ozaebizl

ozaebizl

Пикабушник
Дата рождения: 01 января 1980
поставил 664 плюса и 742 минуса
отредактировал 4 поста
проголосовал за 7 редактирований
Награды:
5 лет на Пикабу
8547 рейтинг 18 подписчиков 76 подписок 8 постов 4 в горячем

Владимир лайт

С высоты дня сегодняшнего невозможно понять, что же все эти годы мешало нам голосовать за доброжелательного, уравновешенного, предсказуемого Владимира Вольфовича.

Владимир лайт Владимир Жириновский, Политика, Россия и Украина

Искусственный хрусталик и Святослав Фёдоров: при чём тут авиация?

Международный день офтальмологии отмечается 8 августа, и это один из немногих врачебных праздников, приуроченных к дню рождения нашего соотечественника, без преувеличения великого микрохирурга Святослава Николаевича Фёдорова. Интраокулярную линзу, или искусственный хрусталик, применяемый ныне повсеместно для хирургического лечения катаракты, изобрёл не он, но именно ему было суждено стать отцом этой прорывной методики.

Святослав Николаевич мечтал стать лётчиком, но неудачное падение с подножки трамвая закрыло ему путь в небо – он лишился ступни и нижней трети голени. Тем не менее, в истории лечения катаракты (и, к сожалению, в жизни самого врача) без авиации не обошлось.

Я не профессиональный историк и не врач-офтальмолог, но хочу рассказать эту удивительную, полную удивительных случайностей, бараньего упорства и, к сожалению, гадких интриг и врачебной косности историю. Прошу прощения у профессионалов за неточность терминов – мне простительно, да и читать всё это будут преимущественно не офтальмологи:)


***

Причины катаракты были известны врачам давно, и удалять помутневший хрусталик они уже умели. Однако его надо было чем-то заменять, и до середины XX века вариант был только один – жутко массивные очки, с которыми даже голову-то держать прямо было непросто. Идея имплантации линзы прямо в глаз витала в воздухе, но врачебное сообщество относилось к ней скорее враждебно, боясь отторжения протеза, и считая методику слишком сложной для практической реализации.

Таково было положение в офтальмологии на август 1940 года, когда лейтенант Гордон Кливер, активный участник «битвы за Британию», имевший на счету семь побед, перед вылетом забыл на земле защитные очки. Пуля крупнокалиберного пулемёта разбила плексигласовый фонарь кабины его «Харрикейна», разлетевшийся на мелкие осколки, попавшие в том числе в оба глаза пилота. Он мгновенно ослеп и, выполнив полубочку, выпал из самолёта. Дальнейшее мягкое приземление без травм, учитывая, каковы были парашютные системы того времени и в каких обстоятельствах ему пришлось прыгать, можно считать большой случайной удачей.

Хирург, выполнивший удаление осколков, нашёлся не сразу. Того, кто помог ему, звали Гарольд Ридли. Кливер обращался к нему два десятка раз в течение восьми лет, как только осколки начинали его беспокоить. В строй лейтенант не вернулся, но зрение сохранил, и благодаря этому случаю офтальмолог заметил, что плексиглас, или полиметилметакрилат, не отторгается глазом и не вызывает воспаления, подобно другим инородным телам.


***

Работы офтальмологам, да и вообще врачам, тогда хватало, поэтому до 1947 года о том, как это можно использовать, врач не задумывался. Однажды, по окончании операционного дня, в ходе которого хирург в том числе выполнял экстракцию хрусталика при катаракте, студент Стив Пэрри посетовал: жаль, мол, что мы не можем заменить испорченный катарактой хрусталик линзой прямо внутри глаза. По воспоминаниям Говарда Ридли, именно это натолкнуло его на мысль попробовать всё же то, о чём он давно задумывался, ведь и материал, кажущийся подходящим, под рукой.

Он предвидел, что его изобретение будет принято в штыки, поэтому все работы вёл в обстановке строжайшей секретности, предпочитая никому не показывать половину работы, тем более что никакой уверенности в успехе не было. Знакомый оптик Джон Пайк, имевший связи в Imperial Chemical Industries, помог изготовить первую интраокулярную линзу из ПММА высочайшей, значительно более высокой, чем у промышленного плексигласа, степени чистоты. Ещё год с хвостиком ушёл на поиск как добровольца, так и подходящей для самостоятельной видеофиксации киносъёмочной техники, и лишь 29 ноября 1949 года была выполнена первая успешная имплантация интраокулярной линзы в истории офтальмологии. Не всё ясно с именем первого пациента. Многие источники указывают, что ею была 45-летняя медсестра Элизабет Этвуд, но обстановка секретности и не слишком подробные записи не позволяют утверждать это уверенно. Так, в записях лондонской больницы Святого Томаса (или, по-нашему, Фомы) фигурирует некая Эмили Эттфилд, и несколько другие даты, что позволяет думать о том, что успеха врач достиг не с первого раза. Но так ли это важно, первая или вторая операция были по-настоящему успешными? Пациентка смогла видеть без тяжеленных очков, и это был прорыв.


