Вторая глава
Сказали что ниче вроде, читабельно, подгружу остаток. конечно текст плохо вычитан и редактирован не самым грамотным мной.
Глава 2
Утро началось с криков. Двое мужчин сцепились и ворочались на полу одной из клеток, а дикари лупили их сквозь решетку древками копий, но особого эффекта, если они конечно хотели из разнять а не раззадорить, это не возымело. Люди продолжали мутузить друг друга, не обращая внимания на внешние раздражители. Это быстро надоело нашим пленителям и вытащив обоих бузотеров из клетки они без малейшей жалости жестоко избили обоих ногами и копьями, наверное в целях профилактики конфликтов. Причем действенной, бить морду Петлюеву я передумал, а ведь уже собирался, потому что он во-первых высосал остатки воды в одного, а во-вторых схватил за мягкое место только проснувшуюся Тоню и на словесные внушения не реагировал. Ничего, ночи подождем, а там посмотрим. Но надо поосторожнее. Евгений Николаевич хоть и заплыл жиром, но плечи имел широкие и в молодости явно спорта не чурался. Сомнет, навалится, задушит нафиг. В клетке я наверное с ним не совладаю, пространство нужно. Блин, такое ощущение, что моя расчетливость граничит с трусостью. Ладно, самокопанием потом займусь, по-моему нас кормить собрались.
И действительно, вдоль телег шли воины, открывали клетки, давали людям напиться и, как животным, сыпали прямо на грязный пол те самые плоды, в изобилии валяющиеся вокруг. Очередь дошла и до нас, но сначала к нам закинули одного из драчунов в бессознательном состоянии, а затем дали пищу и воду. Избитому мужику было лет тридцать на вид. Он был весь покрыт синяками и кровоподтеками, но серьезных повреждений было не видно. Мы с Мишей оттащили его в угол и аккуратно положили.
- Может одыбает, - Миша выпрямился – Ну что, попробуем, чем нас там кормят.
Я взял один из плодов. Формой он оказался похож на яблоко, но с толстенной кожурой. Оторвав ее ногтями с одной стороны, я с вожделением впился в желтую мякоть. М-да, на вкус как сырая картошка с легким запахом машинного масла. Но ничего, есть можно, если носом не дышать. Каждому досталось по три штуки, еще парочку мы отложили для нашего нового спутника.
Тем временем, лошадей опять впрягли в телеги. Дикари запрыгнули в седла и караван тронулся.
Есть по-прежнему хотелось. Хорошо хоть холод отступил, утреннее солнце ощутимо пригревало. Я сидел и смотрел на проплывающий мимо горный пейзаж, размышляя об увиденном. Луна и звезды были точно не наши, дикарей на лошадях в современном мире встретить было практически невозможно. Незнакомые растения и животные тоже наводили на мысль, что это не наша планета. Я гнал ее от себя, но факты давили и не оставляли вариантов. Этот мир – не Земля. Какой-нибудь параллельный или отраженный, но точно не наш, и почему то осознание этого факта не вызывало у меня бури эмоций. Или это просто шок.
Солнце поднималось все выше. Мы тоже продолжали свое восхождение. Караван углублялся в горы, все больше отдаляясь от равнины. Постоянно дул легкий ветерок, отгоняя последних комаров, сопровождавших нас с самого леса. Дорога стала уже, под колеса постоянно попадали мелкие камни, в следствии чего немилосердно трясло. Ладно хоть крупные булыжники всадники старались спихивать с дороги. Наша телега была замыкающей. Оглянувшись, можно было видеть, что мы уже поднялись на немалую высоту. Отсюда деревья казались крошечными травинками в бескрайней степи. Лес тянулся далеко, насколько хватало взгляда, лишь изредка разбавленный кусками камня – наверное, вблизи они имеют огромные размеры . Но вот, очередной поворот скрыл от нас лесной край, оставив среди камней, горных круч, редких деревьев и тесных расщелин, причудливо ветвящихся по крутым склонам. До этого мне не приходилось бывать среди такого нагромождения скал. Было непривычно и страшновато. Казалось, что дорога становится все уже, а склоны все выше. Иногда взгляд выхватывал огромные глыбы, на вид настолько неустойчивые, что мнилось будто вот вот они покатятся и сомнут жалких людишек, посмевших вторгнуться в царство камня и эха. Уже несколько раз откуда то издалека доносился грохот обвалов, как будто предупреждая об опрометчивости подобных путешествий.
