Tristaniizolda

Я жила на съемных квартирах, сейчас жилье у меня в собственности, но проблемы возникают везде.

У меня есть специальное средство для уборки и нейтрализатор запаха, но проблема в том, что сама я не различаю практически этот запах, привыкла к нему за несколько лет, поэтому могу пропустить лужу, если она не на видном месте.

Да и это тоже не выход, на самом деле. Кошку надо как-то вылечить, если это возможно. Мне дали контакты трёх ветеринаров-зоопсихологов, попробую сначала обратиться к кому-то из них.

Иногда кажется, что я отчаялась, но я очень люблю своих кошек и не могу расстаться с ними, поэтому верю, что удастся решить эту очень насущную проблему именно таким способом, чтобы кошка ходила только в лоток.

Соседи грозятся отравить моих кошек, вызвать полицию, СЭС, написать Путину если я не избавлюсь от кошек — я их тоже могу понять, запах их достал. Кошки сидят в комнате, но иногда, когда я выхожу, могут выскочить ненадолго в коридор, я их сразу стараюсь водворить обратно в комнату. Ни разу не видела, чтобы кошка мочилась в коридоре, запах, видимо, идёт все же из комнаты.

Какие могут быть ещё варианты? И что вы могли бы посоветовать в Питере, кроме смены жилья? Я очень хочу, чтобы обе кошки остались со мной.

Но я не сдаюсь, моя крошка не виновата в своем поведении, она болеет и в остальном ведёт себя как обычная кошка — мурлычет, ластится, хорошо кушает, играет со второй кошкой и приходит постоянно по мне потоптаться или полежать.

Кстати, она и на меня писала, и я быстро осознала, что мне это нравится, но эта практика у нас с ней под запретом, такие дела.

А в чем же сгущаются тучи, спросите вы?

Соседи в общежитии ополчились на моих кошек. Один сосед грозился их отравить, вторая соседка говорила мне, чтобы я забирала свою вонючую кошку и третья соседка тоже выговаривала мне, что кошки воняют на весь этаж.

Не знаю, может и воняют, но я не чувствую. Зоошампунь есть, лотки регулярно чищу и делаю уборку в комнате опять же, со специальным средством против запаха. Видимо, это все не особо помогает.

Ещё кошкам тяжело все время сидеть в комнате, и они рвутся погулять в коридор. Я бегаю и ловлю их, если они вырвались на свободу, но мелкая кошка знает место, откуда мне её не вытащить и прячется там. Собственно, днём я ловлю их сразу, как вырвались, ночью иногда даю погулять, особенно мелкой, благо в туалет они в коридор точно не ходят.

Так что проблема есть — соседям мешает запах, я не знаю, как с этим запахом справиться. Посмотрим, к чему это все приведет, надеюсь, кошки не пострадают.

Мама моя, конечно, мечтает избавить меня от старшей проблемной кошки, но я забила на ее разговоры о кошках — она все равно не может ко мне приехать, это у меня теперь под запретом, потому что я ей не доверяю, конечно, после истории с Бусей (она выкинула мою кошку на улицу, ее подобрала женщина, теперь кошка живёт с ней). И сама к ней не поеду, не знаю даже, когда и увидимся с ней теперь.

Есть какие-то варианты, как задобрить соседей и избавиться от запаха?

Когда Александра произнесла последнюю строку, раздались жаркие аплодисменты. Ей кричали «Браво!», а она кланялась с независимым видом и наконец произнесла:

— Здесь, в зале, присутствует автор поэмы Семён Уткин. Хочу поблагодарить его за столь вдохновляющее творчество! — и она показала рукой в сторону окна, где стоял, опираясь на подоконник, невысокий мужчина в возрасте, седой и небритый, в немодных очках, одетый в простой серый свитер и джинсы.

Ему тоже досталось немало аплодисментов в тот вечер, пока я протискивалась поближе к окну.

Когда объявили перерыв, я повернулась к Семёну и представилась, добавив эмоционально:

— Я ваша горячая поклонница!

Мужчина улыбнулся в ответ и произнес:

— Ого, рад слышать!

— Вам надо активнее печататься, я убеждена в этом. У меня есть знакомства в редакции журнала «Литературные кубики», можете вы отправить мне рукопись какого-нибудь своего произведения на электронную почту?

Мужчина снял очки и потёр переносицу. Вокруг постоянно сновали парни и девушки, поэтому я предложила ему взять кофе и пройти в другой зал, чтобы поговорить в более спокойной обстановке. Семён проследовал за мной.

— В сущности, у меня из того, что можно отдать в печать, есть несколько повестей и один роман… — была в его тоне какая-то неловкость.

— Отлично, присылайте всё мне.

Мы обменялись номерами телефонов, причем у Семена был какой-то древний китайский смартфон с треснутым экраном. Он записал мою почту как раз к началу второго отделения поэтического действа. Я попрощалась с ним и выпорхнула на весеннюю улицу в самом восторженном настроении.

Семён прислал мне несколько файлов на следующее утро. Я провела за его книгами весь день и к рассвету дочитала все, что там было. Особенно прекрасным мне показался очень нежный и в то же время ироничный роман «Дуня», при этом Дуня было, как ни странно, прозвищем молодого юноши. Мне показалось, что роман автобиографичен, но точной уверенности не было.

Я написала длинный и полный восторженных эпитетов ответ на его письмо и предложила встретиться, чтобы обсудить роман лично.

