- Да это не мир стал другим, а ты просто постарел, - сказал Изверг с издёвкой, отхлёбывая ещё холодное пиво. Хоть на дворе и был август, но он был на удивление дождливым и холодным, что мы невольно перешли с ним на тёмные сорта пенного.
К слову сказать, в потреблении пенного напитка у нас с Извергом была своя система. Летом, когда жарко и на улице нечем дышать, когда от жары всё вокруг буквально застывает, словно боясь ненароком расплавиться, мы предпочитаем светлые сорта. Иногда их можно можно разбавить чем-то остреньким, например, томаткой. А когда приходит время ледяной стужи, то нет ничего лучше тёмных сортов, в данном случае стаутов. Тёмные, словно самая глухая ночь, и тягучие как наша жизнь…
- Нет, я не старый! - возразил я, - Я ещё сексуально могу!
- Сексуально ты можешь только живот втягивать перед зеркалом!
- То не живот, то харизма!
- Да, харизму ты тоже разъел, - сказал Изверг и мы рассмеялись.
- Ты меня всё же послушай, - продолжил я, - Вот, например, давай поговорим о музыке. Можно было бы поговорить о книгах, но мы с тобою, слава Богу, не писатели и не критики, поэтому давай о музыке.
Изверг кивнул, давая понять, что готов слушать мои бредни.
- Давай для начала мы с тобой вернёмся назад лет так на двадцать пять назад. У нас с тобой начинается что ни на есть настоящая жизнь! - с воодушевлением сказал, - У нас с тобой уже нет юношеских прыщей и мы уже ходили на свидания и даже целовались с девушками. Но, как это не покажется странным, особое место в нашей жизни занимала музыка. Вот что мы тогда слушали, помнишь?
- Конечно помню! - оживился мой друг, - Led Zeppelin, Deep Purple, Black Sabbath, а ещё...
- А ещё Beatles и, конечно, наши - Кино, Зоопарк, - перебил я Изверга, - Мне, кстати, в последнее время больше нравится просто слушать музыку, без слов.
- Я же говорю, стареешь мой друг. Стареешь!
Я покачал головой и продолжил свою мысль:
- Но что стояло за таким, казалось бы простым желанием, как послушать музыку? Что было доступно нам в те годы? - и не давая возможности Извергу ответить, сам ответил на свой вопрос: - Чтобы послушать того же Цоя, нужно было найти, во-первых, человека, у которого он был, во-вторых, найти того, у которого есть двухкассетник, договориться о встречи, купить опять же пива. А пластинки? Ты помнишь сколько стоило трудов заполучить нужный тебе винил? Это встать ни свет ни заря, поехать на рынок, где уже тусуется пяток таких же придурков как ты. И уже не факт, что тебе что-нибудь достанется. Но даже и из этой ситуации ты находишь выход! Ты обзаводишься новыми знакомствами! Ты предлагаешь на виниле Led Zeppelin III, а тебе в ответ тот же квартирник Цоя и Майка. И получается, чтобы послушать новую, тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года запись, тебе нужно пройти самые настоящие испытания. И когда ты идёшь с заветной кассетой или винилом домой, ты чувствуешь себя словно Фродо, который возвращается в родной Шир. А сейчас? Вот захотел ты послушать допустим Кино, альбом 46? Набрал в поисковике и тебе сразу тысяча записей, где можно всё скачать. Выбирай, не хочу! Запустил, как их там… короткие видео?
- Шортсы, - подсказал мне Изверг.
- Во, они самые! Посмотрел пару секунд и ты доволен! Ладно с музыкой, её слушать можно, страшно другое! Народ читать перестал! Смотрит эти каких…
- Шортсы, - опять подсказал мне Изверг.
- Ага, - кивнул я, - И тупеют! Им ничего не нужно доставать, искать, им не нужны приключения! Они все мечтают стать супергероями, у которых есть супервозможность ничего не делать. И ведь так и выходит: Хочешь любую музыку — вот, выбирай и слушай. Не хочешь читать книгу, тоже не проблема — за тебя её озвучили, тебе осталось только послушать. Не хочешь слушать, так искусственный интеллект тебе её расскажет в двух словах. И уже нет никакого желания что либо искать, что-то читать. Всё уже есть, всё уже сделали за тебя. Времена рыцарей прошли, все стали супергероями. Я тебе говорю, наступил другой мир!
Изверг залпом допил своё пиво, немного помолчал и изрёк:
18 апреля исполнилось 70 лет со дня рождения Майка Науменко, лидера группы «Зоопарк» и человека, научившего рок-н-ролл говорить на честном русском языке.
То был не высокопарный язык бардов или ранних наивных советских рок-групп, не прихотливые узоры текстов Гребенщикова*, а простые и точные слова о самой обычной, повседневной жизни, вызывавшие у слушателя оторопь, смешанную с восторгом: «Неужели так можно?» и «Это же про меня!» Когда-то Науменко вместе с БГ* и Цоем входил в тройку главных звезд питерского рока, однако со временем о нем стали говорить меньше. Сегодня он мог бы красоваться среди седых рок-аксакалов, но лидер «Зоопарка» выбрал иной путь.
