Случилось. Случилось! Страшное случилось. Адольф Иванович (наш шеф, весьма своеобразный тип, я даже называю его Несравненный, так как сравнить его действительно не с кем) велел его брата встретить, чтобы забрать пакет и передать его ему. Я только ногу за порог приёмной занесла, а он кричит «Стой, дай распоряжение охране, пусть они сами этот пакет поднимут». Я пока позвонила охране, пока они распоряжение по постам передавали, пока брата Адольфа Ивановича нашли. В общем, он минут пять сидел томился в ожидании, потом начал истерить.

Ну. А ты здесь при чем?

Так в том то и дело, что Адольф Иванович сказал мне, чтобы я немедленно исправилась. Он сказал «Эвелина, запомни — секретарь должен добиваться выполнения распоряжений, но не являться при этом передаточным звеном. Иди и вылепи это данное в пластилине».

Дальше из Эвелины поперло все наболевшее.

Сказать, что у нашего шефа особенный подход к сотрудникам значит не сказать ничего. Для исправления неправильных действий сотрудников он использует различные прогрессивные, как он считает, методы. Для лепки был приобретен специальный стол, закуплена целая куча пластилина (правда, чтобы из него что-нибудь слепить, нужно приложить недюжие усилия). И вот наступило долгожданное время опробовать методику на своих подопытных кроликах. Ой-ой, то есть сотрудниках. Бедная Эвели (я её так называю) пыхтела и кряхтела пока вылепливала из пластилина человечков, вставляла в них ярлычки «секретарь», «охранник» и т. д. В итоге получилось очень даже ничего:

первая композиция — человечек с ярлыком «секретарь», изо рта у него вьется жгут с надписью «речь», который замыкается на столе и в нем опять-таки два пластилиновых человечка, только поменьше размером: «охранник» протягивает «секретарю» пакет. Далее стрелочка к композиции второй - «секретарь» взял у «охранника» пакет и передал его «владельцу».

Прошипев что-то нечленораздельное напоследок, Эвелина удалилась из моего кабинета. Ей то хорошо, она свое наказание отлепила, а мне ещё предстоит принимать эту работу вместе с Адольфом Ивановичем.

Наконец-таки я добралась до Зябликова. Выполняем с ним упражнение по презентации товара в торговой точке, все время посматриваю на часы: авось забудет Адольф Иванович  прийти проверить, а там глядишь и рабочий день закончится. Как же, забудет он, откажется от такой развлекайки! Пришел. Весь натянутый как струна. Я быстренько Зябликову маякую всеми частями лица: «молчи, прикинься ветошью и не отсвечивай: как будто тебя тут нет».

Зябликов слегка наклонил голову и моргнул: понял.

Фух, ну теперь вперед — под танки.

Я тоже вытянулась в струночку, губы в нитчоку закрутила, бровку левую подняла и заговорила наипротивнейшим голосом, как у теток из госучреждений, с четкими словами и со свистящими «с». Хе-хе, нате получите, я тоже развлекайку себе устрою!

Шеф сдвинул брови в кучку, почесал лысину и, как акула,  начал нарезать круги вокруг стола с пластилиновыми человечками. Наконец он сел. Рука с лысины плавно перкочевала к подбородку. Еще раз внимательно осмотрев вылепленное, Адольф Иванович изрёк, скривив губы:

Ольга, как ты могла допустить, что сотрудник неприлежно, абы как вылепил пластилиновую демонстрацию?

Что Вы, Адольф Иванович, Эвелина очень старалась, - сцепив руки в замок и усиленно кивая головой, сказала я.

Они вылеплены очень грубо, - он продолжал стоять на своём.

К такому повороту событий я была готова, меня голыми руками не возьмёшь! Всё, что касаеися формальной стороны вопроса, я знала назубок и повторила металлическим голосом правила по пластиллинке:

Адольф Иванович, нашей целью не являлось сотворить произведение искусства, демонстрация может быть сколько угодно грубой, главная задача — передать мысль и она достигнута, - в душе я трещала. Треск, очевидно, от меня всё-таки отлетал, потому что шеф сделался багряным, - А что именно Вам не нравится?

У них нет глаз и носа, - сквозь зубы процедил он. А что это за стрелочка?

Это вторая серия, то есть следующий эпизод. Кстати, посмотрите, вот у этого человечка уже есть носик.

Зябликов в своём углу хрюкнул. Я метнула на него недобрый взгляд. Он уткнулся в книжку.

После этого Адольф Иванович немного меня повоспитывал, то есть дал несколько рекомендаций, касающихся моей работы. Всё это время я внимательно на него смотрела и внемлила его словам, кивая головой. В итоге он сказал:

Ты всё теперь поняла?

Да, конечно, Адольф Иванович, я всё поняла: глазки и носик теперь у пластилиновых человечков будут. Всегда.

