Автор: Ashleigh Izienickiа

Крайняя справа - Клото, отмеряет нить жизнь; слева от неё - Лахесис, распределяет нить жизни; на переднем плане - Атропос, обрезает нить жизни, что приводит к смерти человека.

Из единичных нитей ткут они общий узор.

Первая звалась Клото (что значит «прядущая»), она спрядала нить жизни из того, что попадало ей в пальцы (была она слепа и потому не могла выбирать).

Вторая – Лахесис («дающая жребий») – не глядя проводила нить через превратности судьбы, тянула в разные стороны, переплетала с нитями других людей, вплетая в общий узор судеб.

Третья – Атропос («неотвратимая») – так же была слепа и потому перерезала пряжу наобум, разрывая нити судеб и обрывая человеческую жизнь.

У слепых прях невозможно попросить улучшить судьбу, не помогут ни увещевания, ни молитвы, ни щедрые дары.

Как странно, когда в сгущающихся сумерках вдруг ярче начинают проступать тени и полутона, краски дня становятся более мягкими и успокаивающими. А ароматы вдруг непонятным образом смешиваются, становятся гуще, и, перенасыщаясь кислородом вдруг становиться даже трудно дышать, как будто все деревья вдруг решили дать тебе глоток воздуха.
Эти сгущающиеся сумерки несут живительную прохладу и свежесть ночи, вуалью окутывающей всё вокруг, меняясь местами с уходящим знойным днем, слепящим глаза и заставляющим искать прохладу.
В лесах, в которых весь день кипела жизнь, наступает час тишины, и ни одна божья тварь не высунется наружу: все прислушиваются, принюхиваются, но не нарушают наступившей идиллии.
Вдруг, где-то у больших старых дубов, помнящих как на самом деле возник мир, как появлялись моря и океаны, земля под ногами, и как большой кит уплыл в космос, а слоны водрузились на его спину, чтобы новосозданный мир не упал в пропасть, вспыхивает маленький огонек лампы, а за ним ещё один и ещё. И выстроившись строем, они ведут за собой к самой чаще, быть может, первозданного леса, где также по очереди гаснут. Но не пропадают насовсем, а превращаются в костер, весело разгорающийся на опушке.
Если в этот час пройти под сенью дубов исполинов и их соседок, березок – хохотушек, аккуратно отодвинуть огромные листы папоротников, напоминающие царское опахало, то можно увидеть трех дев, что сидят вокруг жаркого костра на прохладных камнях, а три керосиновые лампы потушены, и стоят в стороне.
Над их головами светлячки исполняют свой особенный танец, который можно увидеть раз в год, и в данную минуту смущенно жужжа, приглашают своих дам – светлячков потанцевать с ними: они хаотично летают, и временами, совсем смешиваются со звездами, что появились за то время, пока наше внимание было привлечено огоньками ламп. Поневоле задумаешься, то ли звезд на небе бесчисленное количество, то ли все эти огоньки на самом деле танцующие светлячки, которые в любую минуту могут взмахнуть крылами и улететь, погасив разом все псевдо звезды. А звезды в свою очередь могут вдруг сорваться со своего пьедестала и стремительно полететь в пустоту, да так уверенно, как будто давно только этого и ждали.
Девы меж тем совсем не обращают внимания ни на звезды, ни на причудливый танец светлячков: они поглощены своей неспешной работой, которая, кажется, полностью поглощает их внимание. И некогда передохнуть, полюбоваться чудесами, происходящими вокруг. Ведь если отвлечешься хоть на миг, то чья-то жизнь может быть безвозвратно загублена…
Светловолосая маленькая фигурка с длинными золотыми волосами, спускающимися по спине, в длинном белом плаще, доходящем до пят, поджав под себя ножки, держит в руках веретено с золотой нитью. Нить волшебным образом парит в воздухе, размотанная нежными детскими ручками, и словно струя ручейка, что мерцает в темноте вкраплениями драгоценных камней, течет прямо в руки к ее темноволосой старшей наперснице. В руках малышки зарождается жизнь, и бежит по нити человеческая судьба, стремительно словно ток, или могучий поток воды. Пока еще это жизни миллионов младенцев, чистых и безгрешных, что являются на землю каждый час.
Молодая женщина в красном плаще бережно разделяет нить на множество тонких ниточек, которые разбегаются шустрыми завитками, завиваясь кольцами и спиралями. Некоторые она спутывает вновь, некоторые разделяет и пускает по другому направлению. Это всевозможные жизненные обстоятельства разделяют и соединяют совершенно случайные нити, посылая им радости и испытания, падения и завитки.
Но улыбка меркнет, когда проследив взглядом веселый путь какой-нибудь нити, она вдруг попадает в сморщенные старческие руки седовласой старухи в черном плаще, которая почти на ощупь, сквозь полуопущенные веки некоторое время скользит по золотой нити пальцами, а потом вдруг извлекает из складок плаща ножницы и перерезает жизнь, которая безжизненно падает на зеленую траву у ее ног.