***

Ридли выполнил и ещё несколько таких операций, но раскрывать своё изобретение не собирался. Дело было не в деньгах: участники смелого эксперимента с самого начала договорились, что проект будет чисто научным, они понимали, что патентование изобретения затруднит его распространение по миру, и не собирались извлекать коммерческую выгоду, как бы странно сейчас это ни звучало. Дело было в том, что пациентов следовало ещё пару лет наблюдать, чтобы исключить осложнения. Но жизнь распорядилась иначе. Один из свежеоперированных граждан записался на приём не к Говарду Ридли, а к его однофамильцу, Фредерику. Тот сразу же всё понял, и секретность разлетелась в клочки, как фонарь того «Харрикейна».

Больше всех обиделся патриарх британской офтальмологии сэр Стюарт Дюк-Эдлер. Ещё бы: он был одним из главных противников идеи имплантации чего-либо в глаз, а тут такое изобретение, да ещё и он в пролёте, даже не значится соавтором. Он устроил так, что Ридли, явившегося на конгресс офтальмологов, ждал бойкот: ни фильм, ни пациента коллегам показать не удалось, и даже американская делегация, к которой хирург обратился за поддержкой, лишь демонстративно покинула зал.


***

Ридли, конечно, ожидал некоторого недоверия, однако не думал, что спустя век его изобретение и его самого ждёт судьба Игнаца Земмельвейса, который, напомню, стал первооткрывателем антисептики и асептики, но закончил свои дни в психиатрической лечебнице, потому что акушеры-гинекологи и прочие врачи хирургических специальностей очень, очень сильно привыкли оперировать грязными руками и в том же костюме, в котором вскрывали тела умерших. Туда же, в клинику душевных болезней, отправился спустя время и Ридли, получивший вместо триумфа тяжёлую депрессию, усугубляющуюся по мере того, как его коллеги шельмовали его изобретение, пугая осложнениями, критикуя подход как антинаучный, делая всё, чтобы никто даже не вздумал следовать путём первооткрывателя. А ведь это была середина куда более просвещённого XX века! Нельзя сказать, что его идея не заинтересовала совсем никого, но уровень поддержки был явно недостаточным, а группы энтузиастов, которым методика понравилась, не обладали по сравнению с Дюк-Эдлером практически никаким влиянием. Интраокулярная линза даже появилась в каталогах медицинских изделий, продавалась по символической цене в 1 фунт стерлингов, но востребована, можно сказать, не была. Несколько провальных (из-за криворукости ли хирургов, из-за сознательного или случайного нарушения методики) операций стали для профессионального сообщества отличным доказательством того, что и пробовать-то дальше не стоит. Хирургом-то Ридли оказался прекрасным, а вот политиком – никудышным. Надо ж было понимать, кого можно не включать в соавторы, а кого – просто необходимо, даже если он рядом с изобретением не стоял.


***

Офтальмология в СССР развивалась тем же путём, «Вестник офтальмологии» также критиковал изобретение Ридли как вредное и ничего хорошего пациенту не сулящее. Но Святослав Николаевич Фёдоров, потерявший в юности ногу, переживший эвакуацию и голод, обречённый на нищенство сын «врага народа» (его отец просидел в лагерях с 1938 и аж до 1954 года), но не сломленный всем этим, за тридцать лет жизни усвоил: если большое начальство что-то критикует, значит, к этому чему-то как минимум стоит присмотреться. И присмотрелся, да так, что навсегда вошёл в историю.

Это была не первая имплантация ИОЛ даже в СССР, за год до него такую операцию провёл известный уже тогда офтальмолог Михаил Краснов. Всё закончилось плохо, и больше к этой теме Михаил Михайлович не возвращался. Тем удивительнее то, что Святослав Фёдоров успеха достиг. Связей в химических и оптических компаниях у него не было, но был знакомый технолог-лекальщик Чебоксарского агрегатного завода, на котором делали запчасти для тракторов, Семён Мильштейн (в других источниках Мильман). Предпочёл бы даже не думать, из чего и с какой точностью был сделан первый хрусталик, имплантированный в 1960 году 10-летнему (в других источниках - 12-летнему) ребёнку, Лене Петровой, ничем особенно при этом не рисковавшей – правый её глаз и так ничего не видел. До этого было несколько экспериментов на кроликах, которые Святослав Николаевич провёл прямо у себя на кухне с использованием лезвия «Спутник». Много лет спустя великий уже офтальмолог признавался, что успех этой операции был следствием невероятно счастливого стечения обстоятельств, всё могло закончиться куда хуже.


