Shapkanabekren

Сказать честно, самым сложным опытом в этом жанре была съемка любимой жены :)
Казалось бы, кто может быть более раскрепощенным перед твоим объективом, чем жена? Но нет, порой девушка, которая видит тебя в студии в первый и, скорее всего, в последний раз, раздевается перед камерой гораздо свободнее, чем та, кого ты видишь обнаженной каждый день. Это к вопросу о том, что все люди разные. Иногда модели приходят сниматься полуобнаженными, до конца не осознавая, насколько это может быть тяжело в эмоциональном плане. С такими моделями работать сложнее всего. Ведь они закрываются, зажимаются, тело становится абсолютно непластичным, в их глазах страх и стыд, губы сжимаются в тоненькую ниточку. Фотографии в таких условиях получаются искусственными и топорными.
Главной задачей и важным навыком хорошего фотографа являются именно умение работать с людьми и находить точки соприкосновения. Профессионал должен видеть и чувствовать модель, понимать, как помочь раскрепоститься и расслабиться ей/ему в кадре. Я, например, изучаю модель еще на этапе согласования и подготовки деталей будущей съемки, и в час икс уже имею представление о манере общения человека, его чувстве юмора, раскрепощенности и о том, чего он ждет от фотосессии. Так работать гораздо проще и фотографу, и модели.

А вы готовы раздеться в кадре?

Если интересно, буду больше писать о своем увлечении, ну и картинок естественно будет больше)

Мама очень сильная женщина. Ничто не может выбить ее из колеи, ведь эту колею создает она сама. Она прёт как танк в броне последнего поколения, которую не пробьешь никакими снарядами. Прёт по приборам, строго по инструкции, как запрограммировал конструктор. Все цели на радаре, и для каждой проблемы есть единственно верное решение. Она никогда не отступает – ведь смена курса для нее сродни дезертирству.

Она хороший приспособленец. Я рос в среднестатистической молодой семье постсоветского периода. Тогда с деньгами было очень плохо. Мы жили в общежитии, и мама рассказывала мне уже в зрелом моем возрасте, как она открывала кошелек, а там была не просто пустота, там был вакуум. Мама рыдала тогда, рыдала и когда рассказывала мне это. Было понятно, что родителям было очень тяжело. Не было ничего. Но было 2 ребенка, которых нужно было кормить. Отцу часто задерживали зарплату. Пока мы были совсем маленькими мама сидела с нами, но очень быстро тоже вышла на работу. Маме было очень нелегко. Но есть одно «но». Разговаривая со своими сверстниками уже в юности, мы обсуждали, кто как жил в детстве, и 90% моих товарищей говорили, что им было очень тяжело. У них в детстве не было игрушек, конфет, фруктов, новой одежды. А я их не понимал, ведь при всех тех сложностях, с которыми столкнулась наша семья, дети никогда ни в чем особо не нуждались. Мама очень быстро адаптировалась к ситуации, где-то подсмотрела, где-то подслушала, но получила достаточно информации, чтобы дети были счастливы. Она научилась готовить из одной курицы 3 блюда и компот. Научилась печь.

Я помню эти огромные эмалированные тазики со сдобными булками. Их запах, вкус. Мы хватали их еще теплыми, а мама всегда говорила: «Не ешьте горячими, желудок испортите». И эти булки для меня всю жизнь остаются одним из теплых воспоминаний из детства, воспоминаний с запахом корицы. Они лежали, накрытые хлопковым полотенцем, и я в любой момент мог прибежать, схватить булку и с довольным видом запихнуть ее себе в рот.

Мама же, рассказывая об этом периоде, также вспоминает эти булки, но они для нее ненавистны, для нее булки равно отсутствие денег, она не помнит улыбки, не помнит как мы по-настоящему радовались. А я вот вспоминаю, как появилось сушеное «соевое мясо», и мама приготовила очень вкусные макароны с ним. Сейчас пишу, а во рту тот вкус - сладковатый, необычный, новый, он не похож на мясо, нет, но для ребенка попробовать что-то новое было сродни чуду в то время. Если хотите ощутить тот же вкус, что и я – купите себе упаковку лапши «Доширак» и просто заварите кусочки соевого мяса кипятком. А тогда мама плакала. Плакала из-за того, что мы не можем позволить себе ни куска настоящего мяса. А я был счастлив. Тогда да. По-настоящему.