Некоторые мои спутники тоже чувствовали себя неуютно. Наш новый попутчик приходил в себя несколько раз. Пил, захлебываясь. Спрашивал про какую-то Олю и снова вырубался. Знатно его отметелили. Интересно, теперь тоже лечить будут?.. Леха с мамой устроились возле раненого. Женщина сидела, прикрыв глаза, и придерживала ему голову. Иногда резко открывала их и испуганно оглядывалась по сторонам. Она вообще выглядела нездоровой – события последних дней наложили свой отпечаток. Да и после операции еще не восстановилась. К тому же она, по-моему, испытывала наибольший дискомфорт из-за наготы. Прикрывалась сама изо всех сил и отводила глаза, когда мужики, покачивая питонами, передвигались по клетке. Тоня особо не стеснялась, но сейчас прижалась ко мне и сидела тихо как мышка. По-моему она начала понимать, что домой мы вернемся наврядли и сразу пропала ее бодрость и нарочитая дерзость. Миша опять ковырял клетку, умудрившись дотянуться сквозь решетку и подхватить с дороги камень. Вот же неугомонный. Петлюев спал, опершись спиной на стену. Прячась за его тушей Миша как раз и пытался чего-то добиться своим первобытным орудием. Результата от его стараний, к сожалению, не было.
Только Леха поддержал мою теорию о другом мире. В своих размышлениях я как-то позабыл про чудо-лечение, продемонстрированное вчера старшим воином. А студент не забыл, а только об этом и думал с его слов. Он вообще периодически выглядел нездорово воодушевленным. Вытягивал руку и сосредоточенно смотрел на нее. Шевелил губами, смешно хмуря брови. Чертил пальцем в воздухе какие-то знаки. В общем, пытался сотворить что-нибудь магическое, но пока не преуспел. Я и сам попробовал пару раз зажечь пламя на ладони силой мысли, или хотя бы ощутить внутри себя какой никакой источник силы, но, к сожалению, безуспешно. Пламя не загоралось, источник не ощущался. Зато отчетливо ощущалась глубокая яма в желудке, возможно, даже магическая, но скорее всего я просто хотел жрать.
Мы ехали уже очень долго, по ощущениям часов восемь. Я отсидел и отлежал уже все что можно. Очень хотелось есть. Но караван все также, не сбавляя ход, двигался вперед. Горы вокруг становились все выше, воздух холоднее, а дорога уже. В особо опасных местах всадники спешивались и вели лошадей на поводу. В один из таких моментов, идущая в середине телега заскользила по камням вниз по склону, но дикарь закричал, потянув за поводья, а лошади уперлись и полубоком выволокли ее обратно на дорогу. Люди в телеге сначала заголосили, а затем облечено выдохнули. Ладно, хоть уклон был не сильно большой, а то пару раз мы проезжали мимо таких мест, что чуть в сторону и все – собираться придется по частям.