Тургенев, Ремарк и рок-н-ролл
Михаил Науменко родился в семье коренных ленинградцев-петербуржцев. Прозвище Майк он получил отнюдь не в рок-н-ролльной тусовке, как можно было бы подумать, а от учительницы в английской спецшколе. С тех пор оно приклеилось к нему, тем более что свое настоящее имя он признавал только в полной форме – Михаил, а уменьшительное Миша терпеть не мог.
Благодаря спецшколе и личной увлеченности Науменко был лучшим знатоком английского среди ленинградских рокеров. Не секрет, что многие отечественные артисты, не зная языка, очень слабо представляли себе, о чем поют их западные кумиры. Майк же не только вникал в тексты песен, но и регулярно читал доставляемую в СССР контрабандой зарубежную рок-периодику, пересказывая потом друзьям новости из жизни знаменитых музыкантов, а нередко переводил и целые книги, будь то биография любимого им Марка Болана из T.Rex, энциклопедия рок-н-ролла или повесть Ричарда Баха «Иллюзии».
Любимыми писателями юного Майка были Тургенев и Ремарк. Мужество, товарищество, душевное благородство ремарковских героев определили его отношение к жизни. «При его телесной хрупкости у Майка были очень… мужские взгляды, мужские предпочтения», – вспоминала позже подруга Науменко художница Татьяна Апраксина.
Он также очень интересовался военной техникой и любил клеить модели самолетов, причем эти увлечения остались и в зрелости: Майк мог удивить расслабленных рокеров-пацифистов неожиданными познаниями в области новейших видов вооружения. Его знакомые знали, что подаренной модели самолета Майк обрадуется не меньше, чем хорошей пластинке.
Увидев, что сын примеряется к гладильной доске, задумав выпилить из нее гитару, родители поспешили приобрести Михаилу музыкальный инструмент в магазине. Заподозрить, что из него вырастет большой артист, было никак невозможно, уж слишком слабый и гнусавый был у Науменко голос. Но Майк понимал, что рок-музыка не требует от исполнителей способностей Карузо или хотя бы Пола Маккартни. Его кумиры Боб Дилан, Леонард Коэн, Лу Рид сделали себе имена на бормотании, хрипении и подвывании. Так что стесняться ему в этом плане было нечего. Куда больше Майка беспокоила собственная низкорослость. Но и тут было чьими примерами утешиться: Дилан – человек невысокий, а Марк Болан и того меньше.
«В нем изменилось все»
После школы Науменко по семейной традиции поступил в Ленинградский инженерно-строительный институт. Его окончили родители и старшая сестра Таня (к слову, именно она привила ему любовь к рок-н-роллу). Но на Майке традиция оборвалась. Едва дотянув до конца первого курса, он, не дожидаясь летних экзаменов, рванул в «самоволку» – в гости к институтским друзьям из Киева. Вернулся настолько хмурым и замкнутым, что родители показали его знакомому психиатру и тот поставил диагноз «маниакально-депрессивный психоз» (сейчас это принято называть биполярным расстройством). Зная биографию Науменко, можно предположить, что если врач сгустил краски, то несильно. Но тогда диагноз был воспринят Майком и его родными как подарок, ведь он давал освобождение от службы в армии, что было очень кстати, учитывая сложные отношения с институтом, который Науменко через некоторое время и вовсе бросил.
По советским понятиям это был чудовищно непрактичный шаг, ведь даже если человек не горел желанием работать по специальности, диплом позволял найти какую-нибудь синекуру. Без диплома Майку светила карьера сторожа, дворника или кочегара, причем о дополнительном заработке подпольными концертами тогда, в середине 1970-х, речи еще не шло.
Но будущую звезду рок-н-ролла такие перспективы вполне устраивали. В бытовом плане он был максимально неприхотлив. И хотя в зрелом возрасте это безразличие к быту обернулось семейной драмой, в бедной юности оно было очень кстати: Майк мало ел, обходился минимумом одежды, а сэкономленные рубли мог тратить на иностранные пластинки.
После того побега в Киев в Майке произошел внутренний переворот. Его мать Галина Флорентьевна вспоминала: «Как будто до восемнадцати лет мы знали одного человека, а после встретили другого. В нем изменилось все: характер, увлечения, взгляды, занятия».
Братья по разуму
Через институтского приятеля, колоритного неформала и тусовщика Анатолия Заверняева по прозвищу Родион, Майк познакомился с Борисом Гребенщиковым* и его кругом. Группу «Аквариум» тогда почти никто не знал, это была компания друзей, практиковавших интеллектуальные развлечения «для своих» и время от времени записывавших странные экспериментальные альбомы вроде «Притч графа Диффузора». До гимна «Рок-н-ролл мёртв» и фразы Бананана из «Ассы» «БГ* – бог, от него сияние исходит» было еще очень далеко.
