к стене, тем слабее становилось течение. Огромный булыжник, упавший видимо сверху, и дерево образовали какое-то подобие заводи, забитой какими то ветками и кустами, которые медленно крутились в необычном, мертвом и мокром танце. Да уж, плыви я до этого чуть левее и меня бы ударило об эту глыбу. Вода, бьющаяся об ее каменный бок, наверняка окрасилась бы красным.
А пока, я взобрался по стволу повыше. Нашел среди корней более менее сухое место, куда почти не долетали брызги, и довольно удобно устроился. Дрожа от холода, я сам не заметил, что даже согрелся маленько, и память сразу показала картинку умирающего Сереги. Кровавые копья, проткнувшие его словно бабочку. Ухмыляющиеся дикари вокруг, запрокинутая тонина голова с глазами на пол лица, наполненными ужасом. Мерзкая рожа моего врага…
-Сукии… - Я выдохнул сквозь зубы. Злость распирала.
-Мы еще увидимся, тварь! – Я верил в то, что говорил, верил, что найду и накажу этого ублюдка.
Скорчившись среди корней, на шатком дереве, посреди ревущей воды, я наконец-то нашел себе цель. Не такую уж важную, на чей-то взгляд, даже чуть наигранную. Ну, кто мне эти люди – контрактник Серега и студентка Тоня? Два дня знакомы… - За что я хочу отомстить? За серегину смерть или за тонину честь? Или за свою собственную слабость?
И я застыл в одной позе, сохраняя тепло и приветствуя дурные мысли – они разжигали во мне гнев и жажду мести, давая желание жить и действовать.
Ночь была долгой. Серый утренний свет с трудом нашел дорогу в глубокое ущелье. Поспать удалось буквально часа два, и сейчас я усиленно растирал окоченевшие руки и ноги. Утро позволило как следует разглядеть место, где я находился: отвесные стены вздымались метров на десять, между ними расстояние метров восемь и бурный поток воды. Ближайшая стена возможности подняться не предоставляла - ровная каменная поверхность, чуть ли не с отрицательным градусом наклона. Противоположная, насколько я мог видеть – то же самое, да и добраться до нее не было никакой возможности. Из хорошего, мое дерево держалось крепко, и сидеть на нем можно было хоть до самой смерти, что в мои планы не входило.
Опять хотелось есть, последнее время самое популярное мое желание, ладно хоть напился вдоволь. В голову лезли мысли о рыбе, которая в реке быть должна, но способов ее выловить не придумалось, поэтому мысленно затянув отсутствующий пояс, я смотрел по сторонам, пытаясь найти решение, и не видел его. Единственное, что пришло мне в голову, это выловить деревяшку посуше и побольше, привязаться к ней и отдаться на волю течения, авось и вынесет куда-нибудь. Окончательно укрепившись в этой мысли, я, вытащив ближайшую ветку из заводи, начал подгребать к себе разнообразный мусор, который там плавал. Я сортировал коряги и ветки – те что помельче отправлялись в плавание, а побольше и посуше я складывал на свое дерево, смутно представляя что буду делать из них плот. И тут мне улыбнулась удача, подтягивая к себе очередную корягу, увидел, что за нее зацеплена переметная сумка - подобные были у наших конвоиров. По сути два кожаных мешка с завязками на горловинах соединенные между собой широким, кожаным же ремнем. Сердце радостно застучало в предвкушении. Повезло! Повезло! Торопливо вытянув сумку на ствол дерева, я немедленно открыл один из мешков и принялся выкладывать добычу: какое-то размокшее зерно из мешочка сразу закинул в рот – ничего так, вкусно. Здесь же лежал кусок грубой ткани, напоминающей мешковину, примерно метр на три, деревянные ложка и кружка, украшенные незамысловатой резьбой. Здоровенная железная игла с мотком серых ниток. Камень, в котором я узнал точильный брусок. И камень с железкой, соединенные металлической цепочкой, вероятно кремень и огниво.
