Наступление гитлеровских войск на Москву началось 30 сентября 1941 г. ударом 2-й танковой группы по левому флангу Брянского фронта на Орел и в обход Брянска с юго-востока. В течение первых недель октября, когда по выражению генерала Блюментрита, начальника штаба 4-й армии генерал-фельдмаршала Х. Г. Клюге, развернулось «хрестоматийное сражение», немцы окружили между Вязьмой и Брянском четыре советские армии (19, 20, 24, 32-ю) и взяли в плен 650 тысяч солдат и командиров, захватили 5 тысяч орудий и 1200 танков.

2 октября развернулось крупномасштабное наступление под кодовым названием «Тайфун», нацеленное непосредственно на Москву. Предусматривалось, что мощный ураган налетит на русских, уничтожит их последние войска, обороняющие Москву, и приведет к развалу Советского Союза.

Захватить русскую столицу до наступления зимы Гитлеру показалось недостаточным. Он отдал приказ фельдмаршалу фон Леебу в это же самое время захватить Ленинград. Фельдмаршалу Рундштедту предписывалось очистить Черноморское побережье и, захватив Ростов-на-Дону, выйти к Сталинграду.

Вдоль Старой Смоленской дороги, по которой когда-то шел и Наполеон на Москву, началось немецкое наступление, словно неистовый тайфун. К 20 октября немецкие головные танковые части находились уже в 40 милях от Москвы, и советские министерства и иностранные посольства были спешно эвакуированы в Куйбышев. Даже трезвомыслящий генерал-полковник, начальник Генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдер поверил, что при смелом руководстве и благоприятной погоде Москва может быть взята до начала суровой русской зимы.

Однако осенние дожди уже начались. Наступил период распутицы. Огромная группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Ф. Бока, двигавшаяся на колесной технике, замедлила свой ход и была вынуждена часто останавливаться. Приходилось выводить из боя танки, чтобы с их помощью вытаскивать из бездорожья орудия и автомашины с боеприпасами. Чтобы доставить застрявшую в грязи технику, нужны были цепи и тросы, но их не хватало, и тогда приходилось сбрасывать с самолетов связки веревок, в то время как транспортные самолеты были крайне необходимы для доставки боевых грузов. Описание этой непролазной грязи из-за октябрьских дождей дано в воспоминаниях генерал-полковника Х. Гудериана, командующего 2-й танковой армией. Однако генерал Блюментрит, находившейся в самом пекле сражения за Москву, еще более ярко описал сложившуюся обстановку: «Пехотинцы вязли в грязи, а для того, чтобы тащить артиллерийское орудие, приходилось запрягать несколько упряжек. Все колесные машины увязали в грязевом месиве по ось. Даже тракторы продвигались с огромным трудом. Большая часть нашей тяжелой артиллерии намертво застряла в грязи. Трудно даже представить, какое напряжение вызвало все это у наших и без того измотанных войск».

Впервые за все время в дневниковых записях Гальдера и в донесениях Гудериана, Блюментрита и других немецких генералов появляются первые признаки сомнения, а затем и отчаяния. Эти настроения распространились и среди низшего командования, и среди полевых войск.

«И теперь, когда Москва была почти на виду, - вспоминал Блюментрит, - настроение как командиров, так и войск начинало меняться. Сопротивление противника усиливалось, бои приобретали более ожесточенный характер… Многие из наших рот сократились до 60–70 солдат… Зима уже начиналась, но не было никаких намеков, что мы получим зимнее обмундирование… Далеко за линией фронта, в нашем тылу, в бескрайних лесах и болотах, стали давать о себе знать партизаны. Колонны снабжения часто попадали в засаду».

Теперь призрак великой армии Наполеона, шедшей этой же дорогой на Москву, и память об участи, постигшей Наполеона, стали преследовать нацистских завоевателей. Немецкие генералы принялись читать и заново перечитывать сделанное Коленкуром мрачное описание русской зимы 1812 г., закончившейся для французов катастрофой.

Сильные снегопады и морозы в ту зиму начались в России рано. Гудериан зафиксировал первый снег в ночь на 7 октября. Это побудило его вновь запросить штаб о зимней одежде, особенно об утепленной обуви и шерстяных носках.