Но Майк и Борис нашли друг в друге единомышленников и желанных собеседников. Обоих переполняли музыкальные знания и впечатления, оба копали глубоко, но по-настоящему обменяться накопленным интеллектуально-эстетическим богатством было не с кем. БГ* не раз иронично замечал, что среди музыкантов умных собеседников не сыщешь. Майк оказался исключением.
Единственное, в чем их взгляды не совпадали, были духовные вопросы. Религиозные поиски Гребенщикова* общеизвестны, а вот Майк был убежденным атеистом и даже бравировал этим в среде рокеров, где мистицизм, индуизм, даосизм, христианство были такой же положительной альтернативой советскому безбожию, как и подпольный рок – альтернативой официальным ВИА. Но Майка было не пронять. Он считал, что в жизни нет ничего сверхъестественного и она проста, как дважды два. А увлечения друзей эзотерикой позже высмеял в песне «Гуру из Бобруйска».
Голос из ванной
Под влиянием «Аквариума» в середине 1970-х Майк начал сочинять первые серьезные песни. Пробовал он это и раньше – у него даже были заготовлены названия для будущей группы: либо Rains, либо «Зоопарк». За вторым стояла концепция «мир – это зоопарк», которую Майк при случае развивал в пьяных компаниях.
Но ранние опусы Науменко, еще до встречи с «Аквариумом», были слабы и наивны, у этого юношеского творчества не было никакой опоры. Опора появилась после общения с Гребенщиковым*, который в тот период задумал перейти от авангардистской зауми к тому, чтобы стать «русским Диланом», поющим о жизни на понятном языке. И БГ* отчасти выполнил свой план, хотя все же был склонен касаться высоких материй. А вот его младший товарищ Науменко реализовал идею разговорной, «бытовой» или «уличной» рок-поэзии на все сто.
В своей работе он ориентировался не столько на Дилана, сколько на Лу Рида, больше всех любившего репортажную конкретику текста: перечисление деталей, имен.
Первой серьезной песней, которую Майк сочинил и решил показать друзьям, была «Ода ванной комнате»:
«Ванная – место, где можно раздеться совсем донага, Вместе с одеждой сбросить улыбки, страх и лесть. И зеркало, твой лучший друг, плюнет тебе в глаза, Но вода все простит и примет тебя таким, как ты есть».
Автор еще не распрямился в полный рост, но главная черта его лирики – фокус на частной жизни героя, столь неожиданный для привыкшего к коллективизму советского слушателя, – уже на месте. Присутствовала в песне и характерная для Майка легкая горечь, выдававшая в нем человека, готового скорее к неудачам, чем к победам.
Манера, в которой исполнялись ранние песни Майка, тоже прибавляла ощущения «прозаичности»: то было не совсем пение, а скорее напоминающий беседу речитатив носовым, немного гнусавым голосом. В интонациях Майка было больше философской мудрости, чем рок-н-ролльного задора.
Дело «Дрянь»
Помимо первых настоящих опытов сочинительства, тусовок и поездок на прибалтийские рок-концерты автостопом, Майк в этот период начал выступать на сцене, подыгрывая музыкантам коллективов «Союз любителей музыки рок» и «Вокально-инструментальная группировка имени Чака Берри», исполнявших классику рок-н-ролла, а также «Капитальный ремонт» и «Аквариум».
В 1978 году Гребенщиков* предложил Майку записать совместный альбом, в котором бы их песни чередовались. Так появилась запись «Все братья – сестры», сделанная за несколько летних часов на лужайке у Смольного. Сама идея альбомов, имитировавших западные виниловые пластинки, но записывавшихся и распространявшихся на бобинах для катушечных магнитофонов, в ту пору была еще нова для отечественного рока. «Братья» стал одним из первых таких опытов. Пройдет несколько лет, и распространение магнитоальбомов превратится в большую подпольную индустрию. Без нее песни питерских рокеров вряд ли бы достигли Сибири и Дальнего Востока, а творения какого-нибудь Вовы Синего из закрытого города Челябинска-70 – Москвы и Ленинграда.
Осенью 1980-го пришло время большой славы для Майка, пусть и не в самых широких кругах. На последнее в Советском Союзе могли претендовать только эстрадные артисты, да, пожалуй, еще барды вроде Высоцкого с Визбором. Науменко со своими песнями впервые выступил в Москве при поддержке музыкантов «Аквариума» на организованном критиком Артемием Троицким* концерте в Чертанове.
После этого концерта у Майка появились как горячие поклонники, так и ненавистники, говорят, дело дошло и до рукоприкладства. Перессорила всех песня «Дрянь»:
«Ты спишь с моим басистом И играешь в бридж с моей женой. Я все прощу ему, но скажи, Что мне делать с тобой? Ты – дрянь! Лишь это слово способно обидеть. Ты – дрянь! Я не могу тебя любить И не хочу ненавидеть».