В этот вечер шеф отчалил в другой город, а Эвелина, очевидно не выдержав такой веселухи, уволилась от нас навсегда. Эта история написана на основе реальных событий. Я работала там по контракту и для увольнения дождалась таки благоприятного момента, а пока, дабы не съехать рассудком и не держать это в себе, написала этот рассказик. Кто узнает компанию (конечно все имена и название изменены), буду рада вашим ремаркам. Было это в далёком уже 2012 году

На путях ее были большие достижения. Но сама проблема пола не была решена. Ужас пола с его взрывчатой энергией никакими силами мира уничтожить нельзя и нельзя его игнорировать. Его пытались скрыть, его стыдились. Но пол вел подсознательное существование и из скрытой глубины определял жизнь людей. Пол есть источник жизни и источник смерти. Эрос связан со смертью. Это понимает и Фрейд. Величайшие поэты и художники понимали связь любви и смерти. Пол потому всеобъемлющ по своему значению, что он объясняет не только жизнь, но и смерть. Пол, расколовший андрогинный образ человека, обрекает человека на смерть, на дурную бесконечность жизней и смертей. Любовь эротическая всегда несет с собою смерть. Это гениально передано в «Тристане и Изольде» Вагнера. И против этого бессильно и религиозное освящение, и религиозное ограничение Эроса. Человек есть существо больное, раненое, дисгармоническое прежде всего потому, что оно есть существо половое, т. е. разорванное, утерявшее целостность и целомудрие. Сознание нашей эпохи стоит под знаком разоблачения и познания тайны пола в человеке. Его нельзя больше скрывать. Недаром в нашу эпоху появился Розанов, с одной стороны, Фрейд — с другой. Проблема пола есть основная проблема философской антропологии, и она стоит в центре новой этики. Религия это всегда лучше понимала, чем философия и наука. Аскетика связана прежде всего с полом. Ужас перед полом есть ужас перед жизнью и перед смертью в нашем грешном мире, ужас от невозможности никуда от него укрыться. Ужасом пола и энергией половой полярности поражено все существо человека, его мышление и его чувства, его творчество и его нравственное сознание не меньше, чем жизнь его организма. Человек низко падает, побежденный непросветленной энергией пола, и он высоко поднимается, сублимируя эту энергию. Сосредоточенная энергия пола может быть источником творчества. Жертва эросом, направляя энергии в другую сторону, может усилить творческую напряженность. Мы это видим в трагической судьбе Киркегардта, который пожертвовал своей любовью и в гениальном творчестве нашел компенсацию, и в творчестве Ибсена. С проблемой пола связана проблема рождения и творчества.

И для космологии, и для антропологии чрезвычайно важно различение между рождением и творчеством. Символика рождения и творчества имеет огромное значение и для теологии. Сын предвечно рождается от Отца. Мир творится Богом. Тут символы рождения и творчества, взятые из процессов, совершающихся в нашем мире, применяются к тайне жизни Божественной. Рождение и творчество есть два принципиально различных процесса. Рождение происходит из природы, из утробы, и оно предполагает отделение части материи рождающего рождающемуся. Творчество происходит из свободы, а не из утробы, и в нем никакая материя творящим не передается творимому. Творчество есть творчество из ничего, т. е. из свободы, ибо свобода и есть ничто. Рождение же всегда происходит из чего-то. В творчестве всегда возникает что-то небывшее, абсолютно новое, т.е. «ничто» делается «что-то». Гегель по-своему открывал ту истину, что, для того чтобы в мире возможно было новое становление, динамика, необходимо небытие, ничто. В рождении нет этой творческой новизны. Творчество человека подобно творчеству божественному. Божественное творчество совсем не нуждается в материале. Человек же в своем творчестве нуждается в материале. Но эта нужда в материале не означает, что человеческое творчество не есть творчество из ничего. Скульптор высекает статую из мрамора. Без материи, без мрамора он не может творить. Так и во всяком творчестве человеку нужна космическая материя. Это и побуждает говорить, что человеческое творчество не есть творчество из ничего. Творческая мысль философа нуждается в мире, в бытии, и без этой материи она висит в пустоте. Но самый творческий замысел, самый первичный творческий акт не зависит от материала, от материи. Творческий замысел, творческий акт предполагает свободу и из свободы возникает. Не из мрамора же возникает творческий замысел скульптора, и он не может целиком определяться другими статуями или человеческими телами, которые скульптор наблюдал и изучал. В оригинальное творческое создание всегда привходит элемент свободы, и это и есть то ничто, из которого творится небывшее, новое. Философ не может творить философскую систему без бытия, без мира. Иначе он был бы Творцом мира, т. е. Богом. На это дерзнул Гегель. Но творческое познание философа не определяется целиком данным ему миром. Богом уже сотворенным. Он привносит в это познание элемент из свободы, из ничто, и только потому в его познании небывшее становится бывшим, возгорается свет из тьмы. Творческое познание всегда предполагает не только сотворенный уже мир, но и тьму небытия. Поэтому творческий акт есть продолжение миротворения, соучастие в деле Божьем, ответ человека на призыв Божий. А это предполагает свободу, которая до бытия и прежде бытия.

/Бердяев - О назначении человека/