12 октября снегопад все еще продолжался, 3 ноября ударили морозы, температура заметно понизилась. 7 ноября Гудериан уже докладывал о «случаях серьезного обморожения» в частях, а 13-го - о том, что температура упала до минус 8 градусов по Фаренгейту и отсутствие зимней одежды «сказывается все сильнее».

«Лед начинает причинять много неприятностей, - писал Гудериан, - поскольку шипы для танковых тягачей еще не поступили. Холод сделал бесполезными телескопические прицелы. Для того чтобы запустить двигатели танков, приходится разводить костер под ними. Иногда в баках замерзает топливо, а смазка затвердевает… Каждый полк (из 112-й пехотной дивизии) уже потерял 500 человек в результате обморожений.

Из-за морозов пулеметы отказывают, а наши 37-миллиметровые противотанковые орудия оказались малоэффективными против русского танка Т-34… В результате распространилась паника. Это был первый случай за всю русскую кампанию, когда морозы привели к таким последствиям, что явилось предостережением: боеспособность нашей пехоты на пределе».

Сколь ужасной ни была русская зима и сколь ни бесспорно, что советские войска оказались лучше подготовлены к ней, чем немцы, фактором, определившим исход сражения, явилась не погода, а ожесточенное сопротивление красноармейцев, их неукротимая воля к победе.

Гудериан рассказывал о старом отставном генерале царской армии, которого он встретил в Орле. «Если бы вы пришли 20 лет назад, - говорил генерал Гудериану, - мы бы вас встречали с распростертыми объятиями. Но теперь слишком поздно. Мы только что начали вставать на ноги, и тут появляетесь вы и отбрасываете нас на 20 лет назад, так что нам снова придется начинать все сначала. Теперь мы сражаемся за Россию, а в этом деле мы все едины».

И тем не менее по мере того, как ноябрь с его метелями, буранами и постоянными морозами приближался к концу, Гитлер и большинство генералов испытывали все меньше сомнений, что Москва падет в ближайшие дни.

С севера, юга и запада немецкие армии подошли к столице на 20–30 миль, Гитлеру, рассматривавшему карту в своей ставке далеко от фронта, в Восточной Пруссии, представлялось, что его войска способны преодолеть этот ничтожный отрезок пути за один бросок. Ведь его армии уже прошли 500 миль, и до цели оставалось не более 20–30 миль. «Один последний бросок, и мы будем торжествовать», - говорил Гитлер в середине ноября.

Во время телефонного разговора с Гальдером 22 ноября фельдмаршал фон Бок сравнил обстановку, сложившуюся перед последним броском на Москву, с тем, что происходило во время сражения на Марне в 1914 г., где последний батальон, брошенный в бой, решил его исход. Несмотря на усиливающееся сопротивление Красной Армии, Бок считал, что победа достижима.

Заключительное массированное наступление на сердце Советского Союза было намечено на 1 декабря 1941 г. 4 декабря Гудериан, 2-я танковая армия которого пыталась ворваться в Москву с юга и была остановлена под Тулой, докладывал, что температура упала до минус 31 градуса. Позднее она понизилась еще на 5 градусов. Его танки застыли в неподвижности. Над ними нависла угроза на флангах и с тыла севернее Тулы. 5 декабря создалась критическая обстановка. На всем 200-мильном фронте, полудугой вытянувшемся вокруг Москвы, германские войска были остановлены. А ведь немцами были сконцентрированы для наступления значительные силы. Крупнейшие танковые соединения были сосредоточены на одном фронте: 4-я танковая группа генерала Гелнера и 3-я танковая группа генерала Гота занимали рубежи непосредственно к северу от Москвы; 2-я танковая армия Гудериана дислоцировалась к югу от столицы в районе Тулы; огромная 4-я армия фон Клюге наступала в центре, прямо на восток, через леса, окружавшие подступы к городу, - с этой грозной силой Гитлер связывал все свои надежды.

2 декабря разведывательный батальон 258-й пехотной дивизии немцев проник в Химки, пригород Москвы, откуда были видны шпили кремлевских башен; однако на следующее утро батальон был оттеснен из Химок несколькими русскими танками и разношерстным отрядом наскоро мобилизованных рабочих города.