Зацепил публику и «Пригородный блюз», начинавшийся словами «Я сижу в сортире и читаю Rolling Stone / Венечка на кухне разливает самогон». Одни были потрясены, что можно вот так без обиняков и «музыки Вивальди» рассказывать о том, что происходит между людьми, другие – до глубины души возмущены грубостью и натурализмом «нового русского рок-н-ролла». Среди последних был Андрей Макаревич*, которого Майк через пару лет припечатал в песне «Уездный город N»: «Наш молодежный герой опять затеял битву с дураками, но бьется он сам с собой». То была отсылка к популярной в то время песне «Машины времени» «Битва с дураками». Впоследствии два пионера русского рока помирились.
Свое чужое
Сегодня, когда слушателя словом «дрянь» уже не шокируешь, на первый план выходит другая проблема, связанная с песнями Майка, в 1980-е никого особо не волновавшая, – техника «творческого присвоения». Ведь «Дрянь» – это вольное переложение (с сохранением оригинального риффа) песни Лу Рида Baby face, а «Пригородный блюз» был, мягко выражаясь, навеян еще более известной композицией Subterranean Homesick Blues Дилана. И такого у Науменко более чем достаточно.
Ленинградские рокеры 1980-х вообще не стеснялись заимствовать у своих западных кумиров сюжеты, строчки, риффы, темы, будь то Гребенщиков*, игравший цитатами из Моррисона, Дилана, Патти Смит и других, или «Кино», основательно общипавшие The Cure и The Smiths. Но у Майка это было особенно заметно, настолько, что одних это сегодня провоцирует на обвинения в воровстве, а других – на рассуждения об «искусстве заимствования». Вторых все-таки больше, потому что, конечно, Майк не первый и не последний, кто делал подобное. Как, например, относиться к «Волшебнику Изумрудного города» Александра Волкова?
Брал у других литераторов Пушкин, брал Пикассо, а кинорежиссер Жан-Люк Годар даже поучал: «Проблема не в том, чтобы украсть, а в том, как ты распорядишься украденным». В этом смысле Майк распоряжался «сокровищницей рок-н-ролла» самым лучшим образом, вплавляя англо-американские строфы и риффы в до боли знакомые отечественному слушателю реалии.
Это мог быть рифф из песни Sweet Jane группы The Velvet Underground, использованный в «Сладкой N», или почти буквальный перевод Let In Bleed – композиции The Rolling Stones, которая у Майка стала называться «Если ты хочешь». Это могли быть «Старые раны», выросшие из песни Дилана It's Alright Ma (I'm Only Bleeding), или «21 Дубль» – из Dress Rehearsal Rag Леонарда Коэна, или «Сегодня ночью» – из Tonight Игги Попа. Нельзя не вспомнить и самое пространное произведение Науменко «Уездный город N», построенное по тому же принципу, что и дилановская Desolation Row: исторические персонажи и литературные герои помещаются скопом в новую абсурдную обстановку.
Это была игра эрудита, знатока рока. Майка можно сравнить с автором-синефилом, мыслящим фрагментами фильмов, а также с сотнями, тысячами художников и поэтов, работавших с библейскими сюжетами. Его Библией был западный рок, и он брал из него сюжеты и темы с такой же свободой и надеждой на то, что цитаты будут опознаны и поняты, как это делали мастера Ренессанса.
Панки и Цой
В 1981 году наконец-то воплотилась давняя мечта Майка: у него появилась собственная группа, названная, как и предполагалось, «Зоопарком». Вскоре по мотивам московских гастролей группа выпустила концертный магнитоальбом Blues de Moscou. Это были электрические варианты песен, которые годом ранее Майк зафиксировал на акустическом альбоме «Сладкая N и другие».
У Майка появился и особый сценический имидж вальяжного, немного циничного человека, который мало вязался с тем чопорным от застенчивости и щепетильным интеллигентом, каким знали его друзья. Но проштудировавший сотни рок-журналов Науменко хорошо понимал, что без некоторой доли театральности хорошего рок-н-ролла не бывает.
На первых порах «Зоопарк» играл так грязно, что многие считали, что это панк-рок, благо Майк в ту пору дружил с музыкантами первой советской панк-группы «Автоматические удовлетворители». Панк был тогда в СССР в новинку, и получалось, что Майк стал модным музыкантом, хотя на самом деле, в отличие от настоящих модников вроде Цоя, он был консервативен и предпочитал играть только рок-н-ролл и блюз. Многие сходятся во мнении, что «Зоопарк» – единственная чисто рок-н-ролльная группа во всем отечественном роке.
Юный Виктор Цой играл в «Удовлетворителях» на бас-гитаре, а потом начал петь свои песни. Человеком, который очень помог ему на первом этапе, был именно Майк. Отчасти это отражено в нашумевшем фильме Кирилла Серебренникова* «Лето».
