Ellaneris

Красила двумя способами - в луковой шелухе (проверенная классика, которая в этот раз не получилась) и зубочисткой с красителем через салфетку (этот способ нашла здесь год назад).

Много подопечных у нас в целом "нормальных", мы так называли тех, кто мог разговаривать хоть немного, мыслить самостоятельно и не кидался на окружающих. Они-то и привлекались к работе. Сразу замечу: трудотерапия показана, её назначает врач. Кому-то больше, кому-то меньше, но если врач сказал, что ты можешь работать, то нечего в палате лежать в штаны пердеть. Многие работать просились сами. Многих однажды попросили помочь, а те смекнули, что это лучше, чем безвылазно торчать в отделении. Когда я спрашивала, почему подопечный ходит на работу, вот что мне чаще всего отвечали:

- А чего в палате целый день сидеть? Я лучше на улицу выйду метлой помашу - и мне весело, и во дворе чисто.
- Да как это почему? Интернат - это ж мой дом! А раз это мой дом, значит, я за ним ухаживать должен. Вот и хожу то на стройке помогать, то сено косить. (У нас свое подсобное хозяйство есть, свиней выращиваем).
- А я всегда работаю, еще в детском доме начал. Мамка меня родила, я её спрашиваю: мама, есть тяжёлая работа, чтоб поделать?
- Я с нашими слесарями уже 20 лет работаю, нормальные мужики. Сколько всего делали - и проводку меняли, и двери чинили, и трубы варили, все было. Все уже умею. (Да, бывает и такое, пришел посмотреть как слесарь что-то делает, и по итогу сам научился).
- Да не хочу я с этой дурой в палате целый день быть, воет с утра до ночи, достала. Лучше на кухню схожу, девчатам картошки начищу.
- Я сначала работать не хотела, а как к свинкам сходила, так сразу привязалась. Они теперь мои дети, я люблю за ними ухаживать. Мне сразу легче становится, голоса уходят.
- А я не с каждой нянечкой хожу работать. Вон ту не люблю, она орет и матом кроет, ей не буду помогать. А эта хорошая, не кричит, не гоняет, с ней работать люблю.
- Да я привыкла медсестре помогать. Она просит сходить в аптеку за памперсами, я и иду. Я вообще редко на улицу выхожу.
- А там с женского отделения моя долбанутая ходит работать, вот и я хожу, чтоб ее увидеть. Сейчас же карантин, на женское в гости не сходишь. (Да, любовь у них своеобразная).

Буйные, как я уже писала в комментариях к оригинальному посту, у нас живут в закрытом отделении под постоянным наблюдением врача. В основном там были шизофреники, которым в периоды обострения назначались либо препараты, либо лечение в психбольнице. Много раз туда заходила, и каждый раз было немного не по себе. Каково там работать санитаркам, только догадывалась. На моей памяти буйные срывались раз или два, и то потому, что им что-то не понравилось. Сразу замечу, никто не пострадал. Опять же, скрутить буйного помогали сами подопечные, пока кто-то из санитарок бежит за врачом.

Что касается тяжёлых подопечных, т.е. тяжело и глубоко умственно отсталых и лежачих, тут я уже писала, что они живут в своём отделении. Когда я впервые туда пришла, то поняла, что такое пиздец. Многие из них не разговаривают, только мычат, половина лежачие, а из "ходячих" половина передвигается только на специальных приспособлениях, они же пускают слюни. На тех подопечных, что могут сами ходить, возложена очень сложная работа: они не только помогают санитаркам поддерживать чистоту и порядок, но и ходят на кухню за едой для всего отделения и помогают им со всеми неходячими. И запах, даже не так - в тяжёлом отделении стоит натуральная ВОНИЩА. Физиологические жидкости и твёрдости вкупе с запахом лекарств и дезсредств. Представили? А я не могла представить, что те, кто там живёт и работает, принюхались за много лет. Когда выходила с лежачки, мне всегда казалось, что от меня разит за версту. Эта вонь так въелась даже в мебель и стены, что летом с настежь открытыми окнами и дверьми её всё равно было слышно.

Конечно, бывает, что подопечные убегают, для поисков подключают полицию. Чаще всего убегают мужчины, женщины реже, но тоже случается. Объясняют они это тем, что хотят жить "как все, на свободе", при этом нужных для этого навыков у них попросту нет. Я с такими всегда беседовала, пыталась докопаться до настоящих причин побега. И почти всегда настоящей причиной были не напряжённые отношения с соседями или персоналом, не недовольство жизнью, нет. Они сбегали только чтобы показать, что они могут это сделать, и ничего им не будет. Конечно, я старалась донести мысль, что это неправильно, что так нельзя, и часто слышала в ответ: "Если надо, сбегу ещё раз". Один наш подопечный был в бегах почти год (всю осень, всю зиму, всю весну и часть лета), нашли его в соседнем городе. Спрашиваю, как продержался так долго. "Работу находил, то машины на базаре разгружал, то дворником, то еще кем". Спрашиваю, а где жил, что ел. "Бабка у себя приютила, кормила хорошо". Слушаю и киваю - я его сама в том городе видела, весь грязный, заросший и бухой побирался возле местной церкви.