Это была самая близкая от Москвы точка, до которой дошли немецкие войска и откуда бросили свой первый и последний взгляд на Кремль. Еще вечером 1 декабря фон Бок сообщил по телефону Гальдеру, что его обескровленные войска уже не способны действовать.

5–6 декабря немцам нанес ответный удар генерал армии Г. К. Жуков, сменивший маршала С. К. Тимошенко на посту командующего Центральным фронтом всего шесть недель назад. Чтобы отогнать немцев от Москвы, он бросил в наступление на фронте протяженностью в 200 миль семь армий и два кавалерийских корпуса - всего 100 дивизий, состоявших либо из свежих формирований, либо из испытанных в боях частей, которые были хорошо оснащены и обучены ведению боевых действий в суровых зимних условиях. Удар, который этот еще малоизвестный генерал нанес силам грозной группировки, состоявшей из пехоты, артиллерии, танков и самолетов, был таким неожиданным и сокрушительным, что Третий рейх после него в полной мере так и не оправился.

В течение нескольких недель необычно сурового декабря и первой половины января казалось, что отступавшие немецкие армии, фронт которых постоянно прорывали части Красной Армии, погибнут в русских снегах, как это случилось с армией Наполеона 130 лет тому назад. Это было серьезное поражение. Впервые за более чем два года непрерывных военных побед армии Гитлера отступали под напором превосходящей силы. Позднее Гальдер понял, что масштабы поражения измерялись не только этим, и записал в дневнике: «Разбит миф о непобедимости немецкой армии».

Для выполнения операции «Тайфун» группа армий «Центр» имела в своем составе 1708 тысяч человек, около 13 500 орудий и минометов, 1170 танков, 615 самолетов. Советские войска насчитывали около 1,1 миллиона человек, 7652 орудия и миномета, 774 танка, 1000 самолетов. На завершающем этапе битвы за Москву Красная Армия нанесла противнику тяжелое поражение: из строя были выведены 16 дивизий и 1 бригада.

«Секретные операции XX века: Из истории спецслужб», Владимир Сергеевич Бирюк, 2002г.

Как много говорится о "контрактной" армии. Мне не довелось служить в такой. У нас были призывные ребята, которые просто были призваны на два года.

Я был ранен в ногу. Снайпер стрелял точно, но хотел, чтобы меня взяли в плен. Он выстрелил и попал, лишив меня возможности двигаться. Их разведгруппа (группа захвата) пошла вперед по арыку. Они понимали, что я офицер. Я упал и выронил автомат. Снайпер не мог видеть в оптический прицел, что у меня под "мабутой" спрятан пистолет, а в карманах есть еще две гранаты. Я не собирался сдаваться. Я видел, как они идут. Я достал пистолет и одну из гранат. Я был готов. Самое интересное, что я даже не испытывал страха. Я сказал себе: "Ты покажешь им, как надо умирать!" – и остался совершенно спокоен. Хотя по жизни я совершейниший трус и это мною испытано неоднократно.

И тут из каких-то кустов выползли два солдата. Один из них сказал: "Не ссы! Вытащим". Они потащили меня по откосу, но пулеметная очередь сбила нас обратно в арык. Я сказал: "Плюньте, я выползу сам". Тот, кто был постарше, ответил, смеясь: "Заткнись, лейтенант, мы все-равно тебя вытащим". Он дотащил меня с третьей попытки вверх по откосу и всунул головой в люк. Там меня подхватили чьи-то руки, и люк захлопнулся. О броню застучали пули. Звонко так! Три из них попало именно в люк, уже захлопнувшийся за мной. Я не сразу понял, почему солдаты не залезли в люк прямо за мной. Потом узнал, что один из солдат был убит на этом песчаном откосе, а второй, засунув меня в люк, скатился обратно за трупом своего товарища. Говорили, что все-таки вытащил его. Я даже не знаю их имен.