В другом мешке было поинтереснее - плотно закрытая фляга из какого-то темного дерева, в ней что–то заманчиво булькало. Деревянная статуэтка коня с огромными клыками и гипертрофированно огромным мужским хозяйством. Морда коня была значительно темнее остального тела – уж не кровью ли е регулярно мазали. Очень уж эта статуэтка похожа на какое-то тотемное животное. И на самом дне лежал тяжелый тряпичный сверток в котором оказалось несколько колец, на вид золотых и, судя по размеру, женских. Пара сережек, тоже золотых и выгодно отличающихся от колец изящностью исполнения - выполненные виде небольших птичек с четкими перышками и блестящими камешками вместо глаз, они весили грамм двадцать и в нашем мире потянули бы на серьезную сумму. Также в свертке лежало несколько желтых монет с изображение какого-то горбоносого мужика с одной стороны и стилизованного волка или пса с другой.
Находки меня и порадовали и разочаровали. Никакой волшебной палочки там не оказалось, хотя небольшая надежда была. Но зато имелись практичные и нужные вещи, еще нож бы…
Ткань я растянул на сучьях в надежде подсушить, а остальное скидал обратно в мешки и, жуя последнюю горсть зерна, задумался. По сути вариантов не много. Если останусь здесь, однозначно скоро умру – помощи ждать неоткуда, еды нет и холодно. Если поплыву, то, скорее всего утону или замерзну, но шанс выжить все же есть – может вообще как в кино, потеряю сознание и очнусь уже на песчаном берегу, а надо мной склоняется прекрасная незнакомка с распущенными волосами и нравом… так, мечты мечтами, но с плотом идея стало осуществимой – кое как заострив одну из монеток точильным камнем, я первым делом отрезал от ткани примерно половину и проделав дырку для головы посередине, смастерил себе подобие пончо. А остаток материи распустил на полоски, одной из них подпоясался, а оставшимися начал связывать самые плавучие коряги между собой. План был сделать из них подобие круга, чтоб самому находиться в центре и при ударе о стену ущелья минимизировать риск травмы.
Я торопился, зерна немного утолили голод, но усталость брала свое. Не питался нормально уже дня три, практически не спал последние сутки. Все тело, руки и ноги были покрыты царапинами и ссадинами. Немного помогла найденная фляжка, в ней оказалось крепкое ягодное вино. Организм его хорошо почувствовал на голодный желудок, я немного опьянел, но дополнительные силы получил.
Закоченевшие пальцы с трудом вязали последние узлы - конструкция получалась крайне неприглядной, но вроде надежной. Поднырнув под край, я оказался в центре своего плота, затянул следом сумки и привязал их. Привязался сам последними лентами к самой большой коряге и, перебирая руками ветки, направился к центру потока. Здесь меня ждала стремнина. Упругие волны летели, догоняя друг друга, и разбивались о стены поворотов. Чистая, прозрачная вода неслась вперед и звала меня с собой.
Дед всегда говорил, что у каждого места в природе есть свой хозяин. У каждого дерева и камня. И уж тем более горы или реки. Он говорил, что они не требуют поклонения и никогда не будут тебе вредить, но могут и помочь, если попросишь. Вот и я, медленно оттолкнулся от спасительного дерева и отдался на волю волн, прошептав неведомо кому, – Помоги…
Глава 4
Толи удача, толи провидение помогли мне выжить. Через несколько часов, избитого и замерзшего меня вместе с остатками корявого плавсредства вынесло на открытое пространство. Ущелье закончилось каким-то водоемом. Яркий свет и потеплевшая вода придали сил и, отчаянно барахтаясь и преодолевая слабенькое течение, я погреб к ближайшему берегу, благо он был совсем недалеко. Буквально через несколько минут ноги нащупали дно. Из воды я вывалился уже на карачках и кое-как затащив за собой плот упал ничком на травянистый берег. Некоторое время лежал, хватая ртом воздух, затем перевернулся и с усилием сел. Земля казалась теплой после воды, солнце висело прямо над головой и уже ощутимо припекало.