***

Надо ли говорить, что Фёдорова не поняли уже наши, отечественные столпы офтальмологии? Кому бы понравилось, что выскочка где-то в Чувашии буквально на коленке достиг успеха большего, чем они? Из Чебоксарского НИИ Фёдорову пришлось уйти после разгромной статьи в «Правде», где его опыты были названы «антифизиологичными». И кто знает, как бы всё обернулось, если бы в «Известиях» тогда не работал журналист Анатолий Аграновский, встретившийся с врачом, вникший в его идеи и результаты выполненных им операций, написавший опубликованную в 1965 году статью «Открытие доктор Фёдорова» и переломивший таким образом тенденцию шельмования гениального соотечественника. Надо отметить: само то, что темой работы Святослава Николаевича заинтересовались в «Известиях», уже привело к тому, что его восстановили на работе в Чебоксарском НИИ, где он продолжил выполнять свои «опасные нефизиологичные» операции а уж после публикации статьи всё стало совсем иначе. Фёдорова назначили заведующим кафедрой Архангельского медицинского института, совет Минздрава одобрил тему его работы. Да и от потрясающих результатов, достигнутых им у более чем шестидесяти пациентов, уже нельзя было просто отмахнуться. Фёдоров получил и средства, и возможность работать в полную силу, разработал и хрусталик оригинальной формы, и материалы для его изготовления, и собственную методику хирургического лечения катаракты, а впоследствии – искусственную роговицу. Он вошёл в историю как автор новейшего направления в офтальмологии – рефракционной хирургии, внёс большой вклад в лечение миопии (близорукости), дальнозоркости, астигматизма, стал одним из тех, благодаря кому мы сейчас воспринимаем лазерную хирургию глаза как нечто само собой разумеющееся, буквально как косметическую процедуру.


***

И кто знает, что ещё он успел бы сделать, если бы не пронёс любовь к небу через всю жизнь. Он действительно любил и совершенно не боялся летать. 2 июня 2000 года, всего через несколько месяцев после того, как Елизавета II посвятила Гарольда Ридли в рыцари, он погиб в авиакатастрофе на границе районов Южное и Северное Тушино. Он не был допущен к управлению, но всегда сидел рядом с пилотом, на переднем правом кресле французской «Газели», вертолёта надёжного, но увы, не в тот раз. Теперь на этом месте, на улице Саломеи Нерис, 14 – часовня, а 8 августа, день его рождения, весь мир отмечает как Международный день офтальмологии.

Мы получаем с помощью зрения 90% информации о мире. И почти каждый третий человек в мире страдает от заболеваний глаз. Так скажите, есть ли в мире хирург, оказавший обществу большую услугу, чем Святослав Николаевич Фёдоров?

На снимке: врач-офтальмолог Московской городской клинической больницы №52 выполняет факоэмульсификацию и имплантацию интраокулярной линзы пациенту с катарактой. Текст мой, фото моё.

Искусственный хрусталик и Святослав Фёдоров: при чём тут авиация? Медицина, История медицины, Катаракта, Офтальмология, Плохое зрение, Операция, Длиннопост
Показать полностью 1

Ответ на пост «Я самый быстрый! Как обмануть систему»

Лет в шесть мне подарили набор "Юный столяр": рубанок, стамеска, пара струбцин, и самое главное, пила, лишь чуть меньше взрослой, но с полным функционалом.

Первой ошибкой отца было то, что он разрешил взять его на посиделки к его друзьям, где других детей не было.

Предоставленный сам себе, я довольно быстро отыскал в одной из комнат радиолу.  С очень подходящей для моих нужд крышкой из ДСП.

- Пап, я пилю! - прибежал я первый раз.

- Пили, сынок, пили! - отвечал папа, спрятав рюмку за спину.

Когда половина крышки была распилена, я пришел второй раз, и опять услышал "Пили, сынок, молодец". Ну я и распилил, коль молодец. Когда на третий раз мужики забеспокоились, спасать было уже нечего.

Друзья отца, что характерно, меня в обиду не дали - что, мол, ты хочешь, он тебя предупреждал. Так я первый и, видимо, последний раз поучаствовал в распиле ценностей.

Радиола эта простояла у его друзей ещё много лет, а рядом - две половинки крышки, выкинуть которые, учитывая прилагающуюся историю, рука ни у кого из очевидцев не поднялась.

Ответ на пост «Я самый быстрый! Как обмануть систему» Отец, Детство, Мужчины, Ответ на пост, Воспоминания из детства

Молодец, Роухани, или защита Асо как она есть

За последние сорок лет таких случаев, как с самолётом МАУ в Иране, было довольно много, но ни разу ни одна держава не нашла в себе мужества сказать: да, это сделали мы и мы просим за это прощения. И США в 1988 году, и СССР-1983 делали всё, чтобы не признавать ответственность, о событиях XXI века и не говорю, там вообще с этим плохо.