За то время, что живут в интернате, многие подопечные сформировали себе свои круги друзей, свою любовь нашли, говорят, это их женихи/невесты. Часто друг к другу ходят в гости, но только на территорию отделения. Ничего запрещённого не делают, всё всегда под присмотром. Да и пускают сторожа и санитарки не всех, а только тех, кому можно доверять. Кому охота потрахаться - прячутся от любопытных глаз. За время моей работы ни одна из женщин не забеременела - то ли везучие, то ли предохраняться умеют.

Родственникам навещать, приезжать в гости никто не запрещает, хоть каждый день. Исключение только карантинный период, тогда даже передачки не всегда пропускают. Забрать в отпуск можно одним днём на любое время, но только родителям или официальным опекунам. Однажды шла по делам на территорию женского отделения, вижу - из ворот выходит подопечная, сияет как лампочка, и с ней две женщины, одна примерно её возраста, другая постарше. Увидела меня, как закричит: "Ellaneris, я домой еду! Меня мамочка забирает, я теперь с сестричкой всегда буду!". Её тогда действительно насовсем домой забрали, больше я её у нас не видела.

Замечала, что многие из наших подопечных, особенно женщины, религиозны, но не фанатики: в палатах висят иконы, церковные календари, лежат маленькие молитвенники у тех, кто читать умеет. Особенно часто такое встречалось у тех, кто проходил через кризис среднего возраста, когда оглядываешься назад, посмотреть на прожитую жизнь и сделанные дела, а там ничего нет. Вообще. А от осознания, что ты и не мог ничего сделать, особенно горько и тоскливо. Такие подопечные и находили утешение в религии: читали книги, молились. В разговорах со мной часто говорили о Боге: "Он всемогущий, Он милосердный, но за что-то меня наказал, где-то я нагрешила". Спрашивали, верю ли я. Не навязывались, если я отвечала, что нет. Типа, не веришь, ну и ладно. А я не мешала верить им.

Много было и светлых сторон. Об этом мало кто догадывается, но у подопечных психоневрологических интернатов очень много разных увлечений, от рисования до спорта и по диагонали в сторону моделирования. Вот только несколько примеров:

- М25, прогрессирующая мышечная атрофия. Мастерил модели зданий из спичек, причём очень аккуратно. Мог собрать любую модель, от дачного домика до собора с куполами. Не знаю, делает ли он их ещё, родственники давно забрали к себе;
- М58, шизофрения с легкой умственной отсталостью. Пишет стихи, один раз их даже в местной газете опубликовали. Как-то раз рассказал мне, что он ничего специально не придумывает, просто берёт ручку, "а слова сами идут", и хочет от этого избавиться, считает свой талант проклятием;
- М43, лёгкая умственная отсталость, может ещё что-то было, уже не помню. Поёт, да так, что иногда на городских мероприятиях выступает, по стране занимает первые места на конкурсах среди таких же певцов;
- М62 и М47, у обоих умеренная умственная отсталость. Шахматисты и шашечники, причём тот, что старше, читает шахматную литературу. Как-то в шутку спросила, сможет ли противнику поставить мат за один ход. "За один вряд ли, а за два - запросто". Знает имена известных и не очень шахматистов, много рассказывал мне про шахматную стратегию, всё жаловался, что сыграть не с кем;
- Ж55, ДЦП. Вяжет спицами и крючком, шьёт вручную и на машинке, вышивает во многих техниках. И не только сама это делает, но и подруг-подопечных и санитарок научила;
- Ж50, умеренная умственная отсталость. Увлекается всем, что связано с бисером - вышивает им, плетёт, очень красивые украшения делает. Иногда вышивает лентами;
- Ж43, умеренная умственная отсталость. Танцует с детства, те танцы, что другие подопечные не могут запомнить и за 20 репетиций, запоминает буквально за 1-2, говорит, "мы в детдоме и сложнее танцевали".

Вспомнилось сразу, как помогала готовить концерты к различным праздникам, как подопечные-артисты приходили на репетицию. Самым ожидаемым праздником для них был даже не Новый Год, а ежегодный смотр художественной самодеятельности. Обычно мы его проводили дней за 10 до Нового Года, свернули в 2020 на неопределённое время, не знаю, проводят ли его сейчас. А ждали подопечные этого дня потому, что именно в этот день в гости приезжали такие же артисты из других интернатов. Во-первых, на короткое время можно было увидеть в старых стенах новые лица. А во вторых, это были их друзья, любимые, просто хорошие знакомые. Конечно, они общаются по телефону чуть не каждый день, в том числе и по видеосвязи, но вот эта искренняя радость наполняла весь интернат. Всё оставшееся время до Нового года подопечные приходили ко мне и рассказывали, кого видели, с кем общались, о чём говорили.

Когда я уходила из интерната, человек 100 подопечных уговаривало меня остаться, некоторые плакали. Они до сих пор иногда звонят поздравить с праздниками, но звонки с каждым разом всё короче - у них жизнь в целом монотонна и однообразна, моя же дала столько поворотов, что иногда кажется, что я ушла лет 10-12, а не 2 года назад. Иногда вижу их в городе - узнают, здороваются (помнят, черти). Искренне спрашивают, когда вернусь. Расстраиваются, когда говорю, что это вряд ли. Вот так вот оно выходит - они для нас просто подопечные, а мы для них уже почти семья.

Во всех описанных событиях участвовала сама, тег моё.

P.S. Если что не так с тегами, пните, поправлю.