Передо мной раскинулось озеро. Продолговатое, обрамленное лесом с моей стороны и ласкающее волнами отвесные скалы противоположной, формой оно было похоже на огромный человеческий глаз. С уголка его вырывался поток, откуда меня и принесло, а другой не было видно - озеро слегка изгибалось. Но еле слышимый гул давал основания предположить где-то там за поворотом наличие водопада. Из воды я выполз на небольшую полянку, окруженную со всех сторон густыми зарослями тальника. На влажной почве угадывались следы каких-то животных - видимо это местный водопой. А если это водопой, то, значит, здесь возможно в засаде есть хищники – пришла мне в голову мысль. Я подскочил и всмотрелся в окружающую растительность. Из кустов никто не прыгнул и даже не зарычал, но моя, вероятно необоснованная настороженность, заставила быстро отвязать сумки от плота и нырнуть в заросли.
Пробирался я с трудом. Все тело болело, измученное борьбой со стихией. На плече наливался огромный синяк, на ребрах саднила длиннющая царапина. Больше всего пострадали ноги, на них буквально не было живого места – множественные ссадины, содранная кожа и отсутствующий ноготь большого пальца. И это на первый взгляд. Но ноги шли. Правда через десять метров пришлось остановиться и намотать на ступни остатки ткани. Босиком я ходить не приучен абсолютно.
Через пару мину ходьбы местность стала суше, а прибрежные заросли сменились редким кустарником и невысокими раскидистыми деревьями, чьи мощные кроны создавали густую тень, а опадающие десятилетиями листья плотный и упругий ковер под ногами. Обессиленный, я рухнул под одним их них. Запах прелой листвы ударил в ноздри, возмущенно зачирикали какие-то пташки, но я лишь повернулся на бок, сунул под голову сумку и мгновенно, без всяких мыслей, вырубился.
Разбудило меня что-то влажное, ползущее по ногам. Благоразумно не став орать и дергаться я медленно приподнялся и увидел довольно большую змею. Она пригрелась между икр и спокойно лежала, наверно думала, что нашла себе новый дом, теплый, хоть и слегка мохнатый.
Стало неуютно, обидно будет умереть от укуса этой твари, перетерпев столько мучений. Очень осторожно я сел и начал щупать руками вокруг в поисках чего-нибудь увесистого. Отвернулся и в следующее мгновение столкнулся взглядом с бесцветными глазами змеи. Она подняла голову, увенчанную небольшими кожистыми рожками и равнодушно, а может и с интересом, кто ее разберет, наблюдала за моими действиями.
Под руку попалась моя сумка, не отрывая от гадины глаз я развязал ее и вытащил сначала цепочку с кремнем и огнивом. Оценив перспективу жестокого удушения змеюки, я был вынужден отказаться от этого плана – реализацию не получилось даже представить. А вот деревянный конь выуженный следом, доверие внушал. Тяжелый, из плотного темного дерева, еще и основательно пропитанный водой. Какой полезный божок – можно помолиться, а можно и по голове дать, мало не покажется.
Рептилия по-прежнему наблюдала. Взявшись двумя руками, я медленно размахнулся и с силой опустил коня, целясь куда–то в область змеи. Змея тоже выбрала этот момент для атаки и стремительно бросилась вперед. Они столкнулись: конский бог, направляемый моей неуверенной рукой и рогатая тварь. Победил твердый конь. Змея была отброшена, а затем безжалостно забита уже на земле.
Сердце колотилось, будто победа была одержана как минимум над драконом. Мне понадобилось несколько минут, чтобы перевести дух, а тем временем уже начало темнеть и значительно похолодало. Наскоро перемотав тряпки на ногах и прихватив фляжку, я поковылял обратно к озеру. Оно оказалось гораздо ближе, чем мне казалось – через несколько минут я был на том же месте, где вылез из воды. Вслушиваясь в вечерние звуки, напился, наполнил флягу и, подбирая по дороге сухие ветки, вернулся к облюбованному дереву.