И на фоне всего это заявление Ирана делает ему честь. Не само событие, нет - повод ужасен, людей жаль,  ошибка страшная, потеря для близких жуткая. Но в обстановке, когда истина повсеместно ничего не значит по сравнению с пиаром, такое признание дорогого стоит. Спасибо тебе, товарищ Роухани. что помнишь про "защиту Асо"*. Может, это наконец сломает всеобщий тренд "ничего не признавать, всё отрицать".


*Защита Асо - термин родом из 1968 года, и тоже про самолёты. DC-8 сел на воду в Сан-Франциско. Никто не пострадал. Когда капитана лайнера Асо Кохэя спросили, как умудрился он посадить свой самолёт на воду в бухте Сан-Франциско в двух с половиной милях от аэропорта, прямо по курсу посадочной полосы, он дал неожиданно прямой и самокритичный ответ: «Как говорят у вас в Америке, я просто облажался» (англ. As you Americans say, I fucked up). В ситуации, когда от него ожидали отмазок, ссылок на погоду и фазу Луны, это обезоружило комиссию и привело к быстрому свёртыванию процедуры расследования. Асо Кохэя даже с полётов не сняли.

UPD: Несколько выпал из информационного потока последних дней, в комментах написали важное уточнение. Истина, за которую я тут переживаю, требует вывесить его в пост, потому что это уже как бы не совсем защита Асо получается.


"Автор забыл сказать что первые два дня Иран рассказывал про техническую неисправность, а признался только после публикации доказательств."

Показать полностью

Джедаи, почему?

Закончилась сага Скайуокеров славная, а я так и не получил ответа на простой, в сущности, вопрос. Из джедаев и ситхов никто оснастить темляком копеечным почему меч свой световой не додумался? Ситуаций неловких массу петелька избежать помогла бы кожаная.

Джедаи, почему? Star Wars, Джедаи, Световой меч, Спойлер

Племзавод "Раменское": когда почти взлетело...

Не ожидал, что и второй мой пост будет посвящён своего рода могилам, но… Многие видели недавно эту новость – на глубине 4 метра под землёй найдены четыре тела, два принадлежали Владимиру Александровичу Кремнёву и Татьяне Павловне Сидоровой, они руководили племзаводом «Раменское» в Подмосковье и «пропали без вести» (со следами крови и волочения тел) в 2012 году.


Новостные ресурсы подробно расскажут вам, как они умерли. Я же хочу рассказать вам, как и чем они жили. Для меня новость о том, что тела обнаружены – практически личная боль, лучше бы они и в самом деле оказались расчётливыми мразями, сбежавшими с деньгами, как несла молва народная. Увы. Они оказались теми, кем казались мне всегда – бизнесменами с широким взглядом и очень ответственной позицией по отношению к своей Родине, большой и малой.


***


Представьте умирающее подмосковное хозяйство начала нулевых. Красный директор не менялся 25 лет, оборудование ещё старше. Овощи там, рожь, вот это всё давно уже выращивать нерентабельно. Более-менее дышат две молочные фермы. У местных пацанов присказка «…и по колено в навозе» актуальна во все времена, что в семидесятых, что сейчас. Антисанитарии как таковой, конечно, нет, за этим строго следят, но вам внутри бы не понравилось, если вы не деревенский. Да и всё равно бы не понравилось.


Таким был совхоз «Раменское», теперь – акционерное общество, где члены (читай работники совхоза) расхватали сельхозземлю по сотням паёв. И тут на сцене появляется скромный директор маленькой фермы, Татьяна Сидорова, со своим мужем, Владимиром Кремнёвым, которому за шестьдесят и который купил тут недавно коттедж и, увидев Татьяну Павловну, влюбился в неё и в эти места у реки Москвы в районе деревни Рыбаки. Ознакомившись с делами в хозяйстве и поняв, что тому недолго осталось, он разрабатывает бизнес-план, столь смелый, сколь и пугающий – отказаться от убыточного овощеводства, сосредоточиться на молочке и на выращивании роз. Связей мужик накопил за жизнь достаточно, нашлись деньги, так появились Раменские теплицы – сверхсовременное автоматизированное хозяйство с гидропонной системой, очень грамотным климатом на основе адиабатного охлаждения, котлами с подачей CO2 в теплицу (именно из воздуха розы и другие растения черпают углерод), а впоследствии – своей газопоршневой ТЭЦ на 32 МВт, по восемь мегаватт электрических на одну машину. И это был первый опыт! Планировалось шесть таких теплиц, каждая лучше предыдущей.


***


Пускай артисты поют про миллион алых роз. Кремнёв выращивал их за месяц. Тридцать тысяч роз в день давали хороший доход, под который можно было просить денег у банков – и на ТЭЦ, и на более серьёзный проект – превращение полуразвалившихся старых скотных дворов в сверхсовременный мясомолочный комбинат, безотходный, где из навоза производились бы удобрения пролонгированного действия. Их, по словам Кремнёва, можно было закапывать хоть в песок, знай раз в три года меняй и выращивай себе спокойно оазисы. Именно властителей песков, арабов, он и видел основными покупателями чудо-продукта.