Дружба с Цоем продолжилась и в середине 1980-х, когда во время усилившихся гонений на рок-музыку Майк и лидер набиравшего популярность «Кино» часто давали совместные квартирные концерты. Но через несколько лет отношения испортились. Говорят, что Цой, став героем стадионов, саркастически отзывался о старшем товарище, выбравшем путь пьянства и эскапизма. Майк, в свою очередь, не переносивший карьеристов, счел нужным заметить в интервью, данном после гибели лидера «Кино»: «Цой умело использовал людей, был холоден и расчетлив в отношениях. Мне не нравилось то, как он изменился в последние годы».
Пассивный залог
В отличие от своего главного любимца Марка Болана, Майк не был тем, кто старается казаться поэтом не от мира сего, а на деле ведет бизнес железной хваткой. Он действительно не умел и не хотел быть расчетливым. Мечтая о жизни рок-звезды, он предпочитал плыть по течению, отказываясь пальцем о палец ударить ради продвижения своего творчества или саморекламы. Ему бы никогда не пришло в голову пригласить домой фотографа ради модной фотосессии, а, к примеру, Гребенщиков* делал это регулярно.
И долгое время течение несло его куда надо. В начале 1980-х «Зоопарк» стал одной из главных групп недавно образованного Ленинградского рок-клуба. По инициативе легендарного энтузиаста звукозаписи Андрея Тропилло команда Майка произвела на свет два классических альбома – «Уездный город N» (1983) и «Белая полоса» (1984). Последний, когда началась перестройка, был выпущен фирмой «Мелодия» огромным тиражом.
Майк с женой Наташей, 1982 год
Бит-квартет «Секрет», который советское телевидение почему-то любило больше остальных ленинградских групп, активно популяризировал две песни Майка – «Мажорный рок-н-ролл» и «Буги-вуги каждый день».
У Майка были жена Наташа, сын Женя и своя «нора» в Наташиной комнате в коммуналке на Лиговке. Чтобы далеко не ходить, в той же коммунальной квартире поселился и гитарист «Зоопарка» Александр Храбунов. Когда в конце 1980-х финансовые дела у Майка пошли на лад, жена завела разговор о том, что жилищные условия пора менять, но, для того чтобы это произошло, надо было прилагать какие-то усилия, а напрягаться Майк не хотел.
Не хотел он и общаться с чудом попавшей в питерскую рок-тусовку молодой американкой Джоанной Стингрей. Казалось бы, кто, как не Майк, мог бы поговорить с ней на отличном английском языке, но Науменко заподозрил в ней агента то ли ЦРУ, то ли КГБ. Когда Стингрей собирала записи для выпущенного в Штатах сборника ленинградских рок-групп Red Wave (1986), Майк свои песни отдавать не захотел.
Опасные гастроли
Зато пластинка «Мелодии» увеличила советскую аудиторию «Зоопарка» в разы. Особенно группу полюбили в регионах – за доходчивость, отсутствие вычурности и прямоту высказывания. В некоторых городах возникли свои «Зоопарки», например «Чайф» в Свердловске. В конце 1980-х группа Майка не вылезала из гастролей. Вроде бы вот она, долгожданная слава, но к этому времени у звезды рок-н-ролла появилось несколько серьезных проблем.
Во-первых, Майк почти перестал писать новые песни. Сегодня это не выглядит проблемой: многие артисты десятилетиями гастролируют с одной заезженной пластинкой, но в те честные и по-хорошему наивные времена заявляться два года подряд в один город с одной и той же программой считалось неуважением к публике. Тем более что друзья-конкуренты из Ленинградского рок-клуба фонтанировали свежими идеями.
Во-вторых, Майк стал много пить. Алкоголь из атрибута дружеских посиделок превратился в ежедневную анестезию, которой музыкант отгораживался от мира, требовавшего от него каких-то песен, действий, предприимчивости. Несмотря на горбачевский сухой закон, в спиртном недостатка не было: его чуть ли не ящиками несли в коммуналку к лидеру «Зоопарка» поклонники, раздобывшие адрес кумира и считавшие, что он обязан пропустить в их компании стакан-другой.
Науменко словно потерял интерес к сколько-нибудь активной жизни, и течение медленно несло его в стоячие воды. Вокруг шумела перестройка, перед рок-музыкантами открывались небывалые возможности, Гребенщиков* и вовсе отправился в Америку, но Майк, если не гастролировал, лежал на диване в своей комнате с бутылкой, глядя в телевизор. А если гастролировал – пил еще больше.
Обломов-рок
Можно решить, что отцу русского рок-н-ролла в некотором роде пристало скорее лежать на печи, а не суетиться, подобно гончаровскому Штольцу, и это был бы неплохой образ, если бы история Майка не закончилась так трагично.
Возможно, всему виной был тот самый маниакально-депрессивный психоз, найденный у Михаила в 18 лет. А может, и что-то иное. Но, когда мечта всей жизни началась сбываться, Науменко принялся изо всех сил саботировать ее.