Мой училищный друг Артур Сабитов ехал в БТР. Противотанковая граната попала в открытый люк БТР-70 механика-водителя. Артур сидел внутри, но и его люк был открыт. Механику оторвало голову, а остатки заряда хлынули через открытый командирский люк вниз на Артура. У него оторвало кисти рук, покалечило бедра, грудь, живот… Уже мертвый механик водитель, падая, повернул руль вправо. БТР слетел с дороги и укатился в чистое поле. Сверху на броне были еще солдаты, тоже оглушенные взрывом. Через какое-то время Артур пришел в себя и полувылез из люка. И тут увидел картину как в фильме "Андрей Рублев". Вдоль БТРа ползали два солдата. Один, сапер-проводник, спросил другого:

– Ты собаку мою не видел? Она рядом сидела, а теперь нет. Никак не найду в темноте!

– Не-а! ответил второй.- Не видел! А ты руку мою правую не видел?

– Не-а! А зачем она теперь тебе?

– Да, блин, я же ей автомат держал! И куда она подевалась?!

– Плюнь!!!

– Как так плюнь?! А автомат?! А если в плен будут брать?!

… разумеется, что оба были контужены до крайней степени…

В составе международных сил ООН в Персидский залив пришел БПК "Адмирал Трибуц". Группой морского спецназа на его борту командовал мой приятель, фамилию которого назвать не хочу по определенным причинам. "Работали" посменно. Неделю работают наши, неделю НАТОвцы. Во время отдыха и трогать не моги… И тут приятеля вызывают французы и говорят:

– Вам надо выйти.

– Это почему? Американская же смена?! спрашивает мой приятель.

– Дело в том, что на море волнение три балла,- отвечают ему.

– И что с того?

– Да, ничего, но вам надо выйти.

Больше приятель вопросов не задавал, вышел с борта "Трибуца" со своими матросами и пошел выполнять, что сказано. Потом выяснилось, что американцы просто не умеют выходить за борт при волнении три балла и выше. Могут быть травмы… Американские "Коммандос" и корпус морской пехоты США набран из контрактников, которых долго и упорно обучают премудростям военного дела.

Группы морского спецназа РФ под командованием моего приятеля, состояли из обычных призывных российских парней. Травм не было.

– Какие хорошие у вас бронежилеты, – с завистью сказала вахтенный офицер французского военного флота.

– Чего? – не сразу понял мой приятель.

– Бронежилеты у вас очень хорошие, – пояснил француз. – Они так облегают тело, что их практически незаметно!

– Да на нас и бронежилетов-то никаких нет!!!- удивился мой приятель.- Зачем таскать на себе лишнюю тяжесть? Лучше патронов побольше взять!

По его рассказу, у француза сделались глаза, будто бы он увидел динозавра.

В кают-компании авианосца приятелю был задан не очень скромный вопрос: "А сколько получают ваши матросы?". Приятель решил не позорить Россию и приврать. Ответил так:

– Два с половиной доллара… в сутки.. (хотел сказать, что в неделю, но решил: врать, так врать!)

Французы недоуменно покрутили головами и ответили:

– Нет, вы непобедимы!!!

Таких историй в моей практике тысячи. Или, во всяком случае, сотни.

Русский солдат. В ноги ему поклониться надо!
Карен Микаэлович Таривердиев, майор ГРУ, орденоносец, сборник рассказов «ВЕЗУЧИЙ»

Вместе они прошли через горные перевалы, остановившись на ночлег в Лориэн, где Гарри встретил прекрасную эльфийскую принцессу, которая стала его новой возлюбленной. Они также прошли через Мордор, где Гарри увидел ужасы войны и столкнулся лицом к лицу со злом самого Саурона.

Наконец, после многих приключений, они добрались до Роковой горы, где Гарри и Гэндальф помогли Фродо Бэггинсу и Сэмувелу Гэмджи в их миссии по уничтожению Кольца. Гарри сражался используя свои волшебные заклинания и стал неотъемлемой частью группы, которая помогла спасти мир от падения во тьму.

По окончании своего путешествия Гарри Поттер был принят в круг Совета Белого, и его магические силы и желание помогать другим людям сделали его ценным членом команды. Он остался в Средиземье, чтобы продолжать борьбу со злом и защищать тех, кто нуждается в помощи.

