В те далёкие времена, когда был СССР и дорогой Леонид наш Ильич был ещё (относительно) жив, но уже не выговаривал некоторые буквы и цифры, Оля сошлась с Пашей. Оля была бывшей ПТУ-шницей и работала на стройке штукатуром-маляром, Паша тоже окончил ПТУ и на той же стройке работал шофёром. Оля была "понаехавшей" из села, Паша был местным и проживал с родителями в частном доме. Пока Оля согласилась на жизнь во грехе, Паша клятвенно пообещал, что женится на ней, как только Оля забеременеет. Вопреки предостережениям подруг ("Он тебя бросит, как только ты залетишь!") Оля продолжала верить Паше, и - свершилось! - при первых же признаках беременности Паша повёл свою зазнобу в ЗАГС. Рождение новой ячейки общества поджидала главная в советской действительности проблема - квартирный вопрос. Да, Паша жил с родителями в доме из 4-х комнат, но там ещё жили дед-фронтовик и старший брат с женой и спиногрызом. Так что пришлось Паше заехать в Олину комнату в общаге (10 кв.м). Правда, в советское время это не казалось проблемой. Пофиг, что в деревянной двухэтажке сталинских времён из удобств был только водопровод с напором капельницы (надо было с вёдрами пилить до колонки метров 150); пофиг, что сортир во дворе - разве в молодости на такие мелочи обращаешь внимание? У Паши была бездна положительных качеств. Он почти не пил (кружка пива в день аванса и получки - считай почти ничего). А ещё он был добрый. Он, сука, был ОЧЕНЬ добрый! Он был такой добрый, что Оленька очень скоро начала завидовать тем бабам, которых мужики хоть и пиздят, но хоть что-то в дом приносят. Паша имел обнаковение щедро раздавать деньги в долг без отдачи и угощать друзей и знакомых выпивкой и куревом за свой счёт. Когда Паша в очередной раз принёс домой копейки, Оля, вооружившись списком должников, пошла по адресам. Пошла, только для того, чтобы услышать в разных вариациях объяснение типа "Ой, отдам-отдам, как только деньги будут, а сейчас никак и тд..." Короче, Оля поняла, что Паша имеет прочную репутацию человека, у которого можно занять деньги без отдачи и наличие жены и ребёнка ну нихуя не меняет. Да что там деньги! Как-то Паша купил дефицитную коляску и нёс её домой, когда его перехватил какой-то другой женатик: "Слышь друг, уступи, пока твоя ещё не родила, а то мне не досталось!" И Паша уступил за полцены. Или вот ещё пример: взялась Оленька стирать пелёнки, мац-мац - а мыла-то и нет! Хотя ещё утром было. А где оно? "А у Петьки жена стирать взялась, ну и попросила"; на претензии жены - почему бы Петькиной жене самой не купить мыло? - Паша только искренне и лучезарно улыбался. Такая вот "акуна матата" по-советски. За время замужества Оленька превратилась в настоящего советского супермена: научилась чинить коляску (коляску таки достали, с рук, бракованную), у которой вечно что-то отваливалось, научилась делать ремонт мебели и отключать эмоции, когда ходила за водой к колонке (ибо ребёнок оставался дома и случиться могло что угодно). Кстати, о детях - за время замужества "увлекательную" процедуру избавления от нежелательной беременности Оля прошла два раза. Причём, второй раз что-то пошло не так и это аукнулось многолетними проблемами по женской части (второго ребёнка она только в конце 90х смогла родить). Паша был весел, бодр, щедр и предпочитал свободное время проводить с друзьями (рыбалка, кино и пр.) На третьем году замужества Оленька поняла, что тянуть двух детей ей не под силу. И если малое дитя сулило набор стандартных проблем (детские болезни, стремительно растущий из детских вещей организм и пр.), то что отчебучит большой ребёнок, предсказать было невозможно. Правда, о разводе она ещё не думала. Не потому что была дурой. Просто Оля вышла из сельской среды, где, может, прошли времена, когда заблудшим девушкам мазали ворота дёгтем, но тем не менее, ценность статуса мужней жены вбивалась чуть ли на генетическом уровне. Пусть пьёт, бьёт и гуляет - надо терпеть, такова бабья доля! Неизвестно, сколько бы Оленька терпела "бабью долю", но вскоре