Уже в 1987 году на фестивале в Подольске Майк выглядел опухшим и обрюзгшим. Дальше было только хуже. Все чаще на концертах он забывал слова собственных песен. После микроинсульта у него стала плохо работать правая рука. Лечиться Майк отказывался. По словам барабанщика «Зоопарка» Валерия Кириллова, на все дружеские предупреждения «Майк, сдохнешь же» музыкант отвечал: «А я этого хочу, я к этому иду».
«Майка погубило то, что он жил как живется. Это было его проповедью, его музыкой, его философией. И он пил как пьется, ел как естся, и ничего не делал для того, чтобы спасти жизнь и поверить в Бога. Он не искал Бога, и это его погубило, на мой взгляд», – считал друг музыканта, питерский коллекционер и битломан Коля Васин.
«Зоопарк» во время съемок передачи «Рок-перекресток», 4 апреля 1987 года
«Рок-н-ролл мёртв»
В начале 1991 года, устав от пьянства и неустроенности, от него ушла жена. Майк увеличил объемы потребляемого спиртного, страдал. Публика ожидала увидеть «Зоопарк» на концерте в честь 10-летия Ленинградского рок-клуба, но Майк решил не предпринимать ничего по этому поводу. И все же друзья из «Аквариума» вытащили его одного, без группы, на сцену и все вместе – довольно лихо и, как оказалось, на прощание – исполнили «Пригородный блюз».
Несколько песен Майком во второй половине 1980-х все-таки было написано, в том числе «Выстрелы», одна из самых сильных его вещей. Но на полноценную программу их явно не хватало. Незадолго до смерти Науменко уверял друзей, что снова начал писать и скоро грядет возрождение группы. По словам Гребенщикова*, которому Майк читал свои новые тексты, впечатление они производили удручающее.
27 августа 1991 года Майка нашли лежащим на полу в коридоре коммуналки. Его подняли и проводили в комнату, где он к вечеру умер от кровоизлияния в мозг, вызванного переломом основания черепа, а оно, в свою очередь, произошло от падения навзничь.
Несмотря на то что Науменко жил так, что гибель могла прийти и раньше, она все равно стала шоком для друзей и тех, кто ценил его музыку. Ему было 36, и все ждали, что Майк оклемается и вернется в строй с новыми песнями.
За год до него погиб Цой, а еще раньше Александр Башлачёв, но «ни одна смерть не потрясла меня так, как смерть Майка, – признавался писатель и рок-критик Александр Житинский. – С его уходом рок-н-ролл во мне кончился».
Само время ухода Майка из этого мира кажется символичным. Только что отгремел августовский путч, большая страна готовилась распасться на части. Наступала эпоха хищного капитализма и деловых людей, и неделовой, щепетильный Майк этой новой эпохе был органически чужд.
Получается, что позиция, обозначенная им в песне «Сидя на белой полосе», не была художественным преувеличением. Герой песни говорит, что хотел бы всю жизнь просидеть посреди дороги, на белой разделительной полосе. Даже не на природе, а посреди городской сутолоки, но при этом совершенно отдельно от нее:
«Мне недоступна вся ваша спешка, Мне непонятен ваш ажиотаж, Я не вижу причин суетиться, Я не знаю, зачем входить в раж».
Именно так и прожил свою жизнь Майк Науменко, звезда рок-н-ролла.
* Борис Гребенщиков, Андрей Макаревич, Артемий Троицкий и Кирилл Серебренников включены в списки иноагентов.
Советские рок-музыканты работали сторожами. Эта тема прозвучала в разговоре с Олегом Гаркушей и Дмитрием Дибровым (выпуск был посвящён 70-летию Майка Науменко).
И из того же подкаста:
Чем бы сейчас занимался Майк Науменко, если бы выжил:
*2 сентября 2022 года Минюст РФ внёс Макаревича в реестр физических лиц — «иностранных агентов». В ноябре 2022 года адвокат музыканта Александр Передрук уточнил, что Макаревич стал первым человеком, которого признали иностранным агентом из-за иностранного влияния, например интервью Дмитрию Гордону, который на момент записи интервью не был иностранным агентом.
Хочу немного поговорить о незаслуженно забытой звезде рок-н-ролла. Речь пойдет о лидере группы «Зоопарк», Майке Науменко. Сложилась интересная картинка. С одной стороны, это имя мало кому известно. А с другой мне сложно назвать персонажа рок сцены, который был бы так знаменит и после смерти. Его песни перепевали «Аквариум», «Секрет», «Чиж и Со», «Крематорий», а Дмитрий Дибров записал целый альбом каверов Майка. И это не закрытый список. Про него снято два художественных фильма: «Лето» и «Джонни». Хотя если честно, они скорее по мотивам биографии, чем байопики. Но я хочу поговорить о другом. О грустном.
Настоящая статья не является рекламным материалом и не предназначена для лиц младше 18.
