Так как-то вышло, что из всей очень, очень большой семьи с конца позапрошлого века до конца Второй Мировой дожили считанные единицы.
Первая Мировая была в прямом смысле братоубийственной, т.к. теоретически у прабабушкиного отца был неиллюзорный шанс встретиться с троюродными братьями из Австро-Венгрии, которых он, впрочем, не знал, как и не знал об их существовании. Из всех своих братьев вернулся с войны только он один; впрочем, быстро умер от туберкулёза, так же, как и его жена, оставив сиротами дюжину детей в возрасте от 3 до 13 лет.
Из этих детей выжило только двое человек: моя прабабушка, и самый старший сын - Иван, о котором будет чуть ниже. Прабабушка из Псковской губернии перебралась в Петроград, где и познакомилась со своим будущим первым и единственным мужем. Надо сказать, родственники со стороны мужа отличались эпичностью, особо эпичен был его дядя - Дмитрий Ежов (нет, не родственник тому Ежову).
"Митя Ёж", как звали его за глаза, вернулся с Первой Мировой не только сильно контуженным, но и наглухо отмороженным и опасно вооружённым, как, впрочем, и его фронтовые друзья. Видя, что идёт неслабый фарт, они начали жечь помещичьи усадьбы, иметь профит (не забывая, впрочем, делиться с широкой пролетарской общественностью) - одним словом, робингудить безо всякой политики, не забывая вставлять пистоны ещё и интервентам. Результатом его разудалой деятельности была встреча с представителем РККА, сделавшим ему предложение, от коего было сложно отказаться. Пошёл Митя Ёж на встречу, фактически, бандитом, вышел - красным комэском.
Прадед, Жуков Борис Константинович, для Гражданской был молод, но успел повоевать в Советско-Финскую войну: 1-м номером "Максима", а, после ранения - водителем санитарной машины. О той войне ни слова никому не рассказывал, но привёз трофейный портсигар, как раз по размеру его любимых папирос.
Великую Отечественную Войну прабабушка вместе с двумя дочерьми и мужем застала в Ленинграде. Дмитрий предлагал выбить племяннику освобождение (по возрасту старый комэск в армию не годился, так что работал председателем колхоза), но прадед отказался. Из-за тяжёлого ранения руки в пехоту он не годился, но был высококлассным водителем ГАЗ-АА, на котором он и прослужил всю блокаду, на маршруте Дороги Жизни.
Прабабушка с дочерьми была эвакуирована в одну из последних очередей, под Нальчик, в Кабардино-Балкарскую ССР, которая вскоре была оккупирована. Все, кто остался в Ленинграде, погибли: кто в бою, кто от голода. Дольше всех продержалась родная тётка прадеда, которая, узнав о его гибели, просто легла в кровать, и умерла. Борис Константинович погиб во время переправы в Восточной Пруссии: осколок ударил прямо в висок; вместе с ним погиб и командир полка, которого он возил. Случилось это в конце апреля 1945 года.
Как я говорил, упомяну об Иване Петровиче, старшем брате прабабушки. До войны он поехал в новый город - Сталинград, там сел за непреднамеренное убийство, попал в штрафбат, прошёл всю войну, ни разу ранен не был. Кроме прабабушки и двух дочек, чудом выжил ещё её двоюродный брат: на момент Блокады ему было 4 года. Его мать сошла с ума и была расстреляна за людоедство, а сам Олег - вывезен с детдомом. Ещё выжила младшая троюродная сестра - Людмила. Итого, 7 человек, из более чем 30 (это только те 30+, о которых знаю лично я).
Если честно, не знаю, зачем я это всё написал. Но написал - и стало страшно.