до неё дошла информация из первых рук - оказывается, совсем недавно Паше, как семейному, предлагали однушку со всеми удобствами, но он уступил её некому Серёге, который хоть и не семейный, зато "мировой парень, ему нужнее". От такой информации у Оленьки полыхнуло знатно, пламя от полыхающего пукана начисто спалило все мысли о продолжении семейной жизни. А тут как раз и Паша домой вернулся. Приоткрыв дверь и загородив ногой проход в комнату, Оленька (не экономя ненормативную лексику) высказала Паше всё что она думает о его "великодушии", очень быстро перейдя на убойный визг. У всех соседей по общаге сон как рукой сняло - фиг кто такое шоу пропустит! Когда Оленька отвизжалась, Паша улыбнулся и, решив, что жену уже отпустило, занёс ногу, чтобы проникнуть на территорию семейного очага. Не тут-то было! Изловчившись, Оленька швырнула в коридор через голову мужа два чемодана с его барахлом, проорав, чтобы он проваливал и произнеся слово "развод" вполне ясно. А разведясь, стала получать алименты - маленькие, зато уж верные - целых 24 рубля 32 копейки! Путём несложных вычислений несложно догадаться, что Пашина зарплата едва дотягивала до сотни советских рублей. Конечно, шофера на стройке не были элитой, но всё же с накрутками получали вполне приличные деньги (это не считая левых рейсов). А ответ простой - Паша был долбоёбом и бухгалтерия этим пользовалась. Что же касается реакции на развод, то Олю не поддержали родители, подруги и коллеги женского сословия, поскольку тоже в большинстве своём вышли из сельской среды, и поэтому "Всё ж какой-никакой, а мужик в доме!" и "У ребёнка должен быть отец!" Не поддержали и мужики, ибо "Хороший парень Паша - добрый, свой в доску, и деньгой поможет, и компанию поддержит, но вот жена ему стерва досталась - и то ей не так, и это, и квартиру ей подавай, так и выгнала парня ночью на улицу. Да, говорят ещё, чемоданами так отпиздила, что на нём живого места не было!" Оля заебалась объяснять, что квартиру она не требовала и чемоданами не дралась, но всё впустую - людям гораздо интереснее была версия про злыдню, дерущуюся и требующую палат белокаменных. Это ещё хорошо, что тогда секса в СССР не было (не успели подвезти с загнивающего Запада), а то бы прибавились ещё слухи про завышенные интимные требования со стороны жены. В общем, барагозили-бухтели и уже начали затихать, но тут на советские экраны вышел фильм "Не могу сказать "прощай"", и сравнения не заставили себя долго ждать. "Вот же ж сучка эта Марта - точь-в-точь как наша Олька!" Аналогия была ну вообще не оправдана. Во-первых, Оля и по внешности, и по ухваткам была всё-таки больше Лидой; а во-вторых, Паша никогда инвалидом не был и после развода продолжил беззаботную жизнь рубахи-парня. Тот факт, что он был женат и у него есть дочь, вообще походу в его мозгу не отложился (что б уже не возвращаться: Паша пережил лихие девяностые, сидя на шее у родителей, потом весело пересел на шею брату, перелез бы и племяшу на шею, свесив ноги, но помер, прожив без проблем). Оля устала открещиваться от этой пресловутой Марты. А потом плюнула на это дело - "да ебись оно всё конём в яблоках!" - и как только стало легче со здоровьем и финансами, принялась вовсю косплеить Марту: согнала лишние килограммы, покрасилась в блондинку, обновила гардероб "под Марту" и поступила заочно на бухгалтера. "А-а-а, мы же говорили, вот она гнильца полезла!" - возопили коллеги, друзья и соседи. Но Оля уже глобально клала большой и толстый на стороннее мнение. Когда наступили 90-е - время, когда умение считать деньги ценилось больше, чем умение красить и белить - Оля уже была монстром бухгалтерии, которую уважало начальство и боялись коллеги. В новую "демократическую" реальность она вписалась идеально. И когда скончалась Татьяна Паркина (совсем недавно) Оля искренне горевала, хотя поклонницей данного фильма не была - всё-таки она была очень ей благодарна за непросранную жизнь.
P. S. Я вообще не знаю, какой из современных российских фильмов может изменить жизнь.