Молоко нужно охладить и, в идеале, переработать в течение часа после добычи. Это непреложный закон. Рядом планировалось построить молочный завод, откуда всегда свежую местную молочную продукцию получили бы школы, детские сады, магазины.


Совхозные пацаны из Клишевской школы, многие с удостоверением тракториста, некоторые закончили по инерции сельскохозяйственную академию, не очень понимая, зачем. Рыбаковские пацаны, которые отродясь кроме матерного языков не знали и падежов не ботали, покатили в Италию, Голландию, Эквадор, Германию – изучать передовой агрономический и инженерный опыт. Английский стал фактически обязательным для роста, многие тут же его выучили. У них даже софт весь был на английском! А софта, причём оооочень специализированного, там хватало. Главному агроному – тридцать, будущему преемнику Кремнева и Сидоровой, заму по строительству Женьке – примерно столько же, большие перспективы, большие кредиты. И большие бандиты. Ну а как иначе, в нашей-то стране.


***


Спустя годы я стоял около одной из брошенных, недостроенных теплиц, выкапывал пережившие благодаря этому трёх временщиков дорогущие голландские контроллеры, и плакал. Здоровый мужик, не склонный к. Всё дело было в том, что я не мог, так и не мог поверить, что обнаруженные в доме Сидоровой следы крови и волочения тел – инсценировка, а эта точка зрения стала вдруг чуть ли не общепринятой. Я видел, воочию вот сейчас видел, держал в руках то, во что воплотились взятые кредиты, понимал: когда хотят сбежать, такое оборудование не покупают, и категорически не был согласен с тем, что они могли сбежать без любимого сына Татьяны Сидоровой, того самого Женьки, оставив того один на один с кредиторами и бандитами, которые всегда вьются вокруг денег, активов и земли. Да и не проводят дни и ночи на объекте, лично разбираясь в каждой софтине, в каждой схеме, когда проектом не живут, а сколько той жизни оставалось Кремнёву?


- Нет, дорогой мой, выбирать мы будем всё же Deutz исходя из других соображений. У них срок службы двадцать пять лет, и у теплиц двадцать пять. Меня-то уже не будет, а вот потомки поблагодарят, утилизируют всё вместе и возведут что-то новое.


- Ничего не должно уйти в никуда, ни тепло, ни отработанные газы. С запуском третьего контура рекуперация достигнет, по моим расчётам, примерно 85%, ещё часть будет утилизирована вместе с теплом той части CO2, что пойдёт после фильтров в теплицы.


- Почему SCADA итальянская? Мне кажется, вашему поколению они ближе, чем немцы. Они повеселее. С ними вам будет культурно проще. А ещё они предложили лучшее решение дешевле и с бесплатной поддержкой.


***


Так не ведут себя люди, которые собираются сбежать с кредитами. Нет, братцы, их убили, я знал это всегда. Хотя, конечно, желал бы видеть их живыми. Но увы. Эта история – о том, что у бандитов не бывает ничего святого, когда дело касается бабла.


Хозяйство после убийства хозяев ждала непростая судьба. Временщики один за другим всё разворовывали, а в пришедшей команде даже знание английского было исчезающе редким. Насколько мне известно, теплицы работают и сейчас, выкупленные арендатором, хозяйством из Тульской области, молочное хозяйство досталось Русскому молоку, судьба земли мне неизвестна. Из четырёх газопоршневых машин работают две, но вряд ли при такой эксплуатации они проработают и десять лет.


Их нашли под четырьмя метрами грунта в ходе расследования очень громкого уголовного дела. Ни по делу, ни по тому, кто конкретно что воровал, у меня информации нет. Но я очень хочу, чтобы все причастные получили по заслугам.


Покойтесь с миром, Татьяна Павловна и Владимир Александрович.



Извините за качество фото, давние, зато свои.

Племзавод "Раменское": когда почти взлетело... Сельское хозяйство, Роза, Раменское, Убийство, Криминал, Ферма, Подмосковье, Московская область, Длиннопост
Племзавод "Раменское": когда почти взлетело... Сельское хозяйство, Роза, Раменское, Убийство, Криминал, Ферма, Подмосковье, Московская область, Длиннопост
Племзавод "Раменское": когда почти взлетело... Сельское хозяйство, Роза, Раменское, Убийство, Криминал, Ферма, Подмосковье, Московская область, Длиннопост
Племзавод "Раменское": когда почти взлетело... Сельское хозяйство, Роза, Раменское, Убийство, Криминал, Ферма, Подмосковье, Московская область, Длиннопост
Племзавод "Раменское": когда почти взлетело... Сельское хозяйство, Роза, Раменское, Убийство, Криминал, Ферма, Подмосковье, Московская область, Длиннопост
Племзавод "Раменское": когда почти взлетело... Сельское хозяйство, Роза, Раменское, Убийство, Криминал, Ферма, Подмосковье, Московская область, Длиннопост
Племзавод "Раменское": когда почти взлетело... Сельское хозяйство, Роза, Раменское, Убийство, Криминал, Ферма, Подмосковье, Московская область, Длиннопост
Племзавод "Раменское": когда почти взлетело... Сельское хозяйство, Роза, Раменское, Убийство, Криминал, Ферма, Подмосковье, Московская область, Длиннопост
Показать полностью 8

