Недавно на платформе для поиска специалистов я увидела заявку от мужчины, который искал психолога. Его запрос был очень похож на технический документ с исчерпывающим списком требований: сотни часов личной терапии и супервизий (подтвержённых!), многолетний стаж, особый формат групп и даже готовность заполнить специальную анкету.
Я видела, что ожидания сильно завышены. И прекрасно понимала, что стоит за этим скрупулезным списком. Это не блажь, а крик души, загнанный в формат технического задания. Человек, переживший боль, пытается выстроить непробиваемый щит из гарантий, чтобы новая встреча новым человеком его не ранила.
«И что в этом плохого? — спросите вы. — Он имеет право выбирать и заботиться о своей безопасности».
Безусловно, имеет. Но здесь и кроется главное противоречие, парадокс, который сводит на нет все его усилия.
Терапевт, который согласится на все эти условия до начала работы, по определению окажется не тем, кто сможет помочь.
Почему?
Во-первых, потому что такой психолог согласится на роль «исполнителя». Войдя в терапию по правилам «сначала докажи, потом поговорим», специалист занимает подчиненную позицию. А может ли стать опорой тот, кто соглашается, чтобы клиент изначально поставил себя выше?
Во-вторых, клиент бессознательно будет ему не доверять. Его внутренняя логика может быть безжалостной: «Если ты так легко принял мои правила, значит, тобой можно управлять. Значит, ты не тот сильный взрослый, который сможет меня удержать». Так может сработать травматический шаблон: человек ищет сильную фигуру, но бессознательно обесценивает каждого, кто под это описание подходит.
Так терапия ещё до начала превращается в сделку, где есть «заказчик» и «подрядчик». Но исцеление не продается по техническому заданию. Оно рождается в живых, человеческих отношениях, где есть место и доверию, и конфликту, и совместному поиску.
И это трагедия. Этот человек, как и многие из нас, знает только один сценарий отношений: «сверху — снизу». В детстве он был «внизу», теперь отчаянно пытается занять позицию «вверху». Проблема в том, что обе эти позиции — из одной и той же травмирующей иерархической системы. Ни та, ни другая не дают того, что ему нужно больше всего: равных, уважительных отношений, в которых можно быть уязвимым, не теряя своего достоинства.
Он хочет доверять, но его способ поиска гарантирует, что доверять будет некому.
…Не хочу заканчивать на безнадежной ноте. Интеллект, который сейчас служит клиенту тюремщиком, запирая в башне контроля, может стать и освободителем. Осознание этой ловушки — уже половина выхода из нее. В какой-то момент ему может хватить смелости рискнуть — не «проверять», а встретиться. Не требовать гарантий, а прислушаться к себе: «Чувствую ли я зарождающееся доверие? Вижу ли в этом человеке того, с кем могу попробовать идти в темноту?»
Первый шаг к исцелению — это не найти другого, который докажет вам свою надежность. А найти в самом себе смелость на время эти проверки отложить.