Все-таки тема моего канал алкоголь. В жизни Майка он сыграл ключевую и как это часто и бывает, роковую роль. Если говорить пафосно, звезда рока не смог вписаться в новые реалии и Эпоху. Если более прямо – он спился. В августе 1991го года его не стало. Но я не хочу обсуждать причины его алкоголизма или версии о причинах смерти (в последние часы жизни с ним никого рядом не было, поэтому версий несколько). Я хочу поговорить о творческом наследии и об упоминаниях алкоголя в нем.
Сейчас много групп, которые прямым текстом восхваляют алкоголь. Есть отдельное направление музыки, например Beer Folk Metal. В стихах Науменка нет восхваления бухла. Скажу больше, в начале творческого пути и до определенного момента он не любил пить. Предпочитал сухое вино. Но вокруг была рок тусовка. А где рок там и алкоголь. Мне иногда кажется, что Майк повторил судьбу Сергея Гурина, хоккеиста из фильма «Москва слезам не верит». Вот пример из песни «Выстрелы»:
И потом они говорят о тебе:
Он мой лучший друг, я с ним пил!
А ты не помнишь имена этих "лучших друзей",
Они ушли, и ты их забыл.
Алкоголь в песнях Зоопарка мелькает, мягко говоря, часто. Но он не в центре повествования, он просто часть бытия советских рокеров. Он неотъемлемая частичка картины их бытия как небо или солнце. И по стихам Науменка можно составить целую энциклопедию употребления алкоголя в СССР.
Начнем, как тогда водилось, с пива и будем, не спеша подымать градус. Пиво Науменко как не странно не сильно жаловал. Хотя и собирал этикетки с пива «Жигули» и «Жигулевское» (да, это разные сорта». Но какой рок-н-ролл без пива!? Особенно если на дворе «Лето»:
Лето!
Я купил себе газету.
Газета есть, а пива нету.
И я иду его искать.
Есть упоминание про зимнее употребление пива в песне «Гопники»
Кто хлещет в жару портвейн, кто не греет пиво зимой
Насколько я знаю, почти вымерший обычай, но как я читал, действительно в Питере была мода греть пиво. На мой вкус бредовая мысль, так что наверно чем-то я гопник.
Есть у Майка такая потрясающая песня - «Вперёд, Боддисатва!». По легенде она была написана совместно с БГ (с Майком они были закадычными друзьями) за 15 минут совместной езды на трамвае.
Правда или нет, но БГ не раз утверждал в интервью и даже сам ее перепел в стиле регги (на мой вкус не очень вышло). Эта песня практически описывает эволюцию вычерненного злоупотребления горячительными напитками. Начинается чинно, с вина:
Мы сидели с моим другом и пили вино
И занимались этим делом мы уже давно.
И пока остановимся на вине. Вот оно, пожалуй, и будет самым часто упоминаемым напитком в песнях «Зоопарка». Но я уже говорил, нам это интересен не просто факт употребления, а некий исторический аспект. Послушаем внимательно песню «Сладкая N»:
И на мосту я встретил человека
И он сказал мне, что он знает меня
И у меня был рубль, и у него четыре
В связи с этим мы купили три бутылки вина.
Благодаря песне мы даже можем узнать сколько стоила бутылка вина. А так как в одной из версий песни после слова «вина» слышен выкрик на заднем фоне «Арбатского», то мы даже узнаем какое вино было самым популярным у рока тусовки того времени. Кстати, я даже успел застать этот напиток.
Так же «Сладкая N» интересна упоминанием самого любимого напитка Майка:
Не принимая участия в общем веселье
Я забился в кресло и потягивал ром
Но больше всего Майк предпочитал ром с пепси. В те времена насколько я знаю ром купить было проще чем пепси-колу и ввиду нерушимой дружбы с Островом Свободы стоил он не дорого. У Науменка есть даже отдельная песня, посвящённая этому напитку:
Р — это «ром», И — это «и»
П — это «пепси», ну а К — это «кола»
Ром и пепси-кола, ром и пепси-кола
Ром и пепси-кола — это все, что нужно звезде рок-н-ролла
Остальные напитки упоминаются вскользь и не массово. Самый рок-н-ролльный напиток СССР, портвейн, как упоминал в «Гопниках» и еще в песне «Песня Простого Человека»:
Она ненавидит моих друзей
За то, что они приносят портвейн
Коньяк как я понимаю был напиток экзотичный для молодых, но восходящих звезд, дорогой, что и подчеркивается в песне «Blues de Moscou»:
И мы киряем свой портвейн,
Мы пьем чужой коньяк.
И в песне «Blues de Moscou 2»:
Эй, где коньяк? — Вот он там на столе
Сегодня ночью нас не найдут нигде…
Забавно, что коньяк упоминается только в песнях про Москву. Ну и еще в вышеупомянутой «Вперёд, Боддисатва!». Кстати пора вернутся к ней. В ней связан интересный момент, связанный с приобретением водки:
Мой друг сказал мне: «Мы с тобою Боддисатвы»
Я ответил: "Побежали за водкой в такси!".