Ночь на кладбище, или лучше бы это были упыри

Ночь на кладбище, или лучше бы это были упыри Кладбище, Могила, Приключения, Ночь, Похороны, Мат, Длиннопост

Постом про восемьдесят баксов в час за работу ночного уборщика на кладбище навеяло.


Однажды, в эпоху больших кнопочных телефонов, я провёл на кладбище довольно интересную ночь. Нет, не как в песне Сектора Газа. Но тоже неплохую.


Случилась как-то у друга невеселая история. Умер дед, а на следующий день – брат, из числа асоциальных личностей, не имевших друзей, кроме парочки таких же полудохлых хануриков, на которых рассчитывать никак нельзя. Первого покойника предполагалось кремировать, а второго его старики решили захоронить на родственном участке небольшого деревенского погоста, где даже копарей своих не было, потому что хоронили здесь нечасто. Поняв, что не справляется, за день до вторых похорон друг, занятый первыми, попросил помочь с организацией мероприятия.


Ну что ж, копарей нашли в городе, обо всём договорились, выдача тела намечена на завтра, в девять утра. Могилу собирались готовить вечером, по готовности отзвониться. В шесть вечера телефон бригадира был недоступен, в семь тоже, в восемь я стоял в полной темноте на участке, где не обнаружил даже следов приготовления к копке. Можно было, конечно, ещё подождать, а утром развести руками, но друг, прося помощи, вряд ли рассчитывал на такой её результат.


Вечерние поиски местных алкашей успехом не увенчались, пришлось бросать клич по общим знакомым. Откликнулись двое, из которых условно годным к физическому труду можно было с натяжкой признать одного. Набрали лопат, какие у кого были, лом и ломик, в машинах отыскались ручной и налобный фонарик.


Никто не имел опыта таких работ, да и сама мысль о том, что придётся делать всё это ночью, пугала. «А вдруг там упыри и вурдалаки приготовились к атаке?» - вопрошал самый дохлый член похоронной команды. Случилось всё в октябре, и к нашему счастью, снег ещё не выпал, но рассветало уже довольно поздно, и утреннего светлого времени нам бы точно не хватило. Предложение сходить в магазин за лекарством от страха было чревато опять-таки утренним попадаловом. Решили установить сухой закон до окончания работ (тогда водку ещё можно было купить в любое время суток).


Поначалу всё шло хорошо. Мы быстро разобрали ограду, разорвав один закисший болт, вытащили советский сваренный из стальных листов памятник со звездой, попутно проделав в нём дыру и убедившись, что он довольно сильно подгнил, а сталь стала жестью. И понеслась. Работали в поте лица, лишь изредка очередным «Блядь!» оповещая коллег о корне или камне. Но если поначалу это междометие напоминало одиночные редкие выстрелы, то через полчаса это была стрельба очередями. Сняв верхний слой грунта, мы обнаружили плотный слой крупного щебня, покрывавшего весь участок. Откуда тут столько камней? Самой вероятной виделась версия, что кому-то из родственников когда-то давно перепал самосвал этого щебня, которым он почему-то решил «благоустроить» участок на кладбище, последнее захоронение на котором произвели в 1975 году. Раскапывать всё это лопатой возможным не представлялось, ломом получалось, но очень медленно - за многие годы щебень здорово слежался и смешался с грунтом. Да и не умел никто из нас работать ломом и лопатой, как я сейчас, понаблюдав за профессиональными копарями, понимаю.


Вскоре мы поняли, что долбоёбы на кладбище куда опаснее вурдалаков. Роль долбоеба блестяще сыграл тракторист на «Белорусе» с ковшом, которого за каким-то хуем нашёл через деревенских родственников брат покойного, вознамерившийся таким образом помочь нам с проблемой. Сами родственники были в том возрасте, когда на кладбище, конечно, пора, но своими ногами уже не дойти, поэтому решили, что заплатить долбоёбу – отличная мысль. Конечно же, по закону жанра в такое время суток он просто не имел права быть трезвым, поэтому, подъезжая к могиле по узкой аллее, тут же упоролся в ограду соседнего участка, и в конце концов снес одну её сторону при попытке выехать.