Семён ответил, что он редко выходит из дома и работает тоже удаленно, поэтому проще всего его застать там — и он написал адрес. Он жил в центре, на Некрасова.

Когда я позвонила в квартиру, уже было понятно, что это коммуналка. В коридоре сохло чьё-то белье, стояли тазы и детская ванночка в окружении темных старых полированных шкафов. Семён встретил меня все в том же наряде, извинился за обстановку и проводил меня в свою комнату.

Там было очень светло, два больших окна освещали скромную обстановку. Как это часто бывает, в комнате был сделан спальный второй этаж, на который вела огороженная лесенка с перилами. Видимо, это была защита от того, чтобы дети не полезли наверх. Девочка лет четырех и совсем ещё маленький карапуз около года бегали туда-сюда с какой-то яркой вертушкой и визжали от восторга.

— Жена вернётся после восьми, она работает в поликлинике, — пояснил Семён.

— Как же вы умудряетесь работать в такой атмосфере? — удивилась я.

Рабочий стол с компьютером помещался в углу. По стенам стояли древние советские шкафы и комоды, а по углам стояли и висели разноцветные ёмкости для хранения, набитые всяким барахлом.

В комнате вообще было достаточно захламлено, везде валялись яркие пластмассовые игрушки, детский манеж стоял возле лестницы, а в проеме висели качели. В общем, тут было царство детей.

— А кем вы работаете? — наконец спросила я.

— Я корректор и литературный редактор. Занимаюсь чужими книгами, получается, — развел Семён руками.

— А я займусь вашими, — решительно сказала я.

— Так что же роман, его можно будет напечатать? — с надеждой спросил Семён.

— Пишите синопсис, а я пробью в редакции, уверена, все возможно, — обнадежила его я.

— Папа, папа, покачай меня! — воскликнула девочка, подбежав к Семёну и ловко взобралась ему на колени.

После этого он взял ее за пухлые ладошки, ножками она встала на его ступни, и Семён, улыбаясь, стал поднимать и опускать свои вытянутые ноги, на которых стояла малышка. Она заливисто смеялась при этом, а мальчик тянул к ним ручки.

Эта милая семейная сцена так растрогала меня, что у меня напрочь вылетели из головы все слова, которые я хотела сказать автору по поводу его романа.

Тут Семён всполошился и пошел ставить чайник. Я почувствовала себя очень неловко, потому что не взяла ничего к чаю и никаких гостинцев детям, о которых, впрочем, я и не знала заранее.

Весь этот быт и дети не укладывались у меня в голове. Вот рядом со мной общается с сынишкой не просто кто-то там с горы, а настоящий гениальный писатель во плоти и крови, наверное, будущий классик.

Классик накрыл на стол, поставил сушки и пряники, намыл пару яблок и разлил по кружкам черный чай. Я захрустела яблоком и всё-таки решила направить разговор в литературное русло.

— Семён, а этот роман… Он про вас? — ляпнула я, но сразу смутилась.

Он улыбнулся и посадил сына на колени.

— Ну как сказать, напрямую все же нельзя меня отождествлять с Дуней. Но, видимо, каждый писатель хочет запечатлеть себя в какой-то степени в своих книгах.

— А весь этот треш на станции имел какое-то отношение к реальности? — я чувствовала, что несу полную ерунду, но уже не могла остановиться.

— Об этом я не скажу, пожалуй, — Семён опять улыбнулся.

Нет, разговор с живым классиком Семёном Уткиным решительно не клеился.

— А кто вы по образованию?

— Лингвист. Но, как видите, ударился в филологию и деторождение, — Семён держался так просто и подтрунивал над собой.

— А сколько вам лет? — продолжала я задавать глупые вопросы — да уж, на роль журналиста, берущего интервью у гения, я явно не тянула.

— Тридцать восемь.

— А писать когда начали? — продолжила я свой допрос.

— Лет в семь, но вообще в студенчестве всерьез занялся этим.

— А почему Дуня?

— Это занятная история. Меня друзья прозвали Дункан после того, как вышел в окно третьего этажа и не получил ни царапинки. Ну а потом Дункан превратился в Дуню.

— Вас так до сих пор зовут?

— Я ни с кем не общаюсь с тех студенческих времён, — отозвался Семён, как мне показалось, с грустью.

Нет, ничего не получалось умного сказать, хоть ты тресни. Вот он, тот, кто написал эти чудесные книги, его можно потрогать, можно спросить о чем угодно, но ничего нормального не придумывается. Да, у меня не филологическое образование, я не журналист, я не работаю ни в издательстве, ни в редакции, но я чувствую, будто открыла алмазное месторождение, и никто об этом не догадывается, а мне так важно было разнести благую весть по миру.

Мы сидели и болтали дальше, пока не пришла его жена Ольга, и тут я быстро засобиралась домой. Потом была длительная переписка с редакцией, и главный редактор очень благоволил моему «открытию», взял в план на печать все три повести и роман Уткина в следующем году.

Но выпуск в печать так и не вышел, редакция развалилась, больше журнал не издавался.

С другими редакциями я не была знакома, но пыталась стать литературным агентом своего протеже. Когда одно из именитых издательств запланировало-таки печать романа, я сразу позвонила Семёну, но трубку взяла его жена.

— Его не стало на прошлой неделе, сердечный приступ, — коротко сказала Ольга и положила трубку.