Я не застал такого способа продажи алкоголя. Но старшие товарищи говорят такое было, и ввиду отсутствия круглосуточных магазинов, из багажника практически любого таксиста можно было приобрести вожделенную жидкость. Так что, что бы не придумал законодатель, многие механизмы уже созданы и апробированы.
Конечно, это все не хорошо и неправильно. Я напоминаю, злоупотребление алкоголя вредит вашему здоровье. Многих, как и Майка Науменко оно убило.
Но возможно, как и Цой, простите за цинизм, он умер просто вовремя, в своей эпохе. Мне сложно их представить в современных реалиях. А в тех, уже легендарных временах, они очень органичны.
К творчеству Майка Науменка можно относиться по-разному. И голоса нет, музыка сырая и вторичная, за километры видно влияние Ти Рекс, Дилана, Донована и Боуи. Может и так. Но так рождался русский рок. Не важно каким он вырос. Важно, что родился. И через срез творчества группы «Зоопарк» мы можем устроить исторический экскурс.
На самом деле мне хотелось вспомнить о любимом артисте и рассказать о нем другим. А алкоголь.. Алкоголь не выход и использовался в статье как повод для рассказа. Употребляйте осознанно!
Пейте в меру и только в удовольствие! Или не пейте. Жизнь вопрос выбора каждого. Надеюсь, Вам понравилась статья и Вы выберете подписаться, прокомментировать или поставить лайк.
ЧАЙФ. "Рок-н-ролл этой ночи" История этой песни уходит не к 1996 году, когда она вышла на альбоме "Оранжевое настроение-II", а гораздо раньше - к 1983 году, когда в Свердловск неожиданно приехали Майк и Цой.
Владимир Шахрин: "Это был декабрь 1983 года. Мой друг Бегунов прибегает ко мне домой и говорит, что к нам в Свердловск приехал Майк Науменко и еще какой-то парень. И будет пара подпольных концертов, один из которых сегодня, в красном уголке общежития архитектурного института.
Мы всей будущей группой „Чайф“ поехали туда на трамвае, купили входной билет по рублю, это тогда были приличные деньги, на которые можно было пообедать. Так вот, набился полный зал. Открывается дверь, входят два парня в тулупах, снимают их, кладут на пианино. Сели, достали акустические гитары. И Майк говорит: "Я так понял, что вы меня знаете. Меня зовут Майк Науменко, а это мой друг Виктор Цой.“
К тому моменту мы уже знали пару песен Цоя: «Алюминиевые огурцы», «Восьмиклассница». Но тогда мы услышали много нового, и Цой нам очень понравился.
Так как играли просто под две акустические гитары, Виктор заполнял паузы между словами, распевая «У-у-у-уу». Это было неожиданно круто. Еще один интересный момент: когда Майк заканчивал играть, он делал жест рукой в сторону Виктора и говорил: «Я люблю группу „Кино“». Цой, отыграв свою песню, делал тот же жест и отвечал: «Я люблю группу „Зоопарк“».
А в январе 1984 года у нас появилась своя песня «Рок-н-ролл этой ночи». И, если вы ее помните, теперь вам должно быть понятно, откуда в ней взялось это «У-у-у-уу». А также третий куплет:
"На прошлой неделе я был на концерте. Для кого-то это радость, для них — пустяк. Один из них сказал, что любит "Кино“, Но понял я, что любит он "Зоопарк“.
С клипом на песню "Рок-н-ролл этой ночи" тоже произошла довольно интересная история.
После выхода альбома «Оранжевое настроение-II» Дмитрий Гройсман (продюсер "Чайфа", прим.) выбрал для съёмок клипа песню «Шаляй-Валяй» и даже отдал кассету с фонограммой режиссёру Игорю «Терри» Перину. А на кассете почему-то оказались записаны не одна песня, а две.
И у Терри, старого «чайфовского» приятеля ещё со свердловско-рок-клубовских времён, зашевелились в душе воспоминания о фееричном исполнении «Рок-н-ролла этой ночи» на первом фестивале в 1986-м.
Он предложил сценарий довольно простого, но остроумного клипа, где музыканты должны появляться в виде разных западных рок-звёзд. «Терри начал рассказывать про все эти штучки: «АС/DС», «ZZ Тор».
Дмитрий Гройсман: "Я понял, что, да, клёво может получиться. И когда я позвонил ребятам и сообщил, что есть идея, пересказал её, то минут через пятнадцать мне звонит Шахрин и говорит: «Там ещё здорово из "Genesis" сделать, как они ходят».
Мы заказали декорации под «Оранжевое Настроение» и все шутки, что вспомнили, в клип и поместили. Хотя многое осталось неохваченным: и «Кiss», и Хендрикс, но это тема необъятная".
Песне просто повезло. В своё время "Чайф"её немного поиграл и задвинул. А после клипа она опять стала популярной, и теперь группа играет её на всех концертах в обязательном порядке. Кстати, успех «Рок-н-ролла этой ночи» подтверждает постулат Шахрина: «В песне главное не слова и не музыка, а настроение и эмоции».