- Ща, пацаны, всё будет, - проорал тракторист-машинист широкого профиля, взялся за рычаги, поднял и со всей пролетарской ненавистью уронил ковш в нескольких сантиметрах от чужого памятника. Уверен, в этот момент каждый из нас представил на этом месте себя, потому что через секунду стройный хор голосов пожелал здоровья ему и его ближайшим родственникам и указал путь к светлому будущему, то есть нахуй. Проблема со щебнем уже не казалась неразрешимой, а бесконечные человекочасы, которые можно было просрать на её решение и запаса которых у нас не было – непомерной ценой. Уж лучше быть заебавшимся, но живым, потому что не он – так родственники тех, чьи могилы он сравняет с землёй этой ночью, нас тут и прикопают. Тракторист обиделся, сел в трактор и съебал, ничего больше, к счастью, не разломав, а мы начали долгий, камушек за камушком, путь вниз.


Знаете, что больше всего напрягает ночью на кладбище? Вязкая, жуткая, давящая на уши, отвратительно абсолютная тишина. Глубокая ночь, почти полный штиль. Спящая деревня не издавала ни звука. Единственное, что разрезало порой эту тишину – птицы, нашедшие пристанище в заброшенной церкви без куполов, окон и дверей. Хотя порой хлопанье крыльев и карканье звучали жутковато, отсутствие звуков пугало куда больше. Поэтому, отдохнув один раз все втроём, дальше мы работали посменно, чтобы не дать тишине нас захавать.


Долго ли, коротко ли, но щебень мы прошли, и работа пошла веселее. Самый дохлый член команды оказался самым выносливым: мы, конечно, со всеми этими нашими качалками могли поднять больше и кинуть дальше, но выдыхались куда быстрее, а этот работал как тот заяц на батарейках, кидал недалеко и немного, но часто и без остановок. Я видел нечто похожее в ночных клубах, но ни скрежет зубов, ни глаза кота из Шрека, ни неуёмное желание попиздеть за жизнь нашего боевого товарища не выдавали, поэтому коллегиально было решено считать его не объебосом, а энтузиастом.


Довольно быстро стало ясно: в яме может работать только один, второй человек будет непременно убит лопатой или черенком, хорошо если в голову. Постепенно вошли в ритм: один углубляется, один раскидывает землю вокруг с тем расчётом, чтобы можно было пронести гроб, постоять вокруг могилы и кинуть в неё горсть земли, третий отдыхает. Казалось, ещё чуть-чуть – и мы победим.


- Блядь, это чё за хуйня?! - мне, возможно, показалось, потому что свет фонаря с лампой накаливания был уже слабоват, но тогда я отчётливо увидел, как бледнеет, сереет на глазах лицо товарища, которого будто вышибло из могилы пороховым стартовым ускорителем.


Нет, его испугал не череп. Детская туфелька. Причём не made in USSR на фабрике им. Розы Люксембург. Вещь старая, ручной работы, прекрасно сохранившаяся, лет на пять-семь, не старше. Участок довольно велик, и сняв опирающийся на длинные, по два с лишним метра, стальные уголки памятник, мы специально копали на краю, в стороне от двух существующих захоронений, чтобы не тревожить старые кости. Да и в любом случае, дети на памятнике обозначены не были.


Это сейчас я знаю, что земля может перемещать зарытые предметы, и за десятилетия эта скорбная обувь могла мигрировать на десятки метров. Но тогда… Ночь, кладбище, тишина, разваливающаяся церковь – и туфелька. Полнейший ахуй и бесконечные «Как» и «Что если». Как она сюда попала? Что если там втихую зарыт труп какого-то ребёнка? Как нам быть? Что если это не последняя и не самая жуткая находка? Как нас вообще сюда занесло ночью? Что если дернуть сейчас отсюда? Как-то так.


Следующие несколько минут были жуткими – трое взрослых людей в полной тишине при слабом свете фонаря с надеждой смотрели друг на друга, будто ожидая, что напарник вдруг рассмеётся: что, мол, повелись, бакланы, заебись я шутканул? Не помню, как и почему, но на ватных ногах я дошёл до своей машины, завёл, провёл её маршрутом тракториста почти до бруствера, оставил на холостом ходу, включил ближний свет и музыку. Кажется, это был Infected Mushroom. Не спрашивайте, почему я этого раньше не сделал, я уже спрашивал, бесполезно.


