Частенько заслуженные мэтры в ТВ-беседах со мной делились: в душе они, мол, ощущают себя 15-летними. Но вот Сашу я реально видел мальчишкой. Признавая несомненный авторитет подлинного Гения, я порой ощущал себя старшим (хотя мой друг сел за школьную парту ещё до моего рождения). Меня всегда восхищал его мальчишеский характер. Не смог здесь в начале месяца вспомнить о своём товарище (у него 3 ноября д/р), так как был в очередном пикабушом бане поэтому сегодня оставлю сюжет:
— Ты работал над русской версией мюзикла «We Will Rock You»?
— Да, было такое дело. Ты знаешь, это был такой шарлатанский проект…
— Что ты имеешь в виду?
— А я тебе могу сказать. Я людям, которые этим занимались, сразу сказал, что проект этот не пойдет, потому что у нас нет культуры подобного плана мюзиклов. То, что понятно всему миру…
— Секундочку. Хм, «подобного плана мюзиклов»! У нас вообще есть культура каких-либо других мюзиклов?
— Сейчас да. Это был, по-моему, 2004 год. И для того, чтобы у нас это пошло, я бы пел по-английски все. А либретто, может быть, даже адаптировал. Потому что, скажем, я смотрел в Лондоне оригинал этого мюзикла, там идет какая-то фраза типа «Help, I need somebody» и зал начинает подпевать, а у нас «Help, I need somebody» — никто ничего не поймет. И они решили делать русскую версию, вводя туда знаковые на тот момент имена — Катю Лель и прочих.
— Катя Лель была знаковой?
— Ну, знаковой в те времена. Что-то там Алла Борисовна по какому-то тексту, чтобы народу было понятно. И потом они решили перевести тексты на русский язык.
— И ты этим занимался?
— Ну, я в начальной стадии этим занимался, а потом понял, что мне это страшно не нравится, потому что тексты достаточно глупые. И, опять же, адаптировать для наших — нужен понятный какой-то такой текст. И в результате музыка Queen, вроде поют похоже, а песни дрянь. И поэтому эта постановка и накрылась. Накрылась, кстати, она значительно быстрее, чем я ожидал. Я думал, что она протянет год, а она всего полгода просуществовала.
— То есть музыка не могла все вытянуть?
— Нет.
– Если, допустим, распределить доли. Имеет значение 70% музыка, то есть, мелодия и аранжировка и 30% текста?
– Понимаешь, история русского языка совершенно другая. Вспомни, что мы слушали в детстве. Мы слушали «Битлов» и иже с ними. Мы не понимали, о чем они поют. Абсолютно.
Не понимали, не врубались, и нас цепляла музыка. Как они все это делали, энергетика.
А когда стали петь по-русски, надо же все-таки петь не какое-то фуфло, а что-то человеческое. Если человеческое получается, и музыка хорошая, то я считаю, что это успех.
Небольшой фрагмент из моей беседы со славным со-основателем «МАШИНЫ ВРЕМЕНИ», барабанщиком ЮРИЕМ БОРЗОВЫМ, что я записывал для юбилейной книги про «МВ».
Параллельно Саша Липницкий записывал синхрон для т/к НОСТАЛЬГИЯ и я сделал несколько снимков (Борзов на фоне икон), кстати. Короче, если читать лень что-либо кроме заголовка – Маргулиса привёл сам Макаревич* на смотрины к своему однокласснику и тот дал добро.
- Кто тебя заменил на барабанах в «Машине»?
- Капитановский Макс.
- Вы с ним были знакомы?
- А они репетировали там же, «Удачное приобретение». Мы, в общем, давно были знакомы. Все знали друг друга.
Ещё какие-то пионеры там играли с нами, местные, «энергетики». Мы-то сами к энергетике не имели никакого отношения. Как вообще мы там оказались, я не помню.
- А разве Градский имел?
- Градский не имел никакого отношения! Там, видимо, был директор какой-то позитивный человек, Михаил Михайлович.
- Первое поколение ведущих московских групп, ну, это же, конечно, и «Сокола», и «Скифы»...
- Ходили, слушали. Но была странная штука, «Скоморохи» ведь тоже пели несколько песен своих на русском. То есть там и сама песня «Скоморохи» была, и «Синий лес до небес»... Но как-то чего-то не хватало, чего-то не получалось. Мне кажется, все-таки, что у Макаревича* у первого начало легко получаться накладывать, просто вот связать русский язык с бИтом, тогда говорили бит, между прочим, не рок. И это получилось естественно, органично. Вот одна из первых песен была - это "Дом". «Где-то в лесу дремучем...». Я помню, Градский её просил. Не дали. «Отдайте!». Мы сказали: «Извини, нет».
И играть было легко, и стучать можно было громко! И хорошо ложилось. Вот это ни у кого не получалось. Это был бит, безусловно бит, и легко ложился русский текст.
То есть какой-то должен быть прорыв наступить.
Это сейчас ясно, что любую песню, – как Гарик сыграл "Я милого узнаю по походке", – любой текст прекрасно ляжет в этот самый бит. Надо только понимать, что это другой бит… Не такой как She loves you (одна из пяти песен The Beatles, которые в апреле 1964 года одновременно занимали пять верхних строчек в американском национальном хит-параде – Е.Д.), а немножко другой, кондовый такой, тяжелый. Ну, чуть изменить. Вот, мне кажется, у Макаревича* всё-таки у первого это получилось. Потому что все остальные пытались взять схему She loves you и попытаться её перевести. А не получалось! Потому что русские слова не влезают туда.
Борзов, Кавагое, Макаревич, Маргулис
- В трактовке Евгения Маргулиса:
«В то время на безрыбье надо было кому-то стать первым. Вот Макаревич и стал. Из всех телеящиков страны тогда совсем другая музыка звучала, а когда люди услышали его – их кольнуло»
И если ты понял, что это, в принципе, прорыв, почему ты ушёл?
- Я ушёл, потому что у меня сил не хватало. То есть нужно было уже играть профессионально, любительский уровень заканчивался. Вот какое-то время можно было играть вот так вот, лажаясь, да? Ничего, проходило. А дальше уже нужно было переходить на другой уровень, где уже лажи нету.
- Маргулис – познакомились при каких обстоятельствах?
- Я помню, как Макар* привёл его ко мне в гости, в дом.
- А, то есть вы с Андреем* продолжали общаться всё это время?
- Конечно, мы же не ссорились. Я помню, что о своем уходе, я написал письмо, где это как-то обосновывал...
- Андрею*?
- Группе. И на очередной репетиции, когда она закончилась, я сказал: "Вот я ухожу, а вы задержитесь, у меня для вас важное послание". И отдал это на чтение.
- И это было для всех сюрпризом?
- Сюрпризом, да. Но я почувствовал, что надо уходить, потому что я играл слабо очень. Да, ну, еще бы, когда рядом репетирует такой человек, как Фокин! Кто рядом с ним будет не слабо играть? А я вообще играл слабо.
1/8
Фото Семёна Оксенгендлера
– Возвращаясь к Маргулису…
– Это мы уже были в институте. Просто пришли ко мне домой, вдвоём, чтобы познакомиться. Маргулис очень хороший музыкант. И мне очень нравится все, что они делают, как он поёт. Да и вообще он хороший.
И Кавагое был хороший музыкант. Но Кавагое имел очень вздорный характер. В группе все-таки есть лидер, хоть Макаревич* всё время говорит, что «у нас демократия в группе», да? Но я думаю, что это как бы дань традиции такая. Кавагое любил спорить, доказывать, «как я предлагаю –лучше!».
«Я тоже не изменяю своему вкусу. Как в 1975 году начал слушать хард-рок, так слушаю его и по сей день. И ведь ни разу не разрушился, хоть и не вампир!»