Вместе с Гэндальфом, его возлюбленной и новыми друзьями, Гарри путешествовал по всему миру, охраняя Средиземье от опасностей. Они помогали хоббитам восстановить Шир и Брандуин, защищали Минас Тирит от атак орков и драконов, а также охотились на остатки орочьей армии в Тол Мордор.

Каждый раз, когда Гарри оказывал помощь, он чувствовал, что находится в своей истинной среде. Его силы и магия были прекрасными инструментами для борьбы со злом, а его сердце было полным сострадания и доброты, что делало его настоящим героем.

С течением времени, Гарри узнал много новых магических способностей, которые были характерны только для мира Средиземья. Он стал экспертом в магии иллюзий и умело использовал эту силу в своих задачах.

Однажды, во время битвы с орками, Гарри чуть не погиб от ранений. Но благодаря магии его друзей и Гэндальфа, он остался жив и даже получил новую способность: силу ветра, которая позволяла ему управлять воздухом и превращать его в мощное оружие.

С тех пор Гарри стал еще более ценным участником команды, его новые силы помогали ему справляться с трудностями и защищать своих друзей.

В конце концов, благодаря усилиям Гарри и его команды, Средиземье было спасено. Кольцо Всевластия было уничтожено, а злобный Саурон был разгромлен.

Гарри Поттер был принят среди своих новых друзей и остался в Средиземье, где продолжил защищать этот мир и помогать тем, кто нуждается в его помощи. Его приключения стали легендами, а его имя стало известным и уважаемым во всей Средиземье. Он не только защищал мир от зла, но и помогал развиваться народам Средиземья, обучая магии и даря свой опыт.

Гарри нашел новых друзей и встретил любовь в лице красавицы эльфийки. Вместе они строили свое будущее, защищая Средиземье и помогая народам, которые нуждались в их помощи.

Но однажды, в тихую ночь, Гарри проснулся в холодном поту. Ему приснился странный сон, в котором он находился в другом мире, в мире магии, который он когда-то покинул. Он чувствовал, что этот мир нуждался в нем так же, как и Средиземье. Он понимал, что должен вернуться туда и продолжить свою борьбу со злом.

Гарри знал, что возвращение в мир магии будет нелегким испытанием. Но его сердце было полно решимости и мужества. Он понимал, что его новые друзья в Средиземье будут скучать по нему, но он знал, что они всегда будут в его сердце.

Так Гарри Поттер покинул Средиземье и отправился в мир магии. Он был готов к новым испытаниям и битвам со злом. Он знал, что его магические способности и сильный характер помогут ему победить любое зло.

И вот он стоял перед магическим порталом, готовый начать новое приключение. Он был полон надежды и решимости, и его имя стало символом непобедимости и доброты в обоих мирах.

Так закончилась история Гарри Поттера и его приключений в Средиземье. Но его история продолжилась в мире магии, где он продолжил бороться со злом и помогать тем, кто нуждался в его помощи. И его имя стало известно в обоих мирах, став символом непобедимости и доброты.

«Непобедимый», крейсер второго класса, самый большой корабль, которым располагала База в системе Лиры, шел на фотонной тяге.

...по обшивке кормовых отсеков пробежала дрожь, и одновременно легкий шорох из-за бортовых переборок – словно целые стада зверьков носились там, постукивая коготками о металл, – сообщил, что приборы автоматического контроля уже отправились в длинное путешествие, чтобы проверить каждое соединение лонжеронов, герметичность корпуса, прочность металлических швов.

Корабль терял скорость. Планета закрыла звезды, вся в рыжей вате облаков. Выпуклое зеркало океана, отражавшее Солнце, двигалось все медленнее.

– Полная мощность на оси. Статическая тяга.

– Реакторы ноль. Холодной тягой на посадку.

– Ноль-ноль. Все двигатели стоп.

Красноватая туча, подброшенная на сотни метров, опускалась. Из нее вырос тупой нос "Непобедимого", его корпус - опаленный трением в атмосфере и поэтому приобретший цвет старой скалы шершавый двойной панцирь. Рыжая пыль все еще клубилась и завихрялась у кормы, но сам корабль стоял прочно, как будто давно уже стал частью планеты и теперь ленивым движением, продолжающимся века, вращался вместе с ее воздухом, под фиолетовым небом, в котором были видны наиболее яркие звезды, гаснущие только в непосредственной близости от красного солнца.