Наконец-то настало время привала. Караван вынырнул из узкой горловины ущелья на большую овальную площадку, покрытую следами старых кострищ. Дорога здесь разветвлялась на две, одна забирала левее и выше, петляя по каменистому склону, а другая вела прямо, теряясь между нагромождениями скал. С третьей стороны уходила ввысь практически отвесная скальная стена, отделенная от основной площадки трехметровой ширины трещиной. Караван растянулся вдоль нее, лошадей опять выпрягли. Мы выдохнули с облегчением, тряска порядком надоела. Все-таки безрессорные телеги, твердые деревянные полы и отсутствие сидений не лучшие составляющие комфортного путешествия. Нас напоили водой, вытянутой на веревке из этой самой расщелины, возле которой мы расположились. Пищи не дали, только что-то гоготали на своем непонятном языке в ответ на наши неуклюжие попытки намекнуть на что-нибудь посущественнее воды. А тот же самый дикарь, что днем раньше тыкал в меня копьем, не упустил возможности и плеснул в меня ледяной водой. Сидевшая рядом Тоня отпрянула, чтобы избежать брызг, и он тут же схватил ее за руку, притянул к себе начал грубо лапать. Тоня замерла в каком о ступоре и хватала ртом воздух, будто задыхаясь.
-Отпусти ее, - я вскинулся было, но тут же замер, упершись грудью в лезвие копья - второй дикарь не дремал. Первый же тоже заметил мой порыв, ухмыльнулся и, схватив Тоню за шею, вперил в меня изучающий взгляд, -Тахэн? Тахэн дзэс?..- он держал ее как котенка, девушка хлопала глазами и придушенно пищала.
-Отпусти ее мудила! – меня уже накрывало волной злости, страх уходил и я напирал грудью на копье, не обращая внимания на боль и выступившую кровь. Видимо, убивать меня в планы не входило, поэтому копье отодвигалось, а я, пылая праведным гневом, уже приблизился к агрессору на расстояние вытянутой руки. Но, к сожалению, возмездие не свершилось, так как было грубо прервано ударом в челюсть, от которого я рухнул на пол, а сверху был придавлен барахтающейся Тоней.
- Двашет гэцих, - произнес мой обидчик. Бросил на меня презрительный взгляд, сплюнул и захлопнул клетку. Я валялся на грязном полу. В голове слегка гудело. Во рту чувствовался противный привкус крови, а сознание заполнило отвратительное чувство бессилия – его то не сплюнешь.
- Нахера ты лезешь? Здоровья много? – Миша помог мне подняться. – Видал какой он кабан?
Я видел да. Видел что дикарь меня ничуть не здоровее. А ростом так и уступает. Но его удар я даже не заметил. Только движение уловил и уже оказался в лежачем положении. Челюсть болела, но еще сильнее болело самолюбие. Защитник блядь! И девушку не уберег и сам опозорился. Первоначальный вывод можно сделать такой – шансы в этом противостоянии у меня если и были, то очень призрачные. Вот если бы его связать… Я еще раз окинул взглядом своего врага. Резкий в движениях, весь напружиненный. Ни капли жира, мускулы играют на сухощавом торсе. Я против него как домашний пес против дикого волка. Поджарого и злого. Порвавшего крепкими зубами не одну глотку.
Тоня тихо плакала, закрыв лицо ладонями и сжавшись в комочек в углу клетки. Лехина мать сидела рядом, осторожно поглаживала ее по руке и что-то тихо говорила. Я смотрел на девушку и становилось еще обидней. Она мне конечно никто, но я же будто бы взял на себя ответственность, успокаивал, защищал от поползновений того же Петлюева, а в итоге при первой же сложности так облажался.
В это время наши конвоиры собрались в центе площадки и что-то бурно обсуждали, размахивая руками. Затем от них отделились две группы по несколько человек, в одну из которых вошел и предводитель со своей кошкой, и ушли разными дорогами, оставив лошадей на площадке. Остальные воины развели небольшой костер и принялись жарить разрубленное на куски животное, вероятно подстреленное по дороге. Об осторожности не забывали. Один залез на небольшую скалу и следил за округой сверху, другой ушел туда, откуда мы только что приехали. Еще двое прохаживались вдоль телег с клетками, сжимая в руках оружие и настороженно посматривая по сторонам.