Эти воспоминания, мы их несем через всю жизнь, ведь это было самое беззаботное для нас время: первый сникерс, отец разрезающий жевательную резинку «Turbo» на 3 части поровну, первый банан - зеленый, он лежал на окне пару дней, а я не мог дождаться, когда он созреет, странный плод под названием кокос, который мы с отцом вскрывали с помощью гвоздя и молотка. Помню, что нам не понравился вкус, абсолютно, но сам процесс вскрытия иностранного фрукта - он завораживал. Можно подумать, что мы действительно неплохо жили, и я преувеличиваю, но все эти фрукты были куплены на последние деньги только для того, чтобы порадовать детей. И получалось ведь! Дети смеялись, а мама плакала по ночам.

Потом школа. Прекрасная лингво-гуманитарная гимназия, в которую родители отправили меня учиться. Точнее мама отправила. Мама вообще принимает большинство решений в нашей семье, и не только в нашей. Она знает как кто должен жить, кому как повести себя в той или иной ситуации. Она думает за всех, думает обо всех, не думает о себе. Никогда не думала. Знаете, у каждого свое понятие счастья. Для кого-то счастье – заниматься любимым делом, для кого-то счастье – не делать ничего. Для мамы счастье – чтобы все было так, как она задумала и решила. Всё вокруг...

Продолжение следует

Кому интересно - создал канал на Дзене - "Зановорожденный"

Самое раннее воспоминание о маме – это прием у хирурга, который доставал фасолину из моей ноздри. Я был совсем карапузом, и, играя с найденной мною сухой фасолиной, решил засунуть себе ее в ноздрю. Она, естественно, начала там глубоко, в недрах моего крохотного носа, разбухать, и, если бы никто этого не заметил, однажды проросла бы у меня в голове. Но, если серьезно, то я отлично помню боль, которую испытывал при изъятии инородного предмета из моего черепа, а еще прекрасно помню маму, она сидела рядом и была очень сосредоточена.

У нее были волосы до плеч, кудрявые, светло-русые волосы. От природы они у нее прямые, но в конце 80-х была в моде химическая завивка. Кудри были не мелкими, а спускались объемными крупными локонами на плечи. Ее зеленые глаза, наполненные слезами, и слегка дрожащие губы выдавали напряжение и страх. Ее теплая и мокрая от волнения рука крепко сжимала мою совсем еще маленькую ладонь. А я почти не боялся, либо, наоборот, был в оцепенении от страха и не шевелился, но помню, что вел себя спокойно, ведь мама была рядом.

Несмотря на свои эмоции, она контролировала весь процесс, успокаивала сына, следила за руками доктора и, казалось, готова была сама ассистировать. И, поверьте мне, если бы такая возможность была – она бы ассистировала.

И вот, наконец, набухшее и влажное семя бобового извлечено, я улыбаюсь, а мама утирает слезы, но уже слезы облегчения и радости.

Мама – расчетливый прагматик, контролирующая любой процесс от начала и до конца. Когда я говорю «от начала», я имею ввиду не физическое начало действия…нет, это было бы слишком просто. Мама улавливает намерение что-либо сделать еще на этапе зарождения мысли о каком-либо поступке. Она всю жизнь этим гордилась, а я всегда поражался этой ее способности видеть меня насквозь, видеть намерения что-то сделать еще в зачатке.

Я точно не знаю, чем обусловлено такое желание мамы все контролировать. Может быть воспитание, может быть характер, может страх за детей, а может все вместе. Да и ситуация в стране была неоднозначная: лихие 90-е, героиновая наркомания, куча беспризорников, убийства, насилие, отсутствие денег, работы - причин для беспокойства хватало. Тогда большинство детей так воспитывали, да и наших родителей воспитывали в том же ключе: «должен», «обязан», «правильно», «что скажут люди?». Я, конечно, тоже давал поводы для всестороннего контроля, и их было немало, но об этом я расскажу чуть позднее, а пока вернемся к моей маме...

Продолжение следует