Посадка закончена. Планетная процедура третьей степени.

– Так это выглядит, – сказал он медленно. – Но «Кондор» не вернулся отсюда, Рохан.

...только поблескивающие пятна, равномерно расположенные на рыжих склонах барханов, указывали места, где выступали купола эмиттеров Дирака.

— Джордан и Бланк. Пойдете со мной на стереотип.

Он шел с подносом к столу, когда пол слегка вздрогнул. "Непобедимый" запустил очередной спутник.

Ехать ночью командир не разрешил. Отправились в пять часов по местному времени, перед восходом солнца.

Некоторое время колонна двигалась в горизонтальных лучах холодного и красного, как кровь, солнца по однообразной пустыне.

Океан был немного менее соленым, чем земной, и никаких потрясающих результатов анализы не приносили. Через два часа было известно примерно столько же, сколько и вначале.

Наконец, уже далеко за полночь они увидели празднично освещенный со всех сторон, сверкающий издали, как металлическая башня, корпус «Непобедимого». Во всем пространстве, защищенном силовым полем, сновали вереницы машин, разгружались припасы, топливо, группы людей стояли под аппарелью в ослепительном сиянии прожекторов. Над пляшущими огнями возносился молчаливый, облизываемый световыми пятнами корпус звездолета. Голубые вспышки обозначили проход сквозь силовую защиту, и засыпанные толстым слоем мелкого песка машины одна за другой въехали внутрь кольцевого пространства. Едва спрыгнув на землю, Рохан бросился к одному из стоявших вблизи людей, в котором узнал Бланка, и засыпал его вопросами.

На этот раз потрескивание остывающих дюз еще не прекратилось, когда корабль выдвинул аппарель, ферму подъемника и окружил себя цепочкой энергоботов. Затем под защитой силового поля была сконцентрирована группа из пяти вездеходов, к которой присоединился вдвое больший, чем они, похожий на апокалиптического жука с синеватым панцирем, самоходный излучатель антиматерии.

— На мой взгляд, это не жилища. Не развалины жилищ каких бы то ни было существ, понимаете? Если это вообще можно с чем-нибудь сравнить, так уж скорее с машиной.
— Что? С машиной? С какой? Информационной? А может, это было что-то вроде электронного мозга…
— Вы и сами в это не верите, — ответил флегматичный планетолог.

Солнце стояло уже низко. В его кровавом свете прямо по курсу машины возникла клубящаяся, словно туча, черная стена, простирающаяся от поверхности скал до высоты в тысячу метров.

- То, что я скажу, звучит фантастично, и, собственно говоря, у меня нет никаких доказательств. Но это так. Предположите, что когда-то, миллионы лет назад, здесь сел корабль из другой системы. Возможно, из района Новой.
Лауда говорил теперь немного быстрее, но спокойно. - Мы знаем, что перед вспышкой дзеты Лиры шестую планету системы населяли разумные существа. Они имели высокоразвитую цивилизацию технологического типа. Предположим, что здесь сел разведывательный корабль лирян и что произошла катастрофа. Какой-нибудь несчастный случай, в результате которого погиб весь экипаж. Ну, скажем, взрыв двигателей, цепная реакция... Во всяком случае, на корабле, севшем на Регисе, не было ни одного живого существа. Уцелели только... автоматы.

Рохан в первый раз понял, как должны были выглядеть битвы, когда-то разворачивавшиеся на пустынной поверхности Региса III.

В их черных клубах происходило какое-то упорядоченное движение, они сгущались по краям, образуя почти вертикальные колонны, а их внутренние части вытягивались и сближались все больше.

Он шел и шел, пока не заметил на фоне горизонта какой-то угловатый силуэт, казавшийся странным правильным пространством без звезд.

Он не помнил, как сполз по холодному боку машины, и, пошатываясь, преувеличенно большими шагами, неестественно выпрямившись, стиснув кулаки, чтобы подавить неприятную дрожь в пальцах, пошел прямо к кораблю, который стоял в половодье огней на фоне бледного неба такой величественной неподвижной громадой, как будто и в самом деле был непобедим.