По ощущениям прошла еще пара часов, люди ушедшие на разведку, или куда они там ушли, до сих пор не вернулись. Неожиданно быстро завечерело, солнце скрылось за вершинами гор, все вокруг окрасилось в серые тона. Из расщелины ощутимо веяло холодком. Я сидел, прижавшись спиной к решетке. Тоня расположилась чуть в стороне, прикрыв глаза и охватив колени руками, на ее запястье и шее явственно проступали синяки. Одолевали мрачные мысли, что неудивительно – прилюдные унижения к позитиву не располагают.
Наконец-то пришел в себя мужик, которого к нам закинули утром. Назвался Сергеем, рассказал похожую историю про посадку в самолет и последующее « вроде летели, ничего не помню, очнулся, клетка». Жил в Новосибирске, служил по контракту, женат, двое детей. С тем вторым драчуном не поделил… еду. Им также закинули в клетку плоды, и тот второй, с повадками гопника, попытался заграбастать себе большую часть, обделив женщин. Сергей возмутился, заступился, ну и пошло поехало…
Кстати, может соврал, может это он хотел всю еду сожрать, а сам на гопника валит. Люди они такие.
Тем временем к нашей клетке приблизилась группа дикарей. Их грубый гортанный говор резал уши, а неповторимое амбре из запаха лошадиного пота и немытых тел едва не выжигало глаза.
Сергей подался к дверце решетки – Эй мужики, дайте пожрать что-нибудь… Удар тупым концом копья под дых заставил его согнуться, он захрипел, жадно хватая ртом воздух. Пленники вскочили на ноги и столпились у противоположной стены. Я наклонился было к контрактнику, но острое жало, появившееся возле лица, недвусмысленно намекнуло об ошибочности этого действия. Я отпрянул, геройствовать, почему то не хотелось. Между тем клетка открылась, и внутрь вошел тот самый абориген, которого я уже записал в личные враги. Широко расставив ноги, он оглядел голых жалких людей хозяйским взором, задержался на мне, зло ухмыльнулся. Большого труда мне стоило не отвести глаза. Продолжая улыбаться, дикарь медленно протянул руку и взял Тоню за плечо. Та дрожала, но скинуть руку не посмела. Лишь взглянула на меня жалобно и прошептала одними губами, - Помоги, помоги мне… Я напрягся, но сталь наконечника уперлась в грудь, остужая пыл.
Дикарь повел девушку к выходу, одной рукой придерживая за плечо а второй небрежно похлопывая по ягодицам. Та оглядывалась, ее наполненные слезами глаза с мольбой смотрели на меня.
Знакомое чувство бессилия, заставляло скрежетать зубами. Куда ее ведут? Насиловать? Вряд ли им посуду надо помыть…
Мои мысли прервал Сергей – когда дикарь выводил Тоню из клетки, то другие были вынуждены отодвинуть оружие, или может просто расслабились, чем он и воспользовался. Резко подскочив, он кинулся к выходу и обхватив только ступившего на землю аборигена за талию, вместе с ним повалился на камни
Я чуть замешкался от неожиданности и выскочил секундой позже. Тоня лежала на животе, задрав голову и в ужасе смотря на проткнутого несколькими копьями контрактника. Тот хрипел, извиваясь. Обнаженный, окровавленный, он оставлял красные следы на камнях, шарил ошалелым взглядом вокруг. Тут кровь пошла у него горлом и в этот момент я вышел из ступора и, умудрившись увернуться от возникшего сбоку копья, прыгнул на своего врага. Тот поднимался с земли в это время, но все равно без труда, одним движением корпуса уклонился. Я пробежал мимо, споткнулся об умирающего Сергея, и, перебирая ногами, в попытке удержать равновесие неожиданно обнаружил, что земля кончилась. Секундный полет в расщелину, и ледяная вода накрыла меня с головой.
третью и четвертую главы закину следом,