С костром не задалось, искры у меня добывать получалось, но вот относительно сухие мох и трава, надерганные тут же, пытались дымить, но дальше дело не заходило. Основательно помучившись, я уже подумывал сожрать свою змею сырой, благо выглядела она весьма аппетитно – этакая метровая колбаса. Но я еще и основательно замерз. Суточные перепады температур тут очень резкие. Огонь был жизненно необходим, не хватало еще заболеть или подхватить от сырой змеи каких-нибудь сальмонелл.
Минут через тридцать бесплодных мучений на глаза мне попался кусочек какой-то коры, очень легкой и сухой на ощупь. Я раскрошил его незаменимым конем и с первой же искры кора ярко вспыхнула и почти мгновенно сгорела, успев, впрочем, поджечь, подготовленные мной тонкие сухие палочки. Пара минут и небольшой костерок весело затрещал. Кстати, прибрежные заросли оказались и впрямь тальником, запах его горящей древесины ни с чем не спутаешь.
Змея была разделана на удивление быстро. Все той же заточенной монеткой я вскрыл ей живот, отпилил голову и содрал шкуру как с сосиски пленку. Отходы полетели в сторону, а тушка была насажена на длинную тонкую палку. С огромным трудом я сдержался и дождался первых углей, затем тщательно, до корочки прожарил свою добычу. После чего с огромным удовольствием съел. Невероятно вкусная змея закончилась очень быстро. Я даже не успел пожалеть об отсутствии соли. Нежная сочная змея…ммм… Впервые ощутив в этом мире подобие сытости, я подкинул дров и завернувшись в свое импровизированное пончо, уставился в огонь. Чужой мир – почему то этот факт не особо меня волновал. В моей прежней жизни ничего серьезного меня не держало. За эти несколько дней, прошедших с момента как я оказался в клетке, со мной произошло больше запоминающихся событий, чем за половину прожитых мною лет. Сейчас я будто заново родился. Никаких привязанностей, никому ничего не должен. Про Серегу и Тоню я, конечно, не забыл, но, адекватно оценивая текущее положении, нужно признать, что этим займусь позже. А пока, жизнь с чистого листа. Нет, я конечно сейчас в незавидном положении - в лесу, практически без вещей, без еды, где люди и какие они, неизвестно. Но свободен – я успел понять каково это, сидеть за решеткой, трех дней в клетке мне хватило. И насколько ценна воля, когда ты можешь пойти куда захочешь, тоже понял. Все-таки лишение свободы весьма суровое испытание, даже на такой короткий срок.
Костер догорал, я закинул в него самую большую ветку и вышел из-под дерева справить нужду. Луна приветствовала меня синеватым сиянием. На удивление близкая, она поражала своими размерами. Поверхность я не разглядел, как не старался, какая-то дымка надежно прикрывала ее от любопытных взглядов. Мне показалось, что луна тоже обратила на меня внимание, чуть приблизилась, обволакивая светом, и мгновение спустя вернулась обратно, на небосвод. Вокруг было на удивление тихо, слегка шумела листва в кронах деревьев, да далекий гул воды дополняли ощущение умиротворенности.
Глубоко вздохнув несколько раз, я вернулся под дерево, устроился поудобнее и задремал, не задумываясь о хищниках. Луна обещала спокойствие.
Проснулся на удивление хорошо отдохнувшим. Утро уже вступило в свои права, а солнце успело высушить росу и гладило теплыми лучами все, до чего могло дотянуться.
Желудок привычно буркнул, но остатки воды из фляжки на время его угомонили. Наконец-то получилось себя как следует осмотреть - ссадины все подживали, синяки чуть побаливали и меняли цвета, а вот большой палец ноги вызывал опасения. Ноготь бы вырван с корнем, виднелась запекшаяся кровь, ну и сам палец распух и отдавался болью при попытке использовать его по прямому назначению – для ходьбы. Хорошо хоть шевелился, скорее всего, перелома нет, но о том, чтобы идти куда-нибудь далеко пока не может быть и речи.
В очередной раз перемотав тряпки на ногах, я перекинул сумки через плечо, оставлять их почему-то не хотелось и направился осмотреть окрестности.
Спустившись к озеру, набрал воды, с вожделением посмотрел на плескающуюся рыбу и заковылял вправо, вдоль берега в сторону расщелины из которой меня вынесло. Идти пришлось недолго, буквально пять минут и я добрался до поросшего кустарником склона, постепенно превращающегося в высоченную горную кручу. Тут и там лежали скатившиеся сверху большие и маленькие камни, порой образовывая причудливые нагромождения. Осторожно обходя все препятствия, я пробирался вдоль склона уже в противоположную от озера сторону, но опять недолго. Еще более неприступная стена скал преградила мне путь. Да уж, долина у озера видимо совсем маленькая. Осталось проверить только одну сторону, ту, где шумел предположительный водопад. Решив идти также вдоль горы, чтобы не пропустить возможный подъем, поправил сумки, и в очередной раз заглушив голод водой из фляжки, продолжил путь. Я внимательно смотрел под ноги и по сторонам, пытаясь найти что-нибудь съедобное, но ничего кроме пары змей, мгновенно исчезнувших в траве и одинаковых маленьких птиц, похожих на воробьев, ничего не попадалось. Никаких ягод грибов или орехов. В птиц я несколько раз кидал камни, но они были слишком мелкие и верткие, и успеха я не достиг. Один раз показалось, что среди деревьев мелькнуло какое-то животное, но, как следует, я не разглядел.
Деревья были преимущественно одного вида, как то, под которым я ночевал. С них в большом количестве свисали какие-то сережки с семенами, и птицы их подъедали. Но мне в пищу они явно не годились. Насекомых пока не хотелось, а они летали и ползали вокруг в изобилии.
Я не заметил, как добрался до места, где озеро поворачивало. Здесь ширина долины вместе с озером не превышала полусотни метров – неширокая полоска суши поросшая ивой, ограниченная все той же скалой и метров двадцать водной глади с уже видимым течением. Тут и там в воде виднелся мусор – в основном деревяшки, но я увидел и тушу какого-то животного и деревянную бочку, но плыть за добычей не решился. Еще свежа была память об ущелье. Да и водопад вызывал опасения, а в том, что рядом водопад сомнений почти не оставалось - вода грохотала совсем недалеко, даже вроде вибрация ощущалась.
Полный любопытства, преодолевая боль в пальце, я продирался все ближе к источнику шума. Местами полоска суши утончалась до пары метров и приходилось держаться за ветки, но вот еще десять минут и я добрался до небольшой, каменистой, обдуваемой ветром площадке и увидел как огромный поток воды широким, сверкающим на солнце языком свешивается с обрыва, далеко внизу разбивается о камни, образуя маленькое озерцо, и стекает по пологому склону горы, образуя множество речушек и ручьев, разбавленных островками зелени и серого камня. Огромная водяная сеть текла вниз, тут и там в ней копошились животные. Множество птиц, парочка медведей, какие-то вроде олени – рогатые и коричневые, и еще много разных живых существ, ползали, бегали, летали, ели друг друга - в общем жили в явно благодатном и нетронутом человеком краю.
Плато было плоским и огромным, но не бесконечным. Все водные нити исчезали в густом лесу, раскинувшемуся у его границы. Перелеска видно не было, лес стоял неприступной стеной и начинался сразу с высоченных деревьев и продолжался на сколько хватало зрения. Судя по расположению солнца, а элементарные правила ориентирования на местности мне были знакомы, я выбрался на ту же сторону гор, откуда и начался мой путь в клетке. Где-то в этом зеленом море место, где нас подобрали дикари, неплохо было бы найти его, может быть остался кто-то, кого дикари не поймали. А для этого нужно найти дорогу, по которой пассажиры злосчастного самолета тряслись в телегах. В принципе нужно идти вдоль гор и не промахнешься.
Осталось спуститься, но это и было самым сложным. Я очень осторожно подошел к краю площадки и попытался рассмотреть способ оказаться внизу. Стало откровенно неуютно. Высоты я вроде не боюсь, но здесь расстояние внушало уважение. Показалось, что любой порыв ветра сдует меня вниз, и я торопливо упал на колени. Может быть малодушно, но безопасно. Зато сейчас я имел возможность тщательно осмотреть скалы и пришел к неутешительному выводу – спуститься здесь крайне проблематично, даже для профессионального скалолаза. Ровная стена была гладкой и скользкой даже на вид. Веревку бы, метров сто. Ну, или парашют. А пока был очевиден только один путь - это прыгнуть в водопад, но его оставим на крайний случай, а пока я развернулся и побрел обратно в долину.
Обратный путь показался быстрее. Очень скоро я вывалился на «свой» бережок и принялся рассматривать влажную землю. По-моему следов прибавилось. И следы были явно от копыт, разного размера. Самые большие примерно сантиметра два в диаметре. Я представил семейство маленьких аппетитных свинок и в животе заурчало. Но вот как их найти мыслей не появилось. На удачу шарить по зарослям идея сомнительная, копать яму-ловушку идиотская. Охотничьи петли я ставить не умею. Сидеть тут в засаде? В принципе можно, но результат не гарантирован. Может, они меня раньше заметят, или вообще приходят ночью. Да и если дождусь, прыгать на них с импровизированным копьем? Которое, к тому же, пока только в планах. Или закидывать камнями?
Так ничего и не придумав, я грустно сидел на берегу. Солнце уже перевалило зенит. Было ощутимо жарко. Изредка лениво плескалась рыба, качались на ветру длинные гибкие ветки ивы. Помню как в детстве мы делали из них удочки…
- Иголка! У меня же есть иголка! Торопливо развязав один из мешков, вывалил содержимое на землю. - Да! Вот она!
Я держал в руках кривоватое изделие толщиной со спичку и в палец длиной из коричневого от ржавчины металла. Положив ее на камень и прижав острие, я принялся аккуратно загибать другой конец, молясь, чтобы она не сломалась. Через несколько минут у меня получилось крючок. Огромный ржавый и кривой он вызывал опасения. Таким можно принести кого-нибудь в жертву. Будь я рыбой, я б за километр к нему не подплыл.
Выломав палку в два своих роста, я привязал к ней имевшуюся нить, она была отчаянно суровой, и с крючком смотрелась весьма органично. Поплавок я сделал из коры, тщательно подточил его монеткой, придав более-менее ровную форму, и проковырял крючком дырку. Надел поплавок на нитку, расклинил чуть великоватое отверстие маленькой щепкой, чтоб не слетал, и можно было регулировать по высоте. За ушко привязал крючок.
Затем был пойман кузнечик, сидевший в траве и зеленый. Кузнечик лишился лап, крыльев и был безжалостно насажен на мой крюк.
Страшно волнуясь, я выбрал место визуально поглубже и закинул удочку. Грузило не понадобилось. Тяжелая игла стремилась ко дну. Несколько раз перезакинув, я поправил высоту у поплавка, поплевал на наживку, забросил и замер, впившись глазами в поплавок.
Поклевка не заставила долго ждать. Поплавок резко дернулся, погрузился и поплыл в сторону. Боясь упустить добычу, я дернул удилище, почувствовал тяжесть и, отступая назад, выволок на берег темную рыбину килограмма на три. Она яростно извивалась, пытаясь вернуться в родную стихию, но безжалостный хищник не дал ей шанса на спасение. Схватив за жабры, я унес ее под тень кустов. Рыба напоминала сома, такая же большая пасть и скользкое тело. И глубоко проглоченная наживка. Крючок легко не доставался, а сильно дергать я боялся, опасаясь его сломать.
Оставив пока как есть, я быстро насобирал сушняка и развел костер, благо опыт уже был. Вскрыл «сома», достал крючок, разломав рыбе полголовы, вытащил кишки и не заморачиваясь с чисткой, подвесил на рогатинках над костром чешуей вниз.