Знакомый ритм транса быстро привёл нас в чувство. Туфельку извлекли из могилы на лопате и унесли с глаз долой. Работа возобновилась. Никто не знал, каких размеров должна быть правильная могила, а до возможности загуглить со смартфона оставалось ещё несколько лет. Решено было копать яму размером 1х2 м, пока самый высокий из нас – 185 см – не скроется в ней с головой. Лопаты гаражного хранения оказались говёнными, мы сломали три из четырёх, докапывали единственной оставшейся совковой и штыком без черенка, но сухой мягкий грунт легко поддавался нашим усилиям. Примерно к пяти утра работа была закончена. Не найдя в себе сил сдавать в темноте задом, я улёгся спать прямо в машине, ребята же уехали на второй машине домой, дав клятву прибыть сюда к девяти для осмотра содеянного и ликвидации последствий. Было ли мне страшно? Нет, мне было похуй. Не помню, чтобы испытывал тогда вообще хоть какие-то эмоции по поводу того, что собираюсь спать один в темноте на кладбище. Сел в прогретый салон, приоткрыл окна, разложил водительское сиденье, положил под голову подушку-черепаху и мгновенно уснул, даже в дежурный спальник не стал заползать, просто кое-как им укрылся.


Разбудил меня стук. Продрав глаза, я увидел с той стороны опухшую похмельную репу бригадира копарей. Часы показывали восемь, было довольно светло, но свинцовое небо и мелкий дождик полностью соответствовало моему настроению. Я вышел и попытался потянуться. Всё тело ломило, непривычная нагрузка и кривой сон на водительском сиденье бодрости духа и хорошему настроению не способствовали. Могильщик-профессионал, дыша перегаром, пытался что-то объяснять, но я не мог понять, ни зачем, ни что именно он говорит: оправдываться смысла не было, работа-то сделана, да и проспаться после пьянки он явно не удосужился и еле ворочал языком. Потом я узнал, что накануне, употребив на всех буквально сто грамм благородного дагестанского коньяка «Коньяк пять звёзд», по дороге на кладбище они упороли машину в столб и разбежались как крысы, испугавшись возможного возмездия. Но тем утром, не зная этого и не имея никакого желания слушать отмазки сраного бухловода, я чётко и нетактично указал ему то же направление, куда ночью мы командировали тракториста-машиниста, добавив, что коллеги с энтузиазмом заебашат его последней целой лопатой и ею же прикопают, если он соизволит задержаться здесь до их возвращения. Но у тракториста хотя бы был трактор, а этот своего транспортного средства теперь не имел, зато имел наглость намекнуть мне, что такси до дома должен оплатить ему я. К счастью, ума понять, что в машину я полез вовсе не за деньгами, ему всё же хватило.


Больше всего мне хотелось спать, но вернуться в мир жутких чудовищ, благородных героев и большеглазых принцесс не удалось.


Кладбище, как и деревня, давно оставили позади лучшие свои годы, жители в большинстве своём разъехались и захоронения тут почти не производились. Официально оно было закрыто, выделение новых участков запрещено, но подхоранивать в старые разрешалось, причём никаких документов в этом случае не оформлялось. Это я узнал ещё накануне в местной администрации, занимавшей половину разваливающегося дома в соседнем селе. В другой его половине размещались почтовое отделение и вездесущий банк. Когда-то там был фельдшерско-акушерский пункт и клуб, но ФАП оптимизировали, а клуб, в котором больше не проводились вечера в честь близкой победы коммунизма, в конце концов спалили бичи. Контекст понятен? В такой ситуации каждый новый покойник – большое событие, а события всегда привлекают местных. И конечно, принцессами тут даже не пахло. Зато различных бабок было в избытке.


- Ты погляди, а! Усосут пузырь и давай веселиться. Не стыдно тебе, пьянь? Ишь чего, дискотеку на погосте устроили! Ехай отсель, не то милицию вызовем! – два ярчайших представителя вида Babushkas morale и их абсурдные обвинения показались мне настолько комичными, что я не выдержал и заржал в голос. Такая реакция их прошивкой предусмотрена не была. Без особого рвения попытавшись ещё поиграть в товарищеский суд и поняв, что успеха тут обвинению не достичь, ведь с каждой их фразой я лишь сильнее держался за живот и даже иногда подхрюкивал, они отвалили, а я окончательно проснулся. Вскоре приехали ребята с новой штыковой лопатой, а потом и процессия. Мы опустили гроб, зарыли яму и сформировали вполне сносный могильный холм. Поломанную ограду соседнего участка, а также хлопоты с возвращением снятого нами на место «заказчик» истории взял на себя, поэтому окончание весьма прозаично – мы разъехались отдыхать и отсыпаться.


Недалеко от меня – городское кладбище, через которое можно срезать путь от станции к дому, что особенно актуально в дождь, когда не хочется идти вдоль автодороги с риском быть облитым водой из лужи. Я никогда не ходил там ночью – в привидений не верю, но было как-то не по себе. Теперь это не вопрос. Мне довелось выкопать и ещё одну могилу, причём заканчивали мы работу также в темноте, но всё было куда более буднично и без эксцессов. А вот эта история, хотя и совсем невесёлая по сути, вызывает спустя годы смех даже у тех, кто слышал её с десяток раз от разных действующих лиц.


Пост первый, извините если что не так. Жаль, песни не пишу – могло бы получиться не хуже, чем у Юры, ведь он-то, хоть и талант, на кладбище не ночевал.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!