(зарисовка на тему)

Людей я обычно не боюсь. Они меня боятся. Но вот пьяные... С этими сложнее.

В классе «птицы» меня переплюнут разве что коршуны, орлы и прочая шушера. Неудивительно, скажу вам. Легко быть монстром, когда размах крыльев два метра, а клюв и когти созданы для убийства. Я другое дело. Страшна не телом, а душой. Во мне живут ярость, отвага, и глупые человечишки быстро понимают, с кем связались.

Кто способен на лету вырвать еду из рук двуногих? Кто даже детей запугивает до мокрых штанишек? Кто сожрёт, не подавившись, живого цыплёнка? Всё я. Монохромный ужас, гроза приморских городов и не только. Да, у меня есть поводы собой гордиться.

Лишь тем случаем я не хвастаюсь. Его я предпочитаю не вспоминать. Но по несчастью, свидетелей моего позора было достаточно.

Тем вечером мы летали с подругами по ночному городу в поисках пищи. Наши белые тела светились в тёмном небе, шуршание крыльев вселяло ужас в сердца врагов и добычи. Мой нюх привлёк восхитительный запах. Свежая еда. Даже тёплая. Замедлившись, я увидела двуногого с контейнером на коленях. Тот распевал что-то пьяным голосом, покачиваясь из стороны в сторону. Вот и ужин. Хлопая крыльями, я упала на лавку рядом с пьянчужкой.

Песня умолкла. Парень похлопал глазами, с любопытством глядя на мою тушку. Я почувствовала вечное раздражение. Чего это он вылупился?

— О, птичка! — пробормотал пьяный.

Я тебе покажу «птичку»!

Вальяжно пройдя по скамье, я взглянула на парня тёмным глазом. Тот умилялся, не подозревая об опасности. Ох, зря недооценивает нас ваше племя! Хищно распахнув клюв, я бросилась на еду. Моё-о-о!..

Нетвёрдые руки неожиданно цепко обхватили моё тельце. Не успела я вякнуть, как оказалась в захвате.

— Э нет, — рассмеялся пьяный. — Воровать… ик!.. плохо.

Я не знала, что делать. Впервые за недолгую отчаянную жизнь мне стало страшно. Что он со мной сделает? А вдруг решит сожрать вслед за едой из контейнера? Или шею свернёт? Ох, дура, дура! Это я недооценила реакции бухого двуногого. Придётся расплачиваться.

Человек снова запел, если так можно было назвать эти жуткие звуки. Горланя на всю улицу, он достал телефон. Непослушными пальцами нажал что-то.

— Это покорит… ик!.. всю паутину…

«Помогите!», — хотелось кричать мне.

Над головой летали другие птицы. Происходящее напоминало дешёвый уличный спектакль. Я болталась неподвижная в руке человека и кляла свою гордыню. Никогда больше не стану хвастаться, если выживу! Никогда!

Пение больно резало уши. Я беспомощно вякнула, ещё надеясь кого-то запугать. Отпусти меня, мерзавец!

И человек отпустил. Вернее, швырнул в воздух, как тряпку.

Такого унижения я не переживала ни разу до или после. Пьяный продолжил петь, а я полетела прочь, сгорая от стыда. Я стыдилась и того, как бездарно попалась, и того, как перетрухнула.

Голодная и злая, я помчалась на поиски еды. А следом нёсся смех подруг, не рискнувших и приблизиться к нахалу.

©Алёна Лайкова