Затем поймал очередного зеленого счастливчика и закинул снасть, как следует, закрепив удочку на берегу. Тем временем моя добыча начала распространять умопомрачительный запах. Сил терпеть оставалось все меньше. Последнее, что я ел – это змея сутки назад. Еще пять минут и обжаренная со всех сторон рыба захрустела на моих зубах. Нежное мясо таяло во рту. Я съел ее целиком, обсосав каждую косточку. Присутствовал легкий запах тины, но заметен он стал только в самом конце, когда уже объевшийся рыбак смаковал последние кусочки.
Сыто рыгнув я откинулся на локти и обнаружил что поплавка не видно. Кинулся к удочке, и через минуту на берегу забилась копия предыдущей рыбы, только чуть поменьше. Рыбацкий азарт захватил меня. Убрав нового «сома» в тень я с воодушевлением закинул удочку еще раз. Но тут как отрезало, за несколько часов я не увидел ни одной поклевки и только к вечеру, когда был насажен маленький коричневатый кузнечик, наживки я уже перепробовал разные, поплавок характерно задергался.
Подсечка! Мелькнул серебристый бок некрупной рыбы, брызги и голый крючок вылетел из воды и едва не воткнулся мне в щеку. Тут же поймав похожего кузнечика, я закинул еще раз.
Поклевка! Опять сорвалась!
Да уж, крючок явно не самый уловистый.
До самой темноты я рыбачил, в итоге четыре небольшие рыбины, похожие на карасей, присоединились к сомику под деревом. А еще больше, наевшись халявных кузнечиков остались в озере ждать меня до завтра. С такими мыслями я и отправился к своему дереву, довольный и расслабленный.
Приковыляв к дереву, нагруженный сумками и дровами, я не торопясь добыл огонь. Дождался углей и зажарил двух «карасей». Они оказались повкуснее сома, хоть и более костлявые.
Наевшись, я подкинул топлива в костер и вытряхнул из мешков свое имущество. Монетки все были одинаковые, только разной степени потертости. Кольца тоже не вызывали особого интереса. Но вот сережки были настоящим произведением искусства – тщательно прорисованные перышки, блестящие глазки-камушки, задорное выражение на мордочках – все выдавало работу мастера. Красивая вещь.
Кружка и ложка были вырезаны весьма грубо, а вот фляжка была сделана добротно. Ровная шлифованная поверхность, правильная овальная форма. Хорошо подогнанная пробка-затычка. Через нее ничего не проливалось. Стенки сосуда были тонкими, но пальцами продавить я их не смог. Сбоку шел едва заметный шов, выдающие происхождение фляжки из двух склеенных половинок. Удивительный предмет из очень прочного и к тому же держащего воду дерева.
Последним я взял в руки коня. Мне показалось, или выражение на его морде поменялось с последнего раза. Вроде уже не такое злобное. Повертев деревяшку в руках, я задумался. Я ж в магическом мире? В магическом! Поставил коня и, ну а чем черт не шутит – решительно взявшись за монетку я нерешительно уставился на ладонь. Тааак…, ладошку не вариант, я ж ей хватаю… и на мгновения зажмурившись, полоснул по запястью. Выступила кровь, красные капли по очереди выглядывали из под рассеченной кожи. Медленно поднес руку к статуэтке и капнул ей на голову. Капля покатилась и… не попала на землю, впитавшись в деревянную тушку. И следующая. И за ней. Конь всасывал кровь, будто губка. Уже пару минут я поливал его собственной кровушкой, а земля под ним оставалась сухой. Но заметны были изменения – тщательно вырезанные глаза статуэтки наливались чернотой, казалось, что по всему телу проявляются мышцы, шкура начинает блестеть, а клыки увеличиваются в размерах. Не сожрет ли он меня, уже начали закрадываться подозрения. Не сожрал – в один момент рана перестала кровоточить, конь стал выглядеть как после качалки - блестящий, мощный и мускулистый, а я почувствовал слабость и, подкинув сучьев в